Ничей иной

Стас заявился в координаторскую хмурый, плюхнулся на стул рядом с Джеем, сложил руки на столе, улегся на них подбородком. Очень захотелось взъерошить нестриженые летом волосы, провести ладонью по спине, сжать плечо, подбодрить, ну хоть как-нибудь. А нельзя. Нельзя любить, привязываться. И привязывать тоже нельзя. Потому что очень скоро тебя не будет в этом городе. Хилый-то он какой, худющий, мускулатуры никакой. Халтурит Валерка, не следит за пацаном. В секцию бы его, попутно с Дозором... Только это - не твое дело. - Ты чего тут, Стаська? У тебя же, вроде, с Валерием занятия в тренажерке? - Ага. - бросает, даже не поворачиваясь. - Так тебя Валерий, поди, уже ищет. - Пусть ищет. - Стас, нехорошо это. - Что нехорошо? - и в голосе полное равнодушие пополам со вселенской тоской. - Мужику сто семьдесят лет, а приходится за тобой, салагой, бегать, как за принцем каким. Нельзя так. - Не хочу. - Чего не хочешь? - Может, я ничего не хочу. И быть магом не хочу. И в Дозор не хочу. Это уже серьезно. Надо же было пацана так за месяц довести, что совсем интерес пропал. Он ведь раньше горел как огонек, вперед рвался. - Случилось что-нибудь? Было бы у Джея время, он бы еще парой-тройкой вопросов вызнал всё, раскрыл пацана... Но на пороге уже маячил Валерий, злющий, как оборотень, которому наступили... ну, допустим, на хвост. - Станислав! Почему ты здесь? Худая спина напряглась, дрогнули лопатки под белой футболкой. Инстинкт подчинения старшему диктовал встать и подойти к наставнику. Но упрямство оказалось сильнее. Ограничился только тем, что сел прямо, глядя куда-то мимо. - Я не буду сегодня заниматься. Джей вздохнул. Он слишком хорошо знал мальчишку. Это как же он должен был себя переломать, чтобы ответить старшему ТАК? - Ну, во-первых, - еще пуще закипая процедил Валерий, царским жестом сплетая руки на груди, - я запретил тебе сюда приходить. А во-вторых, ты уже полчаса как должен быть в тренажерном зале. И это твое буду-не буду, эти прихоти и капризы оставляй в другом месте! Джей не сдержался и тайком от Стаса мотнул головой Валерию - не надо, мол, сбавь обороты. Тот посопел, но, вроде, внял. Выдохнул, и заговорил более миролюбиво: - Стас, я понимаю, что лето и каникулы, что тебе неохота учиться в такую пору. Но я ведь и так не слишком тебя напрягаю. Два раза в неделю по три часа - это же не слишком сложно? - Иди, Стас. - Джей все-же протянул руку и сжал костлявое плечо. - Потом придешь, расскажешь, чему научился. Мальчишка на этот раз подчинился, нехотя поднялся, поплелся к двери. Валерий от этого разозлился еще больше, сверкнул глазами, снова взялся за старую шарманку: - Послушай, Геннадий, вряд ли тебе стоит это поощрять! Тем более, я запретил! Вот тут его уже сорвало. - Ты иди, Стас, - попросил он, а мы тут с Валерием еще парой слов перебросимся. - и в голосе ледяной металл, адресованный вовсе не мальчишке. Валерий с вызовом шагнул ближе. Его бесило в этом ином всё - его наглость, его панибратские выходки, эта вечная демонстрация превосходства. Необоснованная симпатия Стаса к этому отребью, и щенячье безропотное послушание. И даже то, что Валерий вынужден сейчас стоять перед ним, развалившимся в кресле под предлогом больной ноги. Он открыл рот, чтобы высказать Джею хоть часть своих претензий, потому что притворяться не любил, а молчать уже устал. Но тот заговорил первым, чеканя каждое слово: - Не смей на него орать. Не смей ему приказывать. И от этого давящего тона, от ощущения скрытой до поры силы, Валерию стало на миг нехорошо. От чувства неведомой опасности едва не свело пальцы в знак, активирующий даже не защиту - агрессивное заклятье, подвешенное на рефлекс. Но он быстро справился: - Я его наставник. А ты? Кто ты, чтобы меня учить? В Дозоре без году неделя. На воле - чуть дольше. Что ты можешь знать о мире, о людях, об иных? И почему ты считаешь, что