***
Шин Хосок: ныне носящий фамилию Ли и известный в криминальном мире как Вонхо. Двадцать шесть лет. Не появлялся дома уже пять дней — три из которых не выходил на связь. Старший брат Натали вошел в банду сразу же, как только достиг совершеннолетия. Он был молод и вся жестокость была для него в новинку; адреналин бушевал в крови, душа требовала приключений. Хосок не задумываясь дал согласие, после чего получил новое имя и стал одним из «бойцов». Так называли тех, кто выполнял приказы бригадиров, которые, в свою очередь, выполняли поручения от босса и общались с ним напрямую. Вонхо без проблем приняли в банду, устроив небольшую проверку, которую он прошел без особых усилий. Убивать его не заставляли: сделали поблажку из-за отца, которого знали и помнили, но предупредили, что в будущем придется делать множество нехороших вещей, не имея возможности вернуться к нормальной жизни. Сначала сестра не догадывалась о том, где так часто пропадает Хосок. Он почти не появлялся у опекуна дома и изредка встречался с сестрой; зачастую носил кепку и маску, чтобы скрыть фингалы под глазами и разбитые губы. Потом он и вовсе стал жить отдельно, ссылаясь на то, что нашел себе хорошую работу. Хосоку нравилась его новая должность. Свободного времени было мало, зато платили большие деньги. Скучать тоже не приходилось: работу нужно было делать быстро, выполняя приказы вышестоящих. Могли сорвать в любое время дня и ночи, а иногда и на несколько суток, чтобы помочь какому-нибудь богатому дяде решить проблему, связанную с бизнесом, или устранить конкурентов. Следов оставлять было нельзя — все тщательно проверялось по несколько раз, после чего все были свободны до нового поручения, которое могло поступить в любой момент, и поэтому каждый постоянно был наготове, практически не отделяя работу от личной жизни. Периодически Хосок вместе с остальными «бойцами», среди которых он нашел себе пару-тройку хороших друзей, наблюдали за порядком в городе и днями напролет ходили по районам, которые принадлежали их банде. Приказы босса и бригадиров должны были выполняться беспрекословно: вся самая грязная и нудная работа была на «бойцах». На такую должность чаще всего шли молодые люди, которые не видели своего будущего, просто мечтали о легких деньгах и не желали падать еще глубже на социальное дно. Натали переехала жить к брату, когда ей исполнилось двадцать. Тот так и не нашел себе девушку, предпочитая ей компанию своих «бойцов», что так часто выручали его в передрягах и за которых он также стоял горой. Парни всегда знали, что каждый придет друг другу на помощь. Таким образом, дружба заняла первое место, отодвинув личную жизнь на второй план. Клубы заменились тренажерным залом, спорт перевесил плохие привычки. За пару лет Хосок изменился очень сильно: мощная спина, широкие плечи, отточенный рельеф мышц, которые еще больше выделялись при незначительном движении и были заметны даже через одежду. Черные прямые волосы чуть ниже бровей, узкие карие глаза, слегка кривой нос от полученных когда-то ударов, губы, которые сводили с ума каждую вторую девушку, имеющую неосторожность запасть на Хосока. Несмотря на достаточно привлекательное тело и милое лицо, парень выглядел весьма впечатляюще и грозно. Одним своим присутствием наводил ужас на окружающих, а потому уличные разборки частенько заканчивались сразу же, как только Вонхо стоило появиться. Хосок действительно любил свою сестру, но очень часто не знал, как выразить свои чувства. Он думал, что найденная для нее работа, наличие квартиры, пусть и не очень большой, но зато в хорошем районе Сеула, деньги, которые он приносил помимо переводов отца — это главное, и постоянное присутствие не обязательно. Хосок был уверен, что все делает правильно, не беспокоился о том, что с ним может что-то случиться, но каждый раз, когда его сестру обижали — заступался, не думая о последствиях. Среди «бойцов» он имел уважение и авторитет. Бригадиры частенько его хвалили, а босс хотел перевести на должность