Catch the Stars

Мингю понятия не имел, во что ввязался, когда согласился держать с Вону дистанцию при остальных. Он не глупый: он и сам знает, что на глазах у ребят они не могут делать ничего, что может вызвать подозрения, но действительно ли Вону так необходимо абсолютно игнорировать его, как сейчас? Мингю моргает, глядя на костер перед глазами, и снова сосредотачивается на людях вокруг них. Это следующий день после того, как они с Вону все обсудили. После того, как Вону разрешил Мингю поспать в кузове своего пикапа, пока не стало слишком холодно и темно и он не разбудил младшего, пройдясь рукой по его волосам и встретив нежной улыбкой, когда Мингю посмотрел на него расфокусированными сонными глазами. Вчерашнее поведение Вону в какой-то степени вселило в Мингю надежду. Казалось, словно Мингю правда нравится ему тоже, будто он хочет попробовать, несмотря на всю опасность ситуации. Не стоит и говорить о том, что Мингю не мог сомкнуть глаз всю следующую ночь. Он был слишком взволнован и в полубреде смотрел, как из-за горизонта поднималось солнце с утра, что объясняет его потерянность среди разворачивающихся вокруг разговоров. Ему лишь хочется попросить Вону побыть с ним десять минут, чтобы он смог вздремнуть, но старший избегает его взгляда, и Мингю пытается не принимать это близко к сердцу. Сегодня собрались все те же ребята плюс парочка тех, кого Мингю уже видел, но чьих имен все еще не запомнил. Мингю сидит на одном бревне с Чаном: младший смеется всем телом и постоянно использует Мингю, как опору, чтобы не свалиться. Девочки сидят напротив, прижавшись друг к другу, чтобы согреться, и Джухен периодически находит глаза Мингю, пытаясь безмолвно связаться с ним. Мингю знает, что она в недоумении от того, почему они с Вону сидят так далеко друг от друга и почему Вону даже не бросает и взгляда в его сторону, но младший лишь улыбается широкой улыбкой и надеется, что это ее успокоит. Джухен не выглядит особо убежденной и продолжает глазами метать ножи в сторону Вону, который игнорирует и ее тоже. Сокмин над чем-то смеется, и Мингю улыбается вместе с ним, пока взгляд непринужденно останавливается на наполовину подсвеченном лице Вону, который сидит с другой стороны от костра с сигаретой между пальцев. В последнее он курит намного больше, и Мингю хочется накричать на него, но кажется, будто между ними целая пропасть. Он не может ничего поделать, поэтому просто сидит и наблюдает за тем, как тот наполняет легкие дымом. Вону, должно быть, почувствовал на себе взгляд, потому что коротко смотрит в ответ, и глупое сердце Мингю едва не останавливается от этой капли внимания. Ему кажется, он видит, как что-то тоскливое проносится по лицу Вону, но это могло быть всего лишь отражение языков пламени в чужих темных радужках. Когда Вону снова отводит взгляд, он нервно сглатывает, прежде чем подносит сигарету к своим красным губам и делает длинную затяжку; грудь Мингю наливается разочарованием. Он знает, что обычно довольно прилипчивый. По крайней мере, Чихун говорит ему об этом каждый раз, как оказывается в медвежьих объятиях, пока они смотрят какое-нибудь аниме на ноутбуке. Ему просто нравится касаться близких людей, потому что, ну, а как еще ему показывать свою любовь, не заваливая их беспрестанно вербальными признаниями? В этом плане Вону сильно напоминает ему Чихуна. Он совсем не тактильный со своими друзьями или сестрой и отталкивает их, когда игривые приставания слишком затягиваются, но для него, кажется, не было проблемой прикасаться к Мингю, держать его руку, обнимать, целовать его. Мингю поднимается на ноги так быстро, что Чан едва не сваливается с бревна снова. Его друзья вскидывают головы после заявления о том, что он идет домой. — Ты плохо себя чувствуешь? — спрашивает Джухен, готовая в любой момент подняться следом. Мингю бросает взгляд на Вону и чувствует, как сдавливает грудь, когда он понимает, что старший смотрит в ответ с плещущимся в глазах беспокойством. — Просто спать охота, — бормочет Мингю. — Увидимся завтра, ребят. Вону выглядит так, будто вот-вот подорвется за ним, но в конце концов остается на месте, и Мингю спит лишь два часа этой ночью, тоскуя по успокаивающему присутствию Вону намного сильнее, чем стоило бы. Он уедет через три недели, и тогда Вону определенно не будет рядом, чтобы помочь ему уснуть. Быть может, ему просто стоит начать привыкать к этому. Все начинает налаживаться после этого дня. Вону перестает игнорировать все существование Мингю, но все еще держит дистанцию, и недовольство младшего растет в геометрической прогрессии. Вону предупреждал его. Говорил, что им нужно быть осторожными, но дело в том, что им даже не нужно прилагать для этого особых усилий: Вону постоянно на работе, и они встречаются в компании