«Обскур» или все ли мужчины лгут?

Грейвс увел Тину под песни викингов, которые не ясно, откуда она знала и которой подпевали пару-тройку завсегдатых бара, что не могло ни удивить мужчину. Проснувшись же утром, девушка увидела, что ее укрыли одеялом и даже подоткнули подушки. После того, как Голдштейн удостоверилась в наличии одежды и нижнего белья на ней, на всякий случай, а то черт знает, что у ее соседа в голове, ей стало даже приятно от такой заботы, но окончательно проснувшись, она увидела, что уже опаздывает на работу и умиляться поступком мужчины время совсем не осталось. Наутро у них было запланировано совещания и, судя по голосу Серафины, она нашла для них что-то явно стоящее, а потому припоздниться было рискованным делом. Постучавшись в дверь, Тина открыла ее. В «святилище» уже сидел Грейвс и внимательно просматривал документы на своих коленях. Сев рядом, она тяжело вздохнула, когда увидела шею своего соседа. — Это… — Да, — ответил Персиваль и от нее не скрылись игривые нотки в его голосе. — Для этого существует высокий ворот. — Все мои свитера в стирке. — Не ври! — возмутилась Тина, поднимая руки и стараясь прикрыть засос ладонями. — Ты специально! — Хотел показать творцу его творения, — ответил мужчина, поднимая на нее до ужаса хитрый взгляд темно-карих глаз. — Признаю, ты мастер своего дела. — Ты еще не видел, что я делала в старшей школе. — А что ты делала? — поинтересовался Грейвс, пододвигаясь к ней ближе. — Не важно, — произнесла она, пытаясь дотянуть ткань от его черной кофты с V-образным вырезом до фиолетово-розового пятна на бледной шее. — Спрячь. — Нет. Хочу, чтобы все знали, что вчера мне было «весело». Его глаза горели хитростью и каким-то неизвестным ей блеском, делая их темнее обычного на несколько оттенков. — Я была пьяна! — Так обстоятельства не важны. Факты говорят сами за себя. Прикрывая кофтой засос, Тина успевала бросать ненавистный взгляд на Персиваля, который ни каплю ей не помогал, а даже наоборот, наблюдал за этим и получал какое-то свое удовольствие. — Тебе это нравится? — зло спросила она, чуть ли не разрывая кофту мужчины, чтобы не видеть этого чертового засоса. — Не представляешь, — прошептал Грейвс, касаясь своим кончиком носа ее, — насколько. Темнота радужек с сиянием самоуверенности этого мужчины просто завораживала, окутывая ее с ног до головы, наэлектризовывая воздух и путая мысли в голове. — Всем привет. Повернув головы, они увидели напротив себя Ньюта, сидевшего на диванчике и удивленно смотрящего на них, не желая верить своим глазам. — Привет, Скамандер, — сказал Персиваль и почувствовал, как его одежду перестали тянуть. — Как дела? — Неплохо… Совсем неплохо, — ответил он, пытаясь уловить взгляд девушки, наполненный безразличием. — А у вас? — Как у нас дела, тигренок? — поинтересовался Грейвс, толкая девушку локтем в бок и чувствуя на себе ее ненавистный взор. — Всем доброе утро, — произнес Якоб, входя в комнату и располагаясь рядом с Ньютон. — Ковальски, скажи, а у вас в академии мимов выпускной экзамен? — спросил Персиваль, смотря на его белоснежное лицо, которое, по всей видимости, должно было показать ужасное состояния голодающего сценариста или как он, слегка увлекся. — Нет, но даже если он и будет, то я не приглашу тех людей, которые довели меня до голода и вреда, что вызывает для здорового организма, — пробубнил он, скрещивая руки на груди, демонстрируя окружающим свою боль и обиду. — Все в сборе? Отлично! В свой кабинет влетела Серафина и, бросив вещи на стол, стала что-то доставать из сумочки. — Я нашла, что нужно нам! — радостно сказала она и, достав стопку листов, махнула им ею. — Нам нужно это! — Бумага? У нас уже есть. — Да нет. Нам нужна эта Джей Джей. Вы читали новую статью в журнале «Мародеры»? Присутствующие отрицательно помотали головой. — И зря! Она… Он… Этот человек написал правду. Ту самую правду, что так скрывали все мужчины, боясь признаться даже самим себе. Почитайте и выразите свое мнения предельно честно и открыто. Пиквери стала раздавать ту самую стопку, которой оказалась распечатка статьи Тины. Взяв ее в руки, девушка сделала вид, что вчитывается, в каждое слово, поглядывая на окружающих и обращая внимания на их реакцию. Грейвс и Ковальски почти сразу нахмурились, а вот Ньют быстро бегал глазами по