Просто любить недостаточно, нужно ещё быть совместимыми. Нужно любить ту жизнь, которую придётся вести с другим, разделять его желания, стремления, иметь общие цели, общие мечты. Марк Леви "Где ты?"
Яркий и тонкий луч солнца прокрадывается через щёлочку меж тяжёлыми шторами и со свойственным ему упрямством светит прямо на лицо. Просыпаться совсем не хочется, Сакура тянет одеяло повыше, скрываясь от луча, крепче жмурит глаза и ловит уходящий сон. Горячая мужская ладонь на животе отгоняет остатки сна, и Сакура неохотно приоткрывает один глаз. Медленно к ней приходят воспоминания о вчерашней ночи, и желание завернуться в одеяло и откатиться к стенке растёт в арифметической прогрессии. Неделю назад она думала, что изучила тонкости его характера и может предугадывать поведение и реакцию – вчера и сегодня наглядно доказали, каким сложным и противоречивым человеком является Какаши. Моментами он прикрывается забавными и дразнящими фразами, избавляя обоих от напряжения и неприятного чувства от ссор, в иной ситуации отбрасывает мягкость и заботу, проявляя строгость и нетерпимость. Бывает, что оставляет её наедине с собой, предоставляя свободу действий, или как часом ранее заявился в особняк Яманака. Сакуре остаётся одно – подстраиваться и принимать эти заскоки. В конце концов, он делает это из лучших побуждений. Прибежавшая в комнату для гостей Ино не была похожа на саму себя. В панике и растерянности она принялась собирать вещи Сакуры в сумку и непривычно высоким голосом сказала: «Шестой пришёл». Глупая улыбка появилась на лице Сакуры быстрее, чем вернулись обида и возмущение. – За тобой, за тобой пришёл, – пробурчала Яманака, качая головой. – Можете устраивать скандал, но не здесь. Мать терпеть не может криков. Сакура отбросила одеяло, побежала в ванную комнату прихорашиваться, раздумывая, в каком амплуа явиться перед его глазами. С опухшим лицом и искусанными от беспокойств губами – не вариант. Подруга прибежала следом, взялась за её волосы, пока Сакура замазывала круги под глазами и последним штрихом нанесла вишнёвый бальзам для губ. – Помнишь наш разговор до того, как я отправилась в Страну Волн? Когда он не хотел меня отпускать, – вдруг спросила Харуно. – Ты была права, конфликт возник, но тогда, не задумываясь, я сказала, как устала быть решительной и сильной. – Знаешь, – стоящая позади Ино положила руку на её плечо, слегка сжав. Зеркало ванной комнаты отражало грусть в василькового цвета глазах. – После смерти отца на мои плечи легли проблемы всего клана. Конечно, дядя мне помогает, и Сай поддерживает, насколько способен. На подмогу приходит и Шикамару. Первое время я пыталась справиться со всем сама, потому что уверенная, сильная и решительная. А когда в обмороке свалилась в цветочном магазине и проспала чуть ли не тридцать часов, Шикамару пришёл ко мне. Попросил не забывать, что друзья и близкие нужны для того, чтобы на них можно было положиться в трудную минуту. – Ино! – Сакура немедля повернулась к девушке и крепко её обняла. Она знала, с какими трудностями пришлось столкнуться Яманака, но та рассказывала о них с задором и улыбкой. – Я говорю не для того, чтобы меня жалели. Что плохого, чтобы довериться ему и позволить решать за вас двоих? «Тебе не нужно быть сильной рядом со мной», – просьба Какаши всплыла в подсознании. Сакура робко улыбнулась подруге, которая напротив была полна уверенности. И они обе вышли к ожидающему их Шестому Хокаге. Отшучиваясь и сглаживая острые углы, Какаши все ещё на неё сердился – и когда они без происшествий добрались до квартиры, и когда поставил перед ней стакан воды, а себе налил зеленовато-лимонное и приятно-горьковатое на вкус