остальных, чтобы не вызывать подозрений — у них по сути даже нет времени остаться наедине. А если такое и случается, то они оба все еще параноики, поэтому лишь сидят рядом и делают вид, будто одного присутствия другого достаточно. Что, конечно, больше, чем Мингю когда-либо надеялся получить, но он ведь обычный парень (точнее, технически, он уже взрослый мужчина, но это спорный вопрос), и Вону нравится ему так сильно, что тяжело думать о чем-либо, кроме его улыбки, или глубины его голоса, или о том, как губы старшего чувствуются на губах Мингю. Последние несколько дней Мингю подвисает все чаще и чаще, и его бабушка начинает переживать все сильнее, думая, что это из-за его бессонницы — что недостаток сна довел его до горячки — но дело не совсем в этом. Конечно, у Мингю все еще проблемы со сном, но он считает, что главная причина в том, что его сердце никак не перестанет сбивать ритм и болеть каждый раз, как он думает об определенном человеке. И, да, оно болит, Мингю скучает по Вону так сильно, что понятия не имеет, что с этим делать. Так что, когда Джухен заходит в гости со своей мамой на неделе, Мингю более чем рад появившейся возможности отвлечься. — Ты уверена, что нам можно сидеть тут вдвоем? Мингю немного ненавидит себя за подобный вопрос, но осторожность никогда не будет лишней, особенно после того, как Сокмин тогда рассказал ему, что мама Джухен к нему присматривается. Джухен закатывает глаза и усаживается на покрывало, которое бабушка Мингю выдала им, прежде чем они вышли на улицу. — Можно. Мама же в доме, так что никто не подумает ничего такого. — Ты так говоришь, будто есть какие-то правила. — Они есть, — Джухен усмехается и похлопывает по месту рядом с собой, ожидая, чтобы Мингю присел. — Когда живешь здесь достаточно долго, начинаешь чувствовать эти границы, поверь мне. Мингю вздыхает и берет красную виноградину из протянутого девушкой контейнера, так же выданного бабушкой. Ягода оказывается сочной и сладкой, и следующие несколько минут Мингю снимает с винограда шкурки, оставляя только липкую мякоть. — Так, — Джухен прерывает, когда Мингю пытается узнать, сколько виноградин может поместиться за одной его щекой. Она смеется и тыкает пальцем в раздутую щеку, отчего одна ягода вылетает и приземляется в траву, откуда ее быстро подбирает Тыква, прежде чем Мингю успевает его остановить. — Тыква! Глупый пес! Выплюнь ее! Мингю проглатывает оставшийся виноград и смотрит, как Джухен открывает собачью пасть и засовывает в нее пальцы, чтобы достать ягоду до того, как Тыква ее проглотит. — А что такое? Джухен бросает на него злобный взгляд, бросает жеванную виноградину за забор, чтобы Тыква снова не подобрал ее, и вытирает руку о покрывало. — Виноград — это яд для собак. Как он еще не помер, раз ты так за ним присматриваешь? Мингю дует губы и прочесывает шерстку Тыквы. — Эй, я вообще-то хорошо за ним слежу. И он не такой, как остальные собаки. Его желудок может выдержать почти любую еду. Джухен цокает языком и упирается ладонями в землю за своей спиной. Ее волосы сегодня заплетены в колоски, и от этого она выглядит намного более юной и невинной. — Так что там у вас с Вону? — В смысле? — Мингю спрашивает, прекрасно понимая, о чем она. — Давай без этого, — она закатывает глаза. — Вы друг от друга бегаете, как от чумы. Вы так только сильнее вызовите у остальных подозрения, чем если бы вели себя, как обычно. — Вону просто… Мне кажется, ему просто страшно. Не знаю, — Мингю пожимает плечами и трет глаза. Он устал, ему грустно и просто хочется попасть в объятия Сынчоля и послушать его успокаивающие слова. Но Мингю чувствует, что лучший друг прямо сейчас будет не особо ему рад, потому что он ввязался во что-то опасное и безрассудное, когда Сынчоль говорил не делать этого. Джухен молча смотрит на него, а затем отпускает тяжелый вздох. — Ему страшно, да, но он все равно ведет себя, как идиот. Несправедливо. Жалко, что я не могу сказать Сыльги, она бы выбила эту дурь из его упрямой башки. Мингю коротко смеется, и очередная волна тоски по старшему обливает его сердце. — Он мне ничего не рассказывает, я понятия не имею, что творится у него в голове. Такое ощущение, что он уже жалеет, но он же тогда должен просто сказать мне, да? — Он не жалеет, Мингю, — Джухен отрицательно вертит головой. — Может, тебе и кажется, что ему плевать, но я наблюдала за ним тогда у костра, и он постоянно смотрел на тебя, когда ты отворачивался. Я никогда не видела, чтобы он смотрел так на кого-то еще. Сердце Мингю поджимается от этой мысли, и Джухен смеется, когда его щеки краснеют. — Похоже, вы близки. — Да, наверное, — Джухен пожимает плечами, играясь с ниткой, торчащей из покрывала под ними. — Когда мы были маленькими, тут было много детей, так что мы с Вону не особо много