Ядовитые омеги

Тони проснулся от приглушенной свары и обнаружил, что во сне попытался оплести всеми своими конечностями огромную гору мускулов по имени Лайдо. Сам Лайдо, весь в узорах от укусов, свернулся в трогательный клубочек. Ну, то есть, он был бы трогательным в исполнении кого-нибудь с не столь внушительными габаритами… — То есть, — шипел Эдвард, — вы, дорогие товарищи, пользуясь неадекватным состоянием вашего капитана, решили слегка эдак припиздить краулеры? — А вы, дорогой товарищ капитан, были в неадекватном состоянии? Не заметил отличий, — насмешливо порыкивал Ханц. Врал как дышал, естественно, Тони ему вчера все выложил про влияние течки на когнитивные способности Эдварда. — Долбоебы! — исходил на говно Эдвард. — Здесь сканеры на орбите! Если вас раскроют… Да нам же даже разрешение на брак с тобой не давали! Несмотря на стопроцентную истинность! И знаешь, почему? — Почему, товарищ капитан? — явственно ухмыльнулся Ханц. — Потому что наши уебки спелись с вашим долбаным альфархатом! И знаешь, кем для этих ваших являются беты?! Тони опасливо скосил взгляд, пытаясь, вопреки всяческой анатомии, увидеть, что происходит за спиной. Лайдонер еле заметно напрягся в его объятиях. Тоже притворяется спящим, хитрюга, с умилением подумал Тони. — Знаю, — сухо сказал Ханц, в его голосе было предупреждение, которому Эдвард не внял: — Собственностью, для которой свободный выбор — преступление, и побег... — Знаю, — ледяным тоном сказал Ханц, и Эдвард заткнулся. Некоторое время за спиной царило зловещее молчание, нарушаемое лишь звуками подозрительной возни. Тони затаился, трусливо надеясь, что с вопросом краулеров разберутся без него. Дело было в том, что его давила чудовищная жаба: так было жалко выбрасывать великолепные машинки. Альфы же вообще подобное предложение восприняли как святотатство. Так что, действительно пользуясь течкой Эдварда, они не выкинули краулеры во время последнего прыжка, а замаскировали их, нарастив биооболочку. — Ну ладно тебе, красавчик, не куксись, — ласково сказал Эдвард, — ну, извини, извини за резкость, милый. Тони оцепенел. Эдвард был не способен искренне извиняться во время течки — полное отключение нравственной функции в этот период являлось его особенностью. А отсутствие нравственной оценки вкупе с параноидным психозом вело к неумению расставлять приоритеты. То есть, он не тупел в профессиональном плане, оставаясь отличным пилотом, но мог, например, улететь на другой конец обитаемой вселенной потому, что поймал в эфире подозрительную передачу. Или, например, высадиться без фильтров на планете желто-красного спектра физиологической совместимости. Или как с теми же краулерами — они просто перестали быть для него значимыми на фоне куда более важной теории заговора альф-хищников. Но теперь… — Я не... куксюсь, — несколько удивленно сказал Ханц. — Просто неприятные воспоминания. Тони медленно повернулся. И с возмущением обнаружил, что два подонка тихо трахаются — как трахались, судя по всему, в течение всей своей якобы ссоры. — А, Тоничек, — приветствовал его Эдвард, — присоединяйся! — У тебя что, — сказал Тони свистящим шепотом, — течка за два дня закончилась? — Ну, есть такое, — оскалился Эдвард и закатил глаза, явно приближаясь к оргазму, — положительное влияние совместимых альф. Но насчет краулеров... о-о-о, да, Ханц... долби! Здоровенные лапы Ханца сжимали ягодицы Эдварда. Тони почувствовал, как тело свело от болезненного возбуждения. Эдвард скакал на Ханце в позе наездника, и живот его судорожно сокращался, а в растянутую, покрасневшую дырку поршнем вбивался мощный член. Тони подобрался к ним поближе и полапал Ханца за яйца. Тяжелые. Ханц прерывисто выдохнул. Тони обвел пальцем розовые края дырки. Эдвард зарычал, и Тони поискал взглядом смазку. Та стояла на полу. Он свесился с кровати, зачерпнул полную горсть и вылил ее Эдварду на задницу. А потом попытался втиснуть в него палец. Эдварда затрясло в оргазме, и Ханц сорвался вслед за ним. — Гады, — пробормотал Тони, — не могли меня подождать. Ханц лениво провел ему рукой между ног, умудрившись одним движением приласкать дырку и отдрочить член. Тони задрожал… А потом взгляд его наткнулся на Лайдонера. Тот затравленно таращился на них огромными глазами. — Ты чего, Лайдо? — прошептал он. Лайдонер молча отвернулся, и Тони подполз теперь уже к нему. И ласково погладил по плечу. Невероятно, но после укуса альфа ощущался как стопроцентно истинный — феноменальный скачок совместимости на пятьдесят процентов. Все же арктурианцы совершили настоящий генетический прорыв: мало того, что обнаружили мутацию, известную у уррийцев только по страшилкам про альф-хищников, так еще и сделали ее устойчивой и поддающейся осознанному контролю со стороны носителей. — А омеги и альфы у вас тоже умеют налаживать коллективные связи? — спросил он, увлекшись своими рассуждениями. — Нет, коллектив бывает только у бет, — ответил Ханц. А потом слегка нахмурился, как делал всегда, когда думал о чем-то новом. — Хотя... один альфа говорил, что они устанавливают сильные связи через секс. Даже готовы поставить интересы партнера над интересами Родины и партии. — Мы тоже так сделали, — сказал