Sonder

Следующие несколько дней проходят как обычно. В основном он сидит дома, сосредоточившись на записях в своем блокноте. Большая часть страниц пуста, но ему все-таки удается записать некоторые идеи в перерывах между кофе и сигаретами. Хосок заходит в гости лишь однажды, но они не занимаются сексом. В конце концов, они все еще друзья. Чон замечает, как Юнги боится жить один и как сильно скучает по Намджуну. Юнги никогда бы не признал этого, но он вырос слишком привязанным к парню, который стал его спасательным кругом – все знают об этом, но не говорят. Они не говорят о трудностях Мина, точнее сказать, Юнги не говорит об этом, но всем известно, что они существуют. Друзья не могут не замечать плохих дней, перемену настроения друга, но прекрасно знают, что это не тема для обсуждения. Хосок дает понять, что он рядом, всего лишь легкими прикосновениями и яркой улыбкой. Иногда он замечает разрушительную сторону Юнги – во время жесткого секса, когда он хочет забыться или выместить свое плохое настроение. Хосок ненавидит быть частью этого, но решает, что лучше это будет он, чем какой-то незнакомец. Чонгук тоже иногда заходит, вытаскивая Юнги на прогулку или в кафетерий, где работает и может угостить его. Мальчишка изо всех сил пытается заполнить хотя бы малую долю пустоты, оставленной Намджуном, и что-то большее, с чем он не может справиться. Чонгук меньше всех знает о сражениях, которые Мин ведет с ментальными расстройствами, и хён хочет, чтобы так все и осталось, но этот ребенок слишком упрямый и заботливый. Юнги боится развалиться на глазах у Чонгука, если Намджун не вернется в скором времени. Особенно когда он пробуждается от ночных кошмаров, и младший мгновенно оказывается на пороге его комнаты. Юнги до сих пор снятся кошмары. Воспоминания его неудачной попытки суицида смешиваются со сценариями худших последствий, которые он не может выбросить из головы. Неудивительно, что он больше не живет с родителями – узнай они, что он до сих пор видит по ночам, снова отправили бы его к этому долбаному психиатру. В Корее, неудачная попытка суицида приравнивается к социальной смерти. После случившегося, люди стали относиться к нему, как к сумасшедшему, глупому мальчику, нежели как к сломанному подростку, нуждающемуся в помощи. Эта социальная изоляция послужила основной причиной, по которой его семья покинула Тэгу. Второй причиной были слухи. Сколько раз он представлял, что было бы, если бы он не совершил тот последний шаг? Или если бы ему удалось завершить начатое. Иногда он представляет себе другую жизнь, в которой этого не было. В большинстве случаев, он просто думает о Тэхёне. Ему интересно, стал ли он еще красивее с годами, и Юнги ругает себя за то, что едва может вспомнить его лицо. У него не было возможности забрать альбом с их фотографиями, наполненный милыми сэлфи и тайком сделанными фото друг друга. Он все никак не может перестать думать о самом важном «что, если бы». Что, если бы он признался тогда Тэхёну, что был влюблен в него? Прежде чем всё пошло под откос. Было ли бы ему сложнее? Не было бы это эгоистично? Юнги уверен, что он эгоист. Только это он и может сказать о себе с горькой уверенностью. День проходит будто в тумане, взгляд Юнги скользит с одного на другое, и он теряется в мыслях, но ему все же удается записать пару идей в блокнот. Намджун наверняка будет ждать новый материал, над которым будет работать по возвращении, но Юнги не уверен, что сможет дать ему хоть что-то достойное, потому что он слишком придирчив к себе. Боковым зрением он замечает, что свет в окнах соседнего дома гаснет. Люди ложатся спать, пора бы и ему присоединиться к ним. Но ему мешает страх. Сегодня именно та ночь, которой он попытался убить себя 14 лет назад, и он до сих пор не может отпустить это. Он чувствует себя дураком, хоть и не совсем понимая почему. Потому что вообще решил сделать это? Потому что не может забыть и двигать дальше? Потому что временами думает совершить это снова? Потому что не излечился после стольких лет? За ночь он выкуривает оставшиеся