Ядовитые омеги

Самый обычный вечер в кругу товарищей стремительно превращался для Ханца в кошмар. Пластырь болезненно натягивал тонкую кожицу мошонки и собирал ее в пренеприятные складки. В брюках и водолазке было жарко, и ему почему-то все никак не удавалось настроить терморегуляцию. Член потел и вздрагивал от самых невинных прикосновений и объятий. Мало того, время от времени он набухал, и пластырь отвратно его перетягивал. Надо было снова запереться в туалете и перевязать его чем-нибудь другим, например, эластичными бинтами. Но Ханц все не мог заставить себя сделать это. Во-первых, было противно даже прикасаться. Во-вторых, унизительно. Лучшим решением было уйти от коллектива и побыть одному, но это уже вообще ни в какие ворота не лезло. — Плохо выглядишь, дружище, — Фрейде обеспокоенно заглянул ему в лицо. И положил ладонь на шею. Ханц чуть не застонал: от этого прикосновения внутри что-то задергалось, а член дополнительно взмок и набух. — Все в порядке, — он криво улыбнулся. — Тебе лучше прилечь, — сказал Фрейде и большим пальцем провел по линии его волос. Ханц закусил губу, чтобы не послать его в жопу вместе со своей заботой. — Все в порядке, — повторил он и встал. — Я скоро. Надо было бежать. Запереться в спальне? И сидеть там наедине со своим взбесившимся либидо, слушая, как товарищи общаются. Он взлохматил волосы и загнанно огляделся. В ангар поработать? Наверняка он будет там не один такой. По крайней мере Кайдо придет поиграть со своим новым дриллером. А где Кайдо, там и Лайдонер. Лучше всего заняться спид-хайкингом по скалам. В здоровом теле — здоровый дух. Он поднялся на второй этаж за обувью, а потом сбежал, как последний преступник, — через балкон. Уррианская ночь ошеломила его внезапными запахами, странно, что вчера он этого не заметил. Он принялся разминаться, мысленно составляя маршрут пробежки. Километров пятнадцать, пожалуй. Или лучше двадцать? Пластырь болезненно тер мошонку. Его можно было бы уже отодрать, в конце концов, товарищей рядом не было, но Ханцу казалось, что отпущенный на волю член будет способен на что угодно. Например, окончательно встать и больше не опускаться. В результате к концу дистанции в паху натерло, кажется, чуть не до кровавых мозолей. "Теперь точно не встанешь", — мстительно подумал Ханц. И сморщился, внезапно осознав, что докатился уже до мысленных разговоров с собственным членом. Комм пискнул, намекая на перерыв и дыхательную гимнастику. Ханц притормозил, переходя на бег на месте. А потом совсем остановился. Он был на той же площадке, где его поймали омеги. По телу, несмотря на влажное уррианское тепло и двадцатикилометровую пробежку, прошел озноб. Голова слегка кружилась, и Ханц не мог сказать, было ли это последствием яда, побочкой от блокаторов или вообще черт знает чем. Снизу раздались голоса и смех, и Ханц мгновенно узнал сегодняшних омег. Некоторое время он прислушивался, невольно пытаясь уловить отдельные слова, а потом решительно направился вниз. С омежьим нападением надо было разобраться. Может быть, даже потребовать компенсации. У омег в коттедже был свой ангарный модуль, правда крошечный и стилизованный под примитивизм. Все эти соломенные циновки, висячие на каркасе из реактивных сплавов четвертого поколения… Смехотворно. Ханц подобрался поближе, зачем-то прячась в тенях. Омеги, наряженные в яркие серферские комбинезоны, возились с гравидосками и трепались о рыбалке. "Грависерфинг — полезный для физического развития спорт", — подумал Ханц, принюхиваясь. Ароматы омег были столь сложноуловимыми, что пришлось подкрасться еще на пару шагов. Омеги внезапно замолчали. Ханц замер. — Ага, нарушитель! — в дверном проеме возник рыженький омега и обвиняюще наставил на Ханца мультитул. У Ханца внутри что-то перевернулось и завязалось