Параллели

Раздались шаги, и она заставила себя подняться, вытереть лицо и спрятаться за поворотом. Позади послышалась ругань. Знакомый голос. Вадим. Но Миранда не могла быть уверена, что он будет очень рад её встретить, поэтому только осторожно выглянула из-за поворота. Чуть-чуть. Рядом с полицейским была Аня, которая с холодным спокойствием учёного осматривала тела, и только бледные щёки выдавали, насколько ей тяжело. — Кто это был? Что здесь случилось? — Вадим начал осматриваться, и Миранда спряталась обратно. — Киборг, голову забрали и крови нет. Обычно они извлекают процессор, но тут видимо, решили не заморачиваться, — спокойно пояснила Аня. Миранда начала напряжённо выискивать глазами, куда бы деться, ведь рано или поздно оба придут в коридор. Или выскочить им навстречу, рассказать всё, как есть? Но будет ли от этого польза? Если они считают, что она их предала, то скорее уберутся отсюда, не возвращаясь за ней. Однако, Вадим оказался достаточно наблюдателен — как только Миранда отделилась от стены, пытаясь тихо ускользнуть, он поймал её в захват, однако, узнав, тут же отпустил. Она развернулась, поднимая руки в защитном жесте. — Где Стас? Дэн? — Вадим выглядел… непривычно. Он то ли сочувствовал ей, то ли её ненавидел. И казался очень уставшим, — не играй со мной больше, пожалуйста. Ей захотелось засмеяться. Играть! Это ведь именно то, чем она занималась. Аня попыталась увести Вадима. Миранда улыбнулась её попыткам — полицейский был упрям, и, видимо, хотел всех на свете спасать. Он так просто не уйдёт. — Вы уже влипли, — она никак не могла унять слабую улыбку. Должно быть, истерика, — если не смотаетесь отсюда сейчас же, то скоро сбегать будет некому. Вадима едва не подбросило от этих слов. Он услышал то, чего ждал — признание. Какая, впрочем разница? Может, Миранда и не предавала Стаса, но он всё равно попал в беду. Так важно ли, что о ней подумают? Вадим принялся вопрошать, зачем она это сделала, и Миранда пожала плечами. Её почти трясло, но рассмейся она сейчас в лицо полицейскому, тот бы наверное пристрелил её, просто на всякий случай. — Я делаю то, что мне сказали, — пускай верят, что она их кинула. Может, Вадим всё-таки пристрелит её и избавит, наконец, от этого кошмара. Не самый плохой вариант, — хочешь задать вопросы тому, кто это придумал? Найдите возможность убраться отсюда, забирайте Вениамина и тех, кто ещё жив, и уматывайте, пока не стало поздно. Может, ваш план даже сработает. Они поверили. Легко, не задавая вопросов. Поверить в плохое зачастую куда легче, чем в хорошее. И ей стало вдруг настолько наплевать на этих двоих и на то, что они подумают. Она правда хотела им помочь, но лучшее, чем можно было помочь — это отправить их бежать отсюда. Это была не «Нэнси», где всё своё и под контролем. Здесь могло произойти что угодно. — Уходим, — потянула Аня Вадима за руку, но тот стоял на месте, напряжённо разглядывая Миранду. Рука сама легла на бластер. — Ну что? — развела она руками, видя его тяжелый взгляд, — на что ты надеялся? Что щёлкнешь пальцами, и все проблемы решатся? — она ощутила, как внутри нарастает злость, — ты обещал меня защитить, и сделал что? — это был запрещённый приём, она знала, что защита других людей — его болевая точка, но не могла себя остановить. Ей хотелось причинить ему боль. — Ты просил довериться тебе и обещал, что всё будет хорошо, и спустя неделю я оказываюсь в одном из самых страшных кошмаров! И благодаря тебе у меня теперь есть что терять и за что бояться! Хотя бы попробуй представить, что ты наделал! — злость быстро переросла в желание расплакаться, поэтому она остановила себя. — Беги, пока можешь. Если не сможешь, я хотя бы развлекусь, наблюдая за твоими попытками! Она и правда злилась на него. Все эти дни Вадим казался… Может и не другом, но каким-то