Жизнь, о которой он так долго мечтал.

Утро Иван вновь начал с душа, он абсолютно не выспался, но Говерту, да и ему самому было плевать на это. Мужчина уже мог ступать на ногу, правда прихрамывал, но она болела уже меньше. Сейчас Ваня стоял и вытирал волосы полотенцем, смотрелся зеркало и облизывал ранку на губе, а затем вышел из ванной и поплёлся в спальню. Голландец сидел на кухне и водил вилкой по тарелке, делал затяжки и запивал всё кофе. Ваня же не завтракал, он вообще мало есть, часто перекусывает, но форму не теряет, «работа» не потерпит. Брагинской вздохнул и быстро переоделся в светло-синюю рубашку и светло-коричневые брюки, решив, что сегодня так ему будет не жарко. -Ну как? - спросил Ваня, стоя уже на кухне и крутясь, на здоровой ноге перед наркоманом. -Норм. - ответил он, даже не поглядев. Русский надулся и ушёл в ванную сушить волосы, а после взял своё портмоне и отправился за закладкой. *** Ваня осторожно и медленно шёл, прихрамывая, зато хорошо, что без костылей. Мужчина вздохнул, подходя к тому самому месту, где оставили заклад и осмотрелся, а затем быстро отодвинул кирпич и вытащил пакетики из-за него и спрятал в портмоне, а после быстро ушёл и выдохнул, оставшись незамеченным. Русский понял одну вещь: не нужно сразу убегать с места, а то могут и заподозрить что-то. Один единственный раз Ваню поймали, но он запомнил это на всю жизнь, благо он тогда уже был знаком с Людвигом и тот всё замял. Помниться Ивану, что Говерт тогда немного переживал за него и попросил даже прощение за то, что послал его за закладом, но сейчас не так. Сейчас вообще всё не так. Ещё каких-то три года назад жизнь русского была сказкой. Говерт и Иван встречались тогда уже два года, дело близилось к свадьбе, но внезапно испортившиеся отношения с сестрой голландца помешали их с Ваней планам. Затем смерть кролика. Брагинский любил его, а вот Говерт души не чаял, казалось у него в жизни только две заботы Ваня и Пушок. Ваня называл кролика Пушком, потому что Говерт придумал для него слишком длинное, хотя он тоже часто называл его, как русский, но особенно, на день рождения животного, обращался к нему официально. Именно после смерти любимца у него что-то переклинило в голове. До встречи с Ваней Говерт вёл разгульную жизнь, любил молодых девушек, часто водил их себе на квартиру и там же баловался легкими наркотиками, он не видел в этом ничего плохого, но Иван заставил его временно прекратить употреблять их вовсе, а затем всё по новой, правда только без девок. Брагинский всегда был рядом, поддерживал, пытался понять какого это потерять питомца, хотя сам ни раз терял их. Ваня жалел голландца и потакал всем его прихотям, сначала они были легкими на исполнение, но всё собиралось по нарастающей. Ваня шёл, погруженный в свои мысли, слегка подпрыгивал, когда слишком сильно ступал на больную ногу, сжимал портмоне в руке и иногда оглядывался. Люди, всё они такие разные, но сейчас почти все смотрят на Ваню одинаково тепло, это греет русского и заставляет улыбаться прохожим, и тут же ловить улыбки в ответ. Но вдруг Иван остановился и уставился на чёрную тонированную машину, из которой выходит ухоженный мужчина. Людвиг. Воспитанный и дисциплинированный, а рядом с ним весёлый и такой милый, вечно улыбающийся парень, хотя Ваня знает, что он старше немца, но этого совсем не видно. Феличиано. Итальянец возмущался и захлопывал дверь, а Людвиг крутился рядом, что-то спрашивал, гладил своего любимого по голове и рукам, пока тот дулся от чего-то. Иван не сказал бы, что он «ангелочек», как его называет немец, но вот чудо точно. Русский глубоко вздохнул и, прихрамывая, прошёл мимо, не замечая ни немца ни итальянца. Байльшмидт прижал фыркающего любимого к широкой груди, чтобы тот не видел то, что он смотрит на Ваню. Феличиано в это время захихикал и обнял любимого в ответ, а затем поднял карие глаза, встречаясь взглядами с небесно-голубыми. -Наконец-то ты успокоился, милый..