саке. На просьбу налить рюмочку и ей – сверкнул глазами, поджав губы в тонкую линию. Его невысказанное недовольство смягчилось стоило залпом выпить алкоголь, а после морщины у глаз разгладились, и он без слов потянул в кровать. Всё, что она собиралась ему сказать, безвозвратно утонуло в темноте его комнаты. Отпустив её руку и оставив у порога, он направился к окну и задвинул шторы, не давая свету фонарного столба или яркому полумесяцу пробраться внутрь. Погрузившись в полный мрак, Сакура не различала силуэты, сосредоточившись на звуках и своих ощущениях. Скрип половиц и сбившееся с привычного ритма дыхание, которое они разделили на двоих. Она не могла прочесть хоть что-то в его глазах – было темно, зато он хорошо ориентировался, не позволяя им столкнуться с комодом или дверцей шкафа. Её напрягало молчание, она всё ждала, когда он молвит хоть слово, но он выбрал иной путь, словно заменял своими прикосновениями способность говорить. Из всех поцелуев, которыми они наслаждались, этот сквозил отчаянием. Он несильно толкнул её, не отрываясь от губ, а Сакура, теряя равновесие, ухватилась за его плечи, сжимая жёсткую на ощупь, но тянущуюся ткань. Лопатки коснулись шерстяного покрывала, ворсинки от которого щекотали шею, её открытые плечи и ноги, прикрытые лишь короткой юбкой. Он разорвал поцелуй. Сакура смутилась. По подбородку стекала слюна, и она поспешила стереть её, но Какаши перехватил руку, переплетая их пальцы вместе. Слизнув языком стекающую с подбородка к шее слюну, он шумно сглотнул – и Сакура почувствовала, как по телу проходит дрожь. Для неё всё слишком. Откровенно, пошло и чувственно. Пока она привыкала к новым ощущениям, он мягко и успокаивающе поцеловал в подбородок и в шею, а свободной рукой расстегнул молнию её майки. Вот зачем он выключил свет, задёрнул шторы – она бы не смогла расслабиться от мыслей, как сейчас выглядит, не смогла бы отпустить себя и насладиться процессом. Другого выхода как отдаться ощущениям не было, Сакура вглядывалась в темноту, но не могла посмотреть ему в глаза, была лишь тяжесть его тела. Найдя в себе смелость, она потянулась свободной рукой в его сторону и на ощупь потянула водолазку вверх. Решив немного ей помочь, Какаши чуть отодвинулся – и через несколько секунд водолазка легла на пол с тихим звуком. Под ладонями Сакуры его мышцы напрягались, перекатывались. Он позволил себя изучать и отзывался на её прикосновения, пропуская сквозь зубы свои рваные выдохи. Войдя во вкус, она проводила подушечками пальцев по широким плечам, твёрдой груди, слегка задела соски и ахнула, когда от её действия он сильнее вдавил бёдрами в кровать и чуть толкнулся вперёд. Рука её остановилась чуть выше резинки штанов, она замерла, не зная, что их ждёт дальше. Мысль о том, что он станет ближе, разделит с ней эту ночь, пьянила. – Какаши, – не выдержав, она нарушила тишину, в её голосе слышна нервозность. Как ещё выразить себя, если не можешь найти нужный ответ на лице или в глазах. – Я хочу, чтобы ты привыкла ко мне, – хрипло произнёс он, его ответ по ощущениям подобно шёлковой накидке лёг на плечи и живот. – К ощущению быть желанной, – с этими словами Какаши потянул лямку лифчика и неторопливо освободил от сдавливающей грудь вещи. Сакура пыталась сосредоточиться, надо что-то ответить, но мысли разбежались – она заёрзала, чтобы снова почувствовать, как тянет низ живота от его толчка через одежду. От его бездействия она разочарованно вздохнула и потянула Какаши к себе за резинку штанов. Тихо икнула, чувствуя его возбуждение, упирающееся к внутренней стороне её бедра. – В особенности привыкла к этому, – низким голосом прогремел Какаши, дыша ей в шею. Он не мял