Мне нужно больше

— Мам, маам! Смотри! Это же Сотриголова! — Показал мальчик на заходящего в паб мужчину, в котором узнал профессионального героя, но мама лишь снисходительно улыбнулась и потянула сына дальше без лишних разговоров. Мужчина лишь кинул кроткий взгляд на тыкающего в него пальцем малыша, устало вздохнул и закрыл за собой тяжелую деревянную дверь, которая подходит к общей стилистике заведения. Пройдя к основной стойке, Айзава увидел сидящего недалеко худого человека с вытянутым лицом и впалыми скулами. Именно в нем весь мир, кроме нескольких человек, еще не признал Символ Мира. Айзава подходит к нему и кивком головы здоровается, отмечая внешнюю печаль друга. И почему он уверен, что в этом виноват Мидория? Присев рядом, темноволосый начинает диктовать бармену свой заказ, но его резко прерывает громкое приветствие Презента Мика, только что пришедшего в заведение. — Надо же! — Чересчур громко произносит Ямада, растягивая и без того длинные гласные. — Приятно видеть старые лица. — Улыбается он, лёгким движением запрыгивая на высокий стул. — Мне тоже, что и ему! — Обращается он к бармену, показывая пальцем на Айзаву, который без ответного восторга закончил предложение. Собравшийся народ быстро уловил суть дела, но герои для взрослых стали делом обыденным и постоянным, потому особого внимания спасители мира не получили. Да и лицом Тошинори сейчас можно было отпугивать толпы народа. Он, кстати, молча потягивал свою пинту пива, проворачивая в голове одни и те же моменты с прикосновением к такой нежной коже Мидории. «Черт» — Устало вздыхает Яги, на секунду закрывая глаза. Его отвлекает только начавшийся разговор коллег о ребятах, за которых они практически не волнуются, ведь Лучшая Академия только для лучших учеников. Яги вставил в этот практически монолог Хизаши пару фраз для поддержания какого-никакого равновесия в природе и, сославшись на дела дома, попытался встать, но на его худощавое плечо упала рука Шото. После этого движения, он услышал тихо, но четко сказанные слова: «Мы всегда тебя поддержим», и, будучи отпущенным, кивнул в ответ. «Только не с этим» — Грустная усмешка остаётся у него на губах, когда он выходит из душного помещения. Закрывая за собой дверь, мужчина понял о испортившейся погоде по капающим на его макушку пока что редким каплям дождя. Не весело вздохнув, он запустил руки в карманы и направился по дороге для очищения и успокоения своих мыслей. Вокруг, казалось, все было будто нарисовано. Дождь, как мазки художника, разбавлял свет от ярких огней фонарей и вывесок. Он отрезвлял не хуже свежего прохладного воздуха, и уже почти расслабившийся Герой Номер Один, казалось бы, достиг своего успокоения, как взгляд зацепляется за знакомую фигуру. — Совсем с ума схожу. — С истерическим восторгом произносит Тошинори открывая и закрывая глаза. Нет, не привиделся. Его вдруг прошибает холод, незамеченный раньше, и он, так быстро как только мог, срывается в магазин рядом, громко хлюпая мокрыми ботинками по чистому серому кафелю, и покупает зонт.

