Sonder

Многочисленные синяки покрывают его неестественно бледную и мягкую кожу. Они раскрашивают цветы, выведенные черными чернилами на его руках. Самый большой покрывает розу с плавным тонким контуром. Рисунок в целом напоминает мини-галактику с вкраплениями кровавых звезд – следствием причиненного вреда. Фиолетовая в центре, она окаймляется выгоревшими бледно-голубыми кольцами. Остальные цветы слегка окрашены бледнеющими синяками, создавая впечатления, будто так и было задумано художником. Юнги натягивает рукава свободного черного свитера, который собирается надеть, и чувствует легкую боль, но больше всего – беспокойство, словно горящее на каждом сантиметре кожи. Не из-за отметин, не из-за их причин и последствий, а из-за своих мыслей. Он отгоняет это чувство, продевая голову сквозь ворот кофты и распутывая пальцами растрепавшиеся черные пряди волос. Мягкий материал приятно прилегает к коже, ему особенно нравится, как легко он прикасается к плечам и как плотно обтягивает позвоночник. С глубоким вздохом он протягивает пальцы сквозь слишком длинные рукава, пряча руки в теплом уюте такого обычного предмета одежды. Юнги всегда чувствует себя в нем расслабленно. Надо будет поблагодарить Намджуна за то, что одолжил его. Свитер пропитан едва уловимым запахом сладкого кофе, старой бумаги и свечей, и Юнги наслаждается тем, как он окутывает его тело. Нельзя сказать, что Мин любил ничего-не-делание, просто потому, что он не мог не делать ничего. Даже просто сидя в своем кресле, он постоянно думает: о текстах, историях, себе, своих друзьях, своих мечтах, о своем прошлом и той самой ошибке. Это одна из тех ночей, когда не хочется возвращаться домой, потому что пустая квартира не создает ощущение «дома». Он живет вместе с Намджуном, но младший сейчас путешествует, надеясь найти себя, прежде чем достигнет финальной точки трипа и вернется домой. Вернется к Юнги, потому что знает, как хён ждёт его. Они много говорят – обо всём и ни о чем сразу. И это никогда не было пустой болтовней – каждый раз они вникали в случайно выбранную тему обсуждения, о которой другие и не подумали бы говорить. Намджун знает, что его задевает и что ломает, это хорошо и плохо одновременно, потому что Юнги не может ничего от него скрыть. Опыт показал, что это к лучшему, потому что он совсем не хочет совершить прошлую ошибку снова. Сейчас один из тех моментов, когда ему хочется излить свою душу кому-то, рассказать о вещах, которые занимают его разум без его ведома. Он думает написать или позвонить Намджуну, но сейчас уже довольно поздно и он уверен, что младший и так устал от его не прекращаемых разговоров. Он мог позвонить Чонгуку, но этот ребенок не очень хорошо умеет говорить о чувствах, поэтому Юнги не хочет обременять его юность своими проблемами. Мин чувствует себя потерянным в свои-то годы, как он может ждать, что младший сможет ему помочь? Выплывая из омута этих мыслей, парень останавливает взгляд на экране телефона, и в его голову приходит безумная идея. Он никогда бы не подумал, что сделает это, даже в худшие годы, но его пальцы уже набирают давно заученный номер. Он до конца не осознает, что сделал, пока не слышит чужой голос на другом конце. В его голове образуется пустота, и он заикается, пытаясь связать вместе хотя бы два слова. - Вы позвонили по телефону доверия Тэгу по предотвращению самоубийств. В какой ситуации вы находитесь? - Я, эм, знаю, что вам звонит много людей, но мне просто нужно с кем-то поговорить. Наверное, не стоило звонить… - Эй, не клади трубку. Почему ты думаешь, что не стоишь времени? Кто-то должен выслушать тебя, и это могу быть я, если хочешь. - Просто… я не думал о… я не хотел совершать… понимаете? - Очевидно, что думал, раз позвонил мне, то есть не мне, конечно, телефону доверия. Знаешь что, я позвоню