Моя игра, или Давай начнём всё заново

      — Война закончилась. В это казалось трудно поверить, но это было действительно так. Мы ещё долго вздрагивали от слишком громко произнесённых заклинаний или вскидывали палочку на внезапную аппарацию. Конечно, Пожирателей ловили ещё несколько лет, были суды и послевоенная разруха. Но всё это казалось таким неважным. Люди радовались, и я не был исключением. Ходил вместе с моим лучшим другом Роном в школу авроров, искал колечко для Джинни — хотел сделать ей предложение. Не сразу, но ужасы войны начали забываться. Я даже принял тот факт, что убил человека, — Гарри рассказывал ровным тоном, но в глазах его застыла грусть. — Дамблдор стал Министром Магии. Поначалу исполняющим обязанности Министра был Кингсли Бруствер, но он предпочёл стать Главой Аврората. Кандидатура Дамблдора появилась не сразу. Раньше он всегда отказывался от поста Министра, и никому в голову не приходило, что можно ему его предложить. Но он изменился после войны. Официально отказался от должности директора Хогвартса, уступив её Минерве МакГонагалл, и прозрачно начал намекать в интервью, что стране требуется уверенная рука мудрого лидера. Народ обрадовался. Я сам был в первых рядах тех, кто поддерживал инициативу «Дамблдора — в Министры!» Тогда никто и представить не мог, чем это обернётся…       Гарри сделал глоток коньяка. Он словно заново переживал события того времени. Прошедшие годы притупили эмоции и боль, но память оставалась. Том прищурился.       — Что, старик заставил всех носить дурацкие цветные мантии?       Гарри горько усмехнулся.       — Если бы. Нет, первые пару лет всё было нормально. Дамблдор настойчиво насаждал в массы равенство между чистокровными и магглорождёнными. Учитывая, что эти же идеи он проповедовал и раньше — никто не удивлялся. В послевоенные годы зёрна упали в благодатную почву и зацвели буйным цветом. Большинство Пожирателей были чистокровными, и люди этого не забыли. Они на «ура» воспринимали предлагаемый мир, где все были равны и едины. Да и кому было возражать? Чистокровным, которые были убиты или отбывали сроки в Азкабане? Недовольные, конечно, были. Вот только вслух своё сомнение предпочитали не высказывать. Но когда Дамблдор заговорил, поначалу полутонами, об отмене Статута о секретности, люди испугались. Не помогал никакой авторитет старика. Маги справедливо полагали, что это может обернуться непредвиденными последствиями и совсем не такими радужными перспективами, как пытался показать Дамблдор.       У Тома расширились глаза. Он увлёкся рассказом Хоупа, словно и сам видел всё происходящее, и сейчас возмутился:       — Старик совсем из ума выжил?! Одно дело — оставить магглорождённым их место в магическом мире, обучить, принять, пускай пользу приносят, в зависимости от способностей и возможностей. Но объединиться с миром магглов?!       — Да. Сейчас ты, конечно, говоришь здравые вещи. Многие придерживались такого же мнения.       — Тогда почему меня вообще считали злом? — озадачился Том.       — Потому что тот Волан-де-Морт, которого мы победили, ратовал за уничтожение всех, кто не мог похвастаться чистотой крови. Он возродился летом 1995 года, но рецепт зелья, которое использовалось в ритуале, был не самым лучшим. Тот Волан-де-Морт был подобием лича, с неуравновешенной психикой и отвратительной внешностью. Если есть желание — потом воспоминания покажу.       Том молчал, обдумывая информацию. Теперь в другом свете предстало появление Хоупа и его вмешательство в ритуал возрождения. Но как же он оказался в этом времени?..       — Надеюсь, Статут о Секретности всё-таки не сняли?       — Сняли, Том, — Гарри скривил губы в горькой усмешке. — Дамблдору понадобилось шесть лет, но Статут был официально отменён. Он все эти годы постепенно приучал людей к этой идее. Пресса, естественно, работала на Министра. Его сторонники проповедовали мысль о том, что когда-то давно, до принятия Статута о секретности, маги жили среди магглов, и всё у них было хорошо. Им, конечно, возражали, напоминая, что всё закончилось гонениями и кострами инквизиции. Но, знаешь, оказывается, если долгое время что-то настойчиво и постоянно внушать людям — они это рано или поздно примут. 5 августа 2006 года Статут о Секретности был официально снят.       — Мерлиновы кальсоны! — у Тома просто вырвалась экспрессивная фраза. Он не мог осмыслить, что говорил ему Хоуп. Это же равносильно самоубийству для магов!       — Знаешь, магглы нам не обрадовались. Поначалу они ещё не поняли, что происходит, и первое время всё было более-менее спокойно. Все приспосабливались к новой жизни. Маги, получив возможность больше не скрывать свои способности, начали применять заклинания на маггловских улицах в открытую — в основном, конечно, это были маглорождённые и полукровки, которые и посещали маггловский мир. Магглам демонстрация возможностей магов не понравилась. Они совершенно не хотели мириться с фактом, что кто-то взмахом палочки может сделать то, над чем им приходится работать годами. Они завидовали. А ещё они боялись. Люди могли понять и объяснить природу, окружающий мир, но не магию, которая словно в насмешку попирала все законы физики. А как известно, людям свойственно бояться того, чего они не понимают. Недовольство зрело. У магглов было несомненное преимущество в количестве. Маги опасались и технологий магглов, которые стремительно развивались. Появлялось всё больше военной техники, средства связи становились невероятно быстрыми, распространялся Интернет, который охватил всю планету, а спутники, запущенные на орбиту Земли, неотрывно следили за всем миром, — Гарри рассказывал без эмоций, словно всё это происходило не с ним, и по телу Тома пробежали мурашки. Что же пришлось пережить этому человеку?.. Когда Гарри продолжил, в его словах мелькали нотки горечи: — Знаешь, у меня до сих пор нет однозначного ответа, что же послужило толчком к началу этой войны, этой ненависти. Ходили слухи, что маг убил какого-то важного маггла, говорили, что он был каким-то политиком, но сколько в этом было правды? Возможно, магглы просто не могли смириться с нашим существованием? Или произошло что-то, что переполнило их чашу терпения? — Гарри пожал плечами, словно признавая отсутствие конкретного ответа. — Всё же для них мы были монстрами, которые с лёгкостью могли убить или подчинить их, но мы не хотели этого! Конечно, было гораздо проще, когда о нас знал только высший эшелон маггловского правительства и родители магглорождённых. Другое дело, когда о магии становится известно всем. И далеко не все готовы были её принять. Магия и маги, использующие её, казались угрозой. Предсказуемо они решили: нет мага — нет проблемы. В современном цивилизованном мире заполыхали костры ненависти и жажды уничтожения.       — Они что, вернули времена инквизиции?!       Гарри пожал плечами.       — Фигурально выражаясь — можно и так сказать. Спустя пару лет после снятия Статута началась «охота на ведьм». Магглы убивали нас всеми доступными способами. Публичных сожжений на кострах, разумеется, не было: маггловские стрелки и военные просто уничтожали магов, как беззащитных детей. От пули не спасали никакие из известных нам тогда щитов. Начались бомбёжки магических территорий, которые магглы вычислили из космоса через спутники. Защиты домов оказывались бесполезными против ракет и бомб. Деревни и меноры уничтожались одним ударом, не оставляющим после себя ничего. Защита магов сама по себе рассчитана на нападение с помощью магии, поэтому мы просто оказались не готовы к такому.       — Но ведь маги защищались?       — Конечно. Мы не сидели сложа руки. На всякое действие найдётся противодействие. Отдел Тайн занимался совершенствованием существующих защит и созданием новых. Авроры, защищая население, рядами выкашивали агрессоров. Но им на замену приходили всё новые и новые магглы, — Гарри сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить: — Так я попал с одной войны на другую, и эта оказалась намного страшнее. Мы слишком мало знали об их возможностях, они ничего не знали о наших — это вылилось в жестокость обеих сторон. Магов стали захватывать в плен. Это было не так уж и сложно: отбери у мага палочку, и он станет беспомощен против вооружённых магглов — ведь беспалочковой магией владели единицы. Нас ловили поодиночке, но не убивали, нет… Им было любопытно, как мы устроены. Участи захваченных можно было только посочувствовать. Магглы изучали волшебников, они тщательно искали ответ на вопрос — чем именно мы отличаемся от них? Чтобы нас уничтожить, надо было понять, что у нас внутри…       Том вздрогнул.       — Они ставили на магах опыты?       — Изучали нас в лабораториях, как крыс, — подтвердил Гарри. — Волшебников накачивали какой-то дрянью, чтобы они не могли контролировать магию и сопротивляться…       Гарри надолго умолк. Его лоб прорезала горизонтальная морщинка, а глаза стали безжизненными. Затем он, ни говоря ни слова, поднялся и вышел. Волан-де-Морт устало прикрыл глаза. Он видел, как тяжело было Хоупу заново переживать всё это…       Вернулся Гарри несколько минут спустя, неся в руках Омут памяти.       — Я понял, что просто не смогу это рассказать. Лучше воспоминания покажу, хорошо?       Том неопределённо пожал плечами, затем кивнул в знак согласия. Гарри задумался, перебирая, какие воспоминания стоит показать. Наконец он сосредоточился и палочкой, которая нашлась около дивана, стал отделять серебристые нити от виска, помещая их в Омут. Выбрав несколько, он глубоко вздохнул и посмотрел на Тома:       — Идём?       Тёмный Лорд поднялся и подошёл к столику, на котором Гарри установил Омут. Они одновременно наклонились над чашей и окунулись в воспоминания.              Первым, что они увидели, были разрушенные здания, где-то ещё угадывались магазины — от Косой Аллеи остались только руины.       — Вот такой была война. Мы были практически беспомощны, — Гарри кивнул на пробегающих мимо них авроров. — А так выглядели они! — теперь он махнул рукой, указывая на военные самолёты в небе.       Через секунду на землю упала бомба, и наполовину уцелевшее здание аптеки было разрушено окончательно. Где-то в отдалении слышались крики. Авроры, которыми командовал Гарри из воспоминания, установили вполне маггловскую с виду сеть — она резко увеличилась в размерах и растянулась на манер навеса. Том вопросительно посмотрел на Гарри.       — Разработка невыразимцев. Сеть сдерживала взрыв одной маггловской бомбы, поглощала его. Но это не помогало.       — Но зачем вы защищали это место? Здесь ведь одни руины.       — Люди, Том. Они оставались под завалами тех зданий… Конечно, после последнего взрыва было уже бесполезно кого-то искать, но мы тогда этого не понимали и надеялись, что сможем кому-то помочь…              Воспоминание сменилось, и они оказались на территории маггловского Лондона. Прямо перед ними шёл бой: магглы с огнестрельным оружием и какими-то непонятными пушками против волшебников.       — Это магические ловушки, — голос Гарри был полон боли. — Они отлично нейтрализовали заклинания.       