общались. Но со временем большинство ребят разъехались со своими семьями, и в конце концов остались только мы с ним и Йерим. Круглый год, не считая зиму. Я не шутила, когда сказала, что он мне как брат. У меня нет ни братьев, ни сестер, но Вону всегда был рядом, когда мне нужна была его помощь. В общем, я бы доверила ему даже свою жизнь, понимаешь? Мингю не отвечает мгновенье, фантазируя о жизни Джухен и Вону в деревне. Он думает обо всех их приключениях, обо всех разговорах, что были у них за эти годы. — Когда ты про нас узнала, я боялся, что ты нас сдашь. Джухен вскидывает голову и хмурится. — Я же сказала, что не— — Нет, я понимаю, — Мингю успокаивает ее. — Я вижу, как сильно ты за него переживаешь. Ты бы ни за что не навредила ему. Плечи Джухен опускаются в облегчении. — Я бы и тебе не навредила тоже, ты же знаешь? Мингю улыбается. — Это ты сейчас так признала, что любишь меня? Она пихает его локтем под ребра. Наверное, это должно было быть по-дружески, но Мингю пиздецки больно, и Джухен счастливо смеется, когда тот обиженно выпячивает губу. — О, хочешь покажу кое-что очень классное? — Давай, — бормочет Мингю, все еще потирая ребра. Она поднимается и утягивает за собой Мингю, направляясь к булыжнику, валяющемуся под забором, который протянут по всему саду. Камень довольно большой, и, вероятно, именно поэтому никто не заморачивался с тем, чтобы убрать его, когда они обустраивали сад. Джухен опускается на колени и заставляет Мингю сделать то же. Он ворчит, когда едва не падает на зад от того, как резко Джухен тянет его к земле. — Зачем ты показываешь мне камень? Ты же в курсе, что Спанчбоб ненастоящий, и камни на самом деле не ездят— — Ой, замолчи, придурочный, — Джухен фыркает и протягивает руку. Ее ногти выкрашены в розовый, и что-то в этом кажется жутко милым. — Видишь? Она указывает на маленькие белые пятна на поверхности. Мингю кивает и пожимает плечами. — И что? Джухен оглядывает землю вокруг и поднимает камень поменьше. Она подается вперед и… …плюет. Она плюет на булыжник. — Эм, — Мингю непонимающе хлопает глазами, прикидывая, может ли это быть первым симптомом солнечного удара. — Что ты делаешь? Джухен начинает тереть маленьким камнем по месту, на которое только что плюнула. — Хна. — Хна, — Мингю повторяет. — Я не догоняю. Становится очевидно, что при трении белый налет, который, как кажется Мингю, должен быть каким-нибудь видом мха, становится зеленым и начинает пениться от слюны Джухен. Он не может решить, противно ли ему или же он в восторге. — Дай свою руку. — Но ты же туда плюнула— Джухен тянет его за руку и собирает немного зеленой пасты указательным пальцем, поднося ее к сгибу локтя Мингю, где начинает рисовать на его коже. — Мы целыми днями этим занимались в детстве. Мингю смотрит, как она выводит первую линию, ничего особо не подозревая. — Почему перестали? — Сейчас не особо круто ходить с оранжевыми татушками, — объясняет она. — Если, конечно, ты не белая девчонка и не носишь такое, потому что модно, знаешь? Мингю усмехается, и Джухен поднимает глаза с яркой улыбкой и очаровательными полумесяцами глаз. Но в следующее мгновенье он смотрит на свою руку и едва не подлетает на месте, потому что какого хрена? — Джухен, что за херня? Вону меня прикончит! — Ой, да не трясись ты так, — Джухен закатывает глаза и тянется, чтобы взять еще немного пасты, на этот раз намереваясь нарисовать что-то на собственном запястье. — Никто все равно не заметит подвоха. — Ты нарисовала гребаную «W» у меня на руке! — Не-а, — говорит она, — это только для тебя это «W», потому что у тебя вся голова забита Вону. — Чт— — Это «М» от «Мингю», — она поднимает бровь, ухмыляясь, когда до Мингю доходит смысл ее слов и он краснеет. И правда, это может быть и та, и та буква, но он все равно подозревает, что Джухен сделала это специально. Мингю отворачивается, делая вид, что смотрит на дорогу, чтобы спрятать свои красные щеки. — И долго надо держать? — Если хочешь, чтобы вышло красиво, оставь минут на тридцать, — говорит Джухен, после чего замолкает. Мингю бросает взгляд на ее рисунок и видит, что это тоже буква. Это «С». Мингю хмурит брови, пытаясь понять, кто здесь может быть зашифрован. Вону же говорил, что у нее кто-то есть, но имя того человека до сих пор так и не всплывало в их разговорах. А затем ему словно ударяет в голову. Как Сокмин практически допрашивал его о ней недавно, как он спросил, нравится ли она Мингю, как сказал, что у Мингю нет шансов— Блять! Мингю такой тупой! — «С» типа «Сокмин»? — он кричит шепотом. — Вы с Сокмином встречаетесь? Господи, блять, боже! Как, почему ты не, о боже— — Заткнись! — Джухен шипит. — Ты же мне сейчас нагребешь проблем, городской ты наш мальчик. — Но, но Сокмин… Почему ты мне не сказала? Джухен уставляется на