Ядовитые омеги

Ханц закончил очередной отчет и зевнул, чуть не вывернув челюсть. За ушами ломило от скуки. С одной стороны, два дня отстранения от пространства — жутко полезная вещь, можно подтянуть, наконец, все хвосты. С другой стороны, мозги от всей этой бюрократии сворачивались в трубочку. Не помогало даже то, что трудился над проклятой отчетностью он в спортзале — все равно, возясь с инфоокнами, невозможно заниматься ничем, кроме самых унылых тренажеров. Он сошел с беговой дорожки и тоскливо огляделся. Ребята из четырнадцатой бригады, голые и потные, азартно гэкали на ринге, а девятая бригада, радостно лупя друг друга полотенцами по жопам, вывалилась из душевых. От молодецких ударов их ягодицы вздрагивали, а члены задорно подпрыгивали. Без своего коллектива Ханц чувствовал себя изгоем. Зря он вообще приперся в качалку, надо было уединиться где-нибудь в садовой зоне. Интересно, чем сейчас занимаются омеги? Вспоминают ли о нем или давно забыли? В ухе раздался противный писк таймера, напоминающего о приеме лекарств, и Ханц пошел в раздевалку, по пути стаскивая с себя шорты. Инфоокна потащились за ним. В раздевалке никого не было, и Ханц, воровато оглянувшись, раздавил таблетки меж пальцев и помыл руки. А что если действительно попроситься добровольцем на участок эпсилон второе? Отдельно от коллектива. Постоянный риск заставит забыть о тошнотворном ощущении окутывающего его ватного кокона. Он вызвал поисковик. "Вульф, КХРП, директория ковчега". Запрос вернул шесть результатов, только один из них — из руководства. "Начальник отдела глубинных исследований". На всякий случай Ханц промотал по-быстрому его ленту — и хоть на некоторых фотографиях он и был с друзьями (среди которых мелькал Зигфрид), но было совершенно очевидно, что коллектива у него нет. Альфа. Попроситься к нему в отдел? Если они исследуют эпсилон первое и второе, то наверняка у них острая нехватка кадров. Чтобы попроситься в отдел исследований надо изучить то, над чем они сейчас работают, и найти то, чем он будет им полезен — понятная процедура из тошнотворно ясных шагов. Ханц оперся о раковину и посмотрел в зеркало. Глаза его отражения тускло блестели. Как у больного. Может, он действительно болен? И зря выкидывает лекарства… На краю зрения запрыгал значок высокоприоритетного сообщения, и Ханц закрыл глаза. Неужели доктор заметил очередное падение уровня счастья? Сообщение настойчиво попискивало. — Прочитать. "Неподписанное снап-фото от неизвестного отправителя". Ханц распахнул глаза — и в груди у него болезненно кончился воздух. Тони и Эдвард смотрели на него со снап-фото, ухмыляясь, строя "рожки" и размахивая ярко-красными шашлычками. Дата и надпись: "Как насчет последнего поцелуя на ВГОЗ-121356?". Замысловатый шрифт на фото был из тех, что нейросети расшифровывают лишь после применения специальных алгоритмов. Ханц знал это наверняка — проходил что-то подобное на курсах повышения квалификации. Нужно уничтожить фото, пока не активизировались нейросети. Как омеги вообще смогли зайти в инфосеть, они же не арктурианцы. Да, уничтожить… только посмотреть последний раз. Фото внезапно замерцало и рассыпалось розовыми сердечками и красными поцелуйчиками. И исчезло. Ханц судорожно проверил все логи. Пусто. Сообщение-призрак. Сердце стучало как бешеное. "ВГОЗ-121356". И дата — послезавтра. Это значит, что омеги будут ждать его до этого числа или после? Должно быть, после, они же понимают, что Ханцу нужно время на подготовку. Он открыл звездную карту. ВГОЗ-121356 находился с обратной стороны пояса Ух-хары. Очень удобно — хватит заряда краулера, чтобы добраться. Он даже прикинул возможный маршрут от своего текущего участка. Правда, там придется уйти от коллектива… и его будут искать. Куда безопаснее будет уходить в одиночку из эпсилон второго. Или даже первого. Там никто не удивится исчезновению. Он внезапно понял, что не видит своего пути назад. Его и не было — если омеги прилетят к нему на межпространственном корабле… он уговорит их подбросить его до ближайшей обитаемой планеты. Ханц хороший специалист, он найдет работу и поедет на следующий год в отпуск — не куда пошлет партия, а куда захочет сам. Омеги сказали, что будут его ждать в следующем году. Самое главное — исчезнуть с радаров Родины. От телеметрических чипов он избавится. А скоро избавится и от информационного колпака. Ханц схлопнул все инфоокна и устремился в одну из прозрачных душевых кабинок. Все, что раньше казалось ему тошнотворным, внезапно обрело смысл. Надо напроситься в группу Вульфа. Тот не замедлит с отправкой в самую опасную точку. Уже выходя из душа он внезапно осознал, что омегам надо ответить. Дать понять, что он прилетит, чтобы подождали, если он задержится. У него не было обратного адреса, но если они смогли зайти в инфосеть и найти его, значит, могут читать его ленту. И он сфотографировался в душе, подписав: "До встречи в пространстве послезавтра, товарищи!" Как хорошо, что именно послезавтра заканчивается его отстранение. С Вульфом получилось очень удачно: тот принял его запрос на вступление в экспериментальную группу практически сразу. Даже не стал экзаменовать насчет знания текущих разработок, отделавшись