Параллели

      Как бы ни развивалось человечество, есть вопросы, ответов на которые вам никто не даст. Те, которые каждый задаёт себе и вселенной хоть раз в жизни: Что делать, когда всё разваливается на куски? Что ждёт впереди? Как жить дальше? Никто не подскажет, как быть в этой ситуации. Мало кто сможет по-настоящему поддержать и направить — не потому, что не хочет, а потому что никто не знает правильного ответа на этот вопрос. Приходится просто открывать глаза и жить. Полина довольно быстро пришла в себя, не сразу осознав, где она находится. Шевелиться и открывать глаза не хотелось, тем более, что она была уютно устроена на диванчике, укрыта чем-то тёплым, а в ногах устроились мурчащие коты. Только какой-то шум на фоне мешал… Девушка напрягла слух, разбирая слова. — Я же сказал тебе! — голос Вадима. Он прокашлялся, и Алик, проснувшись, захныкал, — наручники удержат его. Новая разработка. Блокирует-шмокирует, блаблабла. Я не инженер, чтобы объяснить, как. — А я сказала, что не очень доверяю разработкам доблестной полиции, — Миранда? У неё звонкий, немного бьющий по ушам голос. Сейчас он жутко мешал спать, — один небольшой косяк в коде и парню может мозги расплавить в конец, а ему и так досталось. И вообще, наручники? Серьёзно? Почему не хрустальные туфельки? — Вадим, ты уверен? — капитан ходил из стороны в сторону где-то рядом. И что они не дадут ей спокойно поспать? — На все сто, — ответил Вадим, — уволенных специалистов DEХ-компани расхватали все, кому не лень, но парочка из них оказалась то ли достаточно сознательна, то ли достаточно глупа, чтобы принести правительству и полиции некоторые их секреты, — вот у него голос был размеренный, баюкающий, под него сразу хочется уснуть, прямо как у преподавателя по философии на третьем курсе, — киборги доставляют всё больше проблем, задержать и вырубить их — это одно дело, надо потом как-то обезопасить себя, и при этом соблюсти их права, если они окажутся разумными. Кстати, есть ещё форма ошейника, но на вооружение их никто не даёт даже агентам. Он продолжал ещё что-то объяснять, но Полина успела задремать где-то в процесс. Ей привиделись киборги в ошейниках, бросающиеся на неё, как собаки. Она изо всех сил постаралась сбросить наваждение, но увязала в нём, как бывает с кошмарными снами. — Полина? — Вениамин позвал её по имени, и она осознала, что никто больше не разговаривает. Девушка заставила себя разлепить глаза, но ничего не произошло. Она сосредоточилась на том, чтобы пошевелиться, и это оказалось сложнее, чем она ожидала. Пришлось приложить все усилия, и уже казалось, что она так и останется вечно барахтаться где-то на краю собственного сознания, но в какой-то момент яркий свет всё же залил всё вокруг, и Полина увидела над собой сосредоточенное лицо корабельного доктора. — Я же говорил, будет, как огурчик! — с улыбкой заявил Вениамин, помогая ей приподняться и устроиться полулёжа. Рядом словно из-под земли вырос Михалыч с кружкой чего-то, от чего пахло сладостью и немного машинным маслом. Полина осторожно отхлебнула, но, вопреки ожиданиям, напиток оказался весьма приятным. Ещё приходя в себя она вопросительно поглядела на Вениамина Игнатьевича, пытаясь понять, это она забыла, каков чай на вкус, или с этим что-то не так? Тот в ответ улыбнулся так, что показалось, будто все проблемы мира где-то далеко и никогда её не коснутся. — Шиповник, я его в Каа-хем закупил. Немного восстановит силы, — он поправил её одеяло, и поднялся, видимо, отправляясь к следующему пациенту. Работы у него сегодня должно было хватать. А медсестра сама едва шевелится. Напиток из шиповника и правда помог немного взбодриться. Она была в пультогостиной, лежала на диванчике. Вот их плед, вот капитан на неё почему-то тревожно поглядывает. Миранда забрала Алика на руки, и качает, пока Вениамин проверяет, как дела у Вадима. Все выглядели очень побитыми и подавленными. Ну, точнее все те, кого она увидела. — А где Дэн? — в голове резко всплыло воспоминание — его остекленевшие глаза, и тупая боль в груди. Полина чуть не уронила кружку, то ли из-за воспоминания, то ли разволновавшись за друга — Тед? Ланс? Повисла тишина. Капитан переглянулся с Вениамином. Станислав Федотович подошёл к Полине, присаживаясь на край дивана. Теперь она разглядела, что у него была рассечена бровь, и сгибался он очень осторожно. — Дэн пока в медотсеке. Мы надели на него специальные наручники… Они сдержат его, но они же мешают ему восстанавливаться. Я думаю, — он отвёл взгляд, поправляя подушку за её головой, — думаю, тот сбой уже прошёл, и это снова наш Дэн, но ему нужно прийти в себя. На Кассандре нам наверняка помогут. Полина вспомнила те дни, когда они ещё не знали, что Дэн — киборг, когда капитан подозревал всех и каждого и с ужасом подумала, что, в конце-концов, его паранойя оказалась оправдана. Интересно, теперь он разрешит Дэну остаться? Её мысли перебил весёлый голос Миранды, все ещё слишком звонкий: — А Теда мы уложили отдыхать почти силой, потому что он намеревался сидеть рядом с тобой, пока ты не очнёшься. Полина улыбнулась. Значит, с Тедом было всё в порядке. От этого стало немного спокойнее. — А Ланс? — осторожно спросила она, и Станислав Федотович снова отвёл взгляд. Он вообще выглядел очень уставшим. — Он потребовал запереть его в каюте, и это ещё хорошо, что той клетки у нас уже не