Мы — мост через вечность, возвышающийся над морем времени, где мы радуемся приключениям, забавляемся живыми тайнами, выбираем себе катастрофы, триумфы, свершения, невообразимые происшествия, проверяя себя снова и снова, обучаясь любви, любви и любви. Ричард Бах «Мост через вечность»
— Шин Хосок?! — послышалось за спиной, и, прежде чем парень успел повернуться на голос, со всех сторон раздались выстрелы. Инстинкт самосохранения сработал исправно: Вонхо уже лежал на земле, видя, как тела других «бойцов» содрогаются от количества пуль, что беспорядочно неслись, казалось, со всех сторон, пронзая тело, цепляя руки, влетая в голову, заставляя кровавые пятна проступать на одежде и черными вязкими лужами растекаться по земле. Времени было мало, как и шансов на спасение... Хосок медленно передвинулся поближе к машине, из которой совсем недавно вышел и которая теперь была не в самом лучшем состоянии, напоминая решето. «Так безопаснее», — думал он, слегка поворачиваясь на бок, чтобы достать пистолет, который висел на поясе. Стрельба стихла так же неожиданно, как и началась, но подняться и осмотреться не представлялось возможным. Парень не хотел рисковать, потому что он понял, что это засада. Стреляли прицельно, точно в его ребят, но отчего-то совершенно игнорируя лежащего на земле Шина, который был «открыт» сразу с трех сторон. «Думай, Вонхо, думай!» — он судорожно пытался разглядеть хоть что-то вокруг, насколько это было возможно в темноте, и найти хоть какую-то лазейку, чтобы выбраться отсюда живым. «Местный доктор заштопает, он и не такое проворачивал. Главное — уйти...» О мертвых товарищах можно было забыть. Хосок не хотел пополнять их ряды, но шестое чувство подсказывало, что так просто ему не отделаться. Все еще продолжая лежать, примерно понимая, чем все закончится, Шин вслушивался в ночные звуки, пытаясь найти хоть что-то чуждое, и на всякий случай держал пистолет наготове. Страха не было... Вонхо предполагал, что подобное когда-нибудь случится и был морально готов, сохраняя самообладание. Он слишком часто бывал на разборках, видел слишком много жестокости и много раз переходил дорогу не тем людям. Если настал тот самый час расплаты, то так просто и живым он не дастся. «Затаились или ушли?.. — размышлял Хосок, все еще лежа на холодной земле. — Кто, черт возьми, меня звал?! Наверняка они хорошенько порылись, раз даже имя назвали... Почему не застрелили сразу?» — рой мыслей летал в голове, заставляя мозг работать на полную катушку, пока, наконец, не пришло окончательное решение. Передернув затвор пистолета и начав отползать в сторону заросшей кустами обочины, поодаль которой виднелись заброшенные непонятные строения из белого кирпича, Хосок заметил боковым зрением движение. Затих. Тратить патроны напрасно не хотелось, запас был ограничен — всего десять, а количество врагов вокруг еще только предстояло узнать. «Если до сих пор не застрелили, значит, я им для чего-то нужен, а если нужен, значит, есть вероятность, что меня оставят живым...» — рассуждал он, снова начав движение, как вдруг сзади послышался быстрый топот. — Блять! — выругался парень и, не говоря больше ни слова, немедля перевернулся на спину, сделав один выстрел на звук. Сомнений не было: бежали за ним. В темноте появилась яркая вспышка, а затем послышался сдавленный хрип, после чего шаги доносились уже со всех сторон. Сбиваясь со счета и стреляя на звук, Вонхо напрочь забыл о патронах, выпуская пару последних, видя в момент вспышек падающие тела и слыша болезненные стоны. Он уже был на ногах, когда к нему подлетели сразу трое. Один из них намеревался врезать ему прикладом, в то время как два других пытались схватить за руки. «Значит, живым...» — понял он, уворачиваясь от железяки и тут же блокируя очередной удар. Рукопашная схватка не входила в его планы, но выбирать не приходилось. Парень знал, что выстоит против нескольких противников, но их было намного больше. Помощи ждать было не от кого... — Шин Хосок! — тот же голос, что на секунду отвлек, продолжал откуда-то сверху, и луч света направился в сторону дерущихся. — Предлагаю сдаться добровольно! — Нахуй пошел! — ответил Хосок, сплевывая скопившуюся во рту кровь и пропуская очередной удар от окруживших его людей в масках.***