Том, всегда считавший, что магия даёт ему огромное преимущество перед жалкими магглами, с ужасом наблюдал за происходящим. Волшебников было семеро. Взгляд зацепился за Гарри и рыжеволосых мага и ведьму, стоящих с ним спина к спине. Волшебники сражались не на жизнь, а на смерть, но всё равно проигрывали. Магглов было значительно больше, около сорока, и они пытались окружить магов. А потом в дело вступили стрелки. Пулемётные очереди посыпались одна за другой, усовершенствованные щиты сдерживали натиск, но стремительно таяли. Волшебники старались их обновлять, но постоянно отвлекались на ответные атаки. Первой рухнула рыжеволосая девушка. Около десятка пуль, окончательно уничтоживших её щит, не оставили ей шанса выжить. Том видел боль и шок в глазах того Гарри, который склонился над ней, открывая спину.       — Она для тебя что-то значила?       — Да. Джинни была моей женой. Мы планировали когда-нибудь завести детей, но тогда перед нами стояла более важная задача — выжить…       Том, не зная, что на это ответить, снова переключил внимание на бой. Стрелки сделали свое дело. Парень с рыжими волосами и ещё двое были мертвы. Гарри и оставшихся в живых двоих парней, один из которых был ранен, взяли в плен.              Воспоминание начало затуманиваться. На этот раз прошло чуть больше времени, прежде чем началось новое.       Они оказались в белой, казалось, стерильной комнате, напичканной всевозможными приборами, которые звенели, гудели и издавали какие-то и вовсе непонятные звуки.       Том напряженно оглянулся.       — Это то, о чём я думаю?       — Да, — глухо отозвался Гарри. — Посмотри на стол.       Том перевёл взгляд. Он не сразу понял, что привязанное к столу ремнями тело, к которому было присоединено множество присосок и проводков — это Поттер. У Тома возникло дикое желание немедленно забрать его отсюда, но они всего лишь смотрели воспоминание.       — Что они делают? — спросил Тёмный Лорд, наблюдая, как один из врачей подходит к Поттеру, держа в руках огромный шприц.       — О, он всего лишь хочет взять на анализ образец спинномозговой жидкости, — Гарри передёрнуло. — А болезненность процедуры — отличный способ проверить стойкость и защитную реакцию организма мага.       Поттер дико закричал от невыносимой боли. Том вздрогнул.       Дверь распахнулась, и в помещение вкатили ещё один стол. К нему был привязан парень, в котором Том с трудом узнал сына Люциуса Малфоя. На его лице читались неподдельный ужас и страх. Поттер задёргался, когда второй врач со шприцом начал приближаться к парню.       — Мне было невыносимо видеть страдания других, — тихо сказал Гарри. — Я многое пережил за свою жизнь, и даже боль меня не так уж и пугала. Но видеть со стороны мучения, да к тому же ещё и знакомого мага — это оказалось слишком. Именно в эту минуту я чётко осознал — нам никто не поможет. Маги будут уничтожены и забыты, будто их никогда и не существовало.       Малфой кричал. Поттер дёргался на своём столе. Внезапно один из удерживающих его ремней лопнул, за ним — второй. Врачи судорожно забегали, нажимая какие-то кнопки, поднялась суматоха. Один из них, попытавшись приблизиться к Поттеру, отлетел к стене. Последние ремни лопнули, Гарри сполз со стола и с трудом устоял на ногах. В его глазах читались отчаяние и боль.       — Хватит! — крик, полный мольбы.       А в следующий момент зелёные глаза парня стали абсолютно белыми, будто сияющими изнутри. Все замерли.       Губы Гарри шевелились, но не было слышно ни слова, а потом из ослабевшего тела Малфоя вырвался ослепительный луч, устремлённый к груди Гарри. Сквозь стены лаборатории, не причиняя вреда предметам вокруг, начали пробиваться другие лучи, их становилось всё больше и больше, и все они тянулись к Гарри. Освещённый сверкающими лучами Поттер был прекрасен, даже в воспоминании в нём чувствовалась невероятная сила, и магглы в ужасе разбегались.       — Последняя надежда… Тогда в моей голове крутились только эти слова. Лишь сама Магия могла спасти нас… Наверное, я воззвал к ней неосознанно, и она откликнулась, — Гарри говорил тихо, почти шептал. — Магия сочла, что именно я способен что-то исправить…              Воспоминание снова сменилось, и маги оказались в Годриковой лощине. Растерянный Поттер, очнувшийся на земле, приподнялся на локтях и напряженно озирался.       — Я был дезориентирован, не понимал, что происходит и как я здесь оказался, — вспоминал Гарри. — Позже я узнал, что очутился в 1981 году.       Волан-де-Морт напрягся.       — В 1981? Это же год, когда…       — И год, и день, и даже момент, — горько усмехнулся Гарри. — Я попал в этот мир точно в тот миг, когда твоё убивающее заклятье отразилось от Поттера и ударило в тебя самого. Я много думал о том, почему я оказался именно в этом времени… Думаю, магия посчитала выброс энергии от твоего развоплощения отличным ориентиром и закинула меня именно сюда.       Том не нашёлся с ответом. Конечно, это были только предположения, но если они верны… Его развоплощение и возвращение Хоупа — какая символичная насмешка со стороны Госпожи Судьбы! Теперь он понимал, почему Поттер выбрал себе именно это имя. Последняя надежда самой Магии сохранить себя. А Гарри, не дождавшись реакции на сказанное, продолжил:       — Тогда я пришёл в отчаяние — мне казалось, что я остался совсем один. Да, все мои друзья снова были живы — они ведь только родились! Но теперь их ждала совсем другая жизнь. Наверное, только из-за них я и не сдался — у людей, которые мне дороги, должно было быть нормальное будущее, и я не мог позволить Дамблдору снова встать у власти. Но как этого добиться?              Как в калейдоскопе менялись воспоминания о том, как Гарри пересматривает множество книг и газетных вырезок. Дом, в котором происходили эти действия, был похож на особняк древнего чистокровного рода.       — В библиотеке дома Блэк сохранилось много газет о тебе… Тогда я и узнал о твоей политике, Том. О первоначальных идеях, которые ты выдвигал.       Том усмехнулся. Действительно, когда-то он планировал прийти к власти законным способом и направить свою политику на достижение независимости миров магов и магглов друг от друга, вплоть до их полного разделения. Идеи истребления магглорождённых и магглов пришли гораздо позже, когда и крестражей стало больше, и терпения на планомерные изменения устройства Магической Британии уже не оставалось.       — И я решился на, казалось, сумасбродный план: возродить тебя прежним — в полном здравии и, главное, в своём уме, чтобы впоследствии помочь тебе получить власть. Я днями напролёт изучал книги и древние манускрипты, выискивая мельчайшие крохи информации о крестражах. Я даже навестил профессора Горация Слизнорта, надеясь, что он знает о крестражах больше, чем рассказал в своё время тебе. Но мои надежды не оправдались. Возможно, я был груб, используя легилименцию, но зато удостоверился — Слизнорт рассказал тебе всё, что знал сам.       Том кивнул. Он и сам когда-то не побрезговал ментальными практиками, чтобы убедиться, что декан был с ним полностью откровенен. Они с Поттером похожи больше, чем может показаться.       — И что же тебе удалось в итоге выяснить? — Том не проявлял явного интереса, но ему было любопытно.       — Годы спустя мне удалось по крупицам собрать информацию о том, что чем больше крестражей, тем больше разрушается разум, деформируется душа и магическое ядро, и это приводит к нестабильности магии. Но целостность души можно восстановить. Тогда я начал собирать все твои крестражи. Да, Том, я с самого начала знал, где они находятся. И вовсе не от Регулуса Блэка, как я тебе говорил. Прости за эту вынужденную маленькую ложь, — Гарри вскинул руки в защитном жесте, словно опасаясь, что Том снова начнёт кидаться заклинаниями, напрочь забыв, что они находятся в воспоминании.       Том лишь наградил его насмешливым взглядом. Ложь он ему, конечно, припомнит, но сейчас он хотел услышать всю историю.       — Так вот, в прошлом мы с Дамблдором уже нашли все крестражи, поэтому мне не составило труда собрать их вновь. Единственная проблема была с дневником.              Калейдоскоп воспоминаний, которые они просматривали мельком, приостановился, фокусируясь на очередном изображении. Теперь они оказались в мрачном зале Тайной комнаты Хогвартса, которую Том помнил ещё со школьных лет. Маленькая рыжеволосая девочка лежала на полу без сознания. Она была бледна, и было непонятно, дышит ли она вообще. В углу находились сразу оба Поттера.       Хоуп нависал над мальчишкой, пристально глядя ему в глаза.       — Я заменил его воспоминания на свои — о событиях, что происходили тут со мной когда-то, — пояснил Гарри для Тома. — Правда, я хотел только спокойно подменить дневник и не предполагал, что мне придётся убить василиска, спасая свою жизнь. Мои извинения, Том. Кажется, он был твоим любимцем, — Гарри позволил себе небольшую насмешку, указывая на тушу мёртвого василиска.       Том недобро прищурился. Даже в такой ситуации он не собирался позволять Хоупу насмешничать над собой. К тому же, комментарий попал в цель — Том и впрямь был привязан к древнему существу.       — Кажется, кто-то переходит все грани допустимого. Вернёмся — поговорим, — пообещал Тёмный Лорд.       Гарри только мысленно усмехнулся. Такая простая перепалка, казалось, помогла несколько сбросить напряжение.       Хоуп отошёл от мелкого Поттера, лежащего без сознания, подобрал проткнутый клыком василиска дневник и положил рядом с бесчувственной рыжеволосой девочкой.       — Это подделка, — пояснил Гарри. — Ты не представляешь, каких усилий мне стоило её изготовить! Старик ведь должен был почувствовать остаточный тёмномагический фон. Так я спас твой самый первый крестраж, и заодно забрал диадему из Выручай-комнаты.       Воспоминание сменилось. Они снова оказались в мрачном доме Блэков. Хоуп, без своей привычной мантии с глубоким капюшоном, сидел за столом, перебирая свитки и манускрипты, видимо, в поисках новой информации. Крестражи Тома — дневник, медальон, диадема, перстень и чаша — были разложены на столе перед ним. Иногда Гарри брал их в руки и тщательно рассматривал, словно надеялся увидеть что-то новое или получить от них информацию.       — Оставалось только придумать, как именно соединить несколько частей твоей души. Я тщательно изучил самые известные способы — полное раскаяние и какой-то жутковатый ритуал, который был написан безумным магом и не вызывал у меня доверия. Но всё было не то. Наконец, не найдя ничего путного в книгах, я решил — на свой страх и риск — самостоятельно улучшить зелье, которое использовалось в ритуале возрождения — так, чтобы была возможность добавить в него крестражи. И долго работал над зельем воссоединения — именно им я покрыл артефакты перед тем, как бросить их в котёл. Конечно, я не собирался использовать все крестражи сразу — якоря ещё могли пригодиться, — Гарри усмехнулся собственной циничности.       Они мельком посмотрели в калейдоскопе воспоминания Гарри о работе над зельями и наконец вернулись в реальность.              Том пытался осмыслить всю полученную информацию. Это было сложно. Поверить в то, что этот человек пришёл из ужасного будущего, где сам Волан-де-Морт был мёртв, а магглы почти уничтожили магический мир, казалось невозможным. Но вот он — Хоуп, он же Гарри Поттер — живое неоспоримое доказательство — стоял и смотрел на него своими зелёными глазами в ожидании его реакции.       Его воспоминания доказывали все его слова. Волан-де-Морт не зря считался одним из лучших мастеров ментальных практик столетия, и если бы память была хотя бы немного изменена — он заметил бы это сразу. Но всё было настоящим.       Том подошёл к столику, налил себе половину бокала коньяка и выпил залпом. Ему было просто необходимо собраться с мыслями и взять под контроль бушующие эмоции.