узлом, а в голове образовалась сосущая пустота. — Сейчас я тебя анально покараю, — глаза омеги, подсвеченные иллюминацией у ангарного порога, горели зеленым пламенем. — Штраф за нарушение границ частной собственности в размере десяти палок! — за его спиной оскалил клычки второй омега — темноволосый, синеглазый и очень тощий. — Ну, что молчишь? Согласен? Ханц сглотнул, чувствуя себя мухой, забившейся в амортизационную жидкость. — На что? — спросил он. — Аллах, за что? — рыжий поднес кончики пальцев к губам, а потом раскрыл ладонь и воздел глаза. Как будто посылал воздушный поцелуй в небо. — Заходи, Ханц. Ханц, как завороженный, прошел внутрь. — Откуда вы знаете мое имя? — спросил он. — Мы все про тебя знаем, Ханц, все, — зловеще прошипел тощий омега. Ханц внезапно вспомнил, зачем явился. — Сегодня вы меня отравили, — сказал он и передернулся от стыда, услышав себя. В голосе его вместо взвешенной уверенности человека, пришедшего со справедливыми претензиями, звучала детская обида. Омеги встревоженно переглянулись. — Ты плохо себя чувствуешь? Жар? Озноб? — тощий омега взял его за руку, и его забота неожиданно отозвалась приятной теплотой в груди. Как будто этот чужой хищный омега был товарищем по коллективу. А ведь совсем недавно Фрейде так же волновался за Ханца, а он чуть не послал его — своего настоящего товарища. Ханц закусил губу, ощущая себя подлым предателем. В это время другой омега оттянул ворот его водолазки и заглянул внутрь. Ханц перехватил его за запястье: — Только посмей меня снова укусить! — Не буду, — засмеялся омега, — но ты что, заклеил укусы пластырем? Ханц кивнул, таращась на его клыкастую улыбку. В голове снова стало пусто, а в животе разлилось приятное тепло. — Глупый альфа, — возмутился тощий, — укусы должны дышать! Неудивительно, что ты плохо себя чувствуешь. — Я бета, — заторможенно поправил его Ханц. — Аллах покарал тебя за то, что бежал, не завершив метки, — сказал рыжий. — Садись, мы тебя подлечим. Ханц с подозрением посмотрел на плюшевый диван в углу ангара, а потом на омег. — Надеюсь, не ядом подлечите? А то сдохну от вашего лечения. — Нейтрализуем побочные эффекты от яда, — подмигнул ему тощий. — Все как по учебнику. — Какому? — заинтересовался Ханц. Неужели у этих омег еще и учебники по укусам были. — Пособие "Как быстро и безболезненно загрызть альфу. Самые эффективные способы избавления от трупа"? Омеги со смехом потянули его на диван, и он снова им поддался. — После укуса в слюне омеги образуются нейтрализаторы, — наставительно сказал рыжий. — Подставляй сюда свою шею. Мы больше не будем кусать, честно. Ханц хотел было им сказать, что он уже обкололся нейтрализаторами до опупения, и ни хрена это не помогло, но омеги, увлеченно сопя, принялись сдирать с него пластыри. По телу побежали приятные мурашки. Истерзанный пах хранил спокойствие, спасибо партии за это. Тощий омега лизнул его в разодранное собственнозубно место, а рыжий всосал кожу на месте своего укуса. Ханца словно разрядом с двух сторон прострелило. В паху теплело. Он сжал зубы, сдерживая позорный стон, сцепил руки в замок и уткнулся в них лбом. Омеги самоотверженно лизали и посасывали. В паху начало пульсировать. — Сними это, — прошептал рыжий, задирая его водолазку. — Хватит! — Ханц вскочил и резко к ним развернулся. — От этого становится только хуже! — У тебя коэффициент интеллекта на сколько пунктов не дотягивает до порога разумности? — осведомился тощий и хотел добавить что-то еще, но рыжий пихнул его в бок. — У меня коэффициент — двести девяносто семь, — оскорбился Ханц. Рыжий омега встал и погладил его по плечу: — О, это очень много для неактивированного альфы, — самым льстивым тоном сказал он и ткнул пальцем на зеркало в антикварной пластиковой раме. — Но посмотри на свои