На часах было около девяти утра, когда кодовый замок запищал и входная дверь открылась. Слегка пошатываясь от усталости и наспех сбрасывая с ног ненавистные туфли на высоких каблуках, девушка достала из шкафчика свои любимые мягкие тапочки и тут же надела их на ноги. — Как же хорошо... — слегка прикрыв глаза от удовольствия и пройдя вглубь квартиры, она кинула сумку на диван, окидывая сонным взглядом все вокруг. — Оппа?! — позвала девушка, но ответа не последовало. — Хосок-оппа?! По пути она заглянула в комнату брата, но кровать по-прежнему оставалась нетронутой, а плотные и задернутые шторы на окне делали практически пустое помещение и без того мрачным. — Снова его нет... — с досадой в голосе пробубнила девушка себе под нос, и, подойдя к окну, раздвинула шторы, запуская солнечный свет внутрь. — Так-то лучше, — сказала она, а затем, громко зевнув, поплелась к себе. Квартира была небольшая: совмещенный санузел, встроенная кухня с минимальным местом для приготовления еды, стол, пару стульев и удобный диван с телевизором напротив, где хозяева готовили не так уж и часто, постоянно пропадая вне дома и редко принимая гостей; две небольшие комнаты, расположенные по соседству, абсолютно в разной цветовой гамме и внутреннему наполнению, как и их жильцы... На всякий случай проверив мобильный, который все это время был в руках и, убедившись, что новых сообщений в «Какао» нет, девушка положила его на кровать и достала из шкафа милую фиолетовую пижаму, состоявшую из коротеньких шортиков в сердечко и свободной футболки, а затем направилась в душ. Настроение было не самым радужным. Рабочие сутки выдались весьма насыщенными и богатыми на клиентов: днем приходилось регистрировать то и дело прибывающих гостей, расселять их в свободные номера, информировать об услугах и отвечать на множество вопросов как лично, так и по телефону, стараясь сделать проживание в отеле наиболее комфортным; постоянная беготня, не сползающая с лица улыбка, даже когда гости в очередной раз задают тупые вопросы; решение всех проблем, едва не сорвавшийся обеденный перерыв, а вечером приставучий постоялец, который зазывал к себе в номер, нагло предлагая развлечься. Девушке очень сильно хотелось двинуть этому наглому и напыщенному индюку по морде, но приходилось отвечать вежливо и с улыбкой, в очередной раз говоря «нет», в глубине души злясь на тех, кто придумал уголовную ответственность и правила поведения администраторов отеля. Увольнение не входило в ее планы, а потому приходилось держать себя в руках и злиться молча, прокручивая в голове весьма неприятные сцены и заполняя очередную кипу бумаг. До конца смены оставалось три часа, после чего работницу должны были сменить, отпустив на законные выходные. Стянув с себя облегающую юбку чуть выше колена и расстегнув пуговицы на белой рубашке, она распустила волосы, что до сих пор были собраны в хвост, и, сняв оставшееся нижнее белье, включила воду. Горячие струи ударили сверху мощным потоком, намочив сначала голову, а затем тело. Ноги предательски ныли, урчащий желудок требовал еды, а работавший сутки напролет организм — сна. Каждый раз одно и то же. Девушка знала, что будет именно так, а потому не спешила ложиться спать, предпочитая сначала смыть с себя весь этот день, что дался морально тяжело, а он, как и все предыдущие, лишь изредка был без происшествий... Мокрые дорожки стекали по плечам, животу и спине, освежали тело и придавали бодрости, позволяя ему отдохнуть от одежды, которая так долго не давала коже дышать. Настроение определенно поднялось: впереди было три дня выходных, а значит, работу можно выбросить из головы, запасаясь новыми положительными эмоциями. Душ не занял много времени, но значительно помог почувствовать себя лучше. Завернув волосы в полотенце и надев пижаму на уже сухое тело, девушка запихнула ноги в тапочки и зашагала на кухню, тут же подходя к полке, где обычно хранился рамен. — Ох, нужно будет купить еще... — рассуждала она вслух, видя, что запасы не самой любимой еды закончились. В руках была последняя пачка, что не могло не радовать, так как готовить что-либо еще после работы просто не было сил. Подогрев воду в электрочайнике и залив рамен, девушка поспешила к себе в комнату, в очередной раз проверив «Какао» в надежде получить хоть одно сообщение от брата. — Ну и где его снова носит?! — глядя в экран телефона с открытым чатом, вверху которого значилось «Оппа», девушка набирала очередное сообщение, возвращаясь за обеденный стол. — Вот только попробуй мне не ответить! — злясь и одновременно переживая, она отложила телефон и принялась за еду. Хосок появлялся дома совершенно неожиданно, часто приходил когда ему вздумается и оставался дома каждый раз по-разному. Иногда он уходил на пару суток, иногда не появлялся