* * *
Драко роняет колбу из рук, потому что громкое «Малфой» звучит настолько неожиданно, что кажется кто-то кричит ему буквально в ухо. Он даже не сразу соображает, в чем дело. Растерянно озирается по сторонам. В лаборатории он один, в котле кипит зелье для Уизли, а на полу разбросаны осколки от битого стекла. Из посторонних звуков только размеренное тиканье настенных часов. Тик-так. Тик-так. Первое, о чём он думаеть: возможно, почудилось. Переработался, с кем не бывает. Но этот голос вновь настойчиво громко звучит в его голове и Малфой узнает его. Тут же аппарирует. — Чёрт возьми, Грейнджер, — бурчит он, пересекая прихожую в её в квартире. — Если это не вопрос жизни и смерти, то я… Слова застревают в глотке, потому что Грейнджер — нет, Гермиона — предстаёт перед глазами в белом платье, больше напоминавшее мужскую удлинённую до колен рубашку. С одной стороны, она выглядит просто, но с другой — невероятно притягательно и впервые, пожалуй, за долгое время Драко не может понять, как он раньше был так слеп? Почему раньше не обращал внимания насколько Гермиона красива? — Так как это ты заварил эту кашу, Малфой, — с лёгким укором произносит она. — То мне нужно, чтобы ты ответил честно: я нормально выгляжу? Это и всё, что её волнует, думает Драко. Нормально ли она выглядит? Драко может сказать, что ненормально. Ненормально — это тупо стоять и бездумно хлопать глазами, когда от тебя ожидают ответа. Ненормально молчать о своих чувствах, когда хочется о них кричать на весь грёбаный свет. Ненормально отдавать единственную небезразличную тебе девушку кому-то другому и даже не пытаться за неё бороться. Вот что ненормально! А Грейнджер выглядит так, что Драко глаз оторвать не может. Неужели она этого не понимает? Не видит, как Малфоя ломает из-за неё? Видимо он молчит слишком долго, потому как Гермиона, не дождавшись ответа, спохватывается и произносит: — Я поняла. Можешь не отвечать. Я сейчас переоденусь, — разворачивается и бросается к двери. Драко даже подумать не успевает, всё происходит в долю секунды: в голове что-то щёлкает, и он кидается следом, хватает Грейнджер за локоть и притягивает к себе. В этот самый момент он реально понимает значение выражения «не хватает воздуха». Он чувствует себя рыбой, выброшенной на берег. — Не нужно, — шепчет он, не размыкая ладони. — Ты выглядишь чудесно. У неё слишком теплые руки, чтобы их отпустить. У неё слишком красивая улыбка, которая бьет искренностью через край. Мысли, возможно, глупые. Неправильные. Но рядом с ней о другом думать не получается. Жаль, что в безграничной силе Купидона не значится способность останавливать время. Тогда бы Драко ей воспользовался, не задумываясь, наплевав на все существующие правила и последствия. — Ты думаешь это правильно? — шепчет Гермиона, поднимая на него взгляд. Малфой делает вид, что не понимает: — Что именно? — Нотт, — коротко отвечает она. Драко пожимает плечами. — Не попробуешь — не узнаешь, так ведь? Чёрт побери, как же Драко хочет услышать от неё ответ. Любое подтверждение, что последний месяц это не плод его больного воображения. Что они действительно стали ближе, что их связывает нечто большее, чем общее прошлое. Ведь должно же быть хоть какое-то объяснение тому, что они стоят так близко и даже не пытаются увеличить это болезненное расстояние, не размыкают рук, не отводят взгляд. И вместо того, чтобы сделать шаг вперёд, Драко шагает назад. Возводит стену между ними, потому что так правильно. Потому что обязан. А кому обязан или почему — вопрос остаётся открытый. Да и Малфой слишком устал закрывать пробелы. — Тебе стоит поторопиться, — глухо произносит он, отстраняясь. — Думаю, Нотт скоро уже будет здесь. Он не из тех, кто заставляет ждать. — Хорошо, — соглашается она и уходит в комнату. А Драко выходит на балкон, чтобы привести мысли в порядок. Делает глубокий вдох, а потом выдох. Он делает это снова и снова, но все летит к чертям, потому что совсем