Девиантное поведение

Говорят, что комедия равна трагедии, в сумме со временем…только ты не смеялась, ты умирала. И все, что у тебя было — «время» на исполнение — было пропущено через череду событий, которые привели к тому, что ты истекала кровью на террасе на крыше, принадлежащей семье, которая зарабатывает за месяц больше, чем ты за год. Ты могла бы поступить в колледж. Или, возможно, даже пойти в армию. Тебе следовало бы приютить пса, которого ты спасла на прошлой неделе, потому, что тогда у тебя больше не было бы и шанса снова сомневаться в себе. Не следовало приезжать в Детройт, следуя за человеком, которого, как ты думала, любила, пока он занимался своей карьерой. Не следовало браться за эту работу исключительно потому, что ты думала о том, что вариантов больше нет. Ты чертовски уверена, что не следовало говорить с девиантом, который держал заложницу на краю крыши, игнорируя совет своего напарника. Старого напарника. Теперь он был мертв, его тело лежало в квартире. Застрелен. Ты разберешься с этим душевным грузом позже. Пока ты жаловалась, ты была совершенно счастлива в офисе, прочесывая файлы в своем терминале — хоть и было скучно. Но ты быстро поняла, что скука была безопасной... и что тебе следовало продолжать скучать. Тело, плавающее в бассейне, кровь, вытекающая из раны, которая была куда более губительна, чем твоя собственная. Имя парня было Джефф. Возможно, Джон. Что-то типичное, не отличающее его от остальных сотрудников департамента полиции Детройта. Ты встречала его всего пару раз. Ты лежала в своем «бассейне*» — куда менее привлекательном, чем тот, что стал блистательной могилой для Джона или Джеффри. По сравнению с тобой, его день не задался куда сильнее. Ты надеялась, что не присоединишься к нему в каком-нибудь баре в загробной жизни, выпивая среди сил быстрого реагирования, чьи жизни забрал андроид-девиант. Как же это было иронично. Быть убитой чем-то, что так пылко защищала. Твои друзья и семья называли тебя сумасшедшей — проводить кампанию за массовое производство машин, как будто они были разумными. Как будто у них была душа. Независимые мысли. Чувства. Все, чего ты хотела — помочь. Возможно, спасти девианта, и малышку. Все, чего хотел этот андроид — убить, если можно так выразиться. Стеклянная раздвижная дверь открылась позади тебя. Один выстрел пронизал воздух, трескучий и неистовый, провоцирующий звон в ушах. Пуля не срикошетила; попала в свою новую цель, вилась со свежим всплеском крови. Ты слышала, как порвалась кожа, что-то, что было незнакомым до сегодняшней ночи. Ты не видела, кого ранили. Сквозь расплывчатое зрение ты заметила две ноги в широких брюках и паре классических туфель. Наверняка, какой-нибудь корпоративный придурок, которого подослали в качестве наживки. И все же, он только вздрогнул. Не упал. Должно быть, у него очень высокий болевой порог… или, знаете, пуленепробиваемый жилет. — Привет, Даниэль! Мое имя Коннор! — Откуда… откуда ты узнал моё имя? — прокричал Даниэль. — Я много о тебе знаю. Я пришел тебя выручить! Огни… Они были такими яркими, прежде чем погасли. Ты думала, что это были сигнальные огни, пока ты стояла на пороге меж двух миров, прежде чем грохочущие лопасти вертолета привели тебя в чувство. Это, и складной шезлонг, которым ты едва не получила по зубам. — Я тоже андроид, как и ты. И я тебя понимаю. Неверно — новый соперник был не корпоративным мудозвоном. Он был андроидом, запрограммированным для особого задания. Такого, которое, более чем вероятно, не включало в себя твое спасение. — А мне-то какая разница, что ты андроид? Ты на их стороне! Ты не можешь понять, что я чувствую… Даниэль звучал так… уязвленно. Так, будто кто-то дотронулся до его души без разрешения. Почему ты испытывала сострадание к маньяку, который подстрелил тебя и убил твоего напарника — твоего лучшего, если не единственного друга; это было за пределами твоего понимания. — Я знаю, что ты злишься, Даниэль. Но ты должен довериться мне, и позволить мне помочь. Голос Коннора был мягким, но решительным. Его оперативное присутствие, которое возникло вместе с ним, было невозможно отрицать. Оно