осталось… — капитан вздохнул, — если бы не аргумент, что нам нужен пилот, он бы, наверное, собственноручно заперся в криокамере. Из соображений безопасности… — Пилот? — Полина хотела было приподняться, но столько сил у неё не было. Капитан снова поправил на ней сползающее одеяло, — но вы же сказали, что Тед в порядке! — Ну… почти, — Станислав Федотович прочистил горло, — только пока что он ничего не видит. Зрение должно восстановиться… Полина не расслышала остальных его слов, оглушённая новостью. Кружка выскользнула из её рук (хорошо, что всё содержимое она уже выпила!). Ей захотелось броситься к Теду, поддержать его, успокоить, хотя бы просто побыть рядом. Для друга потеря зрения была едва ли не главным страхом. Если он не сможет летать, он потеряет огромную часть себя! Но оно ведь восстановится? Да, вроде капитан что-то сказал. Правда, уже замолчал — держит в руках кружку, которую она уронила и печально смотрит на неё. И даже в таком состоянии Тед больше заботился о том, чтобы поддержать друзей! Внутри разливалось тепло, смешиваясь с волнением и беспокойством. Она почувствовала себя ужасно беспомощной, прямо как в тот момент, когда они бросились за Дэном, чтобы увидеть, как он кидается на своих, словно пытаясь убить их. Именно «словно». Она верила, что Дэн отчаянно сопротивлялся. Верила, что он не убил бы их, нашёл бы способ выкрутиться в любом случае. — Отдыхай, — похлопал её по коленке Станислав Федотович, подоткнул соскользнувший плед, и так же осторожно, не сразу распрямляя спину, поднялся, — завтра вечером уже будет Кассандра, как раз все отоспятся и придут в себя. Всё будет хорошо. Он говорил обыденно, будто бы ничего страшного не произошло, будто бы Дэн, их Дэн, не пытался недавно убить их всех. Полине очень хотелось сейчас подняться, побежать в медотсек, чтобы увидеть друга, чтобы сказать ему… хоть что-нибудь. Он ведь наверняка безумно винит себя, наверняка мучается. Ей очень хотелось ему помочь. И хотелось плакать от собственного бессилия. Но разговоры и попытки сидеть съели всю её энергию и веки словно налились свинцом. Кто-то о чём-то спрашивал, но она уже не могла ответить. Если капитан сказал, что всё будет хорошо, значит так и будет. Завтра с утра она обязательно найдёт и крепко обнимет Теда, а потом они вместе пойдут к Дэну… Она представила, как Тед широко улыбнётся, убеждая, что она зря волновалась. Представила, что завтра она откроет глаза и увидит Дэна за его пультом с банкой сгущёнки. Всё будет хорошо. Она уснула, на этот раз, без кошмаров. Капитан проверил маршрут и работу автопилота. Маша с ума сходить (вроде бы) не собиралась, но он, на всякий случай, запустил все фоновые проверки, какие мог, и вкрутил админ-контроль на максимум, чтобы ни одна команда без его одобрения не запускалась. Возможно, к утру накопится миллион сообщений, и будет не совсем удобно, зато спать будет капельку спокойнее. Он задержался у двери Ланса. Сбой Дэна произошёл не за один день, поэтому бояться повторения ситуации было бы слишком большой паранойей… Но на этом корабле многие ей страдали. Однако, запирать в криокамере парня, как он сам предложил, было нельзя — во-первых, завтра им нужен зрячий пилот, а даже если Тед успеет оправиться, напрягать зрение ему не стоит, во-вторых, в ту секунду, когда они поместили бы его в морозилку… Станиславу казалось, что это означало бы, что они сдались, бросили попытки поверить в него, помочь ему. Ему и Дэну. Однако, разумная осторожность всё же была нужна, поэтому Вениамин придумал решение, намешав лекарств так, чтобы погрузить процессор и самого парня в сон до середины завтрашнего дня, что должно было дать его организму силы на восстановление. И всё равно от этого решения оставалось мерзкое послевкусие. Лансу сильно досталось: он долго не приходил в себя, его било мелкой дрожью ещё какое-то время после того, как всё кончилось, а потом он еле передвигался, поэтому лишняя возможность отлежаться и дать организму подлечиться не помешает. Но почему-то это всё равно звучало в голове Станислава, как оправдание. Он посмотрел на закрытую дверь ещё несколько секунд, а затем отправился в душ. Сейчас уже всё равно ничего не сделаешь. Вечер был похож на кошмарный, бредовый сон — сначала лихорадочный, а потом противно-тягучий. Нужно было удостовериться, чтобы все члены команды получили медицинскую помощь, успокоились и отправились отдыхать, нужно было принять хоть какие-то меры безопасности, накидать быстрый пересказ для Киры, Роджера… И всё это время он словно работал на автопилоте, просто продолжал двигаться, хотя не мог и не хотел. Вода хоть немного смысла грязь и усталость, а холодный душ взбодрил. Вернувшись в свою каюту, Станислав застал Миранду задремавшей на кресле. Она тут же выпрямилась, потирая глаза, и сонно оглядываясь. — Ты что, ждала? — он вытащил из шкафа полотенце, вытирая мокрые волосы, — не стоило, — он даже не подумал, что она решит его караулить. Миранда помогала ему, как могла, но Станислав знал, что она только выглядит бодрой. В отличие от остальных, она ещё до всего это была очень потрёпанной, да ещё и нервной... Вениамин тоже это знал и видел, поэтому в какой-то момент выдал ей пачку каких-то медикаментов (поймать её и заставить лечиться было практически нереально, а у него и без того хватало дел) и отправил отдыхать. — Кто же знал, что ты у нас