рядом звучит ровный голос Купа — этот парень любит появляться, словно из воздуха, — Малфой даже не вздрагивает. — Почему ты злишься? — Я не злюсь! — выпаливает Драко слишком резко, слишком громко. Слишком резко поднимая взгляд. Куп кивает: — Да, я вижу. Ты абсолютно точно не бесишься. Мне показалось. Да, он бесится. Что с того? Но не от того, что происходит, а от того, с какой силой колотится сердце каждый, чёртов, раз, когда в голову проникает мысль, что Грейнджер идёт на свидание с другим. От того, как перехватывает дыхание, стоит подумать, что она так легко на это соглашается. А он ничего не может исправить. Эта секунда, пропущенный в груди удар, крошечный перебой — вот, что бесит Драко. Он злится на Грейнджер. Хотя на себя логичнее, но злость на неё логике не подаётся. Драко просто не понимает, не может принять, что кто-то умный там наверху вдруг решил, что Нотт и Грейнджер идеальная пара. А как же, чёртов его дери, выбор, который должен быть у каждого? — Я знаю, о чем ты думаешь… — Ты ничего обо мне не знаешь, — рычит Малфой. Он много чего хочет сказать Купу, слишком долго молчал, но взгляд внезапно цепляется за огромный букет роз, который несёт Нотт. Просто форменный идиот, — проносится в голове. Драко закатывает глаза. И аппарирует. — Это что ещё за чёрт? — Цветы, — с улыбкой отвечает Тео, что кажется, даже хмурая физиономия Малфоя не сможет испортить ему настроение. — Я вижу, что это цветы. Грейнджер не любит розы, — как само собой разумеющееся произносит Драко и наблюдает, как быстро радость на лице бывшего сокурсника сменяется полным непониманием. — И откуда мне было об этом знать? — раздражается Нотт. Драко устало трёт переносицу. Думает: а не оставить ли всё, как есть? Грейнджер увидит, насколько Нотт предсказуем и разочаруется. Точка. Конец великой истории любви. Но потом Малфой вспоминает, как сияло её сердце рядом с ним, и… Разве у него есть другой выход?! — Слушай. Она не любит банальностей, поэтому розы, музыка, дорогие рестораны — сразу мимо. По крайней мере, не на первом свидании. Попробуем проявить изобретательность. Есть что на уме? Нотт несколько секунд молчит. — Я знаю, что в Нью-Йорке сейчас проходит самая крупная уличная ярмарка, но… — Но? — На такие дальние перемещения нужен порт-ключ. Какова вероятность, что я смогу заполучить на него разрешения за… — он быстро смотрит на часы, — пять минут? — с обреченностью выдыхает Нотт. Драко на мгновение перехватывает взгляд Купа, который так и остался стоять на грейнджеровском балконе и внезапно тянется в карман за монетой. Он не уверен, что получится, но ведь попробовать стоит… Монета в его руке всего на несколько секунд озаряется таким ярким светом, что приходится сильно жмурить глаза и тут же гаснет. — Вот, — протягивает он Нотту один сикль. — Это твой порт-ключ. Работает как в эту, так и в обратную сторону. Объяснять ничего не буду, всё равно не поверишь. Просто не распространяйся о том, что только что увидел. Считай, что сегодня я твоя фея крёстная, — с сарказмом подмечает Малфой и щёлкает пальцами меняя официальный костюм Нотта на что-то более повседневное, а розы на незабудки. Нотт выглядит так, словно только что своими глазами видел второе рождение Волан-де-Морта, но вопросов не задает, лишь выдавливает из себя негромкое: «спасибо». Драко окликает его в последний раз: — Чуть не забыл, постарайся много о себе не говорить, Грейнджер не любит зацикленных на себе парней. — Я и не собирался, — спокойно отвечает Нотт и направляется к дому Гермионы. Драко даже мысленно разозлиться на себя не успевает. Чувствует — Куп снова рядом. — Это было благородно, — негромко отзывается он, не спуская глаз с удаляющейся спины Нотта. Благородство всегда граничит с глупостью. — Может быть я и хитрый слизеринец, но уж точно не эгоистичный мерзавец, — глухо произносит Драко, а Нотт и Грейнджер, взявшись за руки, исчезают из виду в то же мгновение. А Драко смотрит туда, где они только что стояли: тупо, слепо. Проваливается. Чувствует, как начинает давить в висках, а сердце, кажется, больше не бьётся.* * *