***

Мидория мирно сидел и даже почти не качал ногами в такт мелодии в своей голове, как увидел абсурдную картину. Полностью промокший человек, направлялся прямо к нему с зонтом такой уверенной походкой, как-будто не просто был сухим, и шёл не по лужам, в которые до этого ступал, а по зелёному лугу на склонах прекрасных летних Альп. Этим интересным персонажем оказался тот, кто ворует его нежные, детские мечты. Он шел уверенно, но как-то.сломанно? Будто в его жизни надломилась какая-то ветка, считавшаяся такой привычной и правильной, надломилась под весом желаний, не помещавшихся на ней вместе с сомнениями. Ни тому, не другому, не было места на этой толстой снаружи, но пустой внутри древесине, потому она и сломалась, падая на голову своему хозяину, совершенно не знавшему, как поступить. Но причина грусти была неизвестна Мидории. Он не мог даже позволить себе мысль о том, что сам является ею. Тошинори довольно быстро подошел к остановке и, не опуская зонта, так же внимательно рассматривал вскочившего мальчишку. -Всемогущий…что с Вами произошло? - взволновано произносит зеленоволосый, оглядывая с ног до головы мужчину. «Я спешил отдать тебе зонт так сильно, что и не подумал открыть его вовремя"-, с улыбкой думает Всемогущий, молча протягивая руку своему подопечному. Его желание выручить Мидорию в момент, когда он был ему нужен, было сильнее всякого смущения от действительно уместных вопросов. Он же его учитель. Только учитель? Разве такое невыносимое желание заботиться и оберегать в нем не ко всем ученикам? Посмотрев на этого мальчика еще раз, все внутри говорит ему о его уникальности. О особенном месте в его сердце. Деку непонимающе смотрел на протянутую ему руку, но все же принял эту молчаливую помощь и, взяв мужчину под руку, подошел ближе, устраиваясь под зонтом вместе со своим героем. Они вышли под дождь, который был уже не страшен, можно даже сказать, что он добавлял какую-то изюминку в окружающую обстановку. Так как шли они в горку, луж здесь не было, так что их прогулка совершалась спокойно и не спеша. Вдвоем они тихо наслаждались приятным стуком капель о купол зонта, как красиво покачивались листья деревьев под тяжестью воды, прибивалась трава к земле, будто возвращаясь к своим истокам, но больше всего–присутствием друг друга. Рубашка, в которую был одет Тошинори быстро прилипла к коже Мидории, который прижимался к ткани плечом, стараясь оказаться ближе. Оправдание было быстро найдено — зонт был слишком мал для двоих. Но Всемогущий, по правде сказать, был рад этому, потому что ощутил тепло и близость любимого ученика, начавшего неспешно рассказывать о прошедшем дне. Его голос звучал спокойно и на обыкновение не обрывисто, он даже не прикрикивал в своей обычной манере. Будто совсем взрослый парень анализировал то, что с ним произошло, остановившись на фразе «она поцеловала меня». «Поцеловала"-, гулом проносится в голове Яги. Даже эта девчонка осмелилась притронуться к Мидории раньше его, а она казалось такой безобидно стеснительной. Вот тебе и на. Ребяческая ревность. И откуда взялись в нем эти чувства? Мысли затянули его так глубоко, что он даже остановился, глядя перед собой и не замечая происходившего. Юный рассказчик так же остановился, переведя взгляд на Тошинори. Простояв так минуту, ему казалось, что она длилась вечно, он молча отпустил его и обошел, оказавшись под дождем перед лицом учителя. Его глаза горели каким-то странным огнем, придавая его виду какой-то божественный оттенок, но мыслями его правили недры ада, уговаривая все его существо поддаться внезапному порыву. -Она поцеловала меня. А я поцелую вас.- говорит мальчик уверенным голосом, решительно подаваясь вперед и вырывая из раздумий учителя сладким поцелуем. Он впился в сжатые губы Тошинори, так, будто бросался в пропасть еще неизвестных ему чувств. Возможная невзаимность била по его сердцу безмерно сильно, отчего он только сильнее жался, досрочно моля о прощении и защите у… возлюбленного? Да, возлюбленного, только что обрекшего себя на желанный плен. Глаза Всемогущего на секунду широко раскрылись, не осознавая, шутка это воображения или реальность. Но прижимающийся к нему вздрагивающий Мидория казался таким.ощутимым. Таким настоящим. Разве можно отказаться от такой прекрасной иллюзии? Перехватывая инициативу, он притянул его ближе, прижав к мокрой рубашке. Запустив в кучерявые волосы руку, он властно направил к себе его голову, словно пытаясь насытиться им. Но этот голод казался неутолимым: он сминал его губы, прикусывал и захватывал своими. Целовал, целовал, целовал… То, о чем он не мог подумать даже в смелой фантазии, сейчас всецело завладело им. До нежного стона Мидории, вернувшего его в реальность, где он, взрослый мужчина, с таким упоением и желанием ласкал полностью промокшего под дождем Изуку. И ему это нравилось. А Мидория все никак не мог разлепить глаз. Он стоял неподвижно, все еще прижатый к Тошинори, и совершенно точно не хотел отходить. Ни за что и никогда. Он казался ему таким же необходимым компонентом для дальнейшего существования, как необходим воздух или еда. Зачем ему воздух, если жизнь все равно не представлялась возможным, и была совершенно безрадостна без него? Без ревности к фанатам, без тоскливых ночей в ожидании дня, чтобы увидеть его, без старательных тренировок, чтобы стать достойным стоять рядом. Чтобы быть с ним, с ним, с ним, только с ним. Взмокшие волосы прилипали к лицу и смешивались вместе со слезами. По прекращении поцелуя, чувство наполненности и правильности происходящего куда-то улетучились, моментально оставляя в груди мальчика огромную дыру. Он стоит и не дышит, ожидая приговора, как от высшего суда, ожидая и боясь каждого движения, ведь не ждет ничего хорошего (оно кажется ему таким нереальным), ждет удара, ждет оскорбления, принижения себя и своих чувств. Он беззвучно всхлипывает, ухватываясь за плечи мужчины. Единственное, на что он сейчас способен… И пусть в собственных глазах Мидория трус, боящийся в слух попросить не оставлять его, то в глазах Тошинори он — самое прекрасное, самое настоящее чувство, как натянутая струна гитары, напряженная и острая в неправильных руках. Но Яги очень хочет думать, что его руки — самые правильные. Потому он нежно оглаживает его плечи, оглаживает спину, проходясь широкими ладонями между лопаток и ниже. Останавливаясь на пояснице, одну руку он отпускает и приподнимает к лицу парня, приглаживая назад мокрые волосы, переводя пальцы на подбородок, приподнимая его, заставляя его открыть глаза и посмотреть на себя. -Я тебя не оставлю- проговаривает Всемогущий, чувствуя силу в своих словах, силу, которую, ему показалось, он потерял за ненадобностью, которую он вновь обрел вместе с любовью к этому парню.