почти неделю, но всегда выходил на связь, сообщая, что у него все хорошо. Девушка знала, что брат пишет просто для отчетности, чтобы не волновать ее, но одного сообщения в день было достаточно, чтобы верить в то, что с Хосоком и правда все хорошо... Девушку звали Натали. Ей было всего двадцать два года, и с самого детства она росла вместе со своим братом. Тот был старше на четыре года и намного раньше сестры стал жить самостоятельной жизнью. Своих настоящих родителей она не знала: почти с рождения и до двадцати лет их растил чужой мужчина. По поручению настоящего отца в обмен на когда-то спасенную жизнь, он забрал детей к себе и дал им свою фамилию — Ли. С самого начала опекун не скрывал, что приходится не родным. Держался сдержанно, уделял время, если это было нужно, дал крышу над головой и обеспечил хорошее образование на деньги настоящего отца, которые тот высылал из-за границы. При этом он держался отстраненно, помня о том, чьи это дети и что будет, если они пострадают. Договор между мужчинами был заключен ровно до исполнения Натали двадцати лет, после чего дети считались уже взрослыми и могли жить самостоятельно. Историю своей семьи каждый знал поверхностно от того же опекуна, который отвечал детям на все интересующие их вопросы, как только они подросли. Потом рассказывал эту историю вновь и вновь, каждый год повторяя одно и то же... Настоящая фамилия Натали и Хосока была Шин, и много лет назад их отец состоял в одной из самых крупных сеульских банд, что подчинила себе и контролировала несколько крупных районов города. Будучи правой рукой самого босса, их отец часто отдавал приказы своим головорезам, чтобы те убрали конкурентов, лично наводили порядки в городе и собирали налоги с бизнесменов для поддержания собственного нелегального бизнеса. Полиция в разборки не лезла — боялась мести, а другие банды молча ненавидели, не имея возможности выступить против из-за малочисленности, и только позже сообразили, что нужно объединить усилия. Много народу полегло в те годы: толпы молодых парней, которые сами когда-то забирали чужие жизни, люди постарше, некоторые влиятельные бизнесмены, чей подорвало бизнес; а затем конкуренты добрались и до вышестоящих... Шину повезло. В тот день он находился не дома, чиня разборки далеко за его пределами, но головорезы нашли двух его друзей, оставив после них лишь горстку пепла. Следующим был босс. Понимая, что вся банда рушится на глазах, а он единственный, кто все еще может руководить и на кого ведется охота, Шин сбежал контрабандой через границу и скрылся в Европе. Он знал, что его так просто не оставят: враги полагали, что его возвращение на родину живым возродит банду, и она снова обретет прежнюю силу и влияние. За ним охотились упорно, то и дело высылая людей, что преследовали его по пятам: днями, неделями, месяцами. Пока, наконец, Шину не удалось скрыться и залечь на дно. Несколько лет спокойной жизни, во время которой он познакомился со своей будущей женой. Ее звали Натали, она была европейка. Она не побоялась тогда еще молодого и симпатичного мужчину, знала о его прошлом, догадывалась, как обстоят дела в настоящем, но открыла перед ним дверь своей квартиры, впуская его не только в дом, но и в собственное сердце. Вскоре у них родился сын, которого назвали Хосок. Ребенок был похож на папу и с детства понимал два языка. Казалось бы, что все наладилось и их семье больше ничего не угрожает, но счастье не длилось долго... Шина нашли, а вместе с ним и жену с ребенком. В ту ночь им пришлось бросить все, едва успев сбежать почти с голыми руками, совершенно не зная, что ждет их завтра. Последующие четыре года они скрывались с маленьким сыном на руках: меняли квартиры, дома, города, страны... Хосок был еще совсем маленьким и почти не помнил тех времен, лишь изредка вылавливая образы в своих воспоминаниях. Натали была совершенно незапланированным, но от того не менее желанным ребенком. Отец очень сильно любил детей, как и его жена, которая, несмотря на постоянное бегство, необходимость скрываться и невозможность получать медицинскую помощь, все еще была рядом и решилась на подобный шаг... Мать умерла во время родов, подарив девочке жизнь. Отец долго скорбел, не в силах забыть свою единственную любовь, что добровольно прошла с ним через весь тот ад, который могла бы избежать, закончив свою жизнь в непонятном доме где-то на отшибе мира. Шин назвал свою дочь в честь жены. А ее саму похоронил самостоятельно, и потом контрабандой переправил детей назад в Корею, где