До дрожи

Холодно. Ворочаюсь в постели, плотнее кутаясь в простыню, что у нас вместо одеял. Жмурюсь, морщу нос, что колит слегка изнутри. Чихнуть хочу. Не могу только. Мычу, чешу нос тыльной стороной ладони и вздрагиваю, когда дверь в палату скрипит. Не подаю виду, что замечаю, как Широ заглядывает в мою палату. Не первый раз — привык уже. Широ беспокоится за всех и ночью по разу-два делает обход. Я спрашивал у него об этом. Он тогда посмеялся нервно, замялся, опустив глаза. Сказал, что на этой войне потерял слишком многое. Сказал, что за нас чувствует ответственность. Я пошутил про космического папочку, а он несильно щёлкнул меня в затылок. Его так забавно смущает подобное прозвище, ха-ха… По полу проносится лёгкий сквозняк, от которого ёжусь, дрожу всем телом. Широ выдыхает грузно, прикрывает дверь и уходит. В соседней палате — Ханк. Ему в разы тяжелее сейчас. Да, в разы… Холодно. Эта чёртова простыня вообще не помогает! Господи, мне так холодно было только… Прикусываю губу. Жмурюсь. Сглатываю. Не хочу об этом вспоминать. Это страшно. Мне было так плохо. Господи… Мне было так холодно только тогда, когда ушёл Кит. Ну, к Клинкам. И холодно было именно внутри. В лёгких. В грудине. Мне было плохо. Было спокойно, но в то же время ни на миг не покидало чувство тревожности, тихая паника, мания преследования и слежки. Я думал, это на почве стресса. Оказалось — вовсе нет. Оказалось — побочка от пересадки в другого Льва. В Синем было спокойно и уютно. В Синем я мог без упрёков напевать дурацкие песни себе под нос, попивать водозаменитель через трубочку. Я мог пританцовывать, сидя в кресле, с чувством жать рычаги, не боясь последствий. Я понимал, о чём думает мой прошлый Лев. Я мог расслабиться и мне было тепло. Очень тепло. Очень. В Красном мне боязно. Он меньше Синего, но внушительнее. Именно в моральном плане. Он импульсивен и капризен. Он порой пугает меня. Своей злобой, агрессией. Во время боя это всё захлёстывает меня и я будто тону. Теряюсь, не могу вздохнуть. Тяжело. Беспокойно. И холодно. В каждом Льве всё по-разному. У каждого - своя энергетика. Своя атмосфера. Я помню, каково мне было впервые зайти в кабину Зелёного. Мне было любопытно, но Пидж предупредила, что её красотка не любит, когда её без причин лапают. Лев Пидж как сама Пидж. Противоречивая. Но очень самоотверженная. Я помню Жёлтого и то, насколько сильно он напомнил мне Ханка. Оба слегка трусливы, но имею чрезмерно добрый нрав. У обоих дурацкая привычка нежится на солнце. Оба — защитники. Мне понравилось то, как хорошо Ханк ладит со своим Львом. Я… Я помню Чёрного. В его кабинете было пусто и тихо. В нём царил едва ли не загробный покой. В нём я чувствовал себя таким крохотным… Он как Широ. Далёкий идеал, космо-папочка, что заботится о нерадивых детках. Мне, наверное, было безумно стыдно перед ним. За всё. За эгоизм, за желание стать тем, кем я не являюсь… Я много раз примерял на себя чёрный цвет. Как лидер. Не из бахвальства, а именно потому, что хочу им быть. Хочу стать лучше. Хочу быть примером. Хочу, чтобы мне доверяли, чтобы любили, чтобы уважали. Я никогда не примерял на себя красный. Как бы тупо это не звучало, но я до сих пор не верю, что Красный меня сам позвал. Я боюсь этого цвета, ведь для меня он — самый холодный. Я боюсь холода. Именно такого. Презрительного, тихого, мёртвого. Тревожного. Гневного. Грозного. Этот холод — как чума. Как болезнь. Как приговор. Я не знаю, как Кит справлялся с этим. Не знаю… Может, он просто всю свою жизнь испытывал этот холод? Иммунитет? Видимо. Но у меня такого иммунитета, увы, нет. И наверняка не будет. Я боюсь. Я не хочу этого. Но красный угнетает. Подчиняет. Я будто оторвал маску с лица, переклеивая её на новую. Доспех бы ещё сменить. Ворочаюсь. Плотнее кутаюсь в одеяло. Поджимаю ноги, вклинивая в колени голову. Холодно. Красный цвет — холодный. Одинокий. И непонятный. Я боюсь непонятного. Боюсь холода. Боюсь одиночества. Я не хочу быть один. Но цвет обязывает.