полуночник, — Миранда улыбнулась ему, и Станислав заметил, как из трещинки на губе начала сочиться кровь. Он встряхнул полотенце, вешая его на ручку шкафа. — Так, — он упёр руки в бока, возвышаясь над сидящей женщиной, — где там все лекарства? Она кивнула на сваленные на столе несколько баночек, таблеток, и бинтов: — Вениамин выдал на нас обоих. Я хотела заняться, но устала... — Давай сюда, — он придвинул второе кресло, и, вооружившись коллоидом и дезинфектором, принялся осторожно промывать и заклеивать все ранки, замазывать мазью все ушибы, которые видел. Сразу вспомнились ночи на какой-нибудь Шебе, когда до ближайшего медпункта километров пятьдесят, медика на их отряд не хватило, а перевязочный-переклеечный материал кончился ещё километров двадцать назад. В процессе было нечто медитативное и снова захотелось спать, а усталый мозг и богатое воображение заставляли в каждом вздохе слышать крадущегося монстра и вздрагивать от каждого движения. Миранда попыталась было сказать, что она и сама может, но потом послушно притихла, иногда вздрагивая от его прикосновений, и он заметил, как пару раз дрогнула её рука, словно первой реакцией было отпихнуть Станислава и сбежать. — Да не съем я тебя, — устало проворчал он, когда в очередной раз Миранда шарахнулась от него. — Да я, в общем-то не против пары укусов, — она расслабила плечи, глубоко вздохнула и уверенно перебросила через плечо растрёпанную косу, подставляя ему больную ногу, — дай мне ещё пару дней, и меня отпустит. А пока… тебе и без меня хватает проблем. — Ты — не проблема, — он выдавил и растёр по её коленке мазь, чувствуя, как она нагревается под руками, — всё будет хорошо, не переживай, — он замотал колено эластичным бинтом. — У тебя тёплые руки, — Миранда выдохнула эти слова так, будто последние несколько минут не дышала вообще. — Кто бы говорил. На тебе можно еду разогревать. — У меня с рождения температура чуть повышенная. А у тебя, — она осторожно шевельнула ногой, — сначала обычные, а потом чувствуешь, как тепло расходится. Станислав пожал плечами, не понимая, о чём речь. — Подожди, — остановила его Миранда, когда он поднялся с кресла, — посмотри ещё на спине? Я не смогла нормально дотянуться, — сказано это было тихо, едва слышно, словно она надеялась, что он не услышит. Повернувшись к нему спиной, она, подрагивая, стянула платье. Взгляд притянули свежие порезы, от одного вида которых по телу прошлись мурашки, но Станислав промолчал, осторожно протирая и заклеивая больные места. Миранда глубоко дышала, напряжённая, но постепенно расслабилась, плечи опустились, и она почти перестала дрожать. Станислав закончил с её спиной и осторожно поцеловал её в плечо, поднял лежащее на кресле платье и вернул его на место. Миранда развернулась и прижалась к нему, устраивая голову на плече. Они постояли, обнявшись, некоторое время. От этого становилось спокойнее и тревоги, хоть немного, но отступали. — А теперь спать, — наконец, скомандовал он, чуть отстраняясь, покручивая в пальцах кончик её косы — я пойду, надо Веньке помочь. — Стоять! — Миранда не дала ему пройти, упирая горячую ладошку в грудь,  — так не пойдёт. — Как так? — устало спросил Станислав, когда она толкнула его, заставляя попятиться и присесть на кровать. — Слушай, у тебя тут корабль и люди, я понимаю. Ты хороший капитан, — Миранда отошла к столу, собирая остатки медикаментов, — не могу сказать, что меня это не заводит, но я не собираюсь встречаться с капитаном Станиславом Федотовичем, ясно? — Нет, — честно ответил он. Зачем женщинам всё усложнять? Она налила ему воды из бутылки, и положила в руку пару таблеток. — Я обещала нашему медику, что ты их выпьешь, - она достала баночку дезинфектора, - снимай футболку. — Да там никаких ссадин нет, — попытался возразить Станислав, и она закатила глаза: — И что из того? Мне без зрелищ оставаться? Давай уже. Никакие возражения тут не работали. — Я не дитё, и не твой работник, — заговорила Миранда, получив своё и занявшись, в первую очередь, рассечённой бровью. От горячих пальцев расходилось приятное тепло, — ты заботишься обо мне, я о тебе, и это работает только в обе стороны. У тебя нет монополии на это. — Я не хотел обидеть, — он не до конца понимал, что она от него хочет. Миранда улыбнулась в ответ, и потребовала, чтобы он лёг на живот. — Твоя спина завтра скажет мне спасибо, — сопротивляться ей было бесполезно, поэтому он подчинился, и, как только устроился на койке, ощутил, как устал. Глаза буквально слипались. — Ты мне снотворное дала? — Вовсе нет, — Миранда устроилась на его пояснице, растирая уже знакомыми движениями крем по спине, — Вениамин сказал, это просто седативное. А спать ты сам хочешь. — Но мне надо… — Тебе надо завтра быть бодрым и полным сил капитаном, — спина сначала заныла от жестокого обращения, но потом боль отступила, и на него навалилась приятная слабость. Её руки делали что-то страшное, но, вроде бы, хорошее. Позвоночник то похрустывал, то щёлкал, но потом она принялась разминать закаменевшие мышцы на шее, и было очень больно, но при этом он ощущал, как напряжение в них спадает, и он словно растекается по кровати. — Я тебе отомщу, — пообещал он, засыпая, но женщина была бессердечна. Доведя его до состояния амебоида, она накрыла Стаса одеялом, укутав поплотнее, а затем поцеловала в щёку, погасила свет и засобиралась, обуваясь, и