- всё, что успел услышать Иван за спиной, а затем скрылся за углом. Фальшь. Людвиг состоит из неё наполовину, если не больше. Из фальши, которая начинает превращаться в правду? Возможно. Настоящего немца видит Ваня, когда тот вваливается к нему в дом, а затем начинает мучать его по несколько часов. Жестокий, грубый, через чур пошлый и властный - вот весь Людвиг. Он - зверь. Ваня вспоминает их первые встречи, когда после секса Байльшмидт ещё не убегал, а лежал рядом с ним в кровати, курил и расспрашивал о том, как же лучше ему понять итальянца. Вся нежность, что сейчас в нем есть, она от Феличиано, а вот пользоваться ею его научил Иван. Раньше немец кричал, когда кареглазый плакал или не выполнял его приказов, а теперь обнимает его или слегка ругает. А Ваня и рад, что хоть чьим-то отношениям может помочь. Только вот жаль, что не своим. Вот мужчина, незаметно для себя, уже стоял на крыльце дома и осторожно открывал дверь. Пройдя в коридор, он разулся и пошёл на кухню. -Уже пришёл?! - спросил наркоман, убирая телефон в карман, а затем повёл бровями и вздохнул, протягивая шершавую ладонь. -Да, зайка. Меня никто не заметил...- сказал Ваня, доставая из портмоне пакетики, выкладывая их на стол. -Хорошо. - ответил голландец и улыбнулся, беря в руки пакетики, складывая их в коробку, что стояла на столе. Их по дому так много. Ваня свёл брови, а затем сел рядом с мужчиной и взял его за руки. -Что тебе надо, блять? - спросил наркоман, нахмурившись. -Ну, зая, не хмурься! Я люблю тебя...А ты меня? Обними меня. Я так хочу, чтобы ты хоть иногда это делал...- говорил Ваня и дул бледно-розовые губки. Наркоман вздохнул и обнял Ивана, поглаживая его по спине. Русский замурчал и прижался к любимому, а затем перелез к нему за колени и обнял за шею. -Ммм...Говерт...- шептал Ваня, на ухо голландцу, кусая его. -Не хочу...Отстань! -сказал зеленоглазый и спихнул русского на пол, тот шмякнулся на плитку и вздохнул, опуская взгляд, а затем поднялся и извинился, уходя в спальню. Брагинский привык к этой отстраненности, но он до сих пор понять не может, почему Говерт ведет себя так, будто Ваня обязан всё это для него делать. Почему он должен быть проституткой, бегать за наркотиками и алкоголем для него, почему он исполняет любую прихоть, а взамен даже поцелуя в щеку не получает? Ваня понимается, что это неправильно, но тепло, что начинает разливаться в груди при виде этого мужчины, заставляет его всё прощать ему. Любовь? Наверное уже нет, это скорее привязанность, наивность...безысходность, боязнь того, что можешь остаться один навсегда. Хотя лучше предпочесть жить одному, чем с таким человеком, но для Вани это конечно же не так. Он хочет быть любим, но пока он чувствует, что лишь его сердце любит... *** Брагинский стоял перед зеркалом и поправлял брюки, оглаживая бёдра и смотря на то, хорошо ли они сидят, русский выдохнул и улыбнулся. Хорошо, правда, хорошо сидят, ещё бы на таком теле не сидели бы. Ваня поправил ворот рубашки, а затем накинул пиджак, выбежал в коридор и побежал , прихрамывая на звуки телевизора. -Зай, ну я пошёл...- улыбаясь, сказал парень, а затем закусил губу и подошёл к любимому, наклонившись и закрывая ему обзор. --Слышь, твой отец не стекольщиком был! - возмутился голландец. -Не надо про отца, милый...Прости, я просто хотел посмотреть в твои красивые глазки и поцеловать...- грустно улыбнувшись, сказал пепельноволосый и погладил наркомана по щеке, целуя в губы. После Ваня отстранился и помахал Говерт рукой, выходя из комнаты. -Если спать с ним всё-таки соберёшься, то деньги проси! - сказал голландец, а затем взял в руки бутылку коньяка и отпил оттуда немного. Ваня был уже в коридоре, обувался, когда услышал те слова. Мужчина свёл брови и закусил губу, а затем вздохнул и вышел на улицу. *** -Иван, как ваша нога, ару? - спросил китаец, подбегая к ковыляющему Ване. Русский распахнул глаза, а затем быстро захлопал светлыми ресницами, улыбаясь. Щёки мужчины залились румянцем от вида доктора. Он был одет в чёрный повседневный, но такой красивый костюм, его волосы были распущены и уложены на бок, свисая с плеча. -Всё хорошо, Яо! - ответил Брагинский, а затем вздохнул, когда его схватили под руку и повели куда-то. -Вот и