Существует поверье, что Купидон выстреливает в сердце мужчины пять стрел, чтобы им овладела любовь. Первая, пожалуй, самая сильная — звук. Иначе говоря — голос женщины. Вторая стрела — её запах, как например, пыльные страницы старых книг или легкий еле заметный аромат лаванды, исходящий от её волос. Третья — прикосновение. Именно эта стрела бьёт в самое сердце, делает больно, воздействует на разум. Четвёртая — красота. Она образуется из предыдущих трёх, затмевая сознание мужчины, но открывая глаза. Ему кажется, что мир серый и безликий до этого становится ярче, красочнее, светлее. Пятая стрела — поцелуй. Драко по собственному опыту знает, что это чушь собачья. Только наиполнейший придурок поверит в подобные сказки. Тут такое дело: Малфой не придурок. Ему просто плевать. Он тотально спокоен. Это спокойствие исходит не из сердца и даже не из головы. Оно какое-то аномальное — будто из ниоткуда, потому что и в сердце, и в голове сейчас пусто. Тупая, бесконечная пустота. Нет, иногда его накрывает. Эти ощущения похожи на те, будто чья-то безжалостная рука завязывает петлю на его шее. Или ещё хуже: та же самая рука резко швыряет его в Темзу, предварительно привязав камни к ногам. Это ощущение возникает тем самым вечером, когда Грейнджер уходит на свидание с Ноттом, и не отпускает уже несколько дней. Впервые, блин, за долгое время у него есть логическое объяснение собственным чувствам. Тут такое дело: Малфой не придурок, он просто идиот. Согласитесь, только идиот может аппарировать прямо к дому девушки, которая только что вернулась со свидания. Ещё находясь дома, Драко почувствовал их возвращение. Позволил себе заглянуть в голову Грейнджер, чьи мысли были спутанные и какие-то обрывчатые. Драко сам не понял, как сделал это, но уже в следующее мгновение прятался за соседним домом, издалека наблюдая, как Нотт тянет свои загребущие лапы к лицу Гермионы, наклоняется и… Что было потом Малфой предпочитает не думать. Ему плевать. Он аномально спокоен. И только где-то внутри дерёт неприятное чувство, что он всё ещё опускается на дно. Малфой твёрдо решает: он свое дело сделал. Грейнджер влюблена. Нотт влюблен. Все довольны и счастливы. Он отходит в сторону, не мешая строить этим двоим идеальное счастливое будущее. Проблема номер один: ему приходят подписанные и заверенные бумаги на дарственную. Драко, не придумав ничего лучше, отправляет их Грейнджер совой, уповая на то, что она умная девочка и без лишних объяснений всё поймет. Проблема номер два: похоже Малфой переоценил грейнджеровские мозги, поскольку та буквально забрасывает его посланиями. Драко игнорирует их все — двадцать? Тридцать? — не отвечает. Это конечно вопрос времени, когда Грейнджер появится у него на пороге, требуя объяснений. Драко лишь надеется, что это случится не раньше, чем он успеет поговорить с Купом. — А у тебя тут уютно, — раздаётся его голос. Легок на помине, отрешённо думает Драко. — Я облажался, — устало констатирует он, зарываясь пальцами в собственные волосы. Ему кажется, что в этот самый момент Куп смотрит на него с осуждением. С разочарованием. Так смотрел Люциус, когда у Драко что-то не получалось: занять первое место по успеваемости на курсе, завоевать кубок школы, выиграть матч у Поттера. Так смотрела на него Нарцисса, когда Драко восторгался чистокровными идеалами отца. Поэтому Малфой взгляда не поднимает. Ждёт. Ждёт, когда Куп скажет что-то типа: «да, ты круто облажался». Или: «я же тебя предупреждал». Но вместо этого Куп садится рядом с ним, откидывается на спинку дивана — Драко чувствует это — и говорит нечто другое: — Не мы выбираем, кого нам любить, — и в голосе нет упрёка. — Ты сделал то, что должен. — Тогда почему так больно? — словно в пустоту интересуется Драко. А затем: — Я хочу все забыть… — Что? — переспрашивает Куп, будто