«Привет. Знаю, ты не очень хочешь сейчас читать все, что я напишу тебе, но… Ты читал «Человек, который смеется»? «Истинная любовь не знает пресыщения.» Я долго думал, что это может значить. Прости, что так отвратительно грубо вырываю какую-то жалкую фразу из этой книги. Я знаю, она слишком хороша для меня. И затронуто так много тем, мне очень жаль, что я сосредоточился лишь на этом. Но. Ты когда-нибудь читал: «Письма незнакомке»? Там поднимается тема о том, что в любви важно иметь дистанцию. Знаешь, вроде давать, но немного? Чтобы всегда что-то чувствовать, без привыкания. Частые ласки могут вызвать привыкание, тогда и чувств не будет. Но, вот мы здесь, и Гюго говорит нам, что истинная любовь не терпит подобного. Забавно, не так ли? Хотя, чисто с физической точки зрения, возможно, все так и работает. Я правда не знаю. Ты моя первая любовь. И ты так чертовски прекрасен. Мне правда жаль, что я поступил так с тобой, и никаких «прости» здесь не хватит, чтобы загладить вину. Однако, если ты все же решишь простить меня, я буду ждать тебя во время обеденного перерыва на крыше. Я правда очень сильно до невозможности бесконечно люблю тебя. К.М»
Вону поджимает губы, чтобы не улыбаться. Уроки длятся дольше, чем обычно, по крайней мере, так только кажется. Вону думает о написанном Мингю, вырванная фраза правда оскорбляла всю книгу, ведь там было собрано столько всего, что Вону потребовалась целая неделя, чтобы осмыслить все прочитанное. Размышления Мингю нравились Вону, и то, в какую сторону он вел, сравнивая Гюго и Маруа. В обеденный перерыв Вону забирает свое пирожное у Сынчоля и спешит на крышу. Когда тяжелая дверь поддается, он легко толкает ее бедром, заходя и придерживая одной рукой книгу, а второй — пирожное. Мингю стоит там, где обычно садится Вону — почти на самой середине. — Ты пришел, — выдыхает Ким едва слышно, и Вону подходит ближе, мягко улыбаясь и слегка щурясь из-за солнечных лучей. — Я правда не знаю, что должен сказать. — Для начала, — Вону оставляет книгу и пирожное на небольшом выступе. — Ты смотрел на меня, когда я спал? — Ты серьезно? — Мингю смеется. — Конечно, ведь ты был совсем рядом. — Извращенец, — Вону легонько бьет Мингю по плечу, а затем достает из кармана бумагу. — Вот здесь. На твое имя, говорят, от красивого парня в очках, вроде Чон Вону его звали. Мингю забирает записку, вскидывая брови, когда видит коротенькое: «для М» на пустом месте. Он смотрит на Вону, и тот кивает, говоря этим, чтобы Мингю прочитал.«Хэй. Названные тобой книги я читал. Твои размышления имеют места быть. И я правда хочу поговорить об этом больше, но не вот так. Так, я хочу написать лишь кое о чем важном. Ты мне очень сильно нравишься. Пожалуйста, продолжай смеяться из-за моих глупых шуток, это согревает мое сердце. Сходишь со мной на свидание? Чон Вону.»
— Да, — Мингю отвечает сразу же, на что Вону смеется, позволяя себя обнять. — Прости, что так долго. Вону качает головой, слегка отстраняясь, он ведет пальцами по щекам Мингю, обводя контур его губы, и тихо выдыхает, поднимая взгляд. Мингю смотрит в ответ, так тепло и с особой нежностью, наклоняясь ближе. — Я собираюсь поцеловать тебя, — шепчет он, прикрывая глаза, чтобы лучше чувствовать касания прохладных пальцев Вону. — Поцелуй, — в ответ шепчет Вону, закрывая свои глаза вслед за Мингю. Прикосновение губ выходит настолько мягким, что оба застывают, ощущая дрожь по всему телу и приятное покалывание где-то на кончиках пальцев, что передается к сердцу и выше в голову. Мингю смелеет, придвигаясь еще ближе и целует уже более целомудренно, получая такой же ответ. Вону признается, что это его первый поцелуй только под самый вечер, когда они идут на автобусную остановку, и Мингю смеется, потому что его тоже.