её грудь, а нежно прикасался, поглаживал затвердевший сосок. Осторожно проверял, что ей может понравиться, а что – вызовет один дискомфорт. Возбуждение нарастало, Сакура зажмурила сильнее глаза, и не зная куда деть свои руки положила их поверх его плеч. Когда он очертил языком круг вокруг соска, а правая его рука полезла под юбку – она впилась ногтями в плечи мужчины. Какаши не зашипел от боли, а перетерпел секундную вспышку. – Сними, – прошелестела Сакура. Хотелось скорее избавиться от юбки, и чувствовать всем телом его твёрдость. – Сделай что-нибудь, чёрт возьми. Но вместо того, чтобы избавить от юбки, Какаши отстранился. Послышался шелест одежды. Сакура с замиранием гадала, как он поступит дальше. Сердце сжалось в груди, в лёгких будто кончился воздух, когда её живота коснулось что-то мягкое и одновременно твёрдое. От догадки она свела ноги вместе и тяжело задышала. – Я хочу почувствовать тебя рядом, – признался Какаши. – Расслабься. Взволнованно смотря в потолок, она послушалась и позволила стянуть с себя юбку, а вместе с ней кружевное бельё. – Я люблю тебя, – вырвалось у неё, она прикусила губу. Какаши молчал, плечи под её ладонями напряглись. Он был не готов отвечать ей тем же. Сакура тихо всхлипнула и замерла в нерешительности. Если сейчас оттолкнёт и сбежит – не сможет больше вернуться к нему, и Какаши окончательно будет сломлен её уходом. Если останется – даст ему время, он ведь до конца не разобрался в себе. «Ты не ребёнок, чтобы делить на чёрное и белое, на всё или ничего. С Какаши это не сработает», – сделала вывод Сакура. Так и не найдя правильного ответа, Какаши поцеловал в губы и теснее прижался к ней. Сакура поняла, он не хотел её отпускать, просто не мог определиться в своих чувствах. – Ничего не говори, – сглотнув, остановила Сакура. – Обними меня. Момент был упущен. Они вместе с разочарованием вздохнули, она повернулась к нему спиной. Какаши поцеловал её в шею и, вытащив из-под них покрывало и одеяло, накинул сверху. Спустя короткое время устроился сзади и положил руку на её талию. Он всё ещё был возбуждён, его плоть упиралась ей в бедро, но Сакура постепенно приходила в себя и втайне получала удовольствие оттого, что он никак не мог унять дрожь в теле. Глухо застонав от воспоминаний, Сакура щипает своё плечо. Лицо и шея покрываются пятнами, когда мужская ладонь поднимается к её груди. Она ощущает жар его тела. Может быть они продолжат то, что вчера начали? Окончательно просыпается от поцелуя в плечо, поворачивается, задевая его бедро коленом, и встречается взглядом с мужчиной. Не стесняясь, она кладёт свою руку ему на ягодицу и прячет шаловливую улыбку. – Впечатлён их выдержкой, – будничным тоном говорит Какаши. – Не поцеловать тебя – сейчас для меня та ещё пытка. – Ты о ком? – Сакура не может отвести взгляда от впечатляющих мышц, кубиков пресса, подтянутости его тела. То, что не видела вчера ночью. – О твоих ухажёрах, – родинка на его подбородке подпрыгивает, когда он хмыкает. – Ты красивый, – она вновь не следит за своей речью. – И сексуальный. Её признание как спусковой крючок – Какаши нависает над ней, и как вчера ночью вдавливает в кровать. Притяжение между ними натягивается как струна. – Ещё одно слово. И я прогуляю работу, – в его словах просьба остановить, а глаза говорят обратное. Сакура прикусывает губу, избегает его взгляда, смотрит вниз и жалеет, что не прикрыла веки. Его член наливается твёрдостью и упирается прямо в живот. – Ты прав, – она прочищает горло и прячет свои руки за голову, чтобы не было соблазна прикоснуться к нему. – Тебя ждут. – Я не жалею. Но не знаю, что на меня нашло вчера. – перекатывается обратно на спину. – Вообще