Начало
Гонко обнаружил себя в нескольких шагах у заваливающейся на бок старой калитки. Он еще несколько мгновений присматривался к заброшенному дому, сравнивая ощущения — все было как тогда, во сне. Или то, что Гонко называл сном — забвение. Та же улица, тот же дом и полное отсутствие сотен распираемых от газа красных шариков. Какое-то дурачество. Ноги сами понесли его в обход. Заброшка ничем не отличалась от сотен других: те же запахи, та же облупленная краска на стенах и выбитые окна. Шаг клоуна был ровным и неторопливым, несмотря на распирающее изнутри желание сорваться с места и броситься навстречу к чему-то. «Еще чуть-чуть и я его увижу. Еще чуть-чуть и я его увижу…» Для Гонко казалось, что время тянется бесконечно. Еще одно мгновение и он уже на заднем дворе и… Здесь пусто. Гонко был в недоумении, разочарован. Надеялся, завернет за угол и увидит его — того загадочного клоуна. Но нет. «Ну что же, — зажатые в кулаки ладони, стали расслабляться. Спокойствие давалось ему нелегко, ведь он пошел на кражу, чтобы раздобыть пропуск к вратам, чтобы попасть в Дерри, вернее, ему было жаль затраченных на это сил, — осмотримся.» Он-то наивно полагал получить ответы на свои вопросы по прибытию. Неужели его не ждали? Клоун играл с ним? Или прятался? Последнее злило больше всего, от чего обычно злая трясина глубоких, но тусклых зеленых глаз оживилась, выдавая Гонко с головой. — Выходи, маленькая сучка, дядя Гонко пришел за тобой, — узкие ладони огладили швы штанов, а потом скользнули в карманы, готовые выудить от туда колюще-режущую игрушку и метнуть ею между глаз того, другого клоуна. Дышал Гонко исключительно через рот, что вкупе с его пружинной походкой и сопровождающими клоуна забавными звуками — чавк-чавк! — делало ситуацию комичной. Дверь за спиной неслышно прикрылась и Гонко ощутил, что дышать стало намного легче. Было в этом пыльном воздухе что-то такое, сравнимое с атмосферой родного цирка — инородное, затягивающее мысли в масляную пленку, нереальное. Гонко уже было занес ногу над ступенью, как поймал какой-то блеск по правое плечо и обернулся, резким, раздраженным движением, чтобы замереть. Он не поверил сначала — брови его вздёрнулись, уголки чёрных крашенных губ изобразили на лице отвращение, как и всякое, чему Гонко не мог дать объяснение. Блики на затянутом грязными разводами стекле, когда-то бывшим настенным зеркалом, показались Гонко предупреждением Предсказательницы: «Тебя ищут. Возвращайся, пока Курт не спросил с твоей трупы где их босс.» — выудив из кармана одну ладонь, с зажатой в ней тряпочной салфеткой, Гонко наискось провел ею по куску стеклу и резким движением швырнул ткань в отражение и обернулся. Вторая ладонь уже сжалась на выуженном из кармана волшебных штанов ручке топора для метания. Собственная фигура в отражении представлялась размытым силуэтом, высоким, как смерть и никак не способного взять в толк, что происходит. Еще мгновение назад он заметил склонившегося к его плечу из-за спины того, другого. На тот короткий миг он ощутил его присутствие почти физически, словно пара тройка цепких длинных рук огладили его по плечам, бокам и рукам — такое мимолетное чувство. А сейчас он не видел ничего. Это был точно сон наяву. Гонко вновь глянул назад и склонился к отражению, высматривая там тень того, другого клоуна, к которому у него были вопросы. Тогда Уже несколько дней Гонко был, как сам не свой. В предвкушении, слишком волнительном и романтичном — без частых срывов и злых бросков в сторону воздушных гимнастов, он забывал реплики в сценах, мог по несколько минут выводить ножом круги на столешнице за размышлениями, что не могла не заметить и остальная трупа клоунов, уже серьезно беспокоящаяся за босса. Порошок отказывался отвечать на его прямые вопросы, что подводило Гонко все ближе к тому, чтобы просто толкнуть кисет Предсказательнице. Она-то