успокаивало тебя. Искренность его слов заставляла тебя думать о том, что все будет в порядке… будто он ни за что не подведет. — Мне не нужна твоя помощь! Мне никто не сможет помочь! Все, чего я хочу — чтобы все это закончилось… Я… Я просто хочу, чтобы все закончилось! Но Даниэль был более чем подавлен. Он был в отчаянии. Он хотел жить, и звучал так, словно был готов сделать для этого все. — Пожалуйста, — мольба вырвалась сильным толчком из твоей груди. — Пожалуйста, помогите… Ты тоже хотела жить. Ты цеплялась за надежду, думая, что в машинах, что были созданы человеческим родом, все еще жила гуманность. — Тебя хотели заменить другой моделью. И ты оскорблен, да? Коннор остановился прямо перед сужающимися границами твоего взгляда, обрамленного приближающейся тьмой с растрепанными краями. — Я думал, я для них родной, что я им важен. А был игрушкой, которую можно выбросить, когда надоест! — рык Даниэля перерос в чистый гнев. Фигура, стоящая на коленях, привлекла твое внимание светящимся треугольником, сияющим вдоль скроенных швов дорогого костюма, с надписью: «Произведено в Детройте», растянутой под ним. Значок с надписью «RK800», с серийным номером, подчеркивающим ее низ, располагался поперек бреши, сформированной отутюженной белой рубашкой на пуговицах и черным галстуком. Яркая нарукавная нашивка, обрамляющая скрытый бицепс на одной руке, и искристая подергивающаяся рана, истекающая голубой кровью на другой. — Она теряет кровь… Ты? Это он о тебе говорил? Ты никогда не была верующей, но в тот момент ты молилась. — Если не отправить ее в больницу, она умрет. В его последнем слове было ощущение завершённости. Не потому, что понятие смерти было само по себе удручающим, но та боль, с которой была озвучена мысль… Можно было подумать, что он беспокоился. — Все люди умрут, в конечном счете. Какая разница, если одна умрет сейчас? Большая, чертов мерзавец. Ты думала, что это имело большое значение, если бы ты умерла в тот день. — Я наложу жгут! Тебя перевернули на спину, и ты впервые увидела его лицо. Бледное, драгоценное маленькое создание с глубокими карими глазами, которые были мягче, чем любые другие, ранее виденные тобой. Волосы выполнены идеально, кроме небольшой растрепанной пряди, спадающей на его лоб. Диод мигал желтым цветом, выписывая круги на его виске. Его рука обвилась вокруг твоей — его осторожные, нежные пальцы… Еще один выстрел оттолкнул их, а судорожный вздох наполнил твои легкие воздухом. — Не прикасайся к ней! Тронешь ее — и я тебя убью! Отражение в бассейне отбрасывало темно-синие тени на черты лица Коннора. Живой блеск потускнел от водяной дымки. Его воротник развивался от воздуха, развиваемого вертолетом. Его лицо было заостренным, с глубокими изгибами, опирающимся на искусственную линию подбородка. Он нахмурил брови при этих словах, непреклонный, находящийся на грани враждебности. — Ты не можешь убить меня, — Коннор сорвал галстук с рубашки, дергая за узел пальцами. — Я не живой! Его глаза сфокусировались на твоей ране, будто он был одержим целью спасти тебя. Казалось, он ничуть не был испуган, даже при виде девианта, угрожающего ему убийством… того, кто забрал человеческие жизни. Он нахмурился и, когда его пристальный взгляд встретился с твоим, он приподнял бровь. Легчайшая, самая невинная улыбка из всех растянула его губы — столь едва различимая, что нетрудно было не заметить ее. — Все будет в порядке, офицер… Он рассмотрел надпись на твоем значке, и назвал тебя по имени. То, как плавно твое имя сошло с его губ, прогнало прочь все беспокойство, которым ты была охвачена несколько мгновений назад. Теперь все было умиротворенным, хоть эта волна облегчения длилась недолго. Когда он вновь взглянул на Даниэля, он вновь показал свое лицо охотника, спрятанное под фарсом благонадёжности… Но ты уже не была в сознании, чтобы стать свидетелем того, что последовало за этим, в памяти отпечатался только образ андроида, который спас твое истинное человеческое существование. Коннор, RK800, отправленный «Киберлайф»… И ты должна ему куда больше, чем просто новый галстук. *Pool — бассейн/лужа. Подразумевается лужа крови.