него на мгновенье, и что-то в выражении ее лица меняется. — Это не Сокмин. — Тогда кто? Мингю видит ее внутреннюю борьбу о том, говорить ему или нет, и губы Джухен дергаются дважды, прежде чем склеиваются снова, а затем она прикрывает глаза и качает головой. — Ты его не знаешь. Он не отсюда. — Остальные про него знают? Джухен кивает и вытирает испачканный палец о траву. — Вону и Йерим знают, Сокмин и Чан тоже. Но больше никто, так что пусть так и будет. — Что будет, если узнают твои родители? — Мингю спрашивает осторожно, не в силах прикрыть сквозящее в голосе беспокойство. Джухен, кажется, замечает, потому что отвечает ему с теплой улыбкой. — Скажем так, я стану бездомной, если они узнают. Мингю сглатывает. — Все настолько плохо? — Настолько, — Джухен кивает. Они сидят в тишине какое-то время, слушая шепот крон деревьев на ветру, и летний бриз вдруг кажется непривычно холодным на коже. Затем Джухен хлопает себя по ногам и говорит ему не грустить, прежде чем поднимается на ноги. Мингю прослеживает взглядом, как она возвращается к покрывалу на земле; ветер играется с длинными черными волосами, а профиль Джухен кажется лишь черной тенью на фоне гор вдалеке, и на секунду Мингю чувствует, как сердце падает в пятки, хотя он и не может понять причину. — Ты идешь? — зовет Джухен, поворачиваясь к нему, так что Мингю просто заталкивает это ощущение глубже и натягивает улыбку. Они смывают подобие хны чуть позже, и на коже Мингю появляется временная татуировка с маленькой оранжевой «W» (или «М» в зависимости от того, как смотрящий захочет увидеть). Джухен ловит его, когда Мингю проводит пальцами по букве, и ее улыбка такая теплая, почти безмятежная, что Мингю снова прошивает неконтролируемым желанием помочь ей. Он понятия не имеет, почему. Или как. Когда Вону объявляется у Мингю на пороге на следующий день — спустя целых четыре дня с тех пор, как они в последний раз разговаривали — он даже не знает, как реагировать. Вону смотрит на него из-под своей челки, отчасти напоминая школьника, которого вот-вот отругают за шутку над одноклассником, и Мингю смотрит в ответ с пустым лицом, скрестив руки и уперевшись плечом в дверной косяк. — Ты не работаешь сегодня? — Взял отгул, — отвечает Вону, пряча руки в карманах брюк. Он все еще смотрит на Мингю, словно бы ожидая от него каких-нибудь слов, но вздыхает, так ничего и не получив. — Хочешь прогуляться? Мингю натягивает щеку изнутри языком, с трудом удерживая ледяную маску, когда хочет лишь сделать шаг вперед и прижаться коротким поцелуем к губам Вону. — С кем? — Со мной, — Вону немного хмурится. — Только с тобой? И это срабатывает, потому что черты Вону окрашиваются стыдом, когда он понимает, почему Мингю себя так ведет. — Да. Только ты и я. Возможно, он и должен злиться на Вону, но Мингю не может — не тогда, когда он знает, что Вону всего лишь напуган. — Хорошо. Веди. Это их первая встреча наедине после того разговора на горе в лучах закатного солнца, когда Мингю признался Вону и спал в его руках так долго, что на улице стало слишком темно и холодно. Вону тогда отвез его домой и прелестно покраснел от чмока в щеку, отпечатанного губами Мингю перед тем, как он вышел из машины. Мингю берет с собой Тыкву, потому что преданный друг поддерживал его настроение и составлял компанию всю прошедшую неделю, пока Мингю ходил расстроенный из-за всей этой ситуации с Вону. Они останавливаются в поле где-то на пути к водопаду, и Вону снова портит все, когда усаживается за метр от Мингю. Мингю тяжело вздыхает и потягивает шею, пытаясь подавить вспышку злости в груди, но он думает обо всем, что сказала ему Джухен вчера, и так злость быстро сменяется сочувствием. Он ложится на спину поверх травы и прикрывает глаза, защищая их от палящего солнца. В воздухе стоит запах липкой и сладкой пыльцы; кожа Мингю впитывает тепло лучей, постепенно набирая все больше золотого загара. Он слышит, как колокольчики на шеях коров звенят каждый раз, как они передвигаются по своему пастбищу, и улыбается, когда Тыква чихает у него под боком. Вону издает усталый стон, и Мингю распахивает глаза, бросая взгляд на парня — его руки устроены на коленях, и он сосредоточенно смотрит вдаль на контуры гор. Сегодня он одет в шорты и свободную красную футболку, и все это открывает больше загорелой карамельной кожи, чем Мингю может выдержать. Глаза Мингю исследуют Вону и вены на его позолоченных солнцем предплечьях, когда он задумывается, как человек вообще может быть таким чертовски привлекательным. Вону издает еще один недовольный звук, который и приводит Мингю в чувства. — Что такое? — Мингю спрашивает, когда вздох слетает с губ Вону. Старший поворачивает на него голову, а затем говорит лишь, — Жарко. — Да, жарко, — Мингю отвечает с многозначительным