выше, но Вонхо отказался. Его полностью устраивало все то, что он имел, а очередное опасное задание пробуждало огонь в глазах. В тот день Хосок поехал выполнять очередной приказ за пределами своей территории, но произошла засада: троих убили сразу, а Вонхо, как самого авторитетного, оставили в живых. Сначала избили, а затем отвезли чуть поодаль Сеула, где достаточно хорошо прошлись по нему всевозможными предметами в попытке выбить хоть немного информации и добраться до самого главного. Парень молчал, но сквозь стиснутые зубы терпел боль и верил, что оставшиеся «бойцы» его найдут. «Нужно продержаться еще немного...» — мысленно говорил он сам себе, всякий раз получая хороший удар в челюсть и харкаясь кровью. Силы были на исходе, но информацию выдавать было нельзя... Босс не прощал предателей — всех, кто не подчинялся приказам и всех, кто хотел уйти. Они давали ему обещание, и это не было просто словами. Однажды войдя в банду, ты уже не мог покинуть ее живым. Последнее, что помнил Хосок — его изрешеченных товарищей, которые, возможно, так и остались лежать на том участке пути, заливая землю кровью и не думая уже ни о каких проблемах. Они вышли из банды и будут помянуты со всеми почестями, потому что стояли до конца, были верны своему боссу до самой смерти. А вот Хосок... Он смутно помнит собственное состояние из-за раскаленного железа, что прошлось по его телу, заставляя чувствовать запах своей же горелой плоти; из-за острого лезвия непонятной заточки, что делали порезы максимально болезненными и пускали за собой кровавые дорожки. Постоянные и беспорядочные удары по его телу, лицу, по раздвоенной и обожженной коже отдавали пронзительной болью... Хосок молчал. Он не смел молить о пощаде, не смел предать своих ребят, что были с ним и которые теперь мертвы. Не смел, потому что знал — предатели долго не живут, а умирать от рук врага было не так обидно. Босс не простит, если один из его лучших «бойцов» допустит ошибку. Хосок не помнит, сколько часов длилась пытка. Он потерял счет времени, сосредоточившись на том, чтобы вытерпеть боль, не проронив ни звука. Он понимал, что нужен им живым и так просто его не отпустят. Но даже в подобной ситуации не хотелось ударить лицом в грязь. Его оставили на заброшенном складе, привязанным к стулу прочной веревкой, и ушли, плотно закрыв за собой тяжелую дверь. Избитое тело Хосока лежало на бетонном полу, покрытым огромным слоем пыли и грязи. Подняться и бежать не было сил. Тело затекло и онемело, а разум, что совсем недавно был таким четким — помутнел, периодически заставляя картинку в глазах пропадать, а затем и вовсе исчезнуть. Выстрелы, крики... Хосок слышал все. Он понимал, что именно происходит и почему стреляют, но не открывал глаза, продолжая лежать на полу. Он уже был безразличен ко всему, даже к собственной судьбе. Жить определенно хотелось. Хосок был не из тех, кто так просто сдается, но он переступил черту, эмоционально выгорел, и теперь, когда окутанное холодом и онемевшее от многочасовой неподвижности тело перестало ощущать всякую боль, наступило безразличие: никаких эмоций, никаких ощущений. Казалось, разум полностью отделился от тела, но почему-то продолжал видеть через закрытые веки солнечный свет, что постепенно проникал сквозь небольшие и грязные окна под потолком. Чувство реальности потерялось, покинуло разум и осталось где-то в прошлом вместе с телесной болью, что позволяла чувствовать себя живым. Никаких переживаний о несостоявшемся будущем, никаких сожалений о прожитом прошлом. Даже настоящее было не таким плохим, если представить, что боль ушла. Скоро, возможно, уйдет и сам Хосок. Он не знал, как это происходит: прежде никогда не ощущал подобного, лишь видел обмякшие тела его товарищей или врагов, которые корчились от боли или же улыбались в последний раз. Некоторые из них что-то говорили напоследок, но у Хосока было все иначе. — Хосок! — раздался знакомый голос, когда выстрелы затихли. — Шин Хосок! Тяжелая дверь со скрипом открылась, и Вонхо