переплетая растрёпанную косу. Он хотел было что-то сказать, но слишком устал. Миранда ушла из каюты, предварительно ещё раз поправив на нём одеяло. Обдумывая планы изощрённой мести (такую подставу оставить безнаказанно было просто нельзя!), Станислав уснул, не заметив, что на время совершенно забыл обо всём, что происходило за границами его каюты. До Кассандры были ещё сутки. *** За дверью каюты походка Миранды сразу стала менее уверенной — она почти прыгала на одной ноге, придерживаясь за стену. Внутри смешался такой комок эмоций, что она вообще перестала что-то понимать. То ощущалось приятное тепло, то в животе скручивался тугой узел от воспоминаний о произошедшем, то её бросало в панику. Сердце колотилось. не давая успокоиться ни на секунду. Ввалившись в медотсек, она разбудила задремавшего было Вениамина, который в первую очередь проверил все вирт-окна с мониторами, и уже потом осознал, что источник шума — женщина на входе. — Я гадал, кто из вас придёт, — медик сонно потянулся, — если бы было, с кем спорить, то я бы выиграл. — Я всё равно не усну, — она подошла к койке Дениса, прихрамывая. Парень лежал на спине, уставившись в потолок. Руки были сцеплены на животе, на койке его удерживали дополнительные ремни, а сеть датчиков расползалась по нему, как раскинувший лапы паук. Откуда на транспортнике такой серьёзный медотсек — интересный вопрос, и стоило потом разузнать, как так вышло. Впрочем, из того, что Миранда успела узнать про команду, это помещение весьма часто использовалось по прямому назначению. Вопросы, зачем на транспортнике не только доктор, но и медсестра, отпали ещё в прошлую с ними встречу. Даже в позапрошлую. Миранда покосилась на наложенную на шею парня повязку, под которой пряталась глубокая ножевая рана, нанесённая её рукой. Она всегда запрещала себе даже задумываться о таком — когда ты дерёшься, необходимо хотеть убить противника, если хочешь выжить. Не обязательно и правда убивать, но сама готовность нанести смертельный удар делает твою руку твёрже, спасает от секундных заминок, и даёт больше шансов на выживание. Поэтому драться она умела только насмерть. — Могу предложить таблеточку, — ответил Вениамин. Собственно, предлагал «таблеточку» он уже пятый раз за вечер, но Миранда покачала головой. Обычные средства ей не помогали, а побочка от сильных была не самой приятной. — Как он? — она отошла от Дэна, разглядывая развёрнутые перед Вениамином вирт-окна, в которых ничего, естественно, не поняла. — Он уже в сознании, но отказывается как-то реагировать, — медик покачал в руках кружку с остывшим кофе, скорее, как талисман, чем как бодрящее средство. — А он точно пришёл в сознание? — выглядел парень жутко, и на бодрствование это никак не походило. — Пока он был без сознания, выглядел куда живее! — заметил Вениамин, — ворочался, что-то сказать пытался… Нет, это уже точно наш родной упрямый Дэн, от доктора ничего не скроешь! — он ещё раз заразительно зевнул, и заметил, как она рассматривает вирт-экраны, — тебе это о чём-то говорит? — На центаврианском и то больше понимаю, — честно ответила Миранда, присаживаясь рядом с доктором, — хотя вот та штука, наверное, пульс. Как ты это всё понимаешь? И самое главное, помнишь? — Годы и годы практики, — Вениамин пожал плечами. — Расскажи, — она сбросила обувь, подбирая под себя ноги. Пришлось повозиться, чтобы устроить больную ногу. За этим улыбчивым человеком с округлым животом была целая история, а погрузиться в чужую историю — лучший способ отдохнуть от своей собственной. Видимо, сказывался преподавательский опыт: говорил медик размеренным, приятным голосом, отвечая на её вопросы, рассказывая байки из студенческой юности или более поздней врачебной практики. Он никогда не мог пройти мимо тех, кто просил помощи. Но мало того, с детства он всегда хотел оказаться тем, где нужен. Именно поэтому сейчас он был на «Космическом мозгоеде», всегда ощущая, что нужен именно здесь больше, чем где-либо. Любая возможность помочь, позаботиться о других была для него почти смыслом жизни. Доктор не рассказывал это, чтобы похвалиться — он почти жаловался на свою вечную тягу, на зуд, живущий в нём, и, судя по тому, какие у него в этот момент были глаза… Ему, как и всем врачам, этот зуд обошёлся дорого, очень дорого. Он упомянул бордель, в котором они недавно случайно оказались, и Миранда ощутила, как у неё обожгло затылок от какой-то неясной тревоги. Ей очень не нравилось, что «Космический мозгоед» пересекался с людьми Азора. Но тот, как спрут, везде распустил свои щупальца, и от них было уже не увернуться. А эти люди не могли пройти мимо, так же как Вениамин не мог не помочь тем ребятам в борделе — у кого-то ожоги, у кого-то побои, или ещё что похуже. Но Вениамин — не медбрат, а высококлассный диагност, которого до сих пор зовут на работу парочка НИИ и десяток частных клиник. Поэтому он заметил то, чего бы не заметил другой на него месте. С работниками борделя что-то было не так. «А что с ними так?» — мелькнуло в голове Миранды, но она промолчала, слушая дальше. Доктор говорил увлечённо, видно было, что эта тема его очень волнует. Он продолжал объяснять, хотя Миранда понимала далеко не все его слова. Слишком хорошие показатели: давление, кровь, пульс. Единственные проблемы, которые можно было там найти, были связаны с повреждениями от внешних