взглядом и улыбается от вида испуганного лица Вону. Вону фыркает, но Мингю не упускает из вида сдавленную улыбку и всю ту нежность, что разливается по чертам парня, когда он смотрит на Мингю. Он не отрывает взгляд, и Мингю теряется в его глазах, чувствуя тянущее изнутри желание подняться и прильнуть, чтобы выкрасть хоть один поцелуй, но он слишком боится, что кто-то может пройти мимо и увидеть их. — Хен, — говорит он, приподнимаясь и опираясь на собственные локти. Вону моргает, и от солнца его кожа буквально сияет и излучает тепло. — М? — Хочу поцеловать тебя, — говорит Мингю. — Мне кажется, я с ума сойду, если придется еще и сегодня смотреть на тебя без возможности поцеловать. От чужих слов щеки Вону подсвечиваются румянцем, но его плечи оседают. — Знаю. Прости. Сердце Мингю на секунду проваливается. — Тебя это беспокоит не так сильно, как меня, да? Вону хмурится в ответ. — Ты, правда, в это веришь? — Ты не давал мне причин думать по-другому. — Я не… — Вону начинает, но качает головой. — Я вообще не могу думать ни о чем, кроме тебя, Мингю. Я даже по ночам не могу спать, потому что я— — Что «ты»? Вону неловко кашляет, поджимая плечи, когда румянец добирается до его шеи. — Ты знаешь, о чем я. — Не думаю. — Идиот, — Вону бормочет себе под нос. Мингю знает, что вредничает, но в душе ему нравится выводить Вону из себя и смотреть, как его привычное каменное выражение лица сменяется смущением и удивлением. — Ты скучал по мне, хен? Вону закатывает глаза, но, когда Мингю долго с ожиданием смотрит на него, старший наконец бросает ответный взгляд, и его фасад рушится на глазах. Тень опускается на его лицо, и сердце Мингю прошивает уколом от этого вида; ему так хочется протянуть руку и разгладить складку между чужих бровей. — Почему ты привел меня сюда? — Мингю спрашивает тихо. — Почему мы не пошли куда-нибудь подальше от деревни? Вону качает головой. — Остальные спрашивают, почему я провожу с тобой так много времени. Зачем мы ходим куда-то еще, если можем гулять и тут. Они уже достали меня этими вопросами. — Но хен, это же... это же так тупо. Ты даже не смотришь на меня, когда кто-то есть рядом, и это еще ладно, я могу понять, но такое — просто смешно, — он указывает на расстояние между ними, напоминая, как Вону не позволил ему сесть ближе, как только они добрались сюда полчаса назад. — Я помню, что мы согласились держать дистанцию, но ты не можешь просто— — А чего ты ожидал, Мингю? — Вону закипает. — Что мы будем гулять вприпрыжку, держась за руки, что ли? Мингю пытается игнорировать обиду от той злости, с которой Вону на него смотрит, или от грубости его голоса. — Я не тупой, я знаю, что такого не будет. Но сейчас здесь никого нет, почему я не могу сесть рядом с тобой? — Я просто не могу, не могу так рисовать, ладно? Мы, блять, не в игрушки играем. Если до тебя так до сих пор и не дошло, может, нам лучше просто забыть обо всем, — Вону отворачивается, его плечи напряжены до предела, но, быть может, это и к лучшему, потому что все эмоции Мингю отражаются на его лице от слов старшего. — Хватит уже думать, что я безмозглый дошкольник, — он отвечает расстроенно звенящим болью голосом. — Я в курсе, что мне и вполовину не так тяжело, как тебе, но просто… только то, что я из города, не делает мою жизнь такой уж простой. Я и сам понимаю, как это опасно. Вону молчит еще мгновенье, прежде чем расслабляет плечи. — Тогда почему ты все только сильнее усложняешь? — Я просто хотел сесть ближе к тебе, — Мингю бормочет. — Я скучаю. И, может, это из-за того, каким слабым выходит голос Мингю, но Вону бросает на него взгляд, и злость тут же растворяется в его глазах, пока не сменяется беспомощностью, словно бы он не понимает, о чем Мингю говорит. — Т-ты скучаешь? Мингю неуверенно кивает. Выражение лица Вону смягчается, и парень смущается, отчего сердце Мингю вздрагивает в груди, а руки покалывает желанием притянуть старшего ближе. Он вдруг поднимается, хватаясь за руку Мингю, и ведет их дальше от поля, на котором они сидели, к сгущающемуся перед ними лесу. Эта дорога ведет к водопаду, но Мингю в смятении: почему бы Вону вдруг повел его туда? Оказывается, что Вону идет совсем не туда, потому что, как только деревья окружают их со всех сторон, а трава совсем пропадает из вида, Вону тормозит, оборачивается, и, прежде чем Мингю успевает открыть рот — он сгребает младшего в руках. Мингю замирает от внезапных объятий, и запах Вону обрушивается на все органы чувств, пока тот не сжимает руки сильнее поверх плеч Мингю, а младший в ответ не прижимает его к себе за талию. Вону чуть спотыкается, но Мингю удерживает его и льнет грудью к груди, пряча лицо в сгибе шеи старшего и отпечатывая ладони на чуть влажной ткани чужой футболки. Тыква смотрит на них с интересом, а затем