строчкам, иногда задерживаясь и словно перечитывая определенные моменты. — Что скажите? — спросила ведущая через несколько минут, видя, что уже все закончили изучать статью. — Бред, — сказал Персиваль и тут же получил недовольный взгляд карих глаз. — Сорокалетняя разведенка с двумя детьми возненавидела всех мужчин после того, как ее бросил муж, переживающий кризис среднего возраста. Изучая во второсортном колледже психологию как дополнительный предмет целый семестр, она решила, что лучше всех разбирается в поведении мужчин и каждая женщина должна знать, что все представители противоположного поля те еще козлы и их мозги настолько второсортны, что ничего толкового никогда придумать не смогут. И вообще, они постоянно врут, обманывают и используют бедных женщин, которые ничего об этом не подозревают. Хотя, готов поспорить, она втайне мечтает, что ее снова кто-то полюбит и опутает оковами брака. Ничего интересного и умного. — Абсолютно солидарен с человеком, на чей совести будет моя смерть, — подал голос Якоб, кладя статью на подлокотник дивана. — Я тоже… Я тоже согласен… Все это высосано из пальца и не несет в себя хоть какой-то смысловой нагрузки, — сказал Ньют, не замечая хмыканья девушки напротив. — Неужели? — ехидно спросила Серафина, присаживаясь на край стола. — Хорошо, а сколько женщин вы соблазнили лишь для секса? Все мужчины задумчиво стали хмурить брови, явно проводя в своей голове сложные подсчеты. — Ну? Грейвс, можешь не отвечать. Уверена, что я и такого числа не знаю. — У нее проблемы еще и в математике, — прошептал Ковальски, загибая пальцы уже по второму кругу, боясь сбиться со счета и не показаться таким уж «альфа-самцом». — А вы еще говорите, что эта статья бред, — продолжила Пиквери, прекращая мучить мужчин подсчетами. — Это правда. Ужасная, грязная и скверная, но правда. Мужчины используют женщин для секса, при этом рекламируя себя, как иномарку бизнес-класса. Этот материал лишает всяких инфантильных мыслей о них, раскрывая глаза на потребительскую сторону. Он свежий, честный, написан понятным языком. И знаете что? Мне нужен этот Джей Джей, кем бы он ни был. Я хочу его найти первая и поговорить с ним. Ясно? — Да, — ответила Голдштейн, делая вид, что помечает что-то у себя в блокноте, понимая, что, кажется, предчувствия в этот раз ее не подвело, и она вот-вот вляпается во что-то не очень приятное. — Это первостепенная задача и основная тема для нас. Чувствую, что вот здесь и будет наша золотая жила. Упав в свое кресло, женщина погрузилась в мечты о высоких рейтингах и, возможно, о заветной статуэтки «Эмми» уже ни на кого не обращая внимания. Решая не мешать ей, они собрались и покинули кабинет Серафины, аккуратно закрыв дверь. Тина, коснувшись гладкой поверхности стены лбом, тяжело вздохнула. Не хватало ей проблем в личной жизни, как они начинают появляться и на работе: если кто-то узнает, что эту статью написала она, то ее съедят даже без соуса и приправ, а ей совсем не так хотелось проститься с жизнью. Далеко не так. Повернув голову, она увидела Ковальски, который, смотря в небольшое зеркальце, поправляя свой грим. Хмыкнув, девушка подошла к нему и прошлась рукой по щеке, измазанной толстым слоем пудрой. Чувствуя ее пальцами, Тина двинулась вперед, в поисках своего невыносимого соседа. — Эй! — крикнул ей вслед Якоб, недовольно смотря на свое отражение. — Я целый час делал этот грим! Никакого уважения к чужому труду… Грейвс шел в сторону кухни, когда его остановили, прижимая к стене и начиная пачкать шею, по всей видимости, замазывая разноцветное пятно. — Только не говори, что тебя возбуждает длинные коридоры, и ты больше не можешь терпеть, — усмехнулся мужчина, видя ее сосредоточенное лицо и ощущая, как она что-то втирает в его кожу. — И знаешь, скрывать засос на моей шее, не выглядит очень подозрительно. Она замерла, а потом быстро посмотрела по сторонам, успокаиваясь, что никого рядом не было. Повернувшись, на нее уже смотрели хитрые темно-карие глаза. Не выдержав этого, Тина быстро нарисовала остатками пудры ему усы и, сделав шаг назад, направилась в свой кабинет. — Я больше никогда не буду пить с тобой, — сказала она, по дороге отряхивая ладони друг об дружку. — Хочешь поспорить? — усмехнулся Персиваль, а потом дотронулся до своей верхней губы. — Черт, где тут зеркало?