***
Этот сезон будет особенным для Вашингтон Кэпиталз, ведь они должны защитить свой титул чемпиона НХЛ. Именно поэтому на встрече с фанатами так много народу. Парней все обожают. Я тоже их люблю, особенно наших русских, с которыми я больше общалась. Но пришла сюда только для того, чтобы эффектно вернуться в их жизнь. И я подхожу к ним. — Ну что? Выиграете этот кубок ещё раз? — говорю я наигранно брутальным и серьёзным голосом, одновременно давая Овечкину фотографию для автографа, которую взяла на входе. Сначала он даже не поднял голову, чтобы посмотреть на меня, но, когда услышал русскую речь, всё-таки решил одарить меня своим взглядом. Его уставшее лицо вмиг стало счастливым, и он вскочил со стула и крепко обнял меня, надвисая над столом, разделявшим нас. — Ну ты и коза мелкая, — он начал меня разглядывать. — Обещала же только на следующей неделе приехать. — То есть, для тебя удивительно, что я приехала не тогда, когда обещала? — я удивлённо посмотрела на него и мы оба засмеялись. Он лучше всех знал, что я люблю такого рода сюрпризы. — Привет, Миранда, — Дима Орлов улыбнулся и обнял меня, так же наклоняясь над столом. — Ты же знаешь, что я ненавижу, когда ты меня так называешь, — я посмотрела на него испепеляющим взглядом. — Или ты в хоккей больше играть не хочешь? — он засмеялся, а я несильно ударила его в плечо. Фанаты уже начали возмущаться, но какое было дело трём русским до кучки американцев? — Привет, — сказала я тихо Кузнецову и опустила глаза. За эти два года он стал ещё более мужественным и взрослым. Хотя я сомневаюсь, что такой человек может когда-нибудь повзрослеть. Однако веселье сокомандников, связанное с моим приездом, сделало его угрюмым. Я и не сомневалась, что он будет злиться на меня. — Hi, — он не посмотрел на меня, а только продолжил подписывать фотки, протягиваемые фанатами. Серьёзно? После всего, что между нами было, он просто сказал мне сухое "Hi"? Это даже не русское слово. Как будто он забыл, что мы с ним соотечественники. Супер! Я решила не обращать на него внимание и просто договорилась с Сашей и Димой встретиться после автограф-сессии. Кузнецова мы не звали, но он слышал наш разговор. Интересно, придёт ли?***
Через два часа я стояла у выхода и ждала парней. Сколько бы лет ни было Саше, для меня он всегда будет парнем. Старшие братья, пусть и двоюродные, никогда не вырастают. Они задерживались, и я начала нервничать, из-за чего стала накручивать волосы на палец. — А ты так и не поборола свою нервозность, как я вижу, — услышав до жути знакомый голос, я вздрогнула. Парень только усмехнулся и хотел уже уйти, но я его остановила. — Кузь, как дела? — я попыталась посмотреть ему в глаза, но он настойчиво избегал зрительного контакта. — Все чудесно, готовимся к новому сезону, — я видела, что он переживает, из-за чего сама начала нервничать ещё больше. — У тебя как? Снова в группу поддержки вернёшься? — он усмехнулся, а его слова меня сильно задели. Он не считал моё увлечение танцами и черлидингом профессией. Сам как будто сильно отличается сферой деятельности. — Если ты забыл – я училась в университете. И если ты не знал – закончила его. Между прочим, с красным дипломом. Поэтому теперь я высококвалифицированный специалист и могу работать в любой крутой компании, — я пыталась это говорить максимально важным голосом. Как будто думала, что это на него как-то повлияет. — У меня завтра два собеседования. — Я очень рад, что ты тогда сделала правильный выбор, — он развернулся и начал спускаться по лестнице. — Кузнецов! Дай мне всё тебе объяснить! — на глаза наворачивались слёзы, но я не могла его так просто отпустить. — Что ты мне собираешься сказать? "Я тебя любила и решила проверить нашу любовь, ведь чувства проверяются разлукой. Поэтому и не писала тебе два года"? — он сказал это высоким голосом, делая саркастичное выражение лица. — Или "я проверяла, любишь ли ты меня на самом деле. Ты мне не изменял?". Ты это хочешь мне объяснить? — он кричал, а