отворачивается и укладывается на живот, и Мингю знает, что это неправда, но ему просто нравится думать, что Тыква понимает больше, чем им кажется, и что сейчас пес пытается дать им немного личного пространства. Мингю вздыхает, расслабляясь впервые за несколько дней, и его сердце тяжело и гулко бьется об ребра в одобрении от того, что Вону снова так близко. Вону делает глубокий вдох, проходясь губами по плечу Мингю. — Прости. Я не должен был так отгораживаться от тебя. Пожалуйста, не думай, что я не… — он замолкает, и Мингю нежно проводит ладонью по его спине, успокаивая и давая продолжить. — Не думай, что я не хочу. Мне хочется быть с тобой. Я не… Я не хотел тебя обидеть, Мингю. Мингю кивает, одна из его ладоней вжимается в поясницу Вону, и теперь они прижимаются так близко, насколько это вообще возможно. Ощущение такое до невозможности греющее, и держать Вону в руках так хорошо. — Все в порядке. — Мне просто… — Страшно? Вону издает гортанный звук, от которого сердце Мингю сжимается, а глаза начинает жечь. Он кивает и отпечатывает губы на плече Вону, мечтая, чтобы этого было достаточно. — Прости меня, Мингю. Ты заслуживаешь лучшего. Кого-нибудь лучшего. — Но я хочу тебя, — Мингю спешно отвечает, застенчиво улыбаясь от того, как сбивается дыхание Вону после подобных слов. — Я не очень хорош в этом, — Вону шепчет ему в шею спустя мгновенье. Мингю чувствует, как капля пота скользит по коже, и они оба немного липкие, но с небес полетят молнии, если он сейчас разрушит такой момент. — Я просто отстой в, эм, чувствах. И всем таком. — Да уж, я в этом убедился, — Мингю отпускает смешок, и улыбается, когда Вону в шутку щипает его за плечо. — Ничего. Я не против, если ты просто… будешь говорить мне. Не хочу, чтобы тебе было некомфортно. — С тобой — нет, — Вону тут же отвечает. — Никогда. Мингю вздыхает и прикрывает глаза, проводя носом по шее Вону и чувствуя, как старший вздрагивает в его руках. В воздухе встает внезапное напряжение, когда Вону сжимает руки сильнее вокруг Мингю, плотнее вжимаясь в чужое тело. Он понятия не имеет, кто делает первый шаг и кто отодвигается первым, но Мингю склоняет голову, и губы Вону на пробу касаются его собственных. Он опускает веки, и Вону целует. Рука старшего устраивается на затылке Мингю, направляя, и это так неожиданно и возбуждающе, что Мингю лишь целует в ответ и окунается в чувства, затапливающие с головой, ощущая быстрый ритм своего сердца. Вону целует с упоением, его губы двигаются против губ Мингю, словно затягивая, и младший не уверен, каким образом до сих пор держится на ногах, если они становятся такими ватными от хватки чужих рук на теле и тихих звуков их касаний каждый раз, как они чуть отстраняются, чтобы схватить немного воздуха. Когда он чувствует, как шелковый на ощупь влажный язык Вону оставляет кроткий след на его губах, Мингю не удерживает тихого стона, отчего они оба замирают и отстраняются. Они тяжело дышат, щеки Вону подсвечены алым, а глаза все еще темные и непроницаемые, и он должен быть самым горячим человеком на планете, если спросить Мингю. Он не упускает из внимания выдающее с головой напряжение и тепло внизу живота, так что внезапно Мингю даже рад, что они закончили, иначе кое-что между его ног определенно бы оживилось, если бы Вону коснулся или поцеловал его так еще разок. Мингю уже хочет что-то сказать, как Вону вдруг снова подается вперед, выцеловывая всю жизнь из Мингю, пока младший не становится жутко красным и не перестает сдерживать улыбку, растягивающуюся против губ Вону от всего счастья, что наполняет его изнутри. Они оба коротко смеются, когда Вону наконец отпускает его из своих рук, и Мингю пытается не хныкнуть от того, как очаровательно ведет себя Вону, пряча глаза после того, как целовал его вот так. Мингю все еще улыбается, когда старший набирается смелости взглянуть в ответ, хоть и смущенно, снова возвращаясь к своей привычной неловкости. — Хен, а ты уверен, что я первый человек, которого ты целуешь? — А что? — Просто ты слишком уж хорош. Улыбка Вону растет, и он игриво пихает Мингю, отчего тот путается в собственных ногах и ударяется спиной об дерево позади, утягивая Вону за собой за запястье. — Что это? — спрашивает Вону, смотря туда, где их руки встречаются друг с другом, и осторожно отцепляясь, чтобы вместо этого переплести их пальцы. Мингю прослеживает линию чужого взгляда, пока не натыкается на оранжевую татуировку на своем предплечье. — Это хна. — «М» от «Мингю»? — Вону уточняет, поднимая взгляд. Что-то томится в выражении его лица — толика надежды, из-за которой Мингю говорит то, что говорит. — Да, — он бормочет. — Или «W». От «Вону». Он с тревогой ждет реакции старшего, и краска в глазах напротив, кажется, сгущается. — Мое имя? — Ты злишься? Никто не догадается, это