я хотел предложить на выходных сходить куда-нибудь. Только вот… – Ты пьянеешь от одной рюмки саке? – Сакура сдерживает смешок. – Нет, я перестаю злиться, как только выпью хоть каплю алкоголя. За эти два дня столько всего произошло между нами, – подбирает правильные слова, не желая испортить утро. Сакура понимающе мычит. – Давай устроим пикник. Подальше от всей суеты, – в ней просыпается энтузиазм, она улыбается. – Никакой охраны, лишних глаз. – Договорились, красавица, – уголки его губ поднимаются в ответ. – Мне пора, не то опоздаю. Сакура провожает взглядом сползающее с его колен одеяло, а после разглядывает широкие плечи, сведённые вместе лопатки – когда он, подтягиваясь, поднимает руки – и задерживает дыхание, дойдя до упругих ягодиц. Она прячется под одеяло, чтобы не поймали с поличным. Стоит ему покинуть комнату – не может удержать внутренний писк и дико счастливую улыбку.***
Будние дни неспешно проходят мимо, Сакура проверяет календарь и удивлённо ахает: пошёл четвёртый день июня, а погода и отдалённо не напоминает ясное лето. Свистящий в ушах ветер, да мелкий дождь. Прогуливаясь по уличному базару, высматривает корзинку для еды, а Яманака под боком интересуется, где они собираются провести пикник. – В стороне западных ворот, если потеплеет, – на автомате отвечает она, прикидывая в уме, какие закуски приготовить. Какаши предупреждал, что сам выберет вино, позаботится о пледе и подобных мелочах. – А я хотела позвать на вечеринку развеяться. Тебя давно не было на общих встречах, с тех пор как вы с Шестым объявили о помолвке, – обиженно тянет Ино. – Приходите как-нибудь вместе. К тому же, в это воскресенье вернётся Наруто. Сакура медленно кивает. Странное ощущение говорить об отношениях с такой простотой и лёгкостью. – Знаю. Нам никак не удаётся увидеться, – Сакура скучает по пропадающему на миссиях другу, в то же время гадает, как он среагировал на её отношения с сенсеем. Удивительно, что о Какаши первым узнал Саске, а не Наруто. – Ты так и не рассказала, как прошло, – Ино намекает на тот вечер, когда Какаши пришел за ней. Харуно неопределённо мычит и надеется, что не покраснела. С той ночи всё, о чем она могла думать – как прикоснуться к нему и ощутить близость, что они разделили друг с другом. Но все два дня после Какаши не появлялся в квартире, из-за чего Сакура убеждала саму себя не переживать по этому поводу. Нет, Какаши её не избегает. А сегодня утром она столкнулась с Шизуне, у которой просто-напросто вылетело из головы предупредить о незапланированной командировке Хокаге – и все волнения сошли на нет. «В обед он прибудет в Коноху. И освободится раньше восьми», – приободрила та и убежала дальше по своим делам. – Мы поговорили. Вроде как, – Сакура поправляет волосы и улыбается мысли: с какой заботой и нежностью, называя её красавицей, Какаши прячет прядь её волос за ухо. – Вроде как, – задорно передразнивает подруга. Сакура колеблется и тихо говорит: «Иногда, когда мы вместе, я думаю о всех тех женщинах, с которыми он был. Понимаю, насколько бессильна, что это глупо. Но, Ино, ты бы знала, какой он…». Замолкает, не зная, какое приличное прилагательное подобрать. – Это нормально, у всех есть прошлое, от которого никуда не денешься, как бы не пытался. Уверена, тебе не о чём беспокоиться, он тебя любит, – Ино ошибочно считает любовь Сакуры взаимной. Сакура от её слов вздрагивает, словно ей дали пощёчину. О какой любви может идти речь? Болезненное тошнотворное чувство возвращается. – Точно, – давит из себя, чувствуя желчь от своей лжи. – Мы просто обязаны купить тебе новое платье, – Ино тянет её в другую сторону базара. – И красивое нижнее бельё, которое не стыдно