формальным видеоинтервью. Иногда бывает полезно, когда какой-нибудь вредитель столь чисто и незамутненно желает тебе смерти. Впрочем, отныне Ханц и сам был вредителем, собирающимся не только предать Родину и партию, но и угробить ради этого краулер. Вечер Ханц провел со своим коллективом, а ночь — в объятиях Фрейде. При мысли о том, что он никогда их больше не увидит, сердце сжималось болью. Но в любом случае им было больше не по пути — омеги навсегда отравили его своим ядом. "Что ты задумал, Ханц?" — прошептал ему Фрейде перед тем, как заснуть, и Ханц не ответил, молча прижимаясь к его спине — мускулистой и горячей. А с утра его ждали два вызова — от доктора и от Зигфрида. Ханц стиснул зубы. Не будет же доктор насильно кормить его лекарствами? А Зигфрид не имеет никакого права запретить ему работать в группе Вульфа. — Вижу, товарищ Ханц, лечение пошло вам на пользу, — улыбнулся ему доктор. — Пожалуй, я подкорректирую курс. — Уровень счастья снова в норме? — криво усмехнулся Ханц. — Даже выше нормы. Удивительно, в сколь тонком равновесии пребывает человеческая душа, — благодушно расфилософствовался доктор. Ханц посмотрел на него с жалостью. Вчера он нагло воспользовался синтезатором Фрейде (заказал коктейль) и инфоконнектом Фрейде (подговорил того послать запрос насчет секса) — и обнаружил на своем друге такие же ограничители, как на себе. Все беты были под колпаком. И доктор тоже — под своим. Наверное, руководство… состоящее из одних альф, полагало их кем-то вроде недоразвитых человеческих особей — детей. Недаром же Вульф так лицемерно упирал на то, что Ханц прожил лишь восемь лет. Трахаться с восьмилетним бетой для него, значит, было аморально, а посылать на смерть — легко. — Товарищ Ханц, — Зигфрид улыбнулся ему одними губами, — Пойдемте со мной. Мне нужно ваше мнение насчет состояния глубинных обводов. — Хм… да, конечно, товарищ Зигфрид, — пробормотал Ханц. О ходовой части ковчега он имел самые дилетантские представления. Честно говоря, он и в моторном отделении-то был всего пару раз. На общеобразовательных лекциях. "Три… четыре… восемь…" — Ханц бездумно отсчитывал уровни и сжимал в кармане рукоятку мультитула. Его напрягал лифт — без стенок, словно вывороченный кишками наружу, он никогда не видел таких на ковчеге. А еще больше напрягал Зигфрид, напоминающий ледяную статую самому себе. На двенадцатом уровне они вышли, и Ханц мгновенно ощутил неприятный зуд — верный признак высокой концентрации переработанной антиматерии. — Какого хера ты творишь? — внезапно рыкнул на него Зигфрид, и Ханц шарахнулся в сторону, одним движением разворачиваясь в боевую стойку и выщелкивая лезвие мультитула. — Что я опять сделал не так? Серые глаза Зигфрида больше не были ледяными. Теперь они почти светились от ярости. — Разведгруппа на эпсилон первое? Тебе жить надоело, придурок? — В жизни всегда есть место трудовому подвигу, Зигфрид, — Ханц опустил мультитул. Врать проявляющему искреннюю заботу товарищу было паршиво. Увы, не в первый раз. — Послушай, что бы тебе ни сказал Вульф, — медленно начал Зигфрид. — Причем здесь Вульф, — Ханц отвел глаза. Зигфрид молча сверлил его взглядом. Ханц нервно повел плечом. — Эпсилон первое — это вызов, — неубедительно соврал он. —Интереснейшая задача. — Ты хочешь сбежать, — сказал Зигфрид. У Ханца пересохло во рту. Зигфрид покачал головой: — Нашел омегу во время отпуска? — Откуда… — хрипло выдавил Ханц и осекся. — С чего ты взял? Ложь и поклеп! — Я видел твои медданные, — сказал Зигфрид. — Теперь понятно… Классическая любовная тоска, сменившаяся целью. Из-за чего еще альфа способен на безумства? Даже если он бета. — Ты ошибаешься, — упрямо сказал Ханц. — Нам… я имею в виду комитет КХРП, поступил сигнал от товарища на Урр'дхаге. О том, что одного из зоргаусских бет покусали местные омеги. Я вызвался взять дело под свой контроль. Сразу подумал о тебе. — И что теперь? — Ханц сжал рукоятку мультитула. — Буду заниматься им несколько дней. Потом подам докладную в ЗКРП, — Зигфрид еле заметно улыбнулся. — А ты беги, Ханц. В жизни альфы нет ничего важнее своего омеги. — Я… спасибо, — пробормотал Ханц. И, сгорая от неловкости, спрятал мультитул в карман. — Но почему?.. — Что почему? — Почему ты мне помогаешь? Партийная конкуренция? Зигфрид рассмеялся: — Святые небеса, партийная конкуренция! Нет, я помогаю тебе потому, что мы переспали. Помимо ваших разогнанных в инкубаторах способностей, есть одна вещь, Ханц, которая делает бет лучше альф в глазах партии и правительства. Стоит нам переспать с кем-то, и мы ставим его интересы выше партийных. Альфы привязываются даже к гаммам. Такая вот неудобная антисоциальная хуйня. Ханц покраснел. — Ясно… А это, — он обвел рукой моторный отсек. — Помехи от антиматерии? — Да, здесь дохнет любая прослушка. Ханцу не хотелось думать о том, какой прослушки опасался Зигфрид. — Спасибо, — сказал он еще раз. Зигфрид направился к лифту. И тут Ханца осенила мысль. — А Вульф? — спросил он. — Ты с ним тоже спал? — Было дело, — сказал Зигфрид, не останавливаясь. И Ханц мгновенно простил Вульфа за пассивные попытки своего убийства. Он бы сам убил, если бы кто-нибудь угрожал, например, его омегам.