послышалось, что к нему кто-то стремительно приближается. «Да что им всем от меня надо? Даже умереть спокойно не дают!» — пронеслось в голове. Предварительно перерезав веревку, избитое тело уже поднимали и аккуратно поддерживали со всех сторон. — Хосок! — снова повторил знакомый голос. Вонхо с трудом открыл глаза, но от резкого дневного света, что ударил в них, закрыл их обратно. — Чжухон? — впервые за несколько дней выдавил он из себя, успев заметить взволнованное лицо своего лучшего друга, который обнимал его, как родного, и не верил, что нашел живым. — Только не плачь, — попытался пошутить Вонхо, все еще не чувствуя собственное тело. — Да я, блять, рад, что ты живой! — выпалил Чжухон и позвал оставшихся на улице «бойцов», чтобы забрать Хосока.***
Последний выходной, раннее утро и очередная чашка кофе. Включенный телефон лежал рядом, разбавляя давящую тишину квартиры негромкой музыкой. На часах было почти восемь, но Натали уже встала и сменила любимую пижаму на удобные домашние шорты и серую толстовку. Наспех расчесав волосы и заварив себе очередную порцию кофе, она достала с верхней полки любимую плитку шоколада, и просто сидела на кухне, молча слушая музыку, чтобы хоть как-то поднять себе настроение, которое было на нуле. От брата до сих пор не было никаких вестей. Натали даже перестала отправлять ему сообщения, чтобы лишний раз не смотреть на единственное фото Хосока, которое стояло в его профиле в «Какао». Полнейшая неизвестность — вместе с тем и выпадающие из жизни сутки, что уже завтра предстояло провести на работе. Просидев какое-то время за столом и съев целую шоколадку за раз, девушка перебралась на мягкий и большой диван, завернулась в плед, который лежал там со вчерашнего дня, и включила телевизор. В новостях все спокойно. Никаких интересных программ, только несколько развлекательных шоу. Наконец выбор остановился на дораме с очередным заезженным сюжетом. Натали не вникала в суть — просто смотрела в экран, ничего не замечая, глаза будто бы смотрели сквозь, а потом... Замок на входной двери запищал, и она открылась. От неожиданности и радости Натали подскочила, на ходу сорвала с себя плед и побежала к двери, где показался сначала тот самый незнакомец, а затем и брат. — Хосок! — закричала девушка, приближаясь к брату и желая поскорее его обнять, но незнакомец преградил ей путь, выставив свободную руку. Второй рукой он придерживал друга за пояс, позволяя его телу опереться на себя. — Где его комната? — спросил парень и, следуя за указательным пальцем Натали, потащил укладывать Хосока на его кровать. — С ним все хорошо? — Натали медленно пошла следом, все еще не понимая, что происходит. — Жить будет, — ответил парень, бережно укладывая Хосока головой на подушку. — Такой тяжелый! Пару неделек отлежится и будет как новенький. — Хосок сильно пострадал? — спросила девушка, смотря на брата, который был без сознания. — Отделался легким испугом. Гематомами... порезами... ожогами, — парень нервно усмехнулся в ответ, отчего девушке стало не по себе. — Доктор уже заштопал его, сказал, что твоему брату повезло. Если бы масса тела была меньше, то увечий было бы больше, а тут даже без переломов обошлось. Возможно, останется несколько шрамов, но главное, что он жив. Ему вкололи обезболивающее и успокоительное. Очнется в ближайшее время. Я буду заходить, приносить необходимые лекарства. А ты присматривай за ним! Натали молча кивнула, переводя взгляд на спящего Хосока, лицо которого было не в самом лучшем состоянии. Опухшее, но уже обработанное и без следов крови, а что творилось с телом — думать и видеть не хотелось. — Натали, дай мне свой телефон, — он протянул руку ладонью вверх. — Зачем? — спросила она, совершенно не желая отдавать мобильный. — Телефон Хосока пропал. Мне нужно быть с ним на связи. Давай сюда! — не убирая руки, уже более требовательно заявил стоящий напротив. — Позже я куплю ему новый и не буду тебя беспокоить. С явной неохотой, но все же переживая за брата, девушка протянула телефон, внимательно наблюдая за действиями незнакомца. — Я оставлю тебе свой номер. Звонить лишь в крайнем случае. Поняла? — увидев, что Натали кивнула, собеседник сбросил вызов на свой номер, а затем протянул телефон обратно. — На мои звонки советую отвечать. В ближайшее время я выйду на связь. Предупредил он и направился к выходу, оставив Натали в полном замешательстве.***