понимающим, близким. И он так просто поверил в самое худшее. А значит, и остальные так же думали о ней. Может, так и к лучшему — всё равно эта, «хорошая» жизнь была больше выдумкой, чем реальностью. — Уходим, — кивнул, наконец, полицейский, и потянул Аню за руку. Но они двигались вглубь замка. — Бегите! — крикнула им вслед Миранда, не веря своим глазам, — вас же убьют! Вадим затормозил, оборачиваясь. — Лучше умереть, чем бросить своих друзей. Она не выдержала и сорвалась с места. — Придурок пафосный! — ей хотелось его ударить, — лучше выжить, тогда у тебя есть шанс помочь этим самым друзьям. Но мне-то откуда знать! — она взмахнула руками, — у меня ведь их нет. Сама не понимая, что ощущает, Миранда бросилась прочь и бежала, пока не выдохлась. Она обнаружила себя в зале, и, не в силах что-то больше делать, опустилась на пол, чувствуя, как слёзы заливают глаза. Она не могла ничего предпринять, у неё не было сил сделать со всем этим хоть что-то. Все планы рассыпались — у неё не было сил ни на что. Нужно было просто спрятаться в лесу и переждать все проблемы. А ещё лучше — раздраконить Вадима, чтобы он просто пристрелил её. Сейчас она себя ненавидела — слишком слабая, слишком маленькая, всего лишь один человек. Рыбка, запутавшаяся в сети, муха, застрявшая в паутине. Закрыв лицо руками, Миранда позволила себе разрыдаться. — Ласси? О нет. Нет-нет-нет! Быстрые шаги. Кто-то присел рядом. — Ласси, это ты! — а вот и Константин. Он поднял её за подбородок, заставляя посмотреть на него. Думай. Соображай. Надо что-то сказать. — Что случилось? Я искал тебя! Соображай! — Я не смогла привести её вам, — дрожащим голосом залепетала Миранда, — девочку. Она сбежала, я не смогла найти её. — О, Ласси, — он погладил её по щеке, скользнул рукой к шее, сжимая её, чуть перекрывая доступ воздуха, — не беспокойся, хозяин с этим разберётся, — он притянул её ближе, — у меня всё под контролем. Она всхлипнула, закрывая глаза. Сопротивляться, играть, что-то думать не было сил. Но Ласси была даже не второй её личностью — иногда казалось, что она была единственной. Его губы прижались к её и она разомкнула их в ответ, отключая мозг, пряча саму себя максимально далеко, позволяя ему делать всё, что заблагорассудится. И, к её ужасу, какая-то совсем маленькая часть её личности была этому рада — остаться в руках хозяина, позволить ему управлять всем. Снова оказаться в мире, где от тебя ничего не зависит. И от этого стало ещё более тошно. Он отвёл её в занятую для себя комнату, оставляя охрану за дверью. Она привычно опустилась на колени на входе, максимально отключая мозг. Чтобы отвлечься, начала считать степени двойки. Два, четыре, восемь, шестнадцать, тридцать два… Простая комната. Стол, терминал. Голорамка с тошнотворной коллекцией картинок. Он бросил в неё полотенцами, отправляя в душ. Можно было понадеяться, что сейчас он будет занят, уйдёт куда-нибудь, но нет — после того, как она почти час провела, докрасна невротично растирая каждый участок кожи, он всё ещё ждал её, сидя на кровати. Набрав полную раковину холодной воды, она опустила туда лицо, задерживая дыхание. Хотелось просто перестать существовать. За дверью не ждало ничего хорошего. Но никто не отобрал у неё ножи. Миранда подняла из груды одежды ножик и покрутила его в руке. Повинуясь какому-то странному порыву, она прижала лезвие к руке, чувствуя, как один вид этого приносит покой. Очень долгое время она убеждала себя, что секс — это просто инструмент, взаимодействие, способ получить разрядку и эмоции, даже если это не работает. Убеждала, что обязана его хотеть, обязана позволять людям делать с её телом то, что хочется им. Она была уверена, что знает, чего обычно от неё хотят, и знает, как с этим побыстрее разобраться. И даже пыталась убедить себя, что во всём происходящем