***
— Деда, там чужак! — возбуждённо замахал руками вбежавший в комнату Казуки. — Какой ещё чужак? Где? — брюзгливо прокряхтел Йоширо. Ну, какие чужаки могут быть в их позабытом богами и правительством районе? Социальщики? Так те раз в неделю приезжают, и утром, а не под вечер. — Странный. Прямо перед домом стоит. — Стра-анный… — передразнил внука Йоширо, но всё же поднялся на ноги. Подойдя к окну, он чуть отодвинул занавеску и, выглянув наружу, невольно замер от открывшейся картины. Сумерки, абсолютно пустая улица и трое неподвижно стоящих перед их домом людей. Да и людей ли? Если мужчину ещё можно было принять за неизвестно как забредшего в их район жителя Верхнего города, то стоявшие по бокам от него девочки… чистые, отглаженные, совершенно одинаковые, словно манекены в витрине магазина… Когда же эти «девочки» механически, как по команде, повернули головы, встретившись с ним взглядом, Йоширо отшатнулся, лихорадочно шепча молитву Аматэрасу-оми-ками. Оставалось надеяться, что старые сказки не врут, и без приглашения эти жуткие чужаки не смогут войти в дом. Увы, надежда оказалась тщетной. Через минуту в дверь постучали. Несильно, но уверенно, как стучат, когда точно знают, что хозяева дома. — Казуки, иди к себе в комнату. — Но деда… — запротестовал внук. — Сейчас же… — Йоширо поморщился, растирая левую сторону груди и негромко добавил: — Не спорь, иди. Ходить по полузаброшенному посёлку в вечерних сумерках оказалось откровенно неприятно. Прямо-таки физически давило на плечи ощущение умирающей деревни. Обветшалые пустые дома, растрескавшийся асфальт, полное безлюдье… тоска и безысходность. Не самое лучшее место для прогулок. А я ещё и заблудился вдобавок! Сумерки же. Вроде бы светло, а местность совсем иначе выглядит. Так что минут пять стоял, как дурак, посреди улицы, соображая — тот дом или нет? Можно было, конечно, у лолит спросить — они-то знали наши текущие координаты с точностью до десятка сантиметров, но… стрёмно как-то. Хорош лидер — высадился на берег и тут же в трёх домах заплутал. Повезло, что Инга о новом наблюдателе сообщить изволила. Они, оказывается, сразу выглядывающего на улицу пацанёнка засекли, а потом к нему ещё и старик присоединился. Так что, подавив облегчённый вздох, я лишь с умным видом покивал, типа, наконец-то! И неторопливо направился к дому. Поднявшись на крыльцо, постучал в дверь. Ещё раз. И только на третий раз дверь открыл старик. Тот самый, которого Конго с флагманского плеча «палантиром» одарила. — Добрый вечер, Ивасаки-сан. — Улыбаемся и машем. Хм… молчит. И таращится странно. Чего это он? Ну да, говорю на английском, но мне, гайдзину, можно. Сам он английский тоже знает (да и кто его тут, в прибрежных районах, не знает, молодняк разве что), так какого тогда смотрит, словно… А, блин, я же поклониться забыл! Прокол. Отвык в Тумане от японских политесов. — Прошу простить, Ивасаки-сан, так уж получилось, что местных традиций… — я извиняющеся развёл руками. — Понимаю, — старик медленно кивнул. Хм, от радости не пляшет, но и гнать проклятого гайдзина поганой метлой не спешит. Логично, в принципе. — Вы позволите? — я указал подбородком вглубь дома. Старик зачем-то опустил взгляд на ступени у меня за спиной, помялся, и с какой-то обреченностью кивнул: — Входите. Нет, ну это он зря! Про обувь я помню. В смысле, что у японцев, так же, как и у русских, в уличной обуви по дому ходить не принято категорически. — Инга, Инна, кроссовки снимите, — напомнил я лолитам машинально. Ага, молодец, чо! Разумеется, подлодки со шнурками возиться и не подумали, а просто-напросто деактивировали данный элемент одежды. Так что их кроссовки прямо на глазах у старика рассыпались облачком искрящейся пыли. Я едва не заплакал. Маскировка восьмидесятого уровня, блин! Поднял взгляд… Ого, а старикан крут, даже