точно что-то сделает. Цена вопроса: готовность потом мириться с тем, как Она использует это в своих целях. Утомленно покачиваясь из стороны в сторону, Гонко плелся вместе с потоком пьяных от звучания волшебной шарманки, простецов. Он и сам ощущал себя таким же: обманутым, закутанным в кокон и убаюканным. Пока нить шелкопряда осторожно тащит его все дальше от дома Цирка семьи Пайло, что-то шепчет ему на ухо на чужом языке. И Гонко злится. Ему невдомек, Что утащило его мысли. Но когда мимо проносится свора сошедших с ума от эйфории детей и один случайно касается ладони клоуна, тот крепко ее сжимает и резко сворачивает. Словно так и нужно — затащить за шатры безропотное дитя, отбившееся от друзей и упасть перед ним на колени, а когда в затуманенном взгляде мелькнет первая живая мысль… страх — впиться зубами ребенку в шею, спешно, словно вор, стаскивать верхнюю одежду, отбросить собственные перчатки, чтобы голыми руками — кожа к коже — собирать с ребенка сыплющуюся пыльцу. Слизывать ее с собственных ладоней горячим и липким от чужой крови языком. «Это не я, Курт. Это не я.» — шептал потом Гонко, привалившись спиной к стене. Чуть позже он закопает ребенка за клоунским шатром в тайне от остальных клонов и отправится спать, даже не потрудившись скрыть следы преступления: забрызганная кровью рубашка с котятами в угол комнаты — потому что липнет к коже, наспех поправленный смазанный грим, башмаки под кровать. Стоило ему заснуть, как он очутился в этом городе спящих людей. Спящих, не потому что ночь, сколько потому что вид раздетого клоуна на минималках мало кого удивлял. Гуляя по улицам и осматривая его окрестности, он заметил красный воздушный шарик. Потом еще один, и еще один, и еще один. Но все остальные не обращали на это внимание. Как будто их и нет вовсе. Они тянулись, как бы показывая путь, это показалось Гонко интересным. Он чувствовал, что это именно то, что ему нужно и чем дальше шары уводили его к окраине города, тем более живым он чувствовал себя, словно нежные, холодные женские руки гладили его по лицу и плечам, успокаивали: «Именно так, Гонко. Ты все делаешь правильно, идем.» — так он и решил. Он шел и не мог себе даже представить, что ждет его в конце. Это игра его завораживала, завлекала, утаскивая к заброшенному дому. Стоя возле этого дома, осматриваясь и думая, что делать дальше, его накрыла буря непонятных, незнакомых ему эмоций. Он пытался найти хоть еще один шарик, словно знал, что где-то спрятан последний, но кроме того, что висел на заборе, Гонко больше ничего не видел. Он понимал, что за игру с ним ведут, но она ему нравилась. Интригует. Это было очень странное чувство, но он чувствовал что-то родное в этих шариках. В любом случае, для него это закончится хорошо. Он ничего не боялся. Это точно был не сон, потому что употребление порошка их исключало, но и реальностью это было назвать сложно. Он неторопливо обходил территорию, а зайдя за угол, увидел ярко бросающуюся в глаза фигуру человека, со связкой дюжиной красных шаров. Смотрелся тот клоун не очень вычурно, хотя бы потому что молча пялился в пустоту и был совсем не при деле. Вкупе с беспокойным чувством неправильности, Он завораживал и притягивал. «Неужели это клоун??? — подумал Гонко, — все это сделал клоун? Простой, никчемный клоун? Но как? Как он это сделал? Как он забрался в мой сон, в мою голову?» Его переполняли эмоции сродни разочарованию и негодованию. Не мог же этот приятель заманить его сюда на одном желании? В какой-то момент белая фигура клоуна шевельнулась, пальцы клоуна ослабили хватку на связке воздушных шариков. Гонко стоял в предвкушении увидеть его лицо. Лицо человека, который пробудил в нем столько эмоций и… показалась выведенная жирным следом от помады улыбка. В этот момент Гонко резко сел на постели. Он вновь оказался в своем шатре.Глава первая
1 июля 2018 г. в 21:24