тебе с личного номера, и мы сможем поговорить, пока не позвонит кто-то другой. Если кому-то понадобится моя помощь, я сфокусируюсь на них, а пока, я хочу помочь тебе. Что скажешь? - Хорошо, просто… поговорите со мной немного, и обещаю, что больше не помешаю вам. - Я всего лишь незнакомец, но ты не помеха ни для меня, ни для кого-либо еще, окей? – Юнги тихо хмыкнул, опустив голову на стол и проведя пальцами сквозь отросшие темные волосы. – Хорошо. Подожди минутку, я наберу тебе. Только, пожалуйста, ответь. В трубке повисает тишина, и Юнги чувствует жжение в глазах. Он правда только что позвонил по телефону доверия своего родного города, номер которого выгравировал в своей голове «на всякий случай»? Неужели парень на другом конце провода отговорил его от поступка, желание совершить который он даже не осознавал? Он правда опять так далеко зашел? Звон в ушах возвращает его обратно к реальности, а пальцы вибрируют вместе с телефоном в его руке. Что, если он не ответит, притворившись, будто ничего не было? Но все же он принимает звонок, поднося телефон к уху и выдыхая неразборчивые звуки, чтобы звонящий понял, что он слушает. - На секунду я подумал, что ты... Неважно, как ты себя чувствуешь сейчас? - Я.. опустошенным? Запутанным? Просто неправильно. Я не должен был звонить. Мне не нужно было звонить, я справлялся сам. - Возможно, у тебя не было нужды звонить, но было желание, желание быть услышанным. И рецидивы случаются, иногда даже через большое количество времени, но они необязательно будут такими же долгими и тяжелыми, как в первый раз. - Думаю, я все еще считаю, что смерть не так плоха, но я не думал, что… я снова стою на краю. - Это не так. Ты прошел через это однажды, черт, может и больше чем раз. Ты научился на своих ошибках, понял, как справляться со всем этим, как преодолеть то, что тащит тебя вниз. Ты сильнее, чем был в тот раз, когда впервые подумал об этом. - Знаю, что это твоя работа, но ты чертовски хорош в ней. Прости, что усложняю тебе задачу. - Бывало и похуже. Потерять человека на прямой линии – такое не просто забыть. Но я уловил твою мысль, что смерть не такой плохой вариант. - А ты когда-нибудь… - Думал об этом? Не то чтобы… нет, не так и не в отношении себя. - Мне не удалось. Однажды, несколько лет назад. Я попробовал и провалил тот первый и единственный раз и, честно говоря, не знаю, радостно или грустно мне из-за этого. - Ты жалеешь об этом? - Жалею, но по другой причине, и я не хотел бы говорить о ней. - О. Без проблем, я здесь не за тем, чтобы тянуть из тебя что-то клещами. Рассказывай, о чем хочешь, если ты вообще говоришь это мне, а не самому себе. - Почему ты говоришь со мной? - Потому что тебе нужно это и ты попросил меня об этом. И я сам хочу. - Хочу, чтоб ты знал, даже если я несу бред, есть чувство, будто тебе искренне важно это. - Так и есть, - Юнги на секунду замирает от услышанного, сомневаясь, стоит ли отвечать. - Обычно я не открываюсь людям. Мои близкие друзья знают, что я не самый счастливый человек на планете, но, кажется, я не изливал никому свою душу вот так очень давно. Почему мне легко говорить с тобой? - Потому что для этого я здесь. Потому что люди видят во мне плечо, в которое можно выплакаться, даже если они не осознавали, что им это нужно. Потому что я незнакомец, которого ты, вероятно, больше никогда не увидишь и не услышишь. Мысль о том, что он снова не услышит этот глубокий успокаивающий мужской голос на другом конце провода, почему-то расстраивает. Однако он не осмеливается сказать об этом. - У тебя приятный голос, он успокаивает. - Мне говорили это, хотя и не по телефону доверия. Когда-то я занимался вокалом. - Хотел бы я это услышать. Я кое-что понимаю в этой сфере. Эй, ты пытаешься отвлечь мой разум сторонними разговорами? - И это тоже, к тому же даю