ушам собственным не верит. — Ты всё слышал, — поворачивается к нему Драко. — Я хочу всё забыть. Хочу забыть, что чувствую. Ты же можешь сделать это, чего тебе стоит? Достаточно щелкнуть пальцами. Я тебя очень прошу. Пожалуйста, — он готов стать на колени и умолять до тех пор, пока Куп не согласится. — Эти чувства тянут меня ко дну. А Куп одаривает его таким понимающим взглядом, что в груди моментально холодеет. Отворачивается. — Хорошо, — отвечает как-то тихо. Малфой даже застывает на секунду. Не успевает проконтролировать своё выражение лица — удивление слишком явное. Вот так? Так просто? А Куп повторяет. — Я сделаю то, о чем ты меня просишь, но сначала вы должны поговорить. У Драко рефлекторно выгибается бровь. Он хочет спросить, кто это «вы», но в следующее мгновение ответ приходит сам собой, а за дверью раздаётся голос. Её голос. — Малфой, ты здесь? И в эту самую долбанную секунду все внутренности обрываются. Опять. Драко спокоен. Спокоен примерно так, как человек, на которого нацелена волшебная палочка, из которой вот-вот вспыхнет зеленый луч. — Да, — хрипло отвечает он. Глупо делать вид, что его нет дома. Малфой не дожидается, когда Грейнджер войдёт в дверь, отходит к рабочему столу и быстро начинает приводить на нём порядок: складывать в первый ящик стола записки, те самые, которые присылала Грейнджер и на которые он так и не ответил. — Ты занят? — заходя в комнату, осторожно интересуется она. — Нет, — его голос звучит грубо. Отрывисто. А Грейнджер тем временем подходит всё ближе. Он слышит, каждый её шаг, каждый скрип половиц, каждый удар собственного сердца. Это похоже на маленькое землетрясение в груди. — Я тебе писала, но ты не отвечал, я подумала, что ты занят или… — она замолкает на несколько мучительно-долгих секунд, а затем говорит: — Ты ведь избегаешь меня, — и звучит это не как вопрос. Простая констатация. — Я не избегаю тебя. — Правда? Тогда почему ты не можешь посмотреть мне в глаза. И Малфой делает это: резко вскидывает голову и выдерживает взгляд Грейнджер, как если бы она решила его ударить. Он ждёт ехидного замечания, но она молчит. На секунду становится страшно. — Не хочешь ничего мне объяснить, — зло интересуется Гермиона. — Когда ты собирался мне рассказать? — кладёт на его стол те самые бумаги на «Флориш и Блоттс». — Никогда. У тебя были проблемы с твоим обожаемым магазином, я эти проблемы решил. Скажи спасибо, и на этом закроем тему. — Спасибо? — выдыхает она с возмущением. Прищуривается. — Спасибо?! Да кто тебя вообще просил лезть не в своё дело? Я бы сама решила все свои проблемы. — Да, конечно, — хмыкает он. — Видел я, как ты решаешь свои проблемы. Собрала бы книги по коробкам и торговала бы ими в своей квартире. — И что с того? Даже если и так, это тоже выход из ситуации. Не всё в жизни можно получить на блюдечке с голубой каёмочкой, Малфой. А теперь получается, что я у тебя в долгу. — Ты мне ничего не должна, — тихо произносит Драко. — Но если тебе это настолько претит, можешь выплачивать мне столько, сколько сможешь каждый месяц, пока не выкупишь магазин. Всё равно документы уже оформлены на тебя. — Именно так я и сделаю. — Отлично. Он ставит точку в их разговоре и ждёт… Бесконечно долго ждёт, когда за Грейнджер закроется дверь. Но она не уходит. Смотрит на него, ожидая, видимо, что он скажет что-то ещё, но не дожидается. — Почему ты не приходил? — Работал. — Понятно. Так много работал, что не нашлось времени написать мне об этом? — Чёрт, Грейнджер, может ты не заметила, но мир не крутится вокруг тебя, — мрачнеет Малфой. Этот диалог абсолютно точно не приведёт ни к чему хорошему. — То есть вот как ты обо мне думаешь? Извини, я, наверное, просто дура, раз решила, что наше общение что-то значит для тебя, — с чувством отвечает она, подавшись вперёд и положив ладони на край малфоевского стола. — А какой теперь в этом смысл? Я сделал то, что должен был. Только не говори, что думала, что мы продолжим