не вздрогнул. Вздохнул лишь обречённо-тоскливо, словно к нему тут ежедневно по десятку туманниц заглядывает, и молча направился в дом. Повторив его вздох, разве что мысленно, я направился следом, мимоходом оглядываясь. Ну, что сказать… если в этом доме и был достаток, то очень давно. Сейчас же, прямо-таки иллюстрация честной бедности. Потёртые циновки на полу, минимум мебели, расставленные по углам хибати (этакие горшки-жаровни с углями для обогрева)… Впрочем, последнее нынче дело обычное — электричество-то денег стоит, и немалых, а центральное отопление в Японии редкость. Короче, чисто, пусто, бедно. А здесь, видимо гостиная — низенький столик в центре комнаты и разложенные вокруг него толстые циновки в качестве «стульев»… японская классика. Привычно подогнув ноги, Ивасаки уселся на одну из циновок и приглашающе повёл рукой. Внутренне поморщившись (никогда не понимал эту японскую манеру — есть на полу), я устроился напротив и, секунду подумав, провёл пальцами по предплечью, открывая архив импланта. Раз уж всё равно спалились, так какой смысл вокруг да около ходить? Выбрав рассчитанную ремонтницей матрицу, скинул её устроившейся справа от меня 400-й… — Инга, сделай девять штук. — Та молча провела рукой над столом, формируя шары датчиков, и поочередно коснулась каждого, активируя. — Ага, спасибо. Я подбородком указал на вспыхнувшие ровным фиолетовым светом «палантиры». — Это для вас, Ивасаки-сан. Настороженно наблюдавший за колдунством старик, вильнул взглядом… — Я не понимаю, господин… Взяв один из шариков, я покатал его в ладонях, уточнив: — Ну, не совсем для вас, скорее для ваших соседей. Копии того, что вы от Конго получили. — Это… слишком щедрый дар, господин, — старик торопливо отвёл глаза. Так, не понял. Чего это он в отказ пошёл? С соседями делиться не хочет? Странно, не тот типаж. Или… Стоп, да он, поди, считает, что бесплатный сыр исключительно в мышеловку кладут, и за подобные блага рано или поздно придётся расплачиваться! Вот и не хочет, чтобы другие люди в «договор с демонами» вляпались. Но сам-то он датчик у Конго взял… Хотя, посмотрел бы я на человека, что в той ситуации стал бы нос воротить и принципиальность демонстрировать. Посреди моря, ага, перед недовольно хмурящейся блондинкой. Ладно, сейчас мы его успокоим. — А это не дар, Ивасаки-сан, — подпустил я в голос холодных ноток. — Последнюю неделю вы каждый день выходите в море. И ваши соседи это видят. А насмотревшись, рано или поздно решат, что в море стало безопасно, и тоже выйдут на промысел. Вот только у них не будет подобной «сигналки». — Но что я им скажу? — пробормотал старик, всё так же глядя куда-то в сторону. — Да что хотите, — я недовольно пожал плечами. — Мне это не интересно. Сможете убедить их на берегу сидеть — буду счастлив. Сможете? Старик лишь безнадёжно помотал головой. Ну да, попробуй, убеди голодающих людей, что тебе можно, а остальным нельзя. — А раз нет, так раздайте им и объясните, как использовать. — Опустив шар на столешницу, я с демонстративным раздражением катнул его старику, процедив: — Нечего мне девчонок к стрельбе по живым мишеням приучать.***
Приучить себя к мысли, что всё обошлось, и визит этих чужаков не принёс бед в их дом, Йоширо удалось далеко не сразу. Даже после того, как дверь за «гостями» закрылась, он несколько минут стоял у окна и тревожно смотрел на улицу, ожидая непонятно чего. — Деда, а кто это был? — выглянув из своей комнаты, робко поинтересовался Казуки. — Супруг Юки-онны Конго, кто же ещё, — проворчал Йоширо, наградив его хмурым взглядом. Вот оно, нынешнее поколение, старых сказок не слушают, а потому глупые вопросы задают. Во времена его молодости каждый знал, что в мужья Юки-онна всегда берёт обычного человека. Были даже такие, что завидовали этим людям — ну как же, жена-демоница… глупцы!