тебе больше информации о себе. Мне нравится отдавать частичку себя звонящим людям, возможно, она когда-нибудь пригодится. Мне нравится думать, что я нахожу именно то, что поможет им, и даю это. - Что ты даешь мне? Какую часть? И что, если я не хочу принять ее? Думаю, ты отдаешь слишком много, чтобы потом чувствовать себя целым. - Я даю тебе надежду. Надежду, что вещи вернутся на свои места, что можно уехать из Тэгу, найти кого-то, в чьи объятия можно упасть, быть счастливым и довольным жизнью. Кажется, тебе нужно именно это. - Веришь или нет, мне это не нужно. Наверное, я давно потерял надежду на все это, но не в этом дело… Ты счастлив? - На самом деле, нет, но это нормально. Я думаю, счастье – это концепция, в которую люди хотят верить, как и печаль. Мы ни счастливы, ни печальны, просто потеряны в моменте, но я думаю, ты достаточно силен, чтобы найти путь обратно. - Что, если я не хочу возвращаться обратно? Что, если я сильно изменился и просто хочу, чтобы окружающие меня вещи тоже изменились? - Тогда меняй их. - Это так же сложно, как и поменять себя, но, пожалуй, я ничего не потеряю, если попробую. Что насчет тебя? - Что насчет меня? - Ты хочешь измениться? - Спасибо за беспокойство, но ты не можешь исправить меня – я не сломан. - Кто сказал, что я сломан? - Поверь мне - я знаю, когда слышу это. Я видел достаточно. - А если я не хочу быть исправленным? - Разве у тебя нет причины хотеть этого? У всех она есть. - Больше нет… - Видишь? Я не ошибся с выбором. Давая тебе свою надежду, что все будет в порядке, как раньше. Что-то, кто-то может быть твоей причиной, тебе просто нужно найти ее снова. - Проще сказать, чем сделать. - Понимаю. Я давно потерял свою причину, но сейчас я занимаюсь этим, и это держит меня на плаву. - Это даёт тебе силы двигаться дальше? - Да, и мысль о том, что я могу предотвратить такое сейчас, если не смог сделать это в прошлый раз. Даже если я помогу чужим людям. - Ты потерял кого-то? - Не в этом смысле, нет. Этот человек жив, только я не знаю, где он. - О. Думаю, мы все скучаем по кому-то, по живым или мертвым, близким или далеким, своим или уже чужим людям. - Мне нравится, как ты размышляешь, обо всем. - Могу сказать то же тебе. Но боюсь, мне пора, уже довольно поздно. - Я всегда не сплю до 4 утра. - Я, бывает, до 6, и это в лучшем случае. Но мне просто нужно… - Мне понравилось говорить с тобой, знаешь? Ты не помеха, просто постарайся не потерять свой путь. Если тебе когда-нибудь захочется снова поговорить, можешь звонить, на любой из двух номеров. - Я запомню это. Спасибо, незнакомец. - Если мы когда-нибудь пересечемся, я скажу тебе свое имя и даже спою что-нибудь. - Буду с нетерпением ждать, если это когда-нибудь случится. - Скажи мне что-нибудь о себе. Что-то, что поможет мне узнать тебя при встрече. «Я больше не живу в Тэгу», - думает Мин, но не произносит, не хочет разрушать прекрасную иллюзию. - Ну, у меня черные волосы, и ты, скорее всего, выше меня. У меня довольно бледная кожа, ненавижу загар. Если ты когда-нибудь увидишь меня, я, вероятнее всего, буду выглядеть так, будто вот-вот усну или зависаю, уставившись в пространство перед собой. - Что ж, это вряд ли мне поможет, хотя, кто знает. Моя очередь? Да, я, пожалуй, выше тебя, смуглый. И людям, кажется, нравится моя медовая кожа, как ее часто называют. Честно говоря, в следующее я не верю, но мне говорят, что я очень красив, не по канонам мужской статной красоты, а просто - красивый. Когда я улыбаюсь, мои губы складываются в форме прямоугольника. О, и цвет моих волос похож на смешение оттенков карамели и черного кофе. - Да ты скромняга, как я вижу. Любопытно узнать, что значит просто красивый. - Это не мои слова, а других людей. - Тогда, как ты видишь себя? - Забавно… Пожалуй, я отвечу так, как до этого мне еще не