смотри мне в глаза

— Доброе утро, — мужчина улыбнулся и, ставя на тумбочку возле кровати поднос, поцеловал мальчишку в лоб. — Доброе, — тот ответил лишь довольным заспанным личиком и сразу же потянулся к подносу, но обнаружив там помимо двух стаканов молока ещё и наручники, убрал руку. — Наручники? — Наручники, — Эвен сел на кровать напротив исаковских поджатых к груди ножек. — А зачем? — зелёные глаза засверкали и были явно заинтересованы. — Для твоих непослушных лапок, что так и норовят царапаться, — мужчина снова уложил подростка на спину и, подцепив наручники указательным пальцем, прошелся по мальчишескому животу холодным железом и тот резко вдохнул до выпирающих острых ребер, покрываясь множеством мурашек. — Я люблю царапаться. — Ты исцарапал мне спину, малыш. — Ты искусал мне шею. Я ведь молчу. — Так, — старший поднял его руки над головой и, оставляя мягкие поцелуи на изящных запястьях, пристегнул их к изголовью кровати, — не груби. — Я уже и забыл, как они приятно впиваются в кожу, — улыбаясь, заявил Вальтерсен проходясь по обнаженному торсу мужчины пальчиками ног. — Я не мог пристегивать тебя во время того, как ты болел. — Я соскучился по этому. — Куда же делся мой нелюбящий наручники малыш? — усмехнулся Найшейм и, поднимаясь с кровати, подошёл к большому не пропускающему свет окну и, задернув шторы, впустил в комнату слепящие глаза лучи солнца. — Смотря, что ты будешь со мной делать, — мальчишка поморщился. — Пожалуй, сегодня никаких мучений. Ты сейчас и так слабый. — Я, правда, хорошо себя чувствую. — А ты так и хочешь сорвать голос? — подходя к шкафу, старший достал чёрный галстук и мальчишка явно засмотрелся на чужую спину. — Нет… просто не хочу, чтобы ты волновался. Наконец возвращаясь, Эвен опустился возле плотно сжатых ножек и, приближаясь к мальчишеским губам, уловил на своей шее рваный вздох. — Расслабься, — поцеловав Исака в уголок губ, он бережно завязал галстук на глазах и когда мальчишка дернул ручками, дабы схватиться за старшего из-за боязни, наступившей при виде темноты, тот лишь успокаивающе погладил ладонями гладкие ножки. — Прекрати. Я здесь. И я не хочу осознавать то, что от моих действий тебе становится страшно. — Только… только не прекращай прикосновения. Пожалуйста. — Сегодня я не лишу тебя касаний, — мужчина потянулся к тёплому стакану молока и, прикладывая большой палец к подбородку мальчишки, оттянул. — Открывай ротик. И подросток послушно распахнул губы, почувствовав на языке несколько капель молока, что бесцеремонно вытекали на подбородок и скатывались на шею белыми дорожками. И лишь одна мысль о том, что Найшейм слижет это молоко с его шеи, бросала мальчишку в жар. Ведь так он и сделал. — Идеальная шея, — медленно проходясь по ключицам кончиком языка шептал Эвен и с исаковских губ сорвался первый стон. Все прикосновения и поцелуи отдавались пока что спокойной пульсацией в низу живота и это заставляло мальчика все шире открывать ротик, ловя им больше воздуха, ведь того уже в лёгких было совсем немного. Наливая немного молока на поднятую ручку, мужчина проследил за каплей, что быстро скатилась во впадинку подмышки и неподвижно остановилась там же, вызывая у подростка тихий смешок. — Щекотно? — поинтересовался Найшейм и, мягко улыбаясь, жадно слизнул каплю и Исак судорожно задергал руками, пытаясь немедленно их опустить. — Прекрати, прекрати, хватит. Щекотно! — завопил младший, и мужчина лишь рассмеялся. — Не повышай тон. — Ну, мне, правда, щекотно. Не нужно. Сколько потребуется времени, чтобы сполна насмотреться на этого мальчика? Вечность? Он, правда, выглядел просто превосходно с этими наручниками и завязанными глазами, с молоком на губах и шее цвет которого практически сливался с цветом его кожи. Лучи солнца бродили по его телу, и он выглядел так по-ангельски и так невинно на этих идеально белых простынях. Дорожка из молочных поцелуев спустилась в самый низ живота, и мужчина немедля избавил подростка от белья, раздвигая напряжённые из-за возбуждения ножки. — Какой же ты у меня красивый, — тихо проговорил Эвен и, наливая молоко на внутреннюю сторону бедра, не дал капле скатиться ниже, сразу же втягивая её губами. — Я хочу тебя, — его щечки уже были красными, и это выглядело чертовски невинно даже когда из его уст срывались такие фразы. — Не так быстро, — мужчина потянулся к тумбочке и, ставя на поднос стакан, достал баночку смазки. — В тебе не было ничего целых две недели. Тебя нужно растянуть. — Все равно… — Тихо, — старший поцеловал его в горячий лоб, и одновременно смазывая обильным количеством смазки, надавил на дырочку двумя пальцами и тот протяжно замычал. Наручники не давали постоянно дергающему ручками мальчику прикоснуться к Эвену и в какой-то степени это его расстраивало. Ведь подростку нравилось, когда старший разрешал запустить пальчики в свои волосы и мять их до такой степени, что укладкой даже не пахло. Пальцы прошлись по твердым стеночкам, и мужчина не спеша добавил третий, полностью заполняя мальчишку. — Боже мой…трахни меня… — сжимая в ручках изголовье кровати, прошептал младший и закинул ножку Найшейму на плечо. — Тшшш, — Эвен медленно вытащил пальцы и, расстегивая свои штаны, снова открыл баночку со смазкой. — В тебе все ещё мало места. — Пожалуйста… я так хочу… И Найшейм выполнил его просьбу, получая в ответ удовлетворённый стон, что звонко разнесся по всей комнате. Плавные движения постепенно переходили в резкие толчки и снова угасали, когда подросток начинал болезненно мычать. Поцелуи со вкусом молока практически не прекращались, и никто из них не собирался отлипать друг от друга, целуясь до боли в челюсти. Мальчишеские стоны смешивались со шлепками кожи о кожу, хриплым дыханием старшего и лёгким поскрипыванием кровати. Что звучало, кстати, очень горячо. — Я сейчас… Эв… Эвен… — Кончай, малыш, — мужчина оставил на его губах мокрый поцелуй и резкий толчок заставил мальчишку вскрикнуть, кончая на их животы. — Развяжи… развяжи мне… — почти задыхаясь, прошептал Вальтерсен и, кусая губы, прогнулся в спинке. — Дыши глубже, — медленно выходя, приказал старший и развязал подростку глаза, когда галстук был уже полностью мокрый. — А ты?.. Ты же не… — Тебе нужно отдохнуть, — мужчина мягко улыбнулся, когда мальчишка поморщился из-за ударивших в глаза лучей солнца. — Руки затекли, — выдохнул Исак, спуская ножку с чужого плеча. — Какая же ты послушная малышка, когда прикован. — Найшейм, отпусти.