сам можешь приказывать? Мне? - во вдруг охватившем его гневе он едва не шагнул в Сумрак, чтобы показать наглядно, кто он и чего стоит, - Что ты против меня имеешь? Почему всех здесь настраиваешь против меня? Что ты Стасу напел? Почему он от меня бегает? Что я тебе сделал? И замер. Ему показалось, что все увиденное ранее было лишь наваждением. Перед ним сидел ссутулившийся старик, уныло свесив ниже плеч усеянную сединой голову. - Извини. - неожиданно покаялся Джей, так искренне, что стало неловко за собственную вспышку гнева. - Ничего такого я не хотел. Ты просто помягче с мальчишкой. Ему и так... не просто. Валерий фыркнул, развернулся уходить, и услышал, уже брошенное в спину: - Но сделаешь ему больно - зашибу нахер. - не угроза, нет, просто сообщение. Валерий вышел, хлопнув дверью. Он принял решение - впредь вообще постараться сталкиваться с этим уголовником как можно реже. Не из страха за себя, разумеется, а из опасения, что сам не выдержит, сорвется и "зашибет". * * * - У меня зазвонил телефон... кто говорит?.. Дайте догадаюсь, - Андрон поморщился в предвкушении, поднимая трубку допотопного аппарата внутренней связи. - Да, Костя, что случилось? Вообще-то он примерно знал - что случилось. И, собственно, можно сказать, сам это все спланировал и спровоцировал. Но, ладно, давайте сделаем вид, что удивился. Выслушал сбивчивый рассказ перепуганного дозорного, сообщил: - Бегу, Костя, уже бегу. Опустил трубку на рычаг, поднялся, и неторопливо покинул кабинет. Не убьют же они там друг друга, да? А хотя... Иногда люди (извините, иные) не понимают простых слов, не принимают чужих советов, даже самих себя и своих чувств - не понимают и не принимают. Вот, когда уже ткнутся носом в факт... тогда есть шанс, что до них все же дойдет. В тренажерном зале шел банальный мордобой. Ну хоть без магии, хоть что-то соображают, старые дураки. Если верить пояснению Кости, Джей ворвался сюда, как раз когда Стас занимался с Валерием практикой. Костя слышал из дежурки, как перед тем Стас спорил с наставником, все повышая голос. Потом рявкнул что-то сердитое Валерий. Стас закричал. А потом мимо, разгневанным носорогом, рискуя сломать трость или завалиться на повороте, туда же ворвался Джей. Костя кинулся следом, понимая, что случилось что-то не то, успев на ходу звякнуть шефу. На первый взгляд жертв и разрушений нет, - оценил Андрон. Стас несильно обжег ладони, видимо, каким-то неудачным заклинанием, и теперь кривился стараясь не заплакать, не столько от боли, сколько от обиды, и беспокойно следил за дерущимися, не зная, что предпринять. А оба его "типа наставника" валтузили друг друга по мордам и по чему попадется. Андрон подождал еще немного (в нынешней жизни стало слишком мало места для старой, доброй драки, так необходимой каждому самцу!), и гаркнул на весь тренажерный зал: - А-а-атставить! Оба драчуна тут же отпрянули в стороны, зло друг на друга зыркая. Все-же жизнь обоих складывалась так, что выработала стойкий рефлекс на команды начальства. Крови, вроде, нет. Синяки будут, но не много. Опытные кулачники, ничего не скажешь. Валерий растерянно, с беспокойством, поглядывал на мальчика, кажется и сам себе бы врезал, если бы мог. Затем, Андрон избавился от ненужного свидетеля: - Иди, Костя. Все в порядке, я разберусь. Джей резким движением одернул ворот своей серой футболки, подтянул джинсы и повернулся к Стасу. Андрон только теперь заметил, что хромой черт успел кинуть мальчику какое-то заживляющее заклятье, перед тем как затеять драку. А это уже - действия иного в экстремальной ситуации. Опыт, которого у Джея нет и попросту быть не может. Тогда откуда?.. Он стоял, покачиваясь, неловко опираясь на больную ногу, трость отлетела далеко. Стас кинулся ее поднимать. Это обожженными-то руками, ага. Андрон сам поднял ее и подал Джею. А тот притянул к себе Стаса и крепко обнял