доводилось отвечать. Я произведение искусства. Красивое и уродливое одновременно, сложное для понимания и, вместе с этим, приятное для созерцания. Не все, узнавая меня ближе, будут продолжать любить меня. Думаю, многие считают, что со мной что-то не так, если им не удается по-настоящему узнать меня, но я не возражаю, ведь знаю, что я не такой. - Пожалуй, теперь моя очередь признать, что мне нравится, как ты мыслишь. Думаю, ты просто красивое произведение искусства и, несмотря ни на что, твои ум и личность выделяются прежде остального фасада, который большинство людей ставят на первое место в наше время. - А как ты видишь себя? - Думаю, я ворох вещей. Не что-то конкретное, скорее ощущения, которые ты от них испытываешь. Чувство, когда ты скользишь пальцами по страницам новой книги, переворачивая их. Терпкий аромат утреннего кофе или запах дождя, ощущение холодных капель на коже. Легкое прикосновение к лепесткам любимых цветов. Но также напряжение в груди, какое бывает в плохие дни. Облегчение, которое приносят слезы о потерянном. Слабая боль при нажатии на ушиб или сталкивании слишком потрескавшихся губ в поцелуе. Чувство одиночества, когда ложишься в пустую постель, и запах секса. Прекрасное для наблюдения, но сломанное. Вот таким мне нравится представлять себя. - Могу предположить, что все, с чем ты себя ассоциировал, все это происходит в твоей жизни сейчас. И хотя я не понимаю ассоциацию с кофе, я понимаю остальные. И думаю, ты прав - красивое может быть сломанным. - Погоди, так ты не любишь кофе? Я чувствую себя обиженным. - Рад, что тебе лучше. Нет, ненавижу его горький вкус. - Кажется, мы не можем быть друзьями - я люблю крепкий черный кофе. - Хм, я вроде как люблю черный шоколад, это считается? - Может быть. Но мне надо идти, я должен… есть кое-что, о чем мне нужно позаботиться утром. - Если это после не вызовет чувства жалости к себе, лежащим в пустой постели, то вперед. Я привел тебя в порядок, хоть немного, так что постарайся не упасть снова, потому что меня не будет рядом, чтобы поймать тебя. Юнги чувствует комок в горле, черты его лица смягчаются, когда он вздыхает, опуская голову на деревянный стол перед собой. - Если я упаду и разобьюсь, это не твоя вина, а моя, потому что я слишком безрассудный, окей? - Знаю, что не моя, но мне лучше не слышать о последствиях. Я бы не хотел, чтобы вообще были такие последствия. - Да, я тоже. Спасибо. До свидания, прекрасный незнакомец. - Пока, сломанный незнакомец. Ирония случившегося ударяет Юнги в лицо, и он улыбается, чувствуя, как слабо щемит в груди, когда он вешает трубку. Он планировал позвонить Хосоку для очередного секса по дружбе, но незнакомец видел его насквозь. Усмехнувшись от этой мысли, Мин зажег сигарету и лег в кровать Намджуна, перематывая весь разговор в голове. Он до сих пор не верит, что это произошло, поэтому проверяет телефон – два вызова горят на экране, прямо над звонком Чонгука. Это кажется нереальным, потому что он так долго и усердно старался забыть обо всем, что связано с Тэгу и тем, что там случилось. Может, если бы он позвонил по телефону доверия тогда, все было бы по-другому сейчас. Может, он бы до сих пор был в Тэгу. Может, он был бы с Тэхеном прямо в эту минуту. Прежде чем отдаться в объятия сна, он вспоминает их прощание. Конечно, незнакомец хочет, чтобы мир смотрел на него и видел красоту, неважно, как больно ему было и как темно было в его душе. В конце концов, он представлял себе красоту как двухсторонний нож. И, конечно, Юнги выглядит сломленным, если он не пытается скрыть это. В его глазах, быть сломленным, по крайней мере, значит быть настоящим, не прятаться за маской того, что другие хотели бы видеть. Почему они так хорошо поладили? Почему между ними сотни миль? Почему все, к чему прикасается Юнги, ускользает от него?