сигареты, стеклянными глазами наблюдая за спящим городом за окном. Его грудь стягивает обручем напряжения, а ноги начинают трястись. Он щипает себя за руку, чтобы убедиться, что это не сон. Взгляд скользит по бледнеющим синякам, и с губ слетает жалкий смешок, а пальцы тянутся к телефону, чтобы набрать номер Намджуна. Сорвется ли он прямо сейчас к нему, если Юнги скажет, что сегодня за день? Он ведь изначально уехал из-за того, что натворил Юнги. По крайней мере, так он говорит себе. Намджун – андеграундный рэпер, Юнги поддерживает его и помогает, как может: пишет тексты и работает над битами. Несколько недель назад какой-то взбешенный парень подошел к Намджуну после шоу и, без лишних разговоров, набросился с кулаками. Джун не был из тех, кто бьёт в ответ, и хотя это не плохо, Юнги не смог этого вынести. Даже будучи ниже нападавшего на полголовы, он прилично ему накостылял. Не то чтобы Намджун обрадовался последствиям: рассеченной губе хёна, фингалу на своём лице и узорам синяков, теперь украшавших их тела. После этой ночи ему нужно было время побыть одному и проветрить голову. Это была не первая и не последняя драка, поэтому ему надо было подумать над этим и над своей нынешней карьерой. Конечно, Намджун хотел выбраться отсюда, создавать свою собственную музыку, но не рисковать ради этого своим здоровьем. И не впутывать в это Юнги. Его путешествие затягивается, потому что он не находит ответы. Юнги понимает, правда, но, в то же время, он хочет найти свои ответы и не знает, с чего начать. Он до сих пор держит телефон в руках, когда первые лучи солнца показываются на горизонте, и в его голову приходит одна мысль. Незнакомец сказал, что он может звонить, если захочет поговорить. Мин не уверен, стоит ли звонить на его личный номер или телефон доверия. «Вдруг он не работает сегодня? А если он не возьмет трубку на мобильном, увидев незнакомый номер? Он вообще меня помнит?» В конце концов, он решает отправить сообщение, и если ответа не будет в течение 10 минут, он позвонит. [Неизвестный номер] Привет, это тот парень, с которым ты говорил пару дней назад, помнишь? Я позвонил по телефону доверия, и ты перезвонил мне с личного номера. Мы поговорили, и ты сказал, что я могу позвонить снова, так? Он набирает и стирает текст пару раз, пока не оставляет эту версию. Отправив сообщение, Мин сидит в ожидании, по привычке закусывая нижнюю губу. Он надеется, что парень ответит быстро, иначе он раздерет потрескавшуюся кожу до крови. Не проходит и пяти минут, как предрассветную тишину комнаты заполняет медленная мелодия фортепьяно на телефоне Юнги. - Привет, незнакомец. Тебе повезло, что я еще не ложился, - тут же начинает парень, и Юнги слышит улыбку в его голосе. - Правда, повезло, - он не уверен, как следует отвечать на подобное, но что-то же нужно ответить. - Так, что тебя беспокоит? Не ждал, что ты объявишься так скоро. - Но ты ждал, что я позвоню? - Сначала ты ответь. - Ладно. Я просто… чувствовал себя паршиво сегодня ночью. - Вообще-то, сейчас почти утро. - Ну, где-то в мире сейчас ночь. - Это правда, - он снова слышит эту улыбку. - Теперь моя очередь. Я ждал, что ты позвонишь просто поболтать. Не потому что ты думаешь сделать что-то глупое. А просто, потому что хочешь поговорить обо всем и ни о чем сразу. - И ты бы не ошибся. Обычно я много говорю со своим соседом, но сейчас его здесь нет. - Почему? - Кое-что произошло, и он уехал, чтобы разобраться со всем дерьмом в своей жизни. Вообще-то, я позвонил, потому что тоже хочу разобраться со своим, но не знаю, с чего начать. - Подожди. Почему ты позвонил? Что тебя беспокоит сейчас? Из-за чего ты на самом деле не спишь в четыре утра? - Ненавижу, когда ты говоришь вот так прямо. Это слишком долго рассказывать, но кое-что действительно хреновое случилось примерно в это время года несколько лет назад, и я не хотел проснуться от очередного ночного кошмара сегодня. - Должно быть, это правда отстойное время года. У меня тоже связаны с ним не самые приятные воспоминания. Если не хочешь говорить о том, что случилось, расскажи