я просто молча стояла и смотрела в пол. — Что? Я озвучил то, что ты хотела сказать? Всё понятно, — я попыталась взять его за руку, но он сразу же её вырвал. — Не трогай меня, — он ушёл, а я осталась стоять, не произнося ни звука. Ладно, ему не нужно объяснений, ну и пожалуйста. Нужен он мне очень, ага. Другого найду. Не такого нервного. От этих мыслей мне вдруг стало жутко больно, и я начала реветь. В это время как раз вышли Саша с Димой. — Эй, Мирка, ты чего? — Овечкин погрузил меня в свои огромные объятия и неуклюже начал гладить по голове. — Это из-за Жени? Я же тебе говорил, что он очень переж... — я его перебила. — Саш, не надо. Давай сегодня не будем говорить о нём, нас уже Настя ждёт, — я вытерла слёзы и высвободилась из объятий брата. — Ты ей уже позвонила? — он был приятно удивлён. По крайней мере, мне так показалось. — Вообще-то, она уже давно знала, что я сегодня приеду. Я уже и чемоданы к вам домой забросила, — я виновато посмотрела на Сашу и улыбнулась. Он усмехнулся и повёл нас с Димой к себе в машину.***
Дома у Овечкиных нас уже ждал ужин. Настя рассадила нас, и только тогда я увидела, что стол накрыт на пятерых. Во мне загорелся огонёк надежды. — А вы кого-то ещё ждёте? — я посмотрела на Сашу. — К нам часто друзья заходят. Поэтому, может, кто-то ещё и присоединится, — он усмехнулся. — Но мы никого не приглашали, — я опустила глаза и вздохнула. Даже если бы они пригласили Кузнецова, он бы не пришёл. Через несколько минут нашего бурного веселья (насколько оно возможно в квартире, где спит маленький ребёнок), у Саши зазвонил телефон. — Да? Привет, — он на время замолчал, а потом ответил позвонившему. — Ну ты поднимись ко мне. Что? Да я не хочу спускаться, мне жутко лень. Тем более нам тут Мира рассказывает истории из своей жизни, заходи послушать, — у меня ушло сердце в пятки. Единственный человек, живущий в Америке, который знаком с Сашей и знает меня – это Кузнецов. Сейчас я думала только об одном – поднимется он или нет. — Да, это мне нужно, но мне одеваться придётся, а ты уже одет. Ладно, — Саша явно был разочарован. — Когда подъедешь, позвони, я выйду. — Что случилось? — а вот Настя, видимо, не поняла, что это был Кузнецов. Ну это и не удивительно, она же не думает только о нём 24/7. А мне это надо бы как-то исправлять. — Кузнецов должен мне кое-что отдать. Скоро приедет, но подниматься почему-то не хочет, — все посмотрели на меня. — Интересно почему? — А я что? Я, между прочим, наоборот хочу увидеть его и всё объяснить, — я ненадолго задумалась и всё-таки решилась. — Саш, можно я спущусь? — я умоляюще посмотрела на двоюродного брата. — Это же не что-то мега тяжёлое? — Нет, коробочка небольшая, — он замолчал и вздохнул. — Ладно, иди. Только во время драки не разбейте, это очень важный предмет, — я укоризненно посмотрела на него. Драка. Серьёзно? — Прошу, скажи, что именно он знает про мой отъезд, — и снова это лицо Кота из Шрэка. Никогда не любила так просить о чём-то людей и вообще просить у кого-нибудь что-либо, но сейчас по-другому было никак. — А я-то откуда знаю? — Овечкин почесал голову и задумался. — Наверное, я сказал ему всё так, как ты меня тогда попросила. Но я не помню уже, что именно ему сказал. — Л-ладно, неважно, спасибо, — я рассеянно улыбнулась ему и пошла в комнату одеваться. Мне вдруг стало страшно, что он снова не захочет меня слушать, накричит и сделает всё только хуже. Никогда ещё не видела Кузнецова таким. Он всегда был душой компании, весёлым и добрым. Неужели он из-за меня стал таким? Я снова начала накручивать волосы на палец и, вернувшись на кухню, узнала, что он подъехал. Так, Мира, соберись и не упусти свой шанс. Я вышла из квартиры.***
