Игра или «Я сведу тебя с ума»

Стены цвета плавленного металла, лампы по периметру хорошо, но ненавязчиво освещают комнату. Ни единого окна. От обычной допросной в полицейском участке ее отличает лишь картина, висящая на стене напротив, белый пол и отсутствие любой прослушки или видеонаблюдения. Юнги, вальяжно откинувшись на спинку стула, глядел вперед пустым взглядом, ожидая, когда дверь уже откроется. Ему даже любопытно, кто станет его следующей жертвой. В дверь вошел молодой парень в белом халате и очках с тонкой круглой оправой. Юнги изучающе проследил за ним взглядом, пока тот садился за стол, напротив него. – Здравствуйте, я ваш новый доктор, Пак Чимин, – сказал вошедший, прерывая густую тишину, царившую в комнате. У Чимина в руках лишь его медицинская карта, никаких блокнотов, которые обычно бывали у всех врачей, где те делали заметки. – Привет. – В чем ваша проблема? – спокойно и прямо спрашивает Чимин. – Моя проблема? – Ага, ваша проблема. Слишком много докторов прошло через эту комнату. Обьясните мне, почему столько специалистов не смогли решить вашу проблему. Что в ней такого сложного? – Ты поймешь это, когда мы закончим. – Ладно. – Но мы не закончим. – Почему это? – Потому что не начнем. Чимин поджал губы. Он играет с ним. Что ж, будь по-твоему, Мин Юнги. – Почему? – Я не хочу. – Послушайте… – Можешь на ты, – перебил Юнги. – Послушай меня. Ты здесь, потому что у тебя есть проблема. А я здесь, чтобы помочь тебе решить ее. Или ты отрицаешь существование проблемы? – Почему же, не отрицаю. У каждого человека в мире есть какие-то проблемы. Просто я не хочу говорить с тобой. Мне скучно. Здесь скучно. Люди здесь такие примитивные. Или ты сможешь заставить меня передумать? – Возможно. Что заставит тебя передумать? – А ты сам подумай. – Я не умею читать мысли. – Знаешь, сколько докторов тут побывало до тебя? Семеро. Сейчас я тебе о них расскажу. Первым был молодой практикант Ким Минхен. Он сбежал от меня после второго же сеанса. Он боялся меня. Он был настолько примитивным и трусливым, что это даже смешно. Глуп до невозможности и постоянно цитировал учебник. Таких людей я отношу к типу серой массы. Таких людей на планете больше всего. Они обычные, заурядные, скучные, ничем не отличающиеся. Они и не хотят ничем отличаться, хотят плыть по течению, создаваемому массой таких же серых людей, и просто не действовать никак. Жить по шаблону, по тому, как положенно. Такие люди просыпаются, едят, идут на работу, возвращаются с нее, смотрят телевизор и идут спать, чтобы проснуться и повторить все снова и снова, бесконечно. Такие люди простые, как открытая книга, их радуют любые мелочи, они не умеют скрывать эмоции и думать глубже, чем поверхностно. Могу поспорить, пары в универе он прогуливал. Чимин не перебивал, он слушал все, впитывал, пока пациент снова не вздумает заткнуться и требовать вытягивать из него все щипцами по одному слову. Доктор Сон обещал, что пациент интересный, он был прав. – Второй была Ли Сонгин, женщина тридцати пяти лет. В сфере своей деятельности довольно неплоха, но обыкновенна. У нее был муж, которому она изменяла, и маленький сын. Она поставила мне диссоциативное расстройство идентичности, – Юнги нервно усмехнулся. – Забавно, правда? Ее отстранили, потому что диагноз не подтвердился, а она все время упорно пыталась диагностировать ДРИ. Потому что я ее в этом убедил. Совсем ведь не сложно наплести всякую чепуху? Следующим был Чон Сенхен, единственный пожилой доктор, которого мне предоставили. Он диагностировал мне маниакально-депрессивный психоз. Биполярное расстройство тоже сыграть не трудно, диагноз не подтвердился. Я играл с ними, было забавно. Но последние четверо были особенными, другими. Их я уже не обманывал, было бы скучно. И то, почему ушли последние четверо, ты узнаешь, когда мы закончим. Если вообще начнем, конечно же. – Это не игра, Мин Юнги. – Не важно, как мы это называем. Мне нравится слово игра. Играют актеры в театре, играют толстосумы и азартные дурачки в казино, кто-то играет в русскую рулетку, кто-то в жизнь, а мы вот играем в нашу особенную игру. – И чего же ты хочешь? Ты сказал, что не желаешь начинать. – Почему ты здесь? – Я уже говорил. Я здесь, чтобы помочь тебе. – Не разочаровывай меня, Пак Чимин. Не нужно мне лгать. Никогда. Не терплю лжи. Ты здесь, потому что это твоя работа, а так – тебе плевать на меня. Ты бы с удовольствием оказался где-то за сто километров