о кошмарах. - Они… болезненные, я чувствую физическую боль, которая пугает меня и вынуждает проснуться. Я не часто вижу их, и они не всегда заканчиваются одинаково, но всегда связаны с этим днем. В большинстве случаев в кошмарах я вижу даже не то, что случилось со мной тогда, а просто… разные способы умереть. - Вот это я называю прогрессом. Ты рассказал мне, что случилось, не говоря конкретно об этом. И как обычно заканчиваются эти сны? В смысле, ты совершаешь это? Или это просто случается, и ты ничего не можешь изменить? - Всё вместе. Сначала… скажем, я стою на крыше. Забираюсь на край, смотрю вниз, развожу руки в стороны, но не прыгаю, однако чувствую, что падаю. Разбиваясь внизу, я чувствую боль, и она не кончается, пока я не просыпаюсь, хотя я никогда не чувствовал ее на самом деле. Мой разум просто играет со мной: я понимаю, что это лишь сон, но не могу проснуться, пока не умру. - Сколько вариантов развития событий ты видишь? Они повторяются? - Около десяти. Они происходят в разных декорациях или слегка отличаются в деталях, но в итоге я всегда умираю. Единственный повторяющийся – мои истинные воспоминания. - Как часто? - Каждый год в тот самый день. - Что-нибудь меняется? - Нет, всё остается прежним. Я забираюсь в ванну, прежде закрыв дверь изнутри. Беру лезвие и… мои руки трясутся, а боль так сильна, хотя мое тело будто онемело. Я успеваю сделать это только с одной рукой, когда в дверь начинают ломиться, поэтому я… пытаюсь утопиться. Но меня вытаскивают, и мне так больно, и боль не уходит, пока я не истекаю кровью до конца. Это единственная ненастоящая деталь. - Ты никому раньше этого не рассказывал, правда? - Да, даже докторам, которые потом осматривали меня. - Почему ты рассказал мне? Я не знаю, что я… Я должен предотвращать самоубийства, но это, слышать об этом от тебя… Что я должен делать? - Я не жду, что ты исправишь меня, остановишь ночные кошмары или скажешь, как мне быть. Я просто хотел рассказать об этом, чтобы разобраться с тем, что творится у меня в голове. Я хочу понять, почему не могу отпустить это после стольких лет. - Как давно это случилось? - Больше десяти лет назад. - И всё это время тебе снятся такие сны? - Нет. В начале у меня были кошмары, приступы паники и боли, но через время они исчезли. Может, помогли таблетки от бессонницы, но больше я их не пью. Все вернулось год или два назад. Кажется, я начал думать о том, чтобы сделать это снова – и в этот раз довести до конца. - Может, это покажется не связанным, но что изменилось, как тебе кажется? Почему ты снова хочешь пойти этим путем? Кто или что изменилось в твоей жизни за последние годы, что заставило тебя опять думать об этом? - Не знаю. Если рассматривать последние пять лет, например… Я стал жить один, ну, без родителей, что было хорошо. У меня классный сосед, так что проблема не в этом. Друзья у меня тоже хорошие, хоть я и не особо делюсь с ними своими проблемами, они знают о них и заботятся обо мне так, чтобы я не оттолкнул их. Они стараются помочь – каждый по-своему – и не позволяют мне вернуться к саморазрушению. Повисает пауза, и Юнги морщит губы, впервые кое-что осознавая. - Мне нужно найти настоящую работу. Раньше это были подработки, но теперь этого недостаточно, я сам это чувствую. Мой сосед вносит большую часть платы за аренду, потому что я пытаюсь… сейчас я пишу. Я помогаю ему с некоторыми вещами, за которые он выручает какие-то деньги, и в итоге выходит неплохо, мне нравится этим заниматься. Писательство всегда было моей страстью, но, наверное, я никогда не думал о том, чтобы что-то опубликовать. Я пишу статьи и все в таком духе, но также я работаю над своей книгой. Она о моей жизни, но описанной сквозь чужие глаза. Может, долгие размышления о «нём» не очень хорошо сказались на моем состоянии. Я не могу повернуть время вспять. Но продолжаю думать о том, что могло бы произойти – о хороших событиях. И о том, что на самом деле случилось, о чем я не знаю – о плохих вещах. - Может разговор, эм, о нём поможет? - Я не хочу… не могу. - Можно задать