за плечи. Мальчик ткнулся носом ему подмышку. - Тихо, Стаська. Все хорошо. Я эту с-суку к тебе больше на пушечный выстрел не подпущу. - твердо сообщил Джей для всех присутствующих, и добавил, - Ты иди-ка к Наташе, в бухгалтерию. Она хорошо целительству обучена. Лучше залечит, чем я. Иди. Стас отлепился от него и послушно потопал к выходу, опустив голову так низко, чтобы не было видно покрасневших глаз. - Та-ак, господа дозорные, - объявил Андрон, - А теперь, оба ко мне в кабинет. Для дальнейших разбирательств. * * * - Я хотел его заинтересовать, - пытался оправдаться очень расстроенный всем произошедшим Валерий, - Предложил фаерболам научить. Ведь все мальчишки... - Дебил! - зло отозвался Джей. Он уже вовсю дымил сигаретой, сидя за столом и потирая тайком ноющее левое колено. - Джей! - одернул Андрон. - Но это ж вовсе мозгов не иметь! - не внял тот. - И что же не так с моими мозгами? - взвился Валерий, - Мой опыт говорит что... - Считай, нет нихрена у тебя опыта! - парировал Джей, - Потому что если бы был, ты бы первым делом навел справки, выяснил подробности биографии своего ученика. Макаренко хренов. - Я выяснял! - Как же ты выяснял, если мимо тебя прошел тот факт, что мать Стаса в пожаре сгорела? Что у нее годовщина недавно была? Он огня боится как... как огня. - Я не... я не подумал. - Валерий совсем сник, виновато качая головой. - Не подумал... - передразнил Джей. - Ты много чего еще не подумал. Например, что в четырнадцать лет мальчишка ни за что не признает собственные страхи. Скорее руки себе сожжет, чтобы доказать, что он не трус. Сколько лет было твоему прежнему ученику? - Тридцать пять. - Так это уже сознательный мужик, который сам тебе про себя все, что надо проянсит. А тут - пацан совсем. - И мы возвращаемся к прежнему вопросу. - вставил Андрон, - Кто будет обучать Стаса? - Ну, обучу. - буркнул Джей, всем своим видом демонстрируя ярое недовольство, - Обучу. * * * Жаркая летняя ночь навалилась душным покрывалом. В полудреме не хватало сил поставить хоть простенькую терморегуляцию. Несмотря на боль в перенапрягшейся сегодня ноге, несмотря на духоту и осознание рухнувших планов, снилось что-то очень хорошее, чистое, что совсем не хотелось перебить пробуждением. Надька, тоненькая и легкая, в летнем сарафанчике, стоит в дверях. В руке мороженое на палочке. - Привет, Данька. Мама дома? - Кто? От неожиданного появления на пороге удивительного видения напрочь вылетают все мысли из головы. - Мама! Твоя! Жена твоего отца! - и смеется, заливается, будто поет красивая птица, - Данька, ты совсем одичал в своем Тамбове, что ли? - Где? - Где-где... - и уже с беспокойством, - Ну ты чего? Это мне полагается подзабыть русский язык, а не тебе! С трудом возвращаешься в реальность. Реальность? Да, ту самую реальность, что совсем недавно дала сбой, поставив такою подножку, после которой трудно выпрямиться. - Надя... Ты же в Англии? - Правда? А ты, значит, в Тамбове? - Я не был в Тамбове. Я учился в Семигорске. - Правда? А какая разница? Она порхает по квартире, бросает мимоходом палочку от мороженого в урну под компьютерным столом, невесть как оказавшись в комнате Даньки. - И чему ты там научился? - Надя... Она стоит на фоне распахнутого окна, светится, как ангел, и кажется, что сейчас улетит, если не обхватишь ее вот так, за талию, обеими руками. И пальцы почти сходятся, такая она тоненькая. - Даня, ты чего? С ума сошел? - а глаза у самой теплые, ласковые. - Знаешь, я тебя люблю, Надька. Правда. Невероятно. Странно вспоминать, но ведь было время, когда смотрел на нее снизу вверх, а теперь вот - наоборот. - Правда? - и узкие ладошки уже на плечах. - А твои тамбовские подружки в курсе? - Смешная ты. Зачем мне другая, если она - не ты? - Даниил... - мина такая серьезная, в глазах смешинки, а где-то на самом их дне недоверчивое удивление, - Ты что, девственик? Смешная... Совсем