есть и хорошие стороны. Но это всё была наглая ложь. Она ненавидела происходящее, ненавидела всех, кто сделал ей больно, кто заставил причинять боль другим. Ей приходилось работать с борделями, и она учила других тому, к чему привыкла сама — выбирать между плохим и очень плохим вариантом. У тех, кого захватили работорговцы, было не так много путей: пахать на износ на рудниках и плантациях, работать в борделе, попасть в корпус наёмников, либо стать развлечением для него же. И ей приходилось быть частью этого, потому что она знала — даже умереть тебе здесь не дадут. Поэтому иногда она играла в эту игру с самой собой: прижать лезвие к проступающей на руке вене. Никто не заберёт у неё решение полноценно, никто не сможет ограничить её свободу настолько. «Это моё тело. Моя личность. Никто больше не сможет меня контролировать». Она никогда не пыталась убить Константина — сначала не было возможности, а потом было понимание, что без него ей конец. Он был уверен в том, что между ними какие-то бурные чувства, а ей нужна была безопасность, которую дарил статус подружки этого психопата, до тех пор пока не найдётся способ избавиться от Азора. Константин множество раз защищал её от босса, без него Азор бы уже давно стёр её в порошок. «Угадай что?— мелькнуло у неё в голове, пока она рассматривала блестящее лезвие, прижатое к коже. — Теперь мне плевать». Полагалось выходить из ванной уже без одежды, поэтому она с особым удовольствием натянула обратно всё, что у неё было. Нож лёг в рукав довольно привычно. Внутри заворочалось отвращение и волнение. Убивать она так и не научилась, не умела, как говорили наёмники «отрешаться», «просто делать дело» и прочее. Но с такими людьми, как Вдовин или Азор не чувствовать мук совести за то, что собираешься сделать, было легко. Потому что для неё это не было местью, она не думала про это, как про желание убить кого-то. Сейчас ей нужно было защитить себя и других. Биться за свою свободу. И, судя по всему, не только за свою. — Ты ударилась головой и забыла правила? — подскочил Константин, который ожидал её, с ботинками завалившись на кровать. Отвратительная привычка. Она не ответила, не смогла даже разжать губы. Замерла, чуть покачиваясь из стороны в сторону. Мужчина поднялся с кровати и медленно приблизился к ней. Он выглядел… обеспокоенным? — Но это ведь твоя любимая игра, — сейчас он казался ей жалким. Брови изогнулись, придавая его лицу какое-то детское выражение, — разве не об этом ты мечтаешь после долгой разлуки со своим хозяином? О, как ей хотелось проорать ему в лицо, что она об этом думает, но Миранда обнаружила себя просто парализованной. Она не могла двинуться, не могла ничего сказать. Он стоял напротив, и одним движением можно было бы с ним покончить. Никакой жалости, никакого страха, один удар — и она свободна, а в мире одним извращенцем меньше. Но сдвинуться не было сил. Все предыдущие мысли про контроль и прочее испарились. Затылок жгло страхом, осознание неправильности происходящего крутилось в голове. Она знала сценарий, она должна была действовать по нему. Инициатива здесь не была никому нужна. Раз за разом. Неделя за неделей. Год за годом, пока все не сольётся в безвкусную серую массу, пока она не превратится в машину безо всяких синтезов Гибульского. Ласси помогла ей выжить, но Ласси же была слишком хорошо выдрессирована, чтобы даже помыслить о поднятии руки на хозяина. Он приблизился к ней и коснулся ладонью щеки. Память услужливо подкинула моменты, когда она сходила с ума настолько, что ей эти касания казались приятными. Это не могло быть правдой, но где-то в прошлом было. Да и сейчас её накрыло таким ощущением слабости, что она смогла только всхлипнуть. Его руки опустились на талию, поднимая кофту, оголяя живот. Миранда почувствовала, что её трясет. Она