им была гарантирована лучшая и спокойная жизнь. Как бы ни было больно и тяжело терять сразу всю свою семью, Шин понимал, что в одиночку он сможет оставаться незамеченным намного дольше, быстрее встать на ноги и помогать детям в будущем, без шансов вернуться назад в Корею. Все именно так и получилось... Натали не понимала, как именно относится к отцу: иногда его было жалко, но еще больше она жалела мать, смотря на их лица лишь на фото. Их мать была не виновата в том, что влюбилась в бандита, но именно деятельность Шина привела ее к смерти, привела к разделению семьи и тому, что с детства детей воспитывал совершенно чужой мужчина, сразу же запретивший называть себя папой. Хосок уже как пару лет шагал по стопам отца. Девушка знала, что старший брат состоит в одной из банд. Не знала, в какой именно и много ли их в Сеуле, но примерно представляла, чем они занимаются; а иногда ее мозг рисовал совершенно ужасающие картины, от которых она просыпалась ночами с громкими криками и вся в слезах. Кошмары были лишь первое время. Они появились сразу же, как только Хосок стал все реже появляться дома или приходил весь избитый. Иногда под утро, а иногда и вовсе пропадая на несколько дней, заставляя Натали волноваться. Да, он вечно твердил ей, что все хорошо, но девушка не верила ему, и каждый раз это приводило к ссоре, в момент которой она предлагала брату бросить все и уехать. — Куда мы поедем, ты подумала?! — кричал он в ответ. — Куда угодно, но подальше отсюда! — так же громко отвечала она. — Начнем жизнь заново, найдем работу... — Это невозможно! — отвечал брат, злясь еще больше. — Я не хочу, чтобы мы повторили историю родителей... — Ты их даже не знаешь, едва родилась тогда! — напоминал Хосок. — Зато ты был с ними... Все твое детство прошло в бегах. Я не хочу такую же судьбу своим детям, не хочу жить в страхе, что когда-то тебя потеряю! Я не хочу остаться совсем одна! — со слезами злости на брата кричала Натали, понимая, что брат не уступит. В очередной раз «натыкаясь на стену» и проклиная в душе упертую натуру Хосока, которого она так сильно любила и за которого переживала больше, чем за себя, Натали убегала в ванную и давала волю слезам. Старший брат все понимал. Знал, что так будет, видел, как сестра переживает, пытался держать себя в руках и не показывать эмоций. Он частенько приходил мириться после очередной ссоры, и Натали прощала. Хосок не врал сестре, никогда не давал обещаний... Каждый раз он молча обнимал ее, вытирал заплаканные глаза и щечки своими руками, целовал в макушку и извинялся, а потом снова пропадал на несколько дней. Натали не заметила, как за размышлениями доела весь рамен. Очередное грустное чувство разлилось внутри, заполняя каждый свободный уголок души. Мрачное прошлое делало больно, но еще больнее делало серое настоящее, которое уже столько лет балансировало на грани и в любой момент могло преподнести неприятный сюрприз. Друзей у Натали было мало: персонал с работы, несколько «подруг» с ее района, с которыми она иногда ходила в клуб, и несколько знакомых парней, с которыми периодически пересекалась или которых видела вместе с братом. Последние, наверняка, были из его банды. Она старалась держаться от них подальше. «Бойцы» были для нее табу. В личной жизни не клеилось, все ее бывшие парни оказывались не лучшими кандидатами. Некоторых ухажеров отваживал старший брат, который просто общался с ними и просил не обижать сестру, после чего те сразу сливались... Иногда знакомства заводились на время, чтобы пережить определенный жизненный этап, но в конечном итоге все сводилось к френдзоне. А все те, кто хотел серьезных отношений, совершенно не устраивали Натали. В свои двадцать два года девушка была не готова к постоянным отношениям, ей просто хотелось чувствовать себя любимой, быть рядом с кем-то, кто бы заполнил ее внутреннее одиночество, особенно в те дни, когда брата не было рядом. Хотелось проводить время весело, делать что-то безумное и необычное, а не просто «семью, детей и рутину», что порой и без того угнетало. Все парни были по-своему хороши, но ни один из них не вызывал тех самых сильных, теплых и ярких чувств, о которых писали в книгах и снимали фильмы. Не было среди них и тех, с кем хотелось бы провести остаток жизни... Недостатка в парнях Натали не испытывала. От матери ей досталась отличная фигура с хорошими формами, густые и длинные темно-коричневые волосы, большие и выразительные глаза карего цвета, с длинными ресницами и популярным в Корее двойным веком. Девушка была очень самостоятельная и свободолюбивая. За столько лет она привыкла присматривать не только за собой, но и за братом, которого, как ей казалось, вовсе не заботит собственное будущее. Умная, добрая, но большую часть времени серьезная, лишь изредка позволяющая себе шутить на темы, которые вызывали у нее страх. Натали казалось, что глядя с юмором на подобные вещи, их намного легче воспринимать, однако это не делало ее менее тревожной. «Ничего, мы еще посмотрим, как оно будет», — подумала Натали, убирая со стола, а затем, высушив волосы феном, легла на кровать и тут же уснула.***
