Успеть до грозы

      Солнце скрылось за плотными облаками, серой массой нависшими над городом, и Хэнк поежился, ведь теперь легкое пальто не спасало от мороза, норовящего залезть под ткань и укусить за тонкую молочную кожу. В департаменте после его рассказа произошел такой всплеск негодования и ужаса, что лейтенант скорее выбежал на свежий воздух, наблюдая за огнями города с крыши, вдыхая воздух полной грудью и чуть почесывая ссадины на лице, которые сильно чесались. Мать утверждала, что это они так заживают. Да Хэнк и не собирался спорить.       Коннор внизу разгребает кипы бумаг, отвечает терпеливо на вопросы и помогает Фаулеру с любопытными репортерами, нос сующими в отдел полиции с фотоаппаратами наперевес. Может, где-то там еще затерялись Гэвин Рид с Ричардом, невольно ставшими прислужниками у Коннора, разнося папки по надлежащим им местам. Андерсон отчетливо представляет перекошенное лицо Рида, явно желавшего убраться подальше от этого места.       Ловким движением кисти выуживает сигарету из блока, закуривает и медленно-медленно вдыхает горьковатый дым, закрывает глаза и чувствует на душе спокойствие, которое так долго он жаждал ощутить. После смерти андроида он ни о чем уже не думал, лишь воображал себе, как хорошо Коулу, где бы тот ни был. Авось и рай существует, почем знать?

День назад.       Глубокий вдох.       Выдох.       Голубая кровь блестит на полу, отражает в себе луну, выглянувшую из туч, и Хэнк расслабляется, сжимает рукоять револьвера и с хрипом поднимается на ноги, все еще чувствуя бушующий внутри адреналин после схватки с андроидом. В глазах резко темнеет, под ребрами болит, но лейтенант лишь крепче сжимает челюсти и, похрамывая, направляется к выходу. Под ногами шуршит песок, а темная фигура машины сзади застывает в вечном сне, а зияющая дыра во лбу служит подтверждением его смерти. Хэнк спотыкается на лестнице, но с помощью выступов на стене все же спускается вниз, наконец, выбираясь из проклятого здания, в котором можно было бы вечно блуждать как в бесконечном лабиринте.       — Хэнк!       Чей-то далекий голос зовет его, и все внутри откликается, но Андерсон слишком слаб, чтобы сообразить заорать в ответ, хватается за бок и вдруг видит землю прямо под носом, понимает, что сейчас отключиться и погрузится в вязкую смолистую тьму, обступающую его. В лицо бьет луч фонаря, еще раз вскрик и подле него оказывается человек, хватающий его за плечи, что-то спрашивая, дергая, но после обхватывая ладонями побитое лицо, и Хэнк, наконец, видит встревоженного Коннора, одетого в его старую потрепанную парку.       — Господи, Хэнк, ты в порядке? — юноша обнимает лейтенанта, что-то успокаивающе мурлыча себе под нос.       Хэнк все же спотыкается об шаткий порог его сознания и скатывается прямиком на дно.       Здесь уютно. Здесь хорошо. Здесь тепло.

Сейчас.       Скрипит несмазанными петлями дверь, и из-за нее показывается взъерошенный Коннор, и Хэнк, резко обернувшись, тут же расплывается в приветливой улыбке, взмахом руки предлагая присоединиться к его бдению среди ночи. Юноша сердито сопит, и лейтенант, присвистнув, понимает, что у юного детектива накипело и надо выпустить пар.       — Они меня заебали, — Хэнк давится сигаретным дымом, когда Коннор, внимательным взглядом скользнув по гладковыбритому лицу своего товарища, вдруг выдает такое.       — А ты точно тот хорошенький мальчик Коннор, которого я знаю? — насмешливо выдает лейтенант, щелчком пальцев отправляя бычок вниз. Юноша осуждающе глядит в ответ, но продолжает гневную тираду:       — Как эти СМИ проклятые не понимают, что они должны покинуть территорию департамента в связи с чрезвычайным происшествием! Еще и Гэвин ходит, скалится на всех, поэтому все работают быстро, но некачественно. Уже перемешали все бумаги из двух папок, пусть сами разбирают их, я не стану! Ты представляешь, еще и Фаулер достать успел, — тут Коннор откашливается, пытаясь передать тон и выражение лица капитана. — Ищите! Ищите! Быстрей ищите! Не то ищите, найдите мне больше информации про гребанные кофеварки!       — Тише, успокойся, — Хэнк кладет указательный палец на губы юноши, переходит на шепот, и юноша рвано выдыхает в ответ, застывает, подчиняясь. — Задолбал со своей работой, Коннор.       Он проводит пальцами ниже, легко касается подбородка, залюбовавшись на замолчавшего и явно смущенного Коннора; лейтенант не спешит разрывать такой глубоко-интимный момент меж ними.       — А т-ты разве не должен быть сейчас в больнице? — пытается совладать с собою Коннор, но не особо-то выходит.       — Заткнись, — мурлычет прямо в ухо и впивается поцелуем в приоткрывшиеся губы, манившие столь давно.