отлично, ару! Простите, Иван, но на самом деле я хотел сводить вас в ресторан, ару! Просто думал, что так вы не придёте, но теперь не выкрутитесь, ару! - хихикая, говорил парень, осторожно сжимая сильную руку мужчины. Ваня хихикал в ответ и, прихрамывая шёл, а затем выдохнул и слегка покраснел, когда Ван прижался щекой к его руке. -Пришли, надеюсь понравится, ару! - сказал китаец и провёл Ваню во внутрь китайского ресторана. Брагинский распахнул глаза и заулыбался, оглядываясь вокруг. Он никогда раньше не бывал в этом месте, все вот эти красные цвета, драконы, короче, всё, что связано с Китаем, так удивляло русского. Он сейчас был похож на ребёнка, которого в первый раз, например, привели в магазин игрушек, у него также глаза разбегаются. Яо очень нравилась такая реакция, он даже слегка покраснел, а затем прижался к сильной руке крепче, а после усадил наконец Ваню за столик в отдельной комнатке и сел напротив. -Вижу, что понравилось...ару..- тихо сказал кареглазый, а затем улыбнулся. Ваня перевёл взгляд на парня, а затем покраснел и заулыбался ещё сильнее. Ван поправлял свои длинные волосы и всё время отводил взгляд, кусая губы. Русский тихо посмеялся, когда Яо покраснел и прикрыл лицо меню, когда его наконец принесли. -Что будете, Иван, ару? - тихо спросил китаец, поднимая карие глаза и вздрогнул, встречаясь с пристальным взглядом фиалковых. -Хи-хи, хочу отдаться вам...Не разбираюсь в китайской кухне...- сказал пепельноволосый, посмеиваясь. -О-отдаться, ару? Ох...с радостью возьму...ару. Ой, то есть, хорошо, ару! - сказал китаец, прикрывая смущенное лицо рукой, затем сказал официантке названия каких-то блюд и отдал ей книги. -Надеюсь вы к острому относитесь нормально, ару? - спросил Ван и хихикнул. Ваня улыбнулся и закивал, а затем осторожно накрыл руку китайца. Тот ахнул и зажмурился. «Нравлюсь или ему неприятно?» - подумал про себя, русский, а затем убрал руку. -Иван, ару...- тихо сказал Яо, а затем осторожно убрал руку. -Да, Яо? - спросил русский и слегка покраснел, убирая руки на колени. -Знаете, ару...Вы мне т...так понравились, простите, если это не взаимно, только скажите и я перестану к вам так нагло лезть, ару...Понимаете, просто со мной никогда такого не было, я стеснительный и никогда раньше не признавался в симпатии, тем более тому, кого всего третий раз в жизни вижу...ару..- тихо говорил китаец, смотря вниз. Ваня вздохнул и покраснел гуще, а затем прикрыл лицо руками и нахмурился. -Яо, ну что вы в самом деле? Я очень польщен...Но не думаю, что у нас с вами выйдет что-то серьезное..Понимаете, просто у меня уже есть человек, с которым...- тихо говорил Иван, а затем посмотрел на китайца через пальцы, когда услышал какой-то шум. Оказалось, что Ван просто стукнул локтями об стол, закрывая лицо руками. -Простите, ару! Просто я подумал, что вы свободны, раз согласились встретится, ару! Вот я дурак, ведь сразу подумал о том, что такой человек просто не может быть один, ару...Простите...прошу, давайте забудем это, хорошо, ару? Я просто врач, ару. Как и было до этого, ару...- расстроенно сказал китаец, а затем вздохнул и улыбнулся, когда наконец принесли еду. Парень тут же начал есть, чтобы, видимо отвлечься. Ваня тоже взял палочки, а затем грустно посмотрел на китайца и улыбнулся, когда он быстро глянул на него. -Может давайте будем не только врачом и пациентом, но ещё и друзьями? - спросил Ваня, улыбаясь. Китаец вздохнул и опустил голову, кивнув и замычав, что-то похожее на: «хорошо». *** Вечер прошёл довольно неплохо, Ване всё же удалось развеселить китайца и расходились они, как хорошие друзья. Иван был в легком шоке, когда узнал о том, что китаец давно не парень, что он старше Вани на целых девять лет. Брагинский долго смеялся и говорил, что это не так, но когда увидел паспорт раскрыл свои фиалковые глаза и минут пять сидел, думая, пока Яо смеялся над ним. Ваня ковылял к дому и улыбался, вспоминая всё, о чем недавно говорил с китайцем, но затем остановился на пороге и осмотрелся. Какое-то странное чувство напало на русского и он поспешил в дом. Разувшись, Ваня прислушался. Но ничего