воздействий — следы побоев, и других издевательств, да психические проблемы. Но всё остальное в полном порядке! Ни одного аритмичного удара сердца, ни одного пониженного гемоглобина, тесты выдавали низкий уровень стресса и высокий запас энергии, даже если человек рыдал, пользуясь моментом, когда никто из «своих» не видит. И ему бы забросить эту тему, оставить её в стороне, как аномалию, но он никогда не мог пройти мимо тех, кто в беде. Он выкрал данные с медсканера и потратил последние несколько дней, раз за разом пересматривая их, пытаясь скорреллировать хоть с чем-то, найти хоть какой-то намёк. Когда он рассказывал про то, как пытался разобраться с происходящим, в глазах блеснул огонёк, и в голос, к этому моменту уже усталый, вернулась энергия. За короткое время он с таким жаром про всё это рассказал, что Миранда даже начала понимать, что такое иммуноферментный анализ, лейкоцитарная формула, и чем отличается нормальное СОЭ от ненормального. — А потом я решил сделать простую вещь, — здесь доктор поднялся с места, и выдернул несколько вирт-окон с терминала, показывая Миранде, — сравнил показатели с базой данных нашего сканера, смотри. Женщина старательно, как прилежная студентка, напрягла внимание, но не увидела никакой закономерности. — Вот именно! — просиял Вениамин, когда он ему об этом сказала, — а теперь смотри сюда! На этот раз часть показателей сходилась идеально, с различиями в рамках статистической погрешности, даже для Миранды это было очевидно. Однако, к чему ведёт доктор, она решительно не понимала, только нехорошее предчувствие внутри шевелилось. Вениамин вывел третье окно, и показатели выглядели ещё более похожими — часть такая же стабильная, а часть просто в пределах «зелёной» нормы. — А теперь скажи мне, ты ведь понимаешь, с чьими показаниями они сошлись? — выжидающе спросил Вениамин, и Миранде показалась, что мир вокруг закачался, потому что она отлично поняла, о ком речь. Рано или поздно кто-то должен был это предложить. Особенно, когда появились «бракованные» киборги. Зачем выращивать отдельного клона, зачем гадать, машина он или человек, когда можно просто немного «доработать» уже существующих людей? Совмести опыт и навыки спецназовца с лучшими программами, которые подкинет ему процессор и контролем тела, который дадут ему импланты и получишь относительно доступную машину для убийств. А людей было контролировать куда легче, чем киборгов. Переманить специалистов DEX-компани пытались многие, но после её краха только один человек вложил деньги в данный проект. А Азору понравилась его идея и после ряда тестов и доработок, она была внедрена с такой скоростью, что любой проектный менеджер позавидовал бы. Конечно, «перешли» ещё не все, но мелкие доработки были практически у каждого, как и чипы для отслеживания и другие интересные «улучшения». Именно тогда Азор упростил охрану и режим — никто из его рабов физически не мог покинуть место, к которому был приписан. А некоторые наёмники и проститутки получили куда более полные «улучшения». Контроль физического состояния, импланты, способные пережать сосуды на месте пореза, справиться с воспалениями, поддерживать «товар» в благоприятном виде. Но с тем, чтобы сделать всё это более человечным никто не заморачивался — именно поэтому у «улучшенных» людей были такие показатели пульса, давления, состава крови. Они походили на показания киборгов, но не дотягивали до их уровня, а ещё больше походили на анализы Дэна, сдерживаемого наручниками. — Почему вы все такие? — искренне не понимая, спросила Миранда, — почему вы лезете туда, где можно получить? Ты вообще понимаешь, насколько опасно во всё это впутываться? Мало тут одного полицейского-суицидника, так вы все такие! — Людям нужна помощь, — Вениамин с благодушным видом пожал плечами. Как будто ничего особенного в этом не было! — если бы мы умели проходить мимо такого, нас бы здесь не было. — Вам совсем жить не хочется?! — чувствуя, как на неё снова накатывает нервная дрожь, Миранда поднялась со стула, — должна же быть какая-то граница. Момент, когда люди говорят себе «стой, я ещё хочу пожить, поэтому не буду сюда лезть». Моменты, когда вы встречаете что-то, с чем не можете справиться. — Прости мне мою философию, — Вениамин откинулся на спинку своего кресла, рассматривая развёрнутые перед ним вирт-окна, — но стоит ли жизнь, проведённая в страхе того, чтобы поступиться своей моралью? — Да! — Миранда сложила руки на груди, — именно. Слушай, я поняла, вы тут все крутые и не боитесь смерти, но, — она важно подняла палец, — не бояться смерти дело нехитрое. Люди больше всего боятся жизни. Платежей за квартиру, поиска второй половинки, тянущего ощущения одиночества и безысходности. Того, что будет завтра, боли, которую придётся терпеть, и которую больше нет сил выносить. Я видела людей, которые предпочитали смерть тяжелой жизни, и, наверное, считали себя героями. Хочешь честно? Я своей рукой убила нескольких людей, когда поняла, что они просто не выдержат того, что их ждёт. В их мире я их спасла. Но знаешь, что я предпочла бы на их месте? Что я предпочла на своём? Жить, вгрызаться в эту долбаную жизнь до последнего вздоха, и держаться за неё всеми силами. И каждая грёбаная секунда того стоила. Миранда остановилась, прикусив губу, что отчасти помогло ей сосредоточиться, отчасти унять волнение. Пройдясь