***

      Мимо проплывают уже знакомые пейзажи, и, когда такси прибывает в нужное место, Коннор не сразу очухивается, скидывая оцепенение со всего тела. Солнце почти скрылось за горизонтом, все вокруг потонуло в малиновых красках, и юноша неспешно подходит к старой знакомой скамейке напротив панорамы с городом. Хэнк уже здесь, потирает озябшие пальцы, и осматривается вокруг, кажется, выискивает своего напарника.       Губы Коннора трогает улыбка, и он кладет руку на плечо лейтенанта, чуть сжимая, и подсаживается рядом. Хочет сесть как можно ближе, сжать его руки и согреть огнем, полыхающим внутри, но сдерживается, просто не хочет делать все первым. Хэнк поворачивается к нему, улыбается так светло и тепло, что сердце юноши пускается в бешеный пляс, отдаваясь громкими ударами прямо в уши.       — Я, — пауза, такая долгая, что лейтенант вскидывает одну бровь, показывая, что внимательно слушает Коннора, у которого нужные слова застряли костью в горле. Пора. Ты должен. Давай же. — Я люблю тебя. Вот так сразу. Без лишних слов. Без лишних движений.       — Коннор, — Андерсон задумчиво трет кончик носа, неловко откашливается и всем своим видом выдает свою нервозность. — Знаешь, увидев тебя, меня так разозлили твои аккуратно выглаженная рубашка, накрахмаленный воротник и прилизанная прическа. Ты показался мне какой-то машиной. Такой же правильный, весь из себя. Павлин! Идеальный во всем и везде! Заноза в моей заднице! — Коннор заметно поник, уткнувшись взглядом в притоптанный снег под подошвами ботинок. Хэнк лохматит себе затылок, дергает рукой, но все же продолжает. — А после. После я увидел, как ты бухой в говнище пытаешься совладать с андроидом, а потом становишься такой невинной овечкой, что грех не превратиться в лужу от одного взгляда на это умиление. Ты сострадал мне, ты помог мне справиться со всем этим. Я увидел твой страх и боль. Твои истинные чувства, которые ты так пытался скрыть! — Андерсон разводит руками в резком порыве чувств, а после кладет ладонь на кисть юноши, поглаживая большим пальцем шероховатую кожу. Коннор поднимает глаза, и Хэнк берет его лицо обеими руками. — Не могу сказать, что люблю тебя. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к этим новым чувствам, съедающим меня. Я все еще не до конца разобрался в себе.       Коннор закрывает глаза, полностью отдаваясь Хэнку, и внутри все нервно сжимается в тугой узел.       — Если… Если ты подождешь, — тихо заканчивает лейтенант, ощущая, как горячий лесной пожар греет ему руки.       — Буду ждать, сколько тебе потребуется, — тут же откликается его огонь, и юноша лезет в объятия, крепко сжимая в них Хэнка.       Своего Хэнка.       Чуть взъерошив ленивым бризом, исчезает в синеве небосвода игривый ветерок. Солнце укатывается на недолгий покой за край Земли, а алый закат разливается кровью по горизонту, поглощая все под собой, и словно несет в себе какой-то недобрый знак. Кому выпадет шанс прочитать его?