отсюда и никогда, ни под каким предлогом не заходил бы в эту комнату. Так что называй все своими именами. Ты здесь, чтобы выполнить свою работу. – Ты прав в одном – здесь мне не нравится, я бы лучше пил чай у себя на кухне, наслаждаясь любимой книгой. Но здесь я вовсе не потому, что я лишь должен. Я же пошел на эту профессию, я знал, куда поступал, выбирая университет. Я хотел помогать людям, которые не могли помочь себе сами. – Тогда почему не пошел в волонтеры? Пользы больше. – Психология людей привлекала меня с детства, когда я только начинал задаваться вопросом «Почему люди так делают?». Но затем я понял, что хочу помочь людям справиться с более серьезными вещами. Хочу помочь им побороть эту потерянность, непонятность и страх. Потому что шизофрения – это страшно, когда ты не понимаешь, что происходит, почему то, что кажется чертовски реальным, так же, как реален сейчас ты, – не существует на самом деле, как такое возможно и как избавиться от этого. Так же, как диссоциативное расстройство идентичности – это страшно, когда ты просыпаешься в неизвестном месте, с кровью на руках и не помнишь, как ложился спать, когда мать звонит и спрашивает, почему давно не приезжал, а ты помнишь, что навещал ее вчера. И биполярное расстройство – это страшно, потому что ты не понимаешь, почему это с тобой происходит, почему сегодня тебе хочется умереть, а завтра – прыгнуть с парашютом и почему все так странно смотрят на тебя, шугаясь, и округляя глаза. Синдром Фреголи – это страшно, потому что ты не понимаешь, кто есть кто и не веришь людям, подозревая всех вокруг невесть в чем. И ОКР – это страшно, ведь тебя сьедают изнутри пугающие мысли и непонятная, беспричинная тревога. Я помогаю людям справиться со страхом и выйти из всего этого ужаса. – Мне не страшно, – безразлично пожимает плечами Юнги. – Я вполне контролирую себя, а психов контролирует их болезнь. Но Юнги доволен тем, что Чимин не просто согласился с его заявлением, а настоял на своем. – Тебе нужна помощь. Ты опасен для общества. – Господи, разве это не проблемы общества? – закатывает глаза Мин. – Предлагаешь запереть всех нормальных людей в психбольнице, а тебя выпустить? – А я не говорил, что против своего нахождения здесь. Все же, не заприте вы меня, я оказался бы в тюрьме. – Мы перейдем наконец к делу? – Ну-у, Чимин-а, кто сказал, что я согласен начать лечение с тобой? – И ты скажешь наконец, почему? – Ну, не хочу. Заставь меня передумать. – Не знаю, что ты хочешь услышать. – Скучно, – Юнги откидывает голову на спинку стула, залипая на потолок. – Ты действительно так уж хочешь мне помочь? – Хочу. – Тогда сделай кое-что, чтобы я согласился начать. – Сделать что? – Поцелуй меня. Сказать, что Чимин охуел – ничего не сказать. Он просто был в оцепенении и ступоре, хотя пытался сохранять хладный разум и четкое логическое мышление. Это была более чем странная просьба. Неужели он серьезно? Тогда Чимин откажется, хоть поцеловать его не так и сложно, но это так неправильно, он видит его впервые и вообще – он его пациент. Юнги хрипло рассмеялся, вырывая Пака из размышлений и проделывания тропинок отступления. – Шучу. Чимин едва заметно с облегчением выдыхает. – Но кое-что сделать все-таки придется, – он снова поднял голову и устремил пожирающий взгляд на своего доктора. Чимин поправил свои круглые очки в тонкой оправе и это не ускользнуло от Мина – он улавливал, изучал и запоминал каждое движение и слово, намеренно, но уже на подсознательном уровне. – Надеюсь, на этот раз не предложение переспать? – если бы это не было сказано в холодной и серьезной манере, это могло бы сойти за шутку. – Только если ты сам не хочешь, – отозвался Юнги. – Воздержусь, – с проскользнувшей иронией ответил Пак. – Ты должен принести мне мороженку. – Что? – Чимин принял это за очередную шутку. Этот Юнги только шутки шутить может, да в игры играть. – Мороженку. Я люблю шоколадное. В этой невьебенно дорогой больнице, в которой из меня выкачивают родительское наследство, нет даже чертового мороженого. Это несправедливо. Не приходи на следующий сеанс без него. – Ладно, – спокойно ответил доктор Пак. – Ты уверен? – В чем? – Что хочешь начать нашу игру. Лучше не стоит. Я сведу тебя с ума, Пак Чимин. О, да, сведет. Утянет в омут за собой, на самое дно. Куда не достает свет солнечных лучей, где нет живности, где кромешная тьма, неизвестность и страх. Туда, откуда невозможно всплыть на поверхность.