Хосок очнулся ближе в обеду. — Ты как? — Натали спросила сразу же, как только брат открыл глаза. — Терпимо, — ответил он, пытаясь подняться, но сестра остановила. — Лежи! Твой друг сказал, что тебе нужен покой... — Он здесь? — Хосок начал озираться по сторонам. — Ушел пару часов назад, но обещал, что скоро свяжется. — Мой телефон... — Он позвонит мне... Ты хочешь есть, пить? — перебила и обеспокоенно спросила Натали, наблюдая за тем, как брат постепенно приходит в себя после длительного сна. — Не откажусь, — он слегка улыбнулся разбитыми губами. — Сейчас... На избитого брата было невыносимо смотреть. Пытаясь себя хоть чем-то занять, она отдала предпочтение готовке, зная, что он скоро очнется и наверняка захочет есть. Натали помогла ему приподняться и принесла еще одну подушку, чтобы тот смог сидеть. Действие обезболивающих проходило и тело начинало болеть все сильнее, что не позволяло определенным образом двигаться и делать привычных движений. — Я покормлю? — предложила девушка. Брату не оставалось ничего, кроме как согласиться. — Очередные разборки? — начала Натали, продолжая кормить Хосока. — Не совсем. — Тебя били... — Это пустяки, — одним уголком губ улыбнулся брат, продолжая жевать. — Пустяки? — разозлилась Натали. — Я места себе не находила все эти дни, написала тебе кучу сообщений, глаз не сомкнула, а ты говоришь мне о пустяках? — Эй, сестренка, не злись, — он аккуратно взял ее руку в свою, — все же хорошо. — Все плохо, Хосок! Так нельзя! — Натали, прошу, успокойся! Я легко отделался, а парни все уладят, вот увидишь. — Ты называешь это «легко отделался»? Посмотри на себя, Шин Хосок! — намеренно назвав настоящую фамилию отца, вспылила девушка. — Тебя не было пять дней, ты не выходил на связь все это время. Я думала... Я думала, тебя убили! Вспомни нашего отца, вспомни, что стало с матерью! Хосок, остановись! В следующий раз все может закончиться плохо! Пожалуйста, прошу, завяжи с этим. — Прости. — Что значит прости? — Натали встала. — Я не уйду. — Что ты сказал? — Я не уйду! — Хосок повысил голос, уже не смотря на сестру. Очередной разговор ни о чем, очередная попытка достучаться до брата не увенчалась успехом. Продолжать бессмысленно: Хосок был настроен серьезно. А вот Натали была зла, чертовски зла, и чтобы не наговорить брату кучу нехороших вещей, она молча убрала посуду и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью, оставив его в одиночестве. «Невозможный! Невозможный! Какой же дурак!» — девушка упала на кровать в своей комнате и сделала глубокий вдох. Хосока хотелось ударить, стукнуть чем-нибудь по голове так, чтобы мозги встали на место и он наконец понял, что сестра за него переживает. Но на нем и так не было живого места, поэтому злость постепенно сменилась жалостью... — Эй, Натали, — спустя некоторое время послышалось из соседней комнаты. — Чего тебе? — все еще дуясь, отозвалась сестра. — Помоги мне встать, я в туалет хочу! — ничуть не смущаясь, попросил брат. — Ащ! — только и смогла выговорить девушка, встав со своей кровати, затем зашла в соседнюю комнату и помогла Хосоку подняться, позволив этому громиле опереться на ее хрупкое тело, и повела в сторону ванны. — Аккуратнее давай и быстрее, ты слишком тяжелый для меня! Дальше сам. Справишься? — Сейчас и узнаем! — улыбнулся он широкой улыбкой, но тут же скривился от явной боли, что пронзила лицо. — Вот и нечего улыбаться! Ссы давай скорее, — позлорадствовала Натали и отвернулась спиной, чтобы не видеть всего происходящего. За все время их совместной жизни такое случалось лишь пару раз. Да и брат частенько носился по дому в одних боксерах, демонстрируя