не могла поднять руку. Не могла ничего сделать, как ни пыталась. В этот момент она ненавидела себя сильнее, чем кого-либо, мысленно ругала, пыталась заставить хоть что-то сделать, вспомнить хоть что-то хорошее, но этого было просто слишком много. Она не справлялась. «Нужно просто поддаться» — мелькнуло в голове. Может, в её притворстве перед этим человеком было больше реального, чем она думала? Может быть, вот она настоящая, может, она и должна дрожать от этих касаний и получать удовольствие от этого безумия? «Бей! Бей!» — прозвучал другой голос. Он был прав, но он не подсказывал, как это сделать. Как заставить себя шевельнуться. Если бы Вдовин угрожал ей, то она бы защитилась не задумываясь. Но он уже давно не угрожал. Он искренне верил, что заботится о ней, даёт ей то, чего она хочет, просто не догадываясь в своём безумном мире, что ни один человек не может этого хотеть. Дело ведь было не в играх с подчинением — он просто не признавал её за личность, она была для него набором функций для обеспечения комфорта жизни, и любил он именно этот набор функций. Но даже это не было достаточной причиной, чтобы ударить его ножом. Она не могла, слишком сильно боялась, слишком долго притворялась. Нож выскользнул из пальцев, звеня о пол, и она зарыдала. Конец. Это был конец всего, и она сама пришла к нему, фактически притащила себя силой. Миранда только что уничтожила себя, и довольно изощрённым способом. — Я думал, мы это уже прошли, — в его голосе замелькали твёрдые нотки, а щёки порозовели. Ну да, новая ситуация ему наверняка даже интереснее, эмоциональнее, — я разочарован, Ласси. После стольких лет вместе… — он отошёл от неё, рассматривая замершую женщину, — ты выкидываешь такие глупости. Но ничего, — он улыбнулся ей своей фирменной фальшивой улыбкой, — всё наладится. Мы это исправим. — Пожалуйста, — она захныкала, и ей показалось, что она слышит себя со стороны, — я не могу больше так. Не могу… — ноги подогнулись, и она опустилась на пол, закрывая лицо руками. Константин присел рядом, поглаживая её по плечу. Он казался очень заботливым, — прошу вас… — она почувствовала, что задыхается, воздуха не хватало, — Азор чуть не убил меня. Это было ужасно. — Маленькая, ты сильно напугалась? — он погладил её по голове, и участливо сжал плечо, — он сделал тебе больно? Всхлипывая, Миранда закивала. По щекам градом катились слезы. — Я думала, я умру. Местами — надеялась. — Эй, иди сюда, — он протянул руки, и Миранда, окончательно теряя ощущение реального, прижалась к нему, упала в объятия, и про себя удивилась тому, насколько одновременно хорошо и при этом неправильно это было. Ей нужен был сейчас совсем другой человек, но его не было рядом. — Ласси, ты должна помнить одну простую вещь, — ласково заговорил Вдовин, отстраняясь, и сделал паузу, поглаживая пальцем по щеке. Миранда подняла на него взгляд, чувствуя странное тепло, разливающееся внутри. Может быть, он будет в этот раз добр? Может его вера в её искреннюю любовь защитит Миранду? Но его лицо вдруг искривило усмешкой, и Миранда поняла, что ей конец. — Не ной! — он схватил её за волосы, наматывая их на кулак, и ударил по лицу. Отшвырнув её, он выпрямился, расстегивая костюм, — раздевайся, и, если будешь хорошо себя вести, то я ограничусь только одним наказанием. Миранда исчезла. Она провалилась в темноту. Это не она стянула с себя кофточку, избавилась от всей одежды, сложив её аккуратной стопкой, не она забралась на кровать, позволяя накинуть себе петлю на шею и притянуть её к спинке. Её здесь вообще не было. Возможно, её вообще не существовало. Вдовин возился, кружа вокруг неё как заправский порноактёр, но надолго его не хватило — он навалился на неё всем телом, покачиваясь и пыхтя. Возможно, он видел себя невероятно эротичным самцом, но всё, что ощущала сейчас Миранда — давление на определённые точки тела. Она сдалась, закрыла глаза и расслабилась. От мира её будто бы отгородило толстой стеной из мутного стекла. Что там происходило, мало её волновало. Он что-то приговаривал, ругал её, кричал, требовал ответа, но она больше не могла играть. Она вообще перестала что-то соображать, и просто реагировала на внешние раздражители. Это раззадорило Вдовина, он, привыкший к ярким живым эмоциям — страху, панике, просьбам о пощаде, не получал сейчас ничего, что очень его злило, за что он активно пытался её наказать. Когда всё закончилось, он замер, порывисто дыша, с покрывшимся красными пятнами лицом. Миранда безучастно посмотрела ему в глаза — просто как в точку в пространстве, и он вдруг резко отстранился, будто бы увидел призрака. Кажется, он ушёл в душ. Ей было всё равно, она даже не шевельнулась. Вернувшись, он это заметил, и, поудобнее устроив на кровати, накрыл одеялом. Где-то внутри ей стало смешно. Это, по его мнению, забота? Судя по его потерянному взгляду, полное отсутствие хоть какой-то реакции проняло его сильнее, чем что бы то ни было до этого. Он поднял с пола выброшенный нож и покинул комнату, гася свет и оставляя её в этой темноте. Миранда не знала, сколько прошло времени, просто в какой-то момент она начала снова осознавать себя. Почувствовала руки, ноги, новые ушибы. Она перестала оценивать произошедшее, хоть как-то об этом думать, просто свернула все эти мысли и выкинула прочь. Поднялась с постели, приняла душ, тщательно отмываясь, ещё долго обтиралась полотенцем, а потом опять устроилась под одеялом — без одежды было довольно прохладно, а одеваться без разрешения нельзя. Она лежала, глядя в темноту, не пытаясь ничего предпринять, ничего решить, не в силах что-то делать. Все силы уходили на то, чтобы не забыть дышать. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. — Зачем ты нас предала? Она резко села на кровати, и увидела стоящего напротив Станислава. Где-то на краю сознания колыхнулась мысль о том, что его здесь нет, но быстро растаяла. — Я не делала этого, — она не слышала своих слов, но тем не менее была уверена, что сказала именно этого. Станислав опустился на край кровати. — Я так не думаю. Никто так не думает. Я разочарован, ведь ты пообещала мне в глаза… — Заткнись! — потребовала Миранда, — знаешь что, это у меня тут локальный конец света, а не у тебя! — Ну да, — усмехнулся Станислав, — у тебя всегда конец света, не так ли? Все рано или поздно предают и мучают бедную маленькую Миранду. Даже от меня ты ждёшь, когда же я окажусь полным дерьмом и причиню тебе боль. Никогда не задумывалась, что проблема в тебе? — О, шикарно, вини жертву, — огрызнулась она, и капитан в ответ пожал плечами. — Это твой сон, а не мой. Это те слова, которые ты от меня ждёшь, но не получаешь. Может поэтому ты сбегаешь при любой попытке заняться сексом? Без угроз жизни уже не то? Хочешь немного боли, почувствовать себя в моей власти… — Уйди отсюда! — она швырнула в него подушкой и вдруг осознала, что снова лежит в той же позе, закрыв глаза. Она не чувствовала своего тела, но знала, что это именно так. И поняла, что спит. Но голос не пропал. — Знаешь, что самое веселое? — казалось, он говорил совсем над её ухом, до неприятного близко, — ты ведь могла бы сейчас сидеть на корабле, сходить с ума от переживаний, но тем не менее, сидеть там, в полной безопасности, — её грудь сдавило, и ей показалось, что она чувствует, как призрачные руки скользят по туловищу, — всё, через что ты сейчас прошла, всё, что сегодня пережила — бессмысленно. Ты опять полезла куда не следует и получила за это. И не смогла сделать единственную правильную и разумную вещь. — Замолчи, пожалуйста, — дышать было всё тяжелее. Её тело словно качало, будто бы её подняли в воздух. — Ты могла это прекратить, но не стала этого делать. Может быть, ты заслужила всё это? Скажи мне, Ласси, разве это не то, чего ты заслуживаешь? — Нет! Она проснулась с бешено колотящимся сердцем, в той же позе, дрожа всем телом, не имея представления, сколько прошло времени, и не до конца понимая, что происходит. У двери раздались шаги и она скатилась с кровати, панически оглядываясь. В комнате не было ничего полезного — только кучка её одежды. Миранда ощупала её, и в руку скользнул камень. Она хмыкнула странной штуке, но тут её посетила идея. Сжав камень в руке, она бросилась в ванную. Абри отозвался приятным теплом и сердце забилось сильнее. С размаху бросив камень в зеркало, она добилась того, что его поверхность покрылась сетью трещин. Миранда оторвала от шторки для душа пару полосок и обмотала ими ладони. Аккуратно подцепив осколок покрупнее, она выломала его, чуть не упав на спину. Во вторую руку она взяла тот самый камень — не зря же он всю жизнь оставался с ней! К счастью, Вдовин ещё не зашёл, он задержался, то ли что-то выясняя, то ли с кем-то разговаривая, и она забралась под одеяло, пряча руки под подушкой. Дверь открылась, и Миранда прищурила глаза, стараясь придать себе максимально сонный и потерянный вид. — Ну что, сегодня ты будешь посговорчивее? — покосился на неё насильник, и внутри что-то словно щёлкнуло. Последние сомнения отпали, отступили назад. Нет. Это не то, чего она заслуживает. — А может, наоборот? — Миранда села на кровати, так, чтобы её руки остались под одеялом и подушкой, рассматривая мужчину напротив, — может быть, это ты подумаешь о своем поведении? Не хочешь мне яишенку сделать, доброго утра пожелать? Его лицо вытянулось так, что ей захотелось засмеяться. Все катилось в тартарары, но раз уж такое дело — надо оторваться на полную. — И да, ни один нормальный человек никогда не будет получать удовольствие от общения с тобой. Просто хочу, чтобы ты это понимал, — добавила она. Вдовин бросился к ней, и тут же получил удар в челюсть, который, от неожиданности, пропустил. Да он же просто жалкий! Как она могла его бояться? Миранда занесла руку с осколком стекла, но замешкалась на мгновение, и рука чуть дрогнула. Константину этого хватило, чтобы успеть увернуться и оттолкнуть её. Осколок воткнулся, но не туда, недостаточно глубоко. Миранда скатилась на пол, больно ударяясь о комод. — Я убью тебя, — пообещал Вдовин, но в ответ Миранда только засмеялась, поднимаясь, и принимая боевую стойку. — И что? — она пожала плечами, — слушай, дружок, что ты вообще мне ещё можешь сделать? Я знаю тебя насквозь, вдоль и поперёк, ты никто. У тебя есть сила, да, ну и что? Сила не решает всё. Он бросился на неё, и она успела увернуться и ударить его в бок, так, что мужчина хватанул ртом воздух. Сцепившись, они повалились на пол, и он в ответ перехватил её за руку, больно выкручивая, но Миранда не успокоилась. Ему и правда больше нечем было её испугать. Смех смешался со слезами, превращаясь в настоящую истерику, что ещё больше огорошило Вдовина. Он ослабил хватку, давая ей вывернуться. — Ласси… — Да какая я тебе, в жопу, Ласси? — она развернулась и снова оскалилась, — меня зовут Миранда, и всегда звали так. Никакой Ласси не существует, она просто выдумка, чтобы потешить твоё эго и манипулировать тобой, — тяжело дыша, Миранда подалась вперед, опираясь на руки, — потому что ты такой жалкий слабак и неудачник, что даже угроза смерти не заставляла меня хотеть тебя. Просто мне нужно было тобой воспользоваться, поэтому появилась Ласси, — она приблизилась к нему настолько, что ощутила его дыхание, — ты — полное ничтожество. Она не успела среагировать, и он ударил её. Кажется, из глаз покатились слезы. Слышался плач, и Миранда не сразу поняла, что плачет именно она. Константин поднялся и принялся ходить из стороны в сторону. — Я ненавижу тебя! — она видела, что её слова достигают цели. Сейчас она по-настоящему наслаждалась тем, что причиняет кому-то боль. Ей хотелось унизить его, размазать, показать, что он — ничтожное создание. Раздраконить его настолько, чтобы он совершил ошибку, и дал ей ещё один шанс. Удачный удар камнем в висок — и куча проблем решена. — Я врала тебе всё это время! Каждое моё слово, каждый вздох — всё это было враньё, чтобы манипулировать тобой! Вдовин с глухим рыком налетел на неё и она принялась беспорядочно отбиваться. Удар в висок почти получился — но мужчина вовремя его заблокировал. Миранде удалось повалить его на спину, и она надавила на осколок зеркала в его плече, наслаждаясь тем, как расширились от удивления его глаза. Однако, он быстро совладал с собой и заговорил спокойным, властным тоном. — Ты прекрасна. Смотри, какой ты стала! — он словно всего этого хотел, всё контролировал, и это заставило Миранду отскочить от него. Он сел, с той же самодовольной улыбкой рассматривая её, — сильнее, яростнее, упрямее. Я думал, что Ласси — твой максимум, но теперь я вижу… Она попятилась, чувствуя, как её снова охватывает ужас. Неужели это она? Упивающаяся чужой болью? Вдовин поднялся, спокойно поправляя одежду, и открыл один из ящиков комода, доставая оттуда аптечку в аккуратном и лаконичном сером корпусе. — Я бы поощрил тебя, но взбесившихся животных надо убивать, — он достал из аптечки таблетку и забросил себе в рот, — я уничтожу тебя. Всё, что осталось в тебе человеческого, я пропущу через мясорубку, — пообещал он. Это не было угрозой, а прозвучало, как факт, даже с долей сожаления, — я отыщу каждого, кто тебе хоть сколько-то дорог, и сделаю с ними то же самое. Та милая команда, с которой ты решила погулять? Твой дружок-альфианин? Я смешаю их с грязью, и заставлю молить о пощаде, пока ты будешь смотреть. Ты думаешь, что участь Бонни тебя не коснётся? Просто до этого я был к тебе очень добр. Хочешь играть по-большому? Я тебе устрою. Он уже готов был снова броситься на неё, и Миранда подобралась, готовясь дать отпор или (а, возможно, «и») умереть, но он отвлёкся на какой-то шум, и тут ситуация резко изменилась. — Вот и мой дружок, — продолжил тем же тоном Константин. — Ты не сможешь выстрелить в меня. Она не поверила своим глазам. Станислав! Настоящий, живой! Здесь! Он стоял, направив бластер на Вдовина. Одно движение — и этой мрази конец. Но почему он не стреляет? — Чувствуешь это? — Вдовин постучал пальцем по виску, и Миранда ощутила, как внутри поднимается паника. Нет, они не могли успеть сделать что-то с ним! Вдовин продолжил говорить, и Миранде показалось, что её сейчас стошнит. Она закричала бы, останься у неё хоть какие-то моральные силы. Нет! Он не мог этого сделать. Только не Стас. Это не могло быть правдой. Блок подчинения? Пожалуйста, нет! — Ну давай, стреляй! — поддразнил его Вдовин, и Миранда с ужасом увидела, что ничего не происходит. Станислав раскраснелся, но палец на спусковом крючке не шевельнулся. «Стреляй!» Ничего не произошло. — Или ещё лучше! — она увидела, как Вдовин развернулся, показывая на неё пальцем, — Стреляй в неё! Миранда попыталась отползти, но увидела в глазах Станислава мрачную решимость и замерла, не в силах шевельнуться. Вкупе с ночным кошмаром ощущения были весьма жуткие. Она смотрела ему в глаза, как загипнотизированная. Не самое плохое последнее зрелище в жизни. Блоку практически невозможно противостоять. — Давай, друг, — рука Вдовина опустилась на его плечо, — а потом мы с тобой поболтаем. Миранда не отводила взгляда, как бы ей ни было страшно. Она продолжала смотреть в его глаза, словно пытаясь за эти несколько мгновений объяснить всё. Ей хотелось, чтобы он понял её, услышал всё, что она уже может не успеть ему сказать. А потом он нажал на спуск.