скоро... вот прямо сейчас... я перестану им быть. Я стану кем-то другим... Наверное - самым счастливым человеком на свете. Хлопает канонадой за окном, это у соседей праздник, они запускают фейерверки. Сонная сладость улетает прочь. Всплывает другое, тихое, горькое... - Понимаю... - Венька наливает по пятой, - Это, конечно, свинство. Но и ты ее пойми. Ты, вот, из Тамбовского автомеханического... - Задрали! С Тамбовом со своим! - Ну, пусть Семигорского навозодобывающего. Не суть. А жених у нее - почти принц. - Он художник. - Тем более. Он англичанин, с пропиской. - Не мели ерунды. Надька и меркантильность - две вещи несовместные. - И я про то же. Он - возвышенная натура. А ты? - Я - иной. Он - человек. - Тем более! - Венька поднимает указательный палец, а потом опрокидывает в себя стопку. У Веньки своя печаль. Его очередная любовь (поправочка - очередной) вдруг решил жениться. На женщине. И Венька теперь только делает вид умничающего мегапсихолога. На самом деле он тоже прилагает все усилия, чтобы забыть, забить внутрь, поглубже, свою боль. И поэтому, наверное, с ним так легко. Ему можно рассказать, как отвергнутое обручальное кольцо, дорогущее как черте что, швырнул в окошко на ее глазах. - Я не могу понять, зачем она... Она ведь знала, что у нее свадьба через месяц... - Не могла не знать. - с умным видом подтверждает Венька. - Почему она тогда... со мной... Ведь у нее жених! Как? - Женское сердце - загадка. - И мужское тоже. - Святая правда. За это выпьем. Когда-то, когда им обоим было по двенадцать-четырнадцать лет, они дрались едва ли не каждый день. Предмет спора - пальма первенства, пост стремительно растущего иного-вундеркинда. Потом Данька поумнел и перестал козырять публично своими достижениями, это стало не солидно. А Венька двинулся другим путем. Компьютеры стали его единственной страстью. Даже многочисленные бойфренды, с которыми устали бороться как родители, так и наставник, занимали почетное второе место. Собственная внешность и порядок в квартире... ну, эти вообще, зависли, поди, где-то на девяносто девятом. - Мне плохо без нее. - Это еще цветочки. Насколько тебе без нее плохо, ты поймешь где-то через год. - успокаивает Венька, являя недюженный дар предвидения. И тут же спохватывается, начинает врать, - Но я уверен, вы все равно будете вместе. Обязательно. Ей просто нужно время, чтобы осознать, что ты - ее мужик. Во всех областях. И когда они двое вдруг совершенно неожиданно оказываются в одной постели, это так же просто и естественно, как недавний откровенный разговор. Они всего лишь продолжают рассказывать друг другу о своей тоске. Не спеша, без суеты и особенной страсти, они ласкают друг друга, пытаясь успокоить самих себя, погрузиться ненадолго в забвение, отрешиться от безысходности будущего... Венька. Вениамин Филатов. Прозвище Филин. Он первый пошел за Даниилом, первый понял и поддержал. Решал множественные практические проблемы их маленькой армии, вся компьютерная база была на нем. Вовремя подсовывал Даниилу стакан с коньяком, и снимал с иглы. И ночами, когда не уснуть, когда перед глазами мелькают вереницей лица тех, кого довелось упокоить, когда звуки и скрипы старых подземных переходов заброшенной военной части напоминают крики умирающих, он тайком приходил в постель вожака и утешал как умел... Пять часов утра. Сон не идет. И водка уже не лезет. И сигаретный дым дерет горло. Было это все или только приснилось? Привиделось в пьяном угаре, приглючилось? "Почему? Надя, почему? Ты же любила меня, я знаю." - это уже много лет спустя после улетевшего за деревья колечка. "Я увидела тьму в твоих глазах, - признается она, - и испугалась." Ты сошел с ума, старый убийца. Ты решил, что сумеешь не погубить ЭТУ душу, что справишься? Лучше бы ты сразу покинул этот город. Лучше бы умер, тогда, насовсем. А еще лучше бы - не рождался.