Сигнал домофона раздался совершенно неожиданно. Натали сначала перепутала его с телефоном, но вовремя вспомнила, что впереди целых три выходных и будильник она не ставила, предпочитая поспать как можно дольше. Неохотно вылезая из-под теплого одеяла, что так мягко обнимало и охраняло ее сон, девушка быстро глянула в сторону окна, за которым уже темнело, а затем подошла к экранчику на стене. «Может, Хосок? Но тогда почему он звонит, если знает код?!» — промелькнуло в голове. На экране показался явно незнакомый парень. — Вы к кому? — спросила Натали, предполагая, что незнакомец просто ошибся квартирой. Но ответ удивил. — Натали, открывай. Парень не заставил себя долго ждать и совсем скоро был у нужной ему квартиры. — Здравствуй, — открыла дверь и на всякий случай поздоровалась Натали, все еще стоя на пороге в милой пижамке, со слегка растрепанными волосами и сонная. — Привет, — ответил парень, что был теперь совсем рядом и несколько выше девушки. Крепкое телосложение с достаточно выраженными мышцами ног и груди, проступавшими через облегающие кожаные штаны и футболку. Черная кожаная куртка на широких плечах, массивные тяжелые ботинки, закрывающие чуть меньше половины голени. Внешне он выглядел очень симпатичным: черные вьющиеся волосы, уложенные в хаотичном порядке, типичные азиатские глаза, но достаточно выразительные из-за цвета, прямой нос, слегка пухлые губы, а еще шикарная линия челюсти и две сережки в ушах, одна из которых была длиннее. Натали не сразу заметила, что молчание затянулось, а все потому, что она без всякого волнения, но с некоторым интересом рассматривала незнакомца, и только потом поняла, что он так же смотрит в ответ. — Ой... — едва слышно произнесла Натали, чем вызвала легкую усмешку на лице у парня, который явно был доволен произведенным эффектом и теперь оголял красивые ямочки на щеках. — Я по поводу твоего брата... — продолжил он, и тут же снова стал серьезным. — Что случилось? — спросила она, позабыв о том, что несколько секунд ранее интерес был направлен совершенно в другую сторону. Сонливость как рукой сняло. — Это я у тебя хотел спросить. Он уже несколько дней не выходил на связь, его ищет наш... Я его ищу. Думал, ты знаешь, где он, вы ведь родственники. — Нет... — сердце предательски защемило и пропустило пару ударов, но собрав всю волю в кулак и не выдавая эмоций, Натали продолжила: — Он часто не ночует дома по несколько дней, иногда не появляется почти неделю. Ты думаешь, что с ним случилось что-то... плохое? — поинтересовалась девушка, стараясь как можно спокойнее произнести последнее слово. — Я не буду врать и строить догадок... — все так же невозмутимо отвечал собеседник. — Но ты же знаешь, где он может быть? — спросила Натали, пытаясь успокоить свою разбушевавшуюся фантазию в надежде на то, что ей ответят положительно. — Догадываюсь. Но все же надеялся, что ты ответишь мне на этот вопрос, — незнакомец внимательно посмотрел на девушку. — Я не знаю, — повторила она, слегка поникшим голосом с чуть заметными нотками обреченности. — Он второй день не отвечает на мои сообщения... — Понял! — перебил парень и, не сказав ни слова, сорвался с места, стремительно выбегая на улицу — время не ждет. — Стой! — Натали рванула за ним, но незнакомец не спешил останавливаться. — Вы же его найдете? — отгоняя плохие мысли, крикнула она вслед парню. — Посмотрим, — донеслось в ответ уже на выходе из подъезда. Девушка так и застыла, молча провожая парня взглядом, видя, как он надевает шлем, садится на черный спортивный байк и стремительно уносится, не говоря ни слова на прощание, оставляя ее совершенно одну, в полном недоумении и со страшными мыслями о том, что может преподнести ей будущее. Натали поняла, кем был этот парень. Она видела его когда-то давно вместе с Хосоком, но вспомнила только теперь. Сомнений не было: брата ищут члены банды, а значит, дело серьезное. Сон в ту ночь так и не пришел...