будет снимать перед любимым мужчиной. Сакура заражается энергией Яманака, не разрешая поддаться грустным и мрачным мыслям. Шаг за шагом, напоминает себе, вот-вот он полюбит её, она должна верить. Ничего другого не остаётся. Задорный смех Ино преследует до главной улицы. Сакура прижимает к груди бумажные пакеты, представляя, как будет крутиться у зеркала, а после предстанет в летнем платье фисташковой расцветки, не упустив возможности напомнить Какаши, какая великолепная девушка ему досталась. Уж с этим он спорить не будет. Облака мирно плывут по небу и плачут мелкими слезами, Сакура стирает со щеки капельки дождя и спешит спрятаться в ближайшем магазинчике. Слепой дождь проходит спустя три минуты, принося с собой свежесть летнего вечера. Продавщица устало отвечает на её вопрос: на часах без двадцати восемь. Ровно в восемь Сакура подходит к квартире, достаёт ключи и с недоумением смотрит на конверт, застрявший в двери. Счетами и квитанциями занимается лично Какаши, да и почтальон оставляет их в ящике для писем. Вытащив свободной от пакетов рукой конверт, она кладёт его в задний карман юбки и открывает дверь ключом. Удобно устроившись на диване, она выуживает из кармана конвертик. Не находит имя отправителя на обратной стороне. Не задумываясь распечатывает конверт, достаёт два исписанных и смазанных местами чернилами листка, ведомая съедающим любопытством, пробегается глазами по строчкам. Нужно быть вовсе бесчувственной, чтобы уходить без объяснений. Сколько бы времени не прошло, я останусь эгоисткой, что не может разделить твои желания и стремления, и надеется на то, что её поймут. Разве не за это ты меня любил? Я всегда остаюсь собой – это моя сила и моя слабость, из-за которой потеряла тебя. Прогуливаясь по улицам твоей родной деревни, вдыхая аромат гортензии, что держу в своих руках, вспоминаю, как часто ты дарил мне цветы. После каждой ссоры какой-нибудь новый букет. А сейчас и не скажу, почему ссорились, то ли из-за моего скверного характера, то ли из-за твоего упрямства, недоверия и отстранённости. На каждый мой вопрос «как прошёл день» ты пожимал плечами. Всё равно не поймёшь, как-то бросил в порыве злости. Оглядываясь назад, понимаю, что мне надо было просто принять тебя, а не уходить каждый раз, из гордости не показывая, как ранят твои слова. Ты попросил забыть, но я помню. Помню, как завернулась в твой плащ, надела дурацкую шляпу Хокаге и кашляла от сигаретного дыма. Кто бы мог подумать, что мы встретимся с тобой в Стране Молнии спустя год после расставания? Не стоило мне предлагать выпить и целовать тебя тоже. Ты был вежлив и отстранён, как и в нашу первую встречу. «Напротив тебя Хокаге», вот, что ты сказал, и я передумала. Хотела начать всё сначала, признать все свои ошибки и даже готова была жить с твоей новой привычкой. С удовольствием бы спустила в унитаз твои сигареты, так плохо мне было, казалось, стошнит прямо на тебя. Я слышала, ты собираешься жениться. А мне говорил, что брак – не для тебя. Та случайная встреча поставила точку между нами. Но я ужасно зла на тебя. Ты обещал, что не женишься, значит, врал. Просто хотела сказать, что до сих пор люблю тебя. И жалею, что никогда в этом не признавалась. Надеюсь, мы встретимся с тобой в последний раз. Надежда, как я всегда говорила, дрянная девчонка, не отстанет ни за какие деньги. Буду ждать тебя в моем любимом баре с бутылкой саке из Страны Воды – я как раз оттуда. Сакура жадно глотает каждое слово, ведёт указательным пальцем по строчкам, потому что не может сосредоточиться. Ругает капающие на бумаги слёзы, из-за которых растекаются буквы – читать труднее, буквы вдобавок прыгают. На втором абзаце стирает