по медотсеку, она снова села на кресло, также складывая руки на груди. Понять всё это было сложно, ей просто хотелось, чтобы эти люди были в безопасности. После всего, что наговорил ей Вадим, на какую-то долю секунды Миранда и правда подумала, что когда-то обычная, спокойная жизнь может стать для неё возможной. И для неё было совершенным безумием, что кто-то будет вместо своего уютного комфорта выбирать то, что он делать совершенно не обязан, рискуя всем. Как можно было так не ценить то, что у них уже есть? Как можно было не хотеть сберечь это всеми силами? — Вот это речь, — уважительный тон Вениамина был настолько подчёркнутым, что у неё загорелись щёки, — только ты лукавишь, потому что я прекрасно видел, как ты сигала вниз головой в неизвестность ради людей, которых едва знаешь. — Это другое, — попыталась оправдаться Миранда, почему-то чувствуя себя сбитой с толку, — мне нечего терять, и я знала, что выберусь. — Да-да, — с тем же «уважительным» тоном кивнул Вениамин, — и помогая Вадиму, ты вовсе не рисковала. — Я делала это для себя! — что бы она ни говорила, медик вёл себя так, будто знал её слова наперёд. Он все время улыбался, поглядывая на неё, и это сбивало с толку ещё больше. Обычно люди не задумывали ничего хорошего с такой улыбкой. — Так и я решил узнать это для себя, — он снова указал на данные, — потому что не смог спать спокойно и игнорировать это. Понимаешь? Ей очень хотелось мотнуть головой и сказать «нет», сказать, что он неправ. Но почему-то она очень хорошо поняла. Люди часто считали, что она помогает им, когда она помогала только себе. Такое хоть немного укладывалось в её картину мира, хотя всё равно довольно коряво. Вениамин явно имел грязное преподавательское прошлое, потому что талант подводить собеседника к тому, что ему нужно, у него определённо был. Миранде следовало бы у него поучиться. — У киборгов процессор контролирует мозг, — заговорила она, и глаза доктора блеснули, когда он понял, что получит свой ответ (на вопрос, который даже толком не озвучил!), — а в этом случае импланты либо контролируются автономным процессором, либо процессор полностью подчинён мозгу. В большинстве случаев менее эффективно, чем для обычных киборгов, но при доле стараний, — её голос чуть дрогнул, — можно подготовить кого-то, кто будет обладать всеми достоинствами последних моделей DEX, и при этом человеческой оценкой ситуации, более оригинальным, чем у киборга мышлением, использованием тактики и стратегии… А человеческая психология куда более изучена, чем психология киборгов. Куда проще контролировать людей, чем машин. Поэтому возможности почти безграничны. Внезапно она вспомнила, кому именно принадлежит последняя фраза, и это заставило её снова подскочить с места, отворачиваясь от внимательного взгляда медика. Пальцы впились в плечи, до боли сдавливая их. Верила ли она в это? Было ли ей это важно? Или всё равно? В эту секунду она ненадолго возненавидела весь этот транспортник и людей на нём за то, что они были совершенно неправильными, переворачивали, меняли всё. То, чего они коснулись, уже никогда не будет прежним. Этот полицейский, что смотрел на неё таким внимательным и сочувствующим взглядом, этот медик, что искренне хочет помочь даже тем, кому помогать бессмысленно и небезопасно, и… ещё был капитан. Всё было плохо и неправильно. Был ли у неё по жизни выбор? И что она с этим выбором сделала? — Мне всё-таки нужна таблетка, или что там у тебя, — выдавила она, прижимая руки к пылающему лицу. Вениамин тут же полез в карман, и вручил ей прозрачную капсулу, в которой лежала пилюля, наполненная цветными горошинками. Он будто бы только и ждал отмашки. Подрагивающими руками Миранда выдавила таблетку на ладонь, забросила в рот и запила остывшим кофе медика. — Я могу подежурить, только скажи, куда смотреть, — ещё раз предложила она, и на этот раз медик выглядел куда сговорчивее (а точнее, более сонным). — Поспать пару часов и правда не помешает, — кивнул Вениамин, — если покраснеет, или увидишь что подозрительное на любом из экранов… — он развернул и увеличил два экрана, с подписями «Дэн» и «Полина». — Да-да, разбужу тебя обязательно, — Миранда ещё не до конца сама определилась, зачем ей это, но, когда медик скрылся, она почувствовала себя свободнее. Она всегда была сама по себе, одна, поэтому последние дни были для неё настоящим испытанием. Вадим оказался в меру общительным, но энергетическим вампиром, да и прыгать со станции на станцию в чьей-то компании было сущим мучением, особенно когда тебе хочется только упасть и отлежаться, а у вас на руках маленький ребёнок. Вадим очень старался её не трогать и не напрягать, но он был отцом, а от этого так просто не избавишься, так что последние пару дней она все время была накормлена, напоена лекарствами, не наступала на люки, не шаркала ногами, и держала спину прямо. Затем корабль... День на корабле растянулся настолько, что казалось, будто он длится всю её жизнь. Весь день они разговаривали, шутили, улыбались друг другу, нужно было стараться никого не задеть, не обидеть (сколько язвительных замечаний остались невысказанными!), и она не могла понять, кто она здесь и нужна ли вообще. Когда произошёл «сбой», ей даже показалось, что в голове немного прояснилось — видимо, адреналин сделал своё дело, но после этого наступило болючее-тягучее и нервное