вопрос? - Я могу не ответить. - Справедливо. Кто бы это ни был, ты ранил его или он ранил тебя? - Я. Я всё разрушил. - То, что ты сделал, твоя вина? - Мне не следовало… но я сделал… а если бы я не поступил так… - Что сделано, то сделано. Возможно, этому суждено было случиться. Я верю в судьбу, неважно, как глупо это звучит. По какой-то причине жизнь забрала у меня одного человека, и я не виню его, я никого не виню. Иногда грущу, потому что он ушел и я не в силах это исправить. Но думаю, какой бы ни была причина, этот исход событий наилучший, возможно, сейчас он счастливее. Может, я был недостаточно хорош, а может слишком, кто знает. Конечно, иногда эти мысли беспокоят меня, но я не позволю им уничтожить меня, потому что не буду искать выход и не хочу жить в страданиях. - Возможно, я не хочу отпускать это, потому что все еще верю, что если всё выйдет из-под контроля, я смогу завершить начатое. - Может быть. Тебе необязательно забывать это, а лишь нужно принять, что прошлое не изменить. Если ты или кто-то другой получили шрамы, ты не можешь исправить этого, и так должно быть. Ошибки существуют для того, чтобы их совершать. - Меня просто злит, что я не знаю. Не знаю, что случилось, когда я уехал. - Что мешает тебе выяснить это? - Я не знаю, как связаться с ним. - Попробуй поискать в сети, едва ли в Тэгу живет много людей с таким же именем. - Я уже сказал, что боюсь. Что, если он не хочет… - А если он, блять, хочет? Чего бы ты ни боялся, желание знать правду куда сильнее, ведь так? - Я… спасибо. - Я хочу знать о развитии событий, если ты найдешь его. Могу помочь в поисках, если хочешь. - Даже если найду его, будет не так-то просто начать. - Почему же? - Я не могу просто ворваться в его жизнь лишь потому, что моя разваливается, лишь потому, что моя не может быть прежней без него. - Ты любишь его, правда? - Всегда любил, - его голос тихий и хриплый, но он продолжает открывать своё сердце, в надежде, что боль наконец уйдет. - Он знает? На пару мгновений между ними повисает тишина, и Юнги открывает и закрывает рот, пытаясь собраться с силами, но сдается, рвано выдыхая и чувствуя, как слезы застилают пеленой глаза. - Я жалею об этом больше всего. Но, может, это причинило бы ему еще больше боли. Если бы он знал… - Ты не можешь вернуться во времени, но ты можешь сказать ему сейчас. Не заставляй его ждать еще больше. - Я попробую… найти его. Я попробую. - Хорошо. - Ты сегодня немного сам не свой, знаешь? Не думай, что я не заметил. - Мы говорили лишь один раз, и ты уже так хорошо меня знаешь, - усмехается парень, и Юнги чувствует странное тепло в грудной клетке. - Так что? - Я уже говорил, что это время года тоже не наполнено для меня счастливыми воспоминаниями. - Знаю, что я не особо хорош в этом, но.. может, ты хочешь поговорить? - Я бы лучше сыграл в маленькую игру, что скажешь? Она поможет времени пролететь до рассвета, и тогда ты можешь заняться своими делами, а я пойду спать. - Уже половина пятого, разве ты не ложился спать после комендантского часа? - Говоришь так, будто у меня он есть. Мне нравится смотреть на небо с чашкой чая в руках именно в четыре утра. Можешь назвать меня странным, я знаю. - И почему же? - Я впервые сделал это летом - проснулся в четыре утра. Мне было около тринадцати. Рядом спал мой друг, и в комнате был почти полный мрак, но этот вид… я впервые смотрел на своего друга и чувствовал… то, что еще не мог понять. Я продолжал просыпаться в четыре утра – у моего организма это вошло в привычку – и любоваться им, чувствуя тепло и бабочек, о которых все говорят, описывая любовь. Поэтому мне нравится смотреть на небо в это время суток и возвращаться к этим прекрасным воспоминаниям. - Вау, это… мило, но также грустно. - Красиво, да? Так, вернемся к игре. Как насчет называть друг другу небольшие факты о себе? Это необязательно должно быть что-то глобально важное. Просто я хочу узнать тебя получше, и может ты хочешь того же. - Хочу. Не знаю почему, но хочу продолжать говорить с тобой. То есть, и в другие дни. - Да, я тоже. Так, мне начать?