индикаторные узоры. Они бледнеют. Значит, нейтрализатор действует. Твое состояние приходит в норму. — Я бета, — Ханц покосился в зеркало. Узоры поражения на самом деле значительно побледнели. — Но у меня все болит… здесь, — он покраснел и дотронулся до паха. Омеги переглянулись. — Давай мы тебя там тоже полечим, — сказал тощий и облизнулся. — Не стоит, — Ханц сморщился, только представив себе, в каком там все отвратном состоянии. Не собираются же омеги и в самом деле вот это вот скользкое и натертое… ртом? Внезапно он вспомнил как сегодня днем они лизались друг с другом, и волна жара окатила его с головы до ног. Запахи омег — травяной и морской — кружили голову. — Пожалуйста, мы же только немножко, совсем чуть-чуть, тебе понравится, — прошептал рыжий омега, касаясь его шеи губами. Ханц зажмурился: ему казалось, что в шею ему вставили множество нейроприводов, и каждый из них вел прямиком в центр удовольствия. Омега поцеловал его за ухом и осторожно погладил по животу, спускаясь все ниже. Не стонать было все труднее. — У тебя тут что, шайтан-бандаж? — удивился омега, нащупав пластыри. — Пластырь, — задыхаясь, признался ему Ханц. — Против… альфийской сути… Ваши укусы меня… испортили… — Чем тебе так не угодили альфы, — хихикнул тощий омега и тоже погладил его по животу. А потом лизнул свой укус, заставив вздрогнуть. — Ты же арктурианец. — У альф нет… коллектива, — объяснил ему прописную истину Ханц. — Они не способны… служить обществу как беты… приносить столько же пользы. — А омеги? — спросил его рыжий, поглаживая по перетянутому паху. Штаны Ханца уже болтались каким-то образом на щиколотках. — Омеги красивые… Хранители генетического наследия… — Ханц сжал кулаки. Терпеть лечение в достойной позе становилось все мучительнее. Хотелось извиваться, тискать омег и издавать животные звуки. — У вас же все значительные посты альфы занимают, — еле слышно шепнул ему на ухо тощий. — Классический родовой альфархат. "Ложь!" — хотел было сказать ему Ханц, но в этот момент рыжий омега содрал с него пластырь и тут же вобрал его яйца в рот. Ханц зарычал, закидывая голову, ему казалось, что в его член прилила горячая волна, готовая разорвать его на кусочки. Тощий омега вылизывал его шею и загривок, покусывал соски, заставляя вздрагивать, как от электрических разрядов, а рыжий активно лечил его пах, и горячая волна перекатывалась там, все никак не находя выхода. Рык Ханца превратился в жалобный стон, ноги ослабли и колени подогнулись. Он опустился на пол и уперся руками в плюшевый диван. — У тебя почти твердый, — промурлыкал рыжий омега и погладил его по заднице, — тебе надо спустить, а то будет больно. Разрешишь тебе поласкать тут? Это должно помочь, — его палец погладил Ханца по анусу, заставив тот сладко съежиться. Ханц кивнул, невнятно что-то простонав, перед глазами снова вспыхнула сцена, как омеги ласкали друг друга. Теперь рыжий омега переместился к его заднице и стал вылизывать там, а тощий принялся трудиться над его членом. Ханц уткнулся лбом в согнутые локти. Тело плавилось от мучительного удовольствия, а сознание не могло сосредоточиться ни на чем, кроме одного юркого язычка в заднице, а другого — на члене. А потом в его задницу проникло что-то побольше и потверже языка, и он не сразу даже понял, что омега запихал в него свой член. Тело его, превратившееся к тому времени в желе, совершенно не сопротивлялось такому противоестественному обращению. Более того, Ханца продрала новая грань острого наслаждения, и он тихо завыл, кусая кулак. Из члена, почти такого же мягкого и порядочного, как должно быть у идеального беты, начало медленно что-то выплескиваться. Вытекать горячей волной наслаждения вместе с мозгом. — Аллах, какой ты сладкий… красивый… — сказал кто-то из омег, Ханц уже не разобрал, кто.