Ядовитые омеги

Пленка внутренней мембраны лопнула, повиснув на Тони слизью, и он зашел в новоотрощенное помещение Шайтана. Внешний обвод, хорошее место для оружейной или инструментальной… Тони повозился еще полчаса, настраивая нервную систему Шайтана, а потом, щурясь, выполз на свет Аллаха. На небе снова собирались кристаллические грозовые тучи — неизменная погода буйной микропланетки Муздалиффы. Они с Эдвардом угнездили Шайтана в огородном кратере родителей Тони — те получили его в награду за героическую многодетность. "Шайтанчику надо подрасти", как уверял Эдвард, и за пару дней своего усиленного роста тот испещрил почти все ценные кристаллы кратера. А сам кратер опутал паутинными отходами. Тони оставалось надеяться лишь на то, что когда родители обнаружат безобразие и вознамерятся прибить своего негодного отпрыска, он будет вместе с воинством Аллаха на другом краю Вселенной. С воинством, Эдвардом и, конечно же, Ханцем. Тони запихал в рот два сладких протеиновых батончика. Челюсти мгновенно слиплись. До часа ПХ ("Полет за Ханцем") оставалось меньше четверти суток, и его все больше одолевал мандраж. Только бы все удалось! Жуки, оставленные в коннекте арктурианского альфы исправно посылали обновления статусов Ханца. Тот внезапно активизировался в социальной жизни и строчил по пять новых постов в день — добрый знак, особенно учитывая то, что в каждом из них он мечтал о некоей "встрече в Пространстве". Их альфа не только получил сообщение, но и явственно по ним соскучился! Уговорить его бежать из арктурианской системы будет легко. Конечно, Тони с Эдвардом не собирались его отпускать во второй раз, и если на добровольное похищение уговорить не удастся, то придется кусать и воровать по-настоящему… Ужасное начало семейной жизни, и Тони непрерывно, можно сказать, молил Аллаха о том, чтобы этого не случилось. "Зато как романтично, — ржал над его рассуждениями о здоровых семейных отношениях Эдвард. — Да не бзди, жених, стерпится — слюбится!" Ну, еще бы, о-папаша Эдварда укусил его а-папашу почти насильно: тот по молодости ударился было в суфизм и намеревался провести жизнь в аскезе. А когда будущий супруг унюхал его, обнаружив рекордное совпадение на восемьдесят шесть процентов, то заявил, что готов к браку и ребенку, ибо такова воля Аллаха, но супружество их будет протекать в вере и целомудрии. Натурально, омега-папочка Эдварда после такого заявления охуел настолько, что немедленно его укусил и погрузил в трюм мелкого почтового корабля, на котором тогда трудился. И не выпускал оттуда полгода, таская по всем грузовым трассам Малого Уррийского круга и время от времени подкусывая, дабы возлюбленный думал не о суфизме, аскезе и побегах, а исключительно о ебле. Когда эта история открылась, скандал прогремел на весь Большой Уррийский круг. Омегу спасло только восьмидесятишестипроцентное совпадение — посадили всего на два года. Альфа за это время поступил в докторантуру и совершил хадж, во время которого Аллах внушил ему мысли о прощении и о том, что нельзя запрещать себе то, что дозволено Аллахом. Например, еблю с предназначенным судьбой омегой. И когда этот омега прилетел с принудительных работ, единственным, кто его встречал, был насильно похищенный им альфа. Такая вот романтическая история, в результате которой на божий свет вылез Эдвард. Но альфа-отец Эдварда был уррийцем, чье культурное наследие способствовало принятию ситуации. А как отнесется к подобному арктурианский бета, и без того лишенный семьи и детства? По нейроконнекту пришел сигнал — новый пост от Ханца, и, открыв его, Тони со стоном стиснул себя в паху. Фотка была из раздевалки: Ханц в белых труселях и куча его разной степени раздетости товарищей на заднем фоне. "Что с телеметрией, товарищ главный кибербиолог?" — заинтересовался по внутренней связи Эдвард. "Как насчет сеанса совместной дрочки, товарищ первый пилот?" — Тони перебросил ему фоточку и немедленно получил в ответ волну возбуждения. Дурацкое обращение "товарищ" прицепилось к ним после достопамятных просмотров арктурианского кинопрома. Эдвард считал, что их альфе будет не хватать привычной обстановки и готовился заменить таким образом его коллектив. Тони в свою очередь полагал, что психофизическая связь коллектива бет гораздо глубже внешних традиций и приближается к симбиотической. Ханц вообще себя не представлял без коллектива. Наверняка первое время его придется часто подкусывать, чтобы компенсировать разрыв, и все эти "товарищи" будут звучать фальшиво… *** "Вероятность прохождения — 12%". Ханц прикинул на усредненную вероятность свой уровень прохождений. Получилось двадцать два процента. Отставить, неоправданный риск, ведь его ждут омеги. Он прокрался по самому краю намечающейся пространственной воронки. Если заползти за нее, то, считай, полдела сделано, от радаров его экранирует получше армейской брони. Краулер выпустил щуп. — Ханц-2! — рявкнул по внутренней связи Вульф. В его группе, как можно было догадаться, уже был один Ханц, так что его к позывным прибавилась позорная двойка. Ничего, это все ненадолго. — Слушаю, товарищ командир! — Отставить мотылять залупой в дыре! Ханц аккуратно втянул щуп. Подлюга Вульф вместо того, чтобы как всякий приличный начальник сидеть на ковчеге и собирать доклады, приперся в пространство на собственном краулере. Изображает из себя геолога-разведчика. — Есть отставить мотылять залупой в дыре! — сказал Ханц, сканируя месиво показаний датчиков. "Вероятность прохода 47%". — Разрешите проход по чистяку? — Разрешаю, — после паузы отозвался Вульф, и Ханцу на мгновение стало стыдно за обман. Вульф оказался не таким уж и плохим командиром — вон как трясется за их безопасность, а "чистяк" — это больше семидесяти пяти процентов. Хотя нет, притворяется, Ханц четко помнил, что тот хотел его убить ради Зигфрида. Краулер, плавно перебирая лапками, скользнул меж зубьями пространственного смещения, и последним, что услышал Ханц по внутренней связи, было рычание Вульфа: "Ку-да?! Бета недоразвитый!" Эфир заполнило тонкое готическое пение, а показания счетчиков взбесились, и Ханц усмехнулся. Он пересек линию своей свободы, навсегда оторвавшись от коллектива. На втором часу прохождения месива готическое пение звучало уже на восьмидесяти децибелах, а все вероятности стабильно держались ниже двадцати процентов — Ханц вычислял их сам, датчики отказали. Может, не стоило уходить через участок эпсилон первое? Хотя нет, нигде более он не смог бы скрыться от радаров. Он почти уклонился от основной воронки — и его вышвырнуло в зону тишины. Обратная сторона пояса Ух-хары. На экранах вспыхнула грубо прорисованная координатная сетка, и Ханц направил краулер на достопамятный астероид. Ждут ли его омеги? На краю сканируемого пространства мелькнули четыре точки, и Ханц судорожно увеличил масштаб. Четыре крошечных паучка, пробирающихся сквозь месиво. В животе неприятно скрутило. Четыре краулера? Он подключился к телеметрии своего коллектива. Датчики, разумеется, молчали.