Стихотворные БАТТалии

У истока Невы стоит крепость одна, Ей седьмой век минет через пять долгих зим. Сохранились и башни, и стен толщина. Исторической правдой земля та полна И о шведской судьбе, и о русской были. Помнят камни впервые подписанный мир Между Русью и Швецией в долгой войне, Тот, что хроники «вечным» тогда нарекли, Тот, что обе страны берегли, как могли, Тот, что действовал аж двести семьдесят лет. Только прахом рассеялся тот договор. Шведы крепость измором смогли получить. Двести семьдесят дней сотни тысяч бойцов Штурм за штурмом секли, не жалея голов, Но болезни и голод их к сотне свели. Существует легенда, что в день роковой Воевода в стене схоронил образок Божьей Матери, чтобы вернулась домой Крепость древняя вместе с родною землёй, И чтоб вороги больше не шли на порог. Девяносто значительных, долгих годин Нотебург имя крепость носила для всех. Воссоздали могущество русских руин, Перестроили башни с учётом мортир, Только краток триумфа у шведов был век. Пётр Первый — великой державы творец — Расколол таки зверски окрепший орех. И единою стала земля наконец. Но построил Кронштадт Государства Отец И отныне тюремный её ждал успех. Одиночные камеры, строгий режим. Самых лютых преступников в ней стерегли. Всё в империи знали — окончена жизнь, И на имени знатном «пропало» пиши, Коль врагом государства тебя нарекли. Век тюрьмы перешёл в век музейных страстей. Распахнулись ворота и камерный лик Будоражил сознание разных людей Силой древности, громких имён и вестей. Постепенно огонь былой славы утих. Но как гром среди неба — явилась война. Немцы город Петра захватили в кольцо, Да сомкнуть не смогли. Нерушимой была Оборона Орешка — глухая стена, Что пятьсот долгих дней не давала проход. Гарнизон не велик — лишь пятьсот человек, Клятвы, данной стране, ни один не предал. Бились яростно в дождь, бились яростно в снег, Доставали снаряды сквозь водный барьер, Умирали, но свастикой флаг не блистал. Сила духа и доблесть советских бойцов Отстояли надежду блокадных людей В сорок два километра на пищу и кров, На снаряды, что бьют лютым градом врагов, На спасение раненых, женщин, детей… Немцы были всегда пунктуальны в войне: Проводили обстрел по три раза на дню. В красном облаке пыли, в окопах, в огне, С гордо реющим флагом в ночной тишине, Крепость твёрдо стояла, не пала в бою. Злились фрицы на горстку советских солдат, Шесть часов поливали их тысячью мин Ураганный кошмар — артиллерии ад, Но не дрогнули стены. Ни шагу назад. Бил в ответ мощный шквал всех орудий по ним. Было голодно в лютый февральский мороз, Был солдатский паёк как в блокадной земле, Сокращен был снарядов для боя запрос — Лишь один выстрел в день. (Это шутка? Всерьёз) И тогда не сдалась крепость в лапы Чуме. В январе сорок третьего крепость дала Огневую поддержку идущим по льду. Левый берег Невы был известен сполна: Каждый дом, каждый дот*, где таилась Чума- Точный шквал артиллерии крыл на лету. Это был долгожданный советский триумф: Ленинград снова мог сообщаться с землёй. Больше немец ни разу кольцо не сомкнул, Увеличил потери по фронту всему, И ни с чем отступил, прочь гонимый войной. Крепость малая древним форпостом была, Но в войне отыграла великую роль: Обеспечила жизни дорогу сполна, Не сдалась многотысячной силе врага, Не дала супостату владеть всей Невой. Крепость бравая в свете минувших времен Помнит доблестный подвиг советских людей, Помнит звук самолёта и жаркий огонь, Помнит каждый удар, что стеной отражен. И величие это хранит по сей день.