ладошками застилающие глаза слёзы и продолжает читать. Размашистым почерком слово гортензии выдёргивает из памяти образ покупательницы в цветочном магазине. Последний пазл встаёт на своё место: та брюнетка и есть незнакомка с балкона. Он дарил ей цветы. Сколько раз приходил к Ино, а та жалеющим взглядом провожала его, думая, что букеты останутся на могилах шиноби. Сакура комкает от злости бумагу и сжимает в кулаке, вспоминая идеальную фигуру, соблазнительную улыбку и что хуже всего – Какаши, прижимающего к себе женщину. Дрожащими руками расправляет помятые листки и заставляет читать дальше. Уверенность в том, что Какаши больше с ней не встречался, рушится как песочный замок. Сакура представляет женщину в его плаще и шляпе Хокаге и стискивает зубы, в ней просыпается желания сжечь эти две вещи и никогда больше не видеть его в этом одеянии. Раньше она мечтала также завернуться в его плащ и вдыхать мятный аромат, а теперь – обида вперемешку с ноющей болью. Сакура дочитывает письмо, отбрасывает обжигающие руки листки и обессиленно сползает на пол. Ощущение пустоты постепенно развеивается. Сакура сжимает руки в кулак и спрашивает себя, кто она по характеру. Она боец. Прошло то время, когда она отказывалась признавать свои чувства к Какаши, когда издалека наблюдала за ним и убеждала себя в том, что путает трепет в сердце с привязанностью и благодарностью, когда боялась быть отвергнутой после неудачной попытки сблизиться с Саске. Сегодняшняя Сакура смело заявляет о своей любви, не скрывает свои мысли и борется до самого конца. Сдаваться –удел других. Последние два месяца усилий достучаться до Какаши не пройдут даром, Сакура встретится с незнакомкой и попросит её не лезть в их отношения. Проверит каждый бар Конохи, сколько бы времени на это не ушло.***
Наблюдать за прощающимся солнцем с крыши резиденции – одно из его любимых занятий после тянущегося рабочего дня. Какаши тушит сигарету о черепицу и бросает окурок в промокшую от дождя пепельницу, которую оставил здесь с прошлого раза. Надо бы не забыть подняться сюда с Сакурой, ей бы понравилось. И уговорить её отправиться в рабочую поездку вместе, за эти два дня Какаши извёлся и не мог спокойно спать – голова гудела от бесчисленных задач, а её присутствие легко унимало головную боль. Чего кривить душой, Какаши скучал. Он спрыгивает вниз, бредёт в сторону винного магазина и посмеивается над своей мальчишеской улыбкой под маской. Заводит беседу с продавцом магазинчика, который ставит перед ним розовое и белое сухое вина, подходящие для распития на свежем воздухе. Парнишка ярко улыбается, сутулится, стесняясь своего высокого роста. Какаши интересуется, как здоровье у его отца. – Не встаёт с кровати, Какаши-сан. – На следующей неделе приведу врача, – обещает Какаши и расплачивается за белое сухое. – Сакуру-сан? – с надеждой спрашивает парень, краснея. – Отец хотел бы прийти на вашу свадьбу. – Он поправится к этому времени, – Какаши хлопает парнишку по плечу и выходит на улицу под звук колокольчиков на двери. Мелкий дождь переходит в ливень, а в другой части небо ясное. Какаши заходит в знакомый бар переждать, смахивает капельки дождя с серой жилетки и кивком приветствует бармена. Похоже, погодные обстоятельства задержат надолго, Какаши решает переместиться домой, но запах акриловых красок, восковых мелков и терпкий аромат духов вынуждает остановиться. Прячет своё удивление и спешит скрыться. Секундного замешательства хватает, чтобы бархатный голос с хрипотцой назвал его имя. Какаши скрипит зубами: она может привлечь к ним внимание других посетителей, а лишние слухи ему ни к чему. Прошедший год не изменил длину её шелковистых на