состояние, в котором хотелось то расплакаться, то рассмеяться, но больше всего — просто остаться одной, отдышаться, привести себя и мысли в порядок. Остановиться. Остановить всё. — Я тоже не понимаю их, — тихий, хрипловатый голос раздался со стороны Дэна, напугав Миранду. Она судорожно втянула воздух, осознав, что последние несколько секунд задерживала дыхание. Парень поглядел на неё своими голубыми, как стекляшки бус, глазами, и продолжил, — или раньше не понимал. — А что изменилось? — значит, парниша и правда был в сознании, и просто закрылся? Наверное, она могла его понять. Должна была, как человек, несколько часов назад заявивший, что не выдерживает всего этого. — Не знаю. Привык, — он поёрзал, и Миранда оставила свой пост, и подошла к койке ослабить ремни. — Не трогай, — попросил парень, когда она взялась за замок, — не надо. — А то что? — она щёлкнула замком, и выдернула державший его плечо ремень, — либо полиция не подвела, и ты никому в этих наручниках не навредишь, либо ремни тебя не удержат. Их прицепили, чтобы ты с койки не грохнулся. На самом деле, их прицепили, потому что любая дополнительная мера безопасности была бы кстати, но Миранда такой сильной паранойей не страдала, а каково это — лежать неподвижно на больничной койке, знала не понаслышке. Денис позволил ей отцепить второе плечо и поёрзал, разминая затёкшие мышцы, насколько это было возможно в наручниках:  — Как Полина? Как остальные? — Жить будут, — она отцепила его ноги, и он повернулся на бок, устраиваясь поудобнее, — все чуть не подрались второй раз за то, чтобы дежурить у твоего бренного тела, но я применила тактическую хитрость и обвела всех вокруг пальца, — она огляделась, и обнаружила на одной из полок стопку каких-то дешёвых флисовых пледов. Рядом обнаружилась такая же стопка одноразовых простыней, что вместе образовало почти одеяло, которым она накрыла устроившегося на койке Дениса. Парень от такого сначала испуганно вздрогнул, но потом укутался поудобнее, подкладывая руки, закованные в плотные, крепко сидящие наручники, под голову. — Завтра планируешь играть в отключку дальше? — спросила Миранда, доставая второй плед для себя. Вроде и холодно не было, а с ним уютнее, — если что, я тебя не сдам. Но, по-моему, ты только расстроишь друзей. В ответ Дэн приоткрыл глаза, но ничего не сказал. — У меня тоже были моменты, когда я… знаешь, просто задерживала дыхание, потому что не хотелось делать следующий вдох. Надеюсь ты не примешь это на вооружение! — тут же спохватилась она. Впрочем, говорят, что таким способом невозможно покончить с собой — как только отключишься, дыхание восстановится. — В общем, тебе тяжело, я поняла, твоё тело принадлежит не тебе, ты сам себя боишься и всё такое. Бывала, знаю. Но я сейчас видела твоих друзей — и они куда больше переживают за то, пострадал ли ты, чем за то, пострадали ли они, понимаешь? Она присела на край кушетки, и парень снова закрыл глаза, никак на неё не реагируя. — Не умею я подбирать слова, как ваш капитан, — вздохнула Миранда, — кажется, он всегда знает, что сказать или сделать, да? Но я знаю, что если ты продолжишь упрямствовать, ты их не обезопасишь, и не сделаешь ничего полезного. Только расстроишь. Так стоит ли твоё упрямство того, чтобы там за дверями все ходили с похоронными лицами и шмыгали носами? Этот вечер можно было официально провозглашать вечером душеспасительных разговоров. Хотя разговоры хоть как-то помогали перестать вариться в каше своих мыслей и психовать. Ей показалось, что дыхание парня стало чуть глубже. Слышал и слушал ли он её вообще? Часть её захотела убежать из медотсека, и сделать вид, что она даже не пыталась с ним говорить. Миранда стиснула зубы, прогоняя эти мысли. — Они не боялись тебя. Я испугалась, а все остальные — нет. Они хотели тебя защитить. Такую верность ни одной ошибкой не прошибешь, — Миранда усмехнулась, плотнее закутываясь в плед, — для меня такое тоже в новинку, но ты уже достаточно хорошо их знаешь, чтобы понимать, что я права. Снова повисла тишина. Миранда уже хотела было вернуться на сторожевое кресло, когда парень заговорил: — Я должен был предвидеть это, — он открыл глаза, и перевернулся на спину, уронив одеяло, — мог что-то придумать, изменить. — Если бы да кабы, то в носу росли б грибы, — вспомнила Миранда присказку своей бабушки, наклоняясь за упавшим одеялом, и снова укрывая Дэна, — забей на то, что уже прошло, спроси себя, что ты можешь сделать сейчас, и сделай это, — ещё бы сама она могла последовать этому совету! От вида замотанной шеи парня её начинало мутить, — а сейчас ты можешь только поспать. Она вернулась на своё кресло, и через некоторое время заметила, как Дэн глядит в её сторону, точнее — на вирт-окно. Миранда растянула то, на котором было написано «Полина», чуть подняв его. Парень повернулся на бок, и молча лежал, гипнотизируя взглядом меняющиеся цифры и графики. Через полчаса он, наконец уснул, а Миранда так и продолжила сидеть, глядя в пустоту, и время от времени задерживая дыхание и считая секунды про себя. Когда она поняла, что, наконец, осталась совсем одна, по щекам побежали слёзы. Они были совершенно «не в тему» и она не могла назвать их точную причину и даже чувствовала себя неловко — пострадала сегодня вовсе не она, и плакать, казалось бы, не о чем, но слезы продолжали катиться, и она не стала