необычного так и не услышал, только тихое бормотание мужчины из телевизора. Иван разулся и тихонько прошёл в зал, улыбнулся, увидев спящего любимого и котёнка, что лежал у него на коленях. Время на часах почти доходило к одиннадцати, русский не рассчитывал, что так долго задержится с Яо. Пепельноволосый осторожно подошёл к любимому и нежно поцеловал его в нос, немного кривясь от запаха алкоголя, что исходил от него. Русский потушил дымящуюся сигарету, что лежала в пепельнице, после немного отпил из полупустой бутылки коньяка, вздрогнув, когда алкоголь слегка обжег горло и улыбнулся, а затем осторожно поднял мужчину на руки вместе с котиком, который проснулся и лениво переполз на грудь голландца и вновь свернулся клубком. Говерт был очень лёгким, несмотря на то, что Ваня старался хоть немного откормить его, ничего не выходило и от крепкого мужчины осталось совсем мало, хоть он и не выглядит таким уж доходягой, но всё-таки разница между тем , что было и тем, что стало - огромная. Ваня осторожно уложил любимого в кровать и устало потёр глаза, а затем наклонился, чтобы вновь поцеловать, но остановился почти у самых губ и свёл брови. -Говерт? - спросил пепельноволосый и погладил мужчину по щеке. Ответа не последовало и вообще никакого движения. -Говерт, эй? - спросил Иван громче и несильно ударил мужчину по щеке. И вновь ничего. Ваня испуганно раскрыл глаза, а затем наклонился и прижался ухом к груди любимого. -З-зай...ты что так крепко спишь? Или ты сознание потерял? - закусив губу, спросил Иван, а затем вздохнул и ударил мужчину по щекам. Русский конкретно запаниковал и уже было собрался бежать за нашатырём, но вздохнул и остановился, когда голландец свёл брови и что-то промычал. -Ки...Ай, чёрт, Ваня, ты? - спросил голландец, приподнимаясь. Васька мяукнул и съехал вновь на живот мужчине. -З-зайка?! Что такое?! Почему ты не просыпался?! - спрашивал русский со слезами на глазах. Говерт пожал плечами, а затем положил кота на кровать и отпихнул от себя Ваню. -Деньги взял? - спросил он, поднимаясь и медленно идя к двери. -Говерт! Да за кого ты меня принимаешь, в конце концов?! - возмутился Иван и свёл брови, скрещивая руки на груди. -За шлюху, если не хочешь так грубо, то за специалиста по «концам». - сказал зеленоглазый и повернул голову, глупо улыбнувшись. Брагинский вздохнул и шмыгнул, опуская голову, а затем сел на кровать, повернувшись к мужчине спиной и стал раздеваться, всхлипывая. -Почему ты опять ноешь? - холодно спросил голландец, открывая шкаф и начинает шуршать одеждой. -А почему ты меня так называешь? Я...я же ведь для тебя стараюсь...Я бы на любую работу пошёл ради тебя, но ты выбрал мне именно такую! А теперь же ещё постоянно смеёшься и упрекаешь меня за это! - плача, говорил Иван и подтянул колени к груди, обнимая их. -Мы уже много раз говорили на эту тему. Мне надоело, что ты вечно ноешь. Заткнись или пойдёшь спать в зал, нет, на коврик под дверью! Наденешь это завтра. Мне написал Людвиг и сказал, что у них с мужем не получилось уехать, поэтому завтра он и его брат придёт. Я сказал, чтобы не так жестко с тобой были, не волнуйся. - сказал голландец и кинул в русского вешалку с костюмом, а затем вышел из комнаты. Брагинский закрыл рот рукой и залился слезами ещё больше, он дрожал и хныкал, всхлипывал и тихо мычал, превращая обычный плач в истерику, хоть и тихую. Двое. Русский никогда не делал подобных вещей втроём. Ваня вздыхал, пытаясь успокоиться, но последние слова Говерта крутились в его голове и никак не хотели сменяться другими мыслями. Им пользуются, откровенно пользуются. Его считают игрушкой, какой-то собакой, что ведётся, что предана своему хозяину всегда. Но Ваня же не собака. Наивное дитя, но не псина. Когда он наконец уже поймёт то, что пора бежать без оглядки, бросить этого наркомана, который пользуется им и ничего не даёт взамен? Наркоман вернулся быстро, вернулся, раскуривая очередной косяк, он злобно зарычал, увидев заплаканные фиалковые глаза, а затем указал русскому на дверь. Мужчина послушно опустил голову и взял костюм, прихрамывая, выходя из