же выглядит, как «М»! И вообще она смоется уже через пару дней, так что, если ты— Вону лишь качает головой, и Мингю понимает, что темнота в его глазах была не плохим знаком, а чем-то, чего он совсем не ожидал увидеть. От осознания в его животе затягивается узел. — Нет. Нет, Мингю, мне нравится. — Правда? Вону улыбается, и Мингю влюбляется в прелестный изгиб его губ и в маленькие счастливые складки вокруг глаз. Вону протягивает руку и проводит пальцами по букве, находя взглядом глаза Мингю снова, когда замечает, как мурашки разносятся по руке младшего от контакта. Они молча смотрят друг на друга, и Мингю кажется, что он должен смутиться от того, как чувствителен к прикосновениям Вону, но старшему это вроде бы нравится, так что, если честно, Мингю плевать. — Как спалось? — Неплохо, — Мингю врет. Вону вопросительно поднимает брови, — Правда? — Ага. — Значит, я тебе больше не нужен? — спрашивает Вону, уже будто собираясь отпустить чужую ладонь. Мингю спешно хватается и за вторую его руку тоже, удерживая на месте с надутыми губами, отчего старший широко улыбается. — Хен. Ты мне всегда нужен. Улыбка Вону смягчается, как и его глаза, и Мингю кажется, что он начинает плавиться. Старший льнет и спустя секунду колебаний отпечатывает губы на щеке парня, оставляя на ней самый нежный поцелуй, а затем проводит носом по виску Мингю. Это такой огромный контраст по сравнению с тем, как он вел себя последние несколько дней, но Мингю начинает разглядывать внутренний конфликт, бушующий внутри парня, так что он решает просто наслаждаться тем, что имеет, и прикрывает глаза, счастливо напевая себе что-то под нос, пока сердце громко бьется от их с Вону близости. — Хочешь вздремнуть в гамаке? — спрашивает Вону, и его голос волной спускается по спине Мингю. Мингю кивает и сжимает чужую руку на прощание, прежде чем старший отстраняется и они выходят обратно, стараясь выглядеть так, будто они просто два друга на прогулке. Будто румянец играет на их коже от солнца, а не от следов чужих губ. Будто «М» на руке Мингю — это буква его собственного имени, а не имени Вону. — И как оно было? — спрашивает Вону, наклоняясь за пластиковой бутылкой на земле, чтобы позже выбросить ее в мусорку. — Что было? — наступил следующий день, и Вону кажется более расслабленным после вчерашнего, потому что он снова зашел сегодня и удивил Мингю очередным предложением прогуляться. Мингю не может перестать улыбаться до сих пор, спустя целый час. Они просто бесцельно бродят по округе. У водопада было несколько парней постарше, так что они не могли пойти туда, да и местные, кажется, все сегодня решили выбраться на улицу, возможно, потому что это воскресенье, и многие ходят на воскресную службу в церковь. В глубоком синем небе сгущаются облака, и Мингю слышит далекие отголоски грома, а ветер кажется чуть сильнее и прохладнее, чем обычно. — Твоя жизнь, — говорит Вону, облизывая пересохшие губы кончиком языка. Он оборачивается через плечо, проверяя, нет ли никого поблизости. — И то, что ты… гей. Вопрос застает его врасплох, и только сейчас до Мингю доходит, что Вону абсолютно ничего не знает о нем на эту тему. — А что тебя интересует? Вону размышляет пару мгновений, прежде чем смотрит младшему в глаза. — Когда ты узнал? — В средней школе, — отвечает Мингю, смотря на Вону ободряюще, потому что ему не трудно ответить для него на такие вопросы. Он же первый человек, которого старший может спросить об этом, так что будь Мингю проклят, если заставит Вону пожалеть о том, что открылся. Вону кивает. — А кто-нибудь, ну, знает? — Мой лучший друг знает, — Мингю отвечает, машинально улыбаясь от одной мысли о Сынчоле. — Он, кхм, тоже гей. И у него вообще-то даже есть парень. — Реально? — Вону вскидывает брови, и сердце Мингю прошивает уколом от искреннего удивления и смятения на лице Вону, словно бы одна только идея настолько чужда ему. — И как у них получается? В смысле, как они… они скрываются? Мингю кивает. — Все думают, что они просто друзья, не считая их родных и близких друзей. Они не ходят на свидания в общественные места, или, если ходят, то просто стараются не липнуть друг к другу, чтобы не вызывать подозрений. Они вместе уже два года. Ну, не все, конечно, идеально, но они, правда, любят друг друга, так что все в принципе получается. — Их семьи знают? — Вону спрашивает. — И их все устраивает? — Нет, — отвечает Мингю коротко. — Они не общаются с ними. Сынчоль, он мой лучший друг, и он все еще общается с тетей и ее детьми, но остальные от него отвернулись. У его парня так же. Вону смотрит на Мингю, и младший видит, как маленькие искры надежды в его глазах гаснут, как на ветру. Он мечтает, что мог бы рассказать что-нибудь получше о своей жизни в городе, мечтает, что мог бы сказать, как все просто