этому сопротивляться. Когда-то давно юная девушка носилась по порту Нового Бобруйска, умоляя хоть кого-то помочь ей. Она была в страхе, в отчаянии. Она ещё не была ни Мирандой, настолько сумасшедшей, чтобы дразнить преступных боссов, ни этой отвратительной госпожой Ласси. По сути, она была никем. И тогда ни один человек не помог ей — все качали головой, уходили, избегали её. Она понимала, сейчас, в крупном порту никто не реагировал на просьбы о помощи, привыкнув к мошенникам — но та девочка этого не знала. Так кем была Миранда? Одной из тех, кто тогда прошёл мимо той юной девушки в слезах, которая умоляла их помочь? Или она всё-таки тот, кто протягивает руку помощи? А есть ли, что протягивать? Может быть, она так же осталась никем? Когда через пару часов в медотсек зашёл Вениамин, он увидел спящего под одеялом Дэна и задремавшую на кресле Миранду и удовлетворённо хмыкнул, гася свет. Посмотреть показатели в любой момент он мог и через свой комм. *** Дэн не верил, что кто-то теперь сможет воспринимать его, как его. Сколько бы кто и что не говорил, нельзя довериться тому, кто в один миг может проломить тебе череп, даже если не будет этого хотеть. Даже сам Дэн не мог себе довериться, что уж говорить об остальных! Скорее всего, они оставят его на Кассандре — и возможно, даже облекут в какие-то добрые слова. Но больше всего беспокоило Дэна не это. Он пытался представить, что произойдёт на корабле без него, и в большинстве своём эти мысли были не радостными. Миранда очень точно отметила, что у команды «Космического мозгоеда» самосохранение не работало. Ланс мог их немного обезопасить, но за ним самим нужен был глаз да глаз. Или всё это был оправданием для того противного ощущения внутри? Но о чём ещё переживать, Дэн не мог придумать. Ему придётся оставить друзей, но для них так будет безопаснее, а значит, это хорошее решение. Этого не хотелось — но в жизни редко бывает всё, как хочется. В случае Дэна, ему повезло хоть какое-то время провести в нормальной жизни. А дальше… Если ОЗК найдёт решение, он всё равно не сможет больше доверять себе настолько, чтобы оставаться рядом с дорогими ему людьми. А если не найдёт… Всегда можно затеряться в лесах Кассандры. Никому, кроме небольшого процента местной фауны, он не причинит там вреда. В мусоросжигатель, или более цивилизованные его аналоги, ему все ещё не хотелось. Мысли снова перескочили на друзей. Что бы там не говорили, Дэн был уверен, что первой реакцией на него будет страх, недоверие, и, что хуже всего — жалость. Да, они все ещё его друзья, но они всегда ему доверяли, зная, что им вреда Дэн никогда не причинит. И он предал их доверие. Но как там Полина? Как Тэд? Соскользнуть с кушетки было проще простого. То ли от сбоя, то ли от наручников система работала неполноценно, но за последние два месяца Дэн с удивлением обнаружил, что многое способен делать и без неё. Мышечная память позволила и без имплантов двигаться практически бесшумно. Любой киборг бы его заметил, конечно, но Миранда продолжала крепко спать, изредка вздрагивая во сне. Показатели на мониторах почти не изменились — трюк был в том, чтобы не сбивать дыхание, и не двигаться слишком быстро. Дверь пультогостиной вызвала у него непонятные затруднения. Дэн обнаружил, что просто застрял перед ней, почему-то не в состоянии поднять руки и открыть. Мозг раз за разом проигрывал, как его сцепленные между собой ладони ложатся на панель сенсора, и дверь с шорохом отъезжает, но он продолжал стоять. До этого момента он ещё мог представить, помечтать, что всё это — плохой сон. Он мог представить, как завтра Полина будет пытаться заплести ему косички, а Тед будет громко шутить и пытаться научить Дэна водить флайер, как они будут шутливо дурачиться, праздновать дни рождения… Но этого не будет. И киборг признался себе, что ему страшно. Страшила его не смерть, не какие-либо проблемы, и даже не потеря контроля над собой (по крайней мере, так он себе говорил), страшно было посмотреть в глаза близким людям. Увидеть страх на лице Полины, притихшего Теда, да и капитан должен быть разочарован… Ведь он с самого начала не зря боялся киборгов, получается. А Вадим вообще должен заявить всем «А я же говорил!». И Дэн не был уверен, что готов это увидеть, услышать и принять. Но пока что все спали. Возможно, Полина тоже. Датчики сбоили, но её пульс он всё-таки слышал, размеренный, похожий на пульс спящего человека. Дэн решительно прижал ладонь к двери, и она отъехала с тихим шорохом. Он бесшумно вошёл, но видимо, люди иногда бывают чуткими, как киборги. Полина тут же оторвала голову от подушки, поднимаясь на локтях, и сонно оглянулась. Её взгляд остановился на нём, и Дэн примёрз к месту, чувствуя, как, вопреки самоконтролю, сердце заколотилось с бешеной силой. Мир вокруг него покачнулся, и очень хотелось броситься прочь, но он остался на месте, решив встретить свою судьбу здесь и сейчас. — Дэнька! — Полина не смотрела на него с жалостью, не замерла испуганно и не бросилась в слёзы. Она была… рада? Девушка попыталась подскочить с дивана, но стоило ей подняться на ноги, как она хватанулась за спинку, чуть не упав. В мгновение Дэн оказался рядом, но вплотную приблизиться не решил. Однако, Полина, поймав равновесие, тут же бросилась ему на шею, сжимая его в своих объятиях. И это было самое потрясающее ощущение во всей вселенной.