свой накачанный торс и неплохие формы. Натали это ни капли не смущало, потому что они родственники, но вот помогать брату ходить в туалет — было слишком. Время близилось к вечеру. Хосок не без помощи сестры перебрался в гостиную, чтобы смотреть телевизор, и сам не заметил, как уснул. Стараясь не разбудить брата, прекрасно понимая, что пострадавшему нужен покой и отдых, Натали ушла к себе, где продуктивно провела время за учебником английского языка. Повторение изученного ранее на работе точно оценят. Стрелки часов показывали шесть вечера. Хосок все еще спал. Казалось, отсыпался на месяц вперед. Учить английский надоело, и от нечего делать она решила заварить себе чай, но уже на выходе из комнаты услышала звонок мобильного. Испугавшись, что громкая мелодия разбудит брата, она мигом метнулась назад, хватая телефон, и даже не посмотрев на экран, громким шепотом сказала: «Слушаю!» — Ммм, как оперативно... — послышалось в трубке. Натали поняла, что голос ей кого-то напоминает. Попытка вспомнить вылилась в небольшую паузу, которую нарушил собеседник. — Хосок очнулся? Мне нужно с ним поговорить. — Он спит! — уже понимая, кто по ту сторону, Натали нахмурилась, явно не желая будить брата. Знакомый Хосока ей не нравился. — Это важно! — Хосок спит. Я не буду его будить! Что, снова очередные разборки? Брат и так уже пострадал, я никуда его не пущу! — заявила она, чем вызвала недовольство собеседника. — Здесь решаешь не ты. Я сейчас приеду. И прежде, чем она успела хоть что-то возразить, в трубке послышались короткие гудки.***
В динамике раздался хриплый мужской голос, называя собеседника по имени. — Слушаю вас, — отозвались в ответ. — Нужна твоя помощь, мы можем встретиться? — Во сколько мне нужно быть и где? — уточнили по ту сторону, прежде чем повесить трубку. Мужчина был предусмотрительным: не стал обсуждать подробности по телефону, место встречи выбрал на нейтральной территории, заранее расставив своих людей неподалеку, чтобы те контролировали ситуацию на случай непрошеных гостей, или если «боец» будет вести себя несговорчиво. — В каких отношениях ты с Шин Хосоком? — тут же последовал вопрос, как только вызванный гость подошел на нужное место. — Мы с ним в одной банде, но почти не общаемся, — просто ответил он. — Ты можешь с ним сблизиться? — Могу попробовать, но у него уже есть пара дружков, он на хорошем счету у босса и мало кому доверяет, — с видимой досадой и раздражением ответил «боец». Даже бригадиры общаются с Вонхо напрямую, приглашая того в свою штаб-квартиру, выделяют его группу из общей массы, давая им чуть больше привилегий. В то время как к нему относятся так же, как и к многочисленным оставшимся, отдавая приказы по своим особым каналам связи. — В таком случае тебе нужно заполучить доверие и войти в эту группу. Ты знаешь сестру Вонхо? — Видел однажды. Ближе к делу, что вам нужно? — Мне нужно, чтобы ты сблизился с Вонхо. Внедрить нашего человека мы не можем, потребуется слишком много времени, прежде чем он вольется в банду и заработает доверие... Наш план провалился. Он ничего не выдал, а ваши «бойцы» перестреляли половину моих ребят. Ты должен зарекомендовать себя и узнать информацию о том, где именно находятся бригадиры и босс. Они за все ответят, — сквозь зубы процедил мужчина, а затем, быстро взяв себя в руки, добавил: — В телефоне Вонхо мы нашли его переписку с сестрой и пару фото. В этот раз я не хочу рисковать. Найти информацию о девушке будет несложно. Если первая часть плана не оправдает себя, ты организуешь моим людям встречу с сестрой Вонхо, а уж я найду способ надавить на этого ублюдка. Все понял? — Да, — ответил «боец», вглядываясь в протянутые фото, на которых был изображен Шин Хосок и его сестра. — Красивая... — улыбнулся он и ловким движением рук спрятал фото во внутренний карман куртки. — Рассчитываю на тебя! Тебе полагается крупная сумма за проделанную работу, — мужчина похлопал его по плечу с едва заметной улыбкой. — Я не подведу, — ответил собеседник и первым пошел прочь.