там, но он не может солгать о таком. — А, — тихо отпускает Вону; его голос звучит таким слабым и дрожащим, что глаза Мингю вдруг начинает жечь. — Думаю, это не так уж отличается от того, что здесь, м? — Мингю пытается улыбнуться, но Вону видит его насквозь, и его рука бьется о руку Мингю между ними. Чужие пальцы не отпускает тремор, и Мингю хочется сжать их, чтобы прекратить его. — А ты? — Вону тихо спрашивает. — Кто знает про тебя? — Мои родители, — он отвечает, изо всех сил стараясь не думать об этом слишком сильно, потому что выражение лица, с которым отец посмотрел на Мингю, когда он признался, всегда возвращается к нему в ночи. — Сынчоль был первым, кому я сказал. Его парень, очевидно, тоже в курсе. И еще несколько людей, с которыми у нас что-то было. Вону бросает на него взгляд, и его бровь вздрагивает, но не комментирует. — А как твои родители отреагировали? — Мама плакала. Отец сказал уходить, и мы не разговаривали особо с тех пор. А мама в конце концов пришла ко мне. Она всегда меня поддерживала, — губы Мингю трогает улыбка, что не уходит от взгляда Вону, и старший отвечает кроткой улыбкой тоже. — Она кажется хорошей. — Так и есть. Следует момент тишины, но Мингю чувствует, что Вону хочет спросить еще что-то, очевидно, затрудняясь озвучить свой вопрос. — А сколько… ну, сколько парней у тебя было? Мингю не удерживает широкую улыбку. Он знал, что мысли старшего задержатся на этой части. — Ноль. Вону хмурится. — Но ты же сказал— — Если у нас что-то было, это не значит, что мы встречались, хен, — Мингю пытается подавить свою улыбку. — В смысле, ты что, находишь каких-то левых людей и просто… спишь с ними? — выдает Вону с читаемым в его лице раздражением от подобной идеи. — Ты собираешься осуждать меня за это? — Нет, но… — Вону сжимает зубы, и Мингю чувствует, как он напрягается. — Ты не должен спать со всякими мудаками вот так. Ты же значишь намного больше. — Возможно, — отвечает Мингю. — Но становится немного одиноко, наверное. Это лучше, чем ничего. Вону медленно поднимает на него взгляд с непроницаемым выражением лица. — Одиноко, — вторит он. Мингю набирает в легкие воздуха, а сердце сбивает ритм. Есть ли у него вообще право говорить об одиночестве с Вону? Он хочет протянуть руку и крепко схватить руку Вону в свою, но, когда они близятся к повороту, перед ними появляется Сыльги и едва не влетает в Вону, который ловит ее за предплечья. — Сыльги, — он начинает, но девушка поднимает взгляд, и они оба замирают, когда замечают слезы на ее лице. Ее трясет. — Что случилось? — Вону спрашивает, и Мингю слегка вздрагивает от тона его голоса. Он в ярости. — Вону, — она задыхается, всхлипывая и утягивая Вону за кофту за собой так, будто от этого зависит ее жизнь. — Джухен, она— — Что «она»? — нетерпеливо требует Вону, когда Сыльги отпускает очередной болезненный звук, все еще оттягивая его за собой. — Сыльги! Мингю хочет сказать ему успокоиться, но он не может даже сдвинуться с места, а грудь вдруг наливается тревогой от имени Джухен и ужаса на лице Сыльги. — Квансон, — говорит она. — Он нас видел. Он нас увидел и потащил ее в дом, а я, а я не могу ничего сделать, он угрожал всем сказать, Вону, он не может— Вону отпускает ее, и Мингю чувствует ком в горле от чужого ледяного взгляда. — Оставайся здесь, — отчеканивает он и оборачивается к Мингю. — Будь с ней. — Хен, погоди, — начинает он, но Вону вдруг пускается в бег, и душа Мингю вдруг обваливается в пятки. — Сыльги, что происходит? Кто такой Квансон? Сыльги шмыгает носом, все еще дрожа и выглядя абсолютно потрясенной. Мингю хочет ее обнять, но знает, что не может — не тогда, когда кто угодно может их увидеть. — Двоюродный брат Джухен. Мы сидели у нее в саду, мы думали, что никто не увидит— — Что не увидит? — Мингю спрашивает в смятении, переживая за Джухен и за Вону, который побежал навстречу бог знает чему. Сыльги трет глаза тыльной стороной ладони, поднимая голову и смотря на Мингю с непониманием. — Меня. Нас с Джухен. Он видел нас. — Так, а что вы… — Мингю вдруг замолкает, беспорядочно шаря глазами по лицу Сыльги и впитывая чужой страх. Он бросает взгляд на кулон на ее шее: маленький золотой полумесяц, замерший между ее ключиц. Джухен носит точно такой же, только с солнцем вместо луны. И осознание обрушивается внезапно. Мингю замирает, холодная капля падает на его щеку, а гром внезапно раскалывает небо, отчего Сыльги вскрикивает и вздрагивает, как от удара. Его глаза расширяются, когда он думает обо всех странных взаимодействиях между Сыльги и Джухен. Их улыбки, взгляды и то, как парни вели себя рядом с ними. — Что будет, если узнают твои родители? — Скажем так, я стану бездомной, если они узнают. — Все настолько плохо? — Настолько. Пиздец. Мингю такой идиот. Это была «С» от «Сыльги».