комнаты. Сам не знает почему вечно разрешает потакать собой, но изменить ничего не может, рука не может подняться, поэтому Ваня вновь спит один, свернувшись калачиком и накрывшись тонким пледом, захлебывается в собственных слезах и, не надеясь уже ни на кого и ни на что. Он сам по себе, его оставила семья, он не нужен никому, никто не волнуется за него, никто не любит. Да? В очередной раз Ваня засыпает от усталости, его организму уже самому надоело реветь, но ничего другого не может. В очередной раз Ваня засыпает с красными полосами на бледных щеках. В очередной раз Ване будет сниться один из постоянных снов, в котором либо всё хорошо, в котором он и Говерт, в котором он и Говерт показывают пальцы с обручальными кольцами, в котором он и Говерт счастливы, либо, возможно, ему присниться кошмар, в котором его просто-напросто убьют или он убьёт себя от безысходности, ему может присниться его могила, которая вся поросла сорняками, вся в пыли и на ней нет ни единой свечки, ни единого цветочка, нет ничего, просто ржавый старый крест с именем того, кто там покоиться. В очередной раз Ваня стонет во сне от боли, потому что ему снится кошмар, он красочный, полный на события, весь пропитан желчью и кровью, отчаянием и ненавистью. Вдруг Ваня резко вскакивает и тяжело дышит, вытирая со лба холодный пот, а затем подставляет ладонь под нос и, хромая, быстро идёт в ванную. Рубинового цвета жидкость орошает белую раковину, мужчина всхлипывает и жмурится, чувствуя во рту её металлический привкус. Брагинского с детства пугала кровь, но он привык к её виду уже давно, поэтому эти слёзы, что сейчас обжигают бледные щёки не от страха, а все от того же отчаяния, что душит его. Шум воды заглушил тяжелые шаги и скрип двери, поэтому Ваня испуганно вздрогнул, когда наркоман зашёл к нему. Русский повернул голову и слабо улыбнулся, показывая белые ровные зубы, что сейчас были в крови. -Фу, блять, что случилось? - спросил голландец, отворачивая голову. -Прости...Не х-хотел будить..Просто кошмар приснился и давление, вот и кровь...- постоянно сплевывая и полоская рот, отвечал русский. Голландец подошёл ближе и погладил Ваню по спине, а тот аж вздрогнул и замурлыкал, но потом закашлялся и снова начал умывать лицо. -Ладно, как умоешься иди в спальню. Так уж и быть, спи со мной. - сказал Говерт, а затем шлепнул русского и ушёл. Пепельноволосый захихикал, а затем вновь закашлялся и нахмурился. Где-то через минут пять, русский, прихрамывая и пошатываясь, пришёл в спальню. Говерт сидел на кровати и гладил кота. Взгляд зелёных глаз лениво устремился на Ваню, а тот осторожно подошёл к любимому, сжимая руки в замке и прижимая их к груди. Русский сел рядом и прикрыл глаза, укладывая голову на плечо наркоману, а затем вздохнул, потеревшись об него щекой. -Чего ты? -тихо спросил голландец, поглаживая кота. -Люблю тебя...- тихо ответил русский, улыбаясь, а затем обнял зеленоглазого и увалил его на кровать. Сопротивлений не последовало. Ваня мурлыкал и терся об мужчину, улыбался и нежно чмокал его в щёки. -Ваня, ты никогда не думал о том, какой бы была твоя жизнь без меня? - спросил голландец, смотря в потолок. -Не думал...Потому что её бы не было! - сказал русский и надул щёчки, нависая над любимым. -Хочешь сказать, что если бы я ушёл, ты бы не выдержал этого? - сказал наркоман, смотря прямо в фиалковые глаза. -К чему ты такие вопросы задаёшь, милый? Ты же мой, а я твой...Ты обещал мне, что мы всегда будем вместе...- тихо, почти шепча, с грустинкой в голосе, говорил русский. -А что если бы я умер, а не ушёл? - спросил мужчина, всё также, смотря на Ивана. -Ты бы не умер...Я тебе не позволю. Ведь я всё жду-жду нашей свадьбы! - ответил Ваня и улыбнулся. Голландец нахмурился и спихнул с себя мужчину, усаживаясь на кровать. -Достал со своей свадьбой! Хватит! Говорил же тебе не поднимать эту тему! Почему ты такой тупой?! - громко сказал голландец, а затем наклонился к коробке под кроватью и достал из неё порошок, втирая его в дёсны. -Прости...- шмыгнув, сказал русский, а затем переполз на свою сторону кровати и накрылся одеялом.