Когда я вышла на улицу, увидела Кузнецова, стоявшего неподалёку. Он не смотрел в мою сторону, поэтому я могла подойти к нему незамеченной, исключая возможность, что он уйдёт, увидев меня. — Кузь, привет. Ещё раз, — я говорила тихо, опустив голову, поэтому не видела его выражения лица, когда он повернулся ко мне. — Пожалуйста, не уходи. Нам надо поговорить, — я опять схватила его за руку, но он не вырвал её, а просто молча стоял. — Я хочу, чтобы ты знал, что я до сих пор люблю тебя, — он молчал. — Кузнецов, ты слышишь меня? — Мелкая, ну почему ты всегда называешь меня либо по фамилии, либо по прозвищу? — такого ответа я ожидала меньше всего. — У меня вообще-то имя есть, — я слышала обиду в его голосе. — А ты меня прям по имени называешь? — я начала повышать голос, потому что его претензия взбесила меня. — Мелкая, Овечкина, Гриб. Что из этого моё имя? — я начала размахивать руками и только в этот момент, заметила что до сих пор сжимаю его руку. — Грибоедова, я общаюсь с тобой так, как ты со мной, — он специально сделал акцент на моей фамилии. — Я, между прочим, не называл тебя Овечкина. Только сестра Овечкина, — оу, неужели он помнит, как называл меня. А может и не всё ещё потеряно. Я глубоко вдохнула и начала медленно говорить: — Жень, — его имя, которое я давно не произносила даже в голове, вызвало мурашки по всему моему телу. — Прости меня, пожалуйста. Я больше никогда от тебя не уеду, — я попыталась обнять его, но он отошёл. — Ты же знаешь, что это было лучше для нас обоих. — Чем это было лучше? — он шёл на разговор. Это уже хорошо. Главное теперь – всё ему так же хорошо объяснить. — Тебе было лучше учиться, а мне привыкать к Америке? — он грустно посмотрел на меня. — Мира, ты даже не понимаешь, что эти два года были для меня самыми тяжёлыми в жизни. И не в физическом, а в моральном плане. Мне даже в первый год в Америке легче было. И потом тоже, когда ты ещё не приехала, — он подошёл ко мне и, взяв за руки, посмотрел мне в глаза. — Ты не представляешь, как я скучал, — он приблизился ко мне, и я почувствовала его горячее прерывистое дыхание. С ума сойти, я два года никого не целовала! Абсолютно никого. Я уже и забыла, какое же это блаженство. Особенно прекрасно понимать через этот поцелуй, что Женя меня простил. По крайней мере, я очень хотела так думать.***
— Тебе всё-таки придётся объяснить, какого хрена ты так поступила, — мы шли по Лафайет-скверу, держались за руки и думали, как нам жить дальше. — Жень, не прикидывайся, что не знаешь, что я приезжала в Америку на стажировку, — я посмотрела ему в глаза, надеясь понять, помнит он это или нет. — Я не про это, — он начал трясти головой. — Почему ты не приезжала хотя бы летом? Не писала, не звонила, ничего, — он разачарованно посмотрел на меня, ожидая ответа. — Я даже не знал, увижу ли тебя когда-нибудь. — Неужели Саша ничего тебе не говорил? — я была сильно удивлена. — Ну... — протянул Женя, и я поняла, что тут что-то не так. — Сначала он пытался мне что-то объяснить, но я был очень зол на тебя и не хотел ничего слушать, — по его лицу я видела, что сейчас он сожалеет и не очень-то хочет мне об этом рассказывать. — А потом, когда я остыл и был готов всё узнать, Овечкин уже сам перестал пытаться что-то рассказать. И я решил не спрашивать, потому что думал, что он начнёт на меня кричать и что я всё равно больше никогда не увижу тебя. Я думал, что ты меня разлюбила, — вот тут во мне что-то перевернулось и теперь уже я начала кричать на Женю. — Ты дурак что ли? Как тебе это всё только в голову пришло? — во мне бушевал океан чувств, и я уже не могла остановиться. — Саша бы тебе всё нормально рассказал, когда ты был готов! Зато теперь вместо него на тебя ору я! Здорово, правда? — досада, злость, растерянность. И всё вместе, и всё одновременно. — Знаешь, если тебе это не надо, я не собираюсь ничего рассказывать. Знай одно — я не могла поступить по-другому и не была эгоисткой в этой ситуации, — я посмотрела на его руку, в которой он всю нашу прогулку держал небольшую коробочку, которую изначально принёс Саше. — Давай, — я вырвала её из рук и молча ушла. Перед тем, как зайти в квартиру, я решила посмотреть содержимое коробки, благо она была незапечатана. Внутри лежала обычная лента для обмотки клюшки...