Лайдонер. — Без всякого секса. Фрейде ради тебя, Арво и... Кайдо ради вас двоих. — А ты ради Кайдо, — улыбнулся Ханц. Взгляд Лайдонера снова стал затравленным. — Я… для меня все товарищи очень дороги, — тихо сказал он, и у Тони аж в груди защемило от сочувствия — как же бедняжку затюкали! Арктурианцы считали неспособность установить полноценные коллективные связи чем-то вроде врожденной инвалидности. — Эй, — он снова погладил Лайдонера, — теперь уже по животу и немножко по члену. И положил руку на его сжатый кулак. — Нет ничего страшного, если ты любишь кого-то одного больше других. В уррийской семье это нормально! Лайдонер скривил губы, глядя на него, и Тони как-то сразу догадался, что это неумелая улыбка. А вовсе не злобная ухмылка, как мог бы подумать кто-нибудь менее понимающий. И тут же мозг Тони атаковали сразу два выделенных канала: "У него получилось установить связь с тобой!" — это Ханц. "У вас что, стопроцентная истинность?! Почему у меня только шестьдесят шесть?!" "Да, я избранный, — ответил Тони, слив два канала в один мощным психоментальным движением. Эдвард с Ханцем, получившие последние сообщения друг друга, переглянулись с подозрительными ухмылками. — И как ты догадался о ста процентах, Эдвард?" "Да у тебя же обычно эмпатия на уровне тринадцатилетки, — мысленно заржал Эдвард, — а тут прямо такое вселенское понимание на роже". Тони нахохлился, внезапно догадавшись, какую именно функцию отключает ему течка. "Да-да, — продолжал глумиться Эдвард, уловив, судя по всему, эмоциональный отголосок его мыслей, — а во время течки ты вообще эталонный мудак". Тони сердито отсоединился от канала. *** Что роднило арктурианскую и уррийскую ветви человеческой цивилизации, так это высокая адаптивность. И те, и другие, открывая новые планеты для поселений, предпочитали не рушить их экосистему, перекраивая под себя (как делали, например, ковдорцы), а изменяли свою физиологию. И у уррийских совместимых пар способность к адаптации значительно увеличивалась после установления связи. Планета, на которой происходили сборы и смотр новобранцев, принадлежала к желто-зеленому спектру физиологической совместимости и после здравого размышления Эдвард решил пренебречь фильтрами. Альфы, как он успел заметить перед выходом, тоже. Лишь Тони не только вставил себе рекомендованный комплект, но еще и вырядился в комбинезон малой защиты. И прицепил на пояс полагающийся к нему шлем-маску. У Эдварда аж глаз дернулся — издевательские комментарии братьев-пилотов зазвучали в голове как живые. Но от замечаний и намеков пришлось воздержаться. В конце концов, с Тони было никогда неизвестно, что его расшатанная адаптивность вкупе с разогнанным метаболизмом выкинут в очередной раз. Он и на зеленом спектре мог слечь с жестким приступом аллергии. А на красном наоборот — скакать козлом без фильтров и маски. — Выходим после сигнала, — в третий уже раз за утро повторил он, оглядывая альф. Те выглядели очень браво в своих поношенных комбезах из военторга. Настоящие вояки. Другие омеги обзавидуются. — И становимся в одну шеренгу, — ухмыльнулся Фрейде. — Мы знаем. И тут Эдвард понял, что не сказал им самое главное: — Нет! С омегами строятся не в одну шеренгу, а в полуторку, шеренга омег на полшага впереди, с захлестом на одного человека. Так как я капитан и нас двое омег, то мы стоим справа, я один, Тони перед Ханцем. — Омеги всегда спереди потому, что мелкие? — заинтересовался Арво и нахально притиснул к себе Тони. Тот слабо трепыхнулся, а потом блаженно растекся в его объятиях. — Ну, в общем, да, для красоты строя, — согласился Эдвард и посмотрел на Ханца. Тот ему подмигнул. — Оружие бы, — сказал Фрейде. — Ага, — азартно согласился Арво. Альфы Эдварду с утра уже плешь проели своим нытьем насчет того, что стоять в строю без оружия нелепо. В качестве этого оружия они предлагали снять со своих краулеров по одному узлу молекулярного распылителя, "прихуячить его к пятере, ну, то есть, походному отбойнику номер пять", как выразился Фрейде, и с получившейся бандурой размером с пол-альфы красиво встать в строй. Отговорить их удалось только под предлогом того, что свои преимущества не стоит демонстрировать всем сразу. Хорошо еще, что закусанный вкрай Лайдонер дрыхнет в каюте. Эдвард подозревал почему-то, что тот окажется самым яростным любителем потрясти бандурой. По дивизионной связи раздалось завывание сигнала, и Шайтан распахнул шлюз. От воздуха желто-зеленой планеты мгновенно защекотало в носу. Рядом с ними строились команды жуков шестого класса. Эдвард окинул их быстрым взглядом. Все такие же зеленые новички, как и они. Совсем не похожи на потертых космических волков из числа папочкиных знакомых. "Эй, капитан Шайтана, что за фифа с масочкой у тебя в команде?" Эдвард криво ухмыльнулся, проследив, откуда пришло оскорбление, и покосился на Ханца. Вдвоем они делили капитанский канал — бригадиру альф определенно надо было быть в курсе всего. "Вот это альфищи, капитан, где таких готовят?" — пришел запрос от очередного озабоченного капитана. Если бы Ханц не слушал их канал, Эдвард бы ответил как всегда "в жопе", а так пришлось интеллигентно посоветовать подобрать слюни.