общаться, как ни в чем не бывало после всего? Теперь у тебя есть Нотт. Я тебе не нужен, — между делом замечает он. Драко чувствует, Грейнджер злится. Её злость настолько оформленная, что её можно потрогать пальцами. Ничего, пускай. Увидит своего распрекрасного Нотта, и всю злость, как ветром сдует. Она и думать забудет, что когда-то проводила время с Малфоем. — То есть вот в чём дело? — не унимается она. — Ты злишься на меня за то, что я пошла на свидание с Ноттом, которое ты же мне и устроил? — Я злюсь не на это, — на эмоциях выпаливает Драко. — Тогда на что? — Я злюсь на себя! — выкрикивает он и — Вуа-ля! — Грейнджер замолкает. А Драко уже несёт: — Злюсь на то, что ввязался во все это. На то, что устроил это идиотское свидание. Изготовил порт-ключ, поменял цветы. Припёрся, как придурок. Я злюсь и поэтому готов собственными руками придушить Нотта за тот поцелуй. А ещё на то, что я умираю, как хочу быть с тобой. Эти чувства реально… Убивают, хочет сказать Драко, но молчит. Застывает. Теряется. На какой-то момент отшатывается — рефлекторно, почти неосознанно — замирает, шокировано вглядываясь в глаза. А потом понимает. Чувствует… Чувствует, как Грейнджер выдыхает ему в губы. И за этот момент он реально мог бы отдать многое. Чувствует, с каким ликованием разлетается сердце в груди. Драко всё ещё не отвечает на поцелуй. Он будто в коматозном состоянии, но когда Гермиона отстраняется — моментально приходит в себя. Не просри момент, Малфой!.. И поддавшись вперёд, обхватывает её горящее лицо и целует. Целует так, как будто в последний раз. Словно ему больно. Жадно, не сдерживаясь, отдавая ей всего себя до последней эмоции. Малфой тысячу раз представлял, как будет делать это, но реальность такова, что не идёт ни в какое сравнение с мечтами. Он бы никогда в жизни не подумал, что Грейнджер будет отвечать на его поцелуй так… По-настоящему. Глубоко. Влажно. Горячо. С закрытыми глазами — и от этого реально сносит крышу. Её руки, кажется, везде: вцепились в плечи, перебирают волосы на затылке, и Драко теряется. Скользит ладонями по тонкой талии и крепче прижимает Гермиону к себе. Она жмётся к нему, а ему всё мало. Мало поцелуя, мало судорожного вздоха, мало блуждающих по коже холодных пальцев. Это хорошо! Это, чёрт возьми, прекрасно!.. Малфой слегка отстраняется, скользит взглядом вниз, проводит подушечкой пальцев по гладкой коже, нежно заправляя выбившуюся прядь за ухо. Он так много хочет сказать, но в голове пусто. А Грейнджер внезапно произносит: — Не было никакого поцелуя. Он хотел, но я не… — она обрывается на полуслове и опускает взгляд. А Драко смотрит и какое-то время не понимает, о чём она говорит. Но проходит секунда, другая и всё встаёт на свои места. Поцелуя не было. Нотт хотел её поцеловать, но она не… Что именно Грейнджер «не» уже не имеет значения, потому что поцелуя не было. И с осознанием этого в голове — словно вспышкой — всё раскладывается по полочкам. Вспоминается ярко-золотое свечение Грейнджер, когда Драко вышел за кофе, и его же отсутствие, когда Грейнджер с Ноттом остались наедине. Вспоминаются слова Уизли — «она выглядит счастливой». И Купа — «только от тебя зависит, засияет ли сердце Гермионы золотым». И вся эта история приобретает смысл. Всё настолько прозрачно, что Драко искренне не понимает, как не понял этого раньше. Ему хочется кричать. Или снова её поцеловать, но вместо этого не выпуская лицо Гермионы из собственных рук, прижимается лбом к её лбу, закрывает глаза и громко смеётся. Каким же он был идиотом!.. — Я не знаю, что будет дальше! — говорит через какое-то время с придыханием. — Дальше ты мне объяснишь и про порт-ключ, и про цветы. Я хочу знать всё, — смеясь, отвечает Гермиона. — И ты мне задолжал обед. Драко не спорит. В конце концов, она права: Малфой её должник. И если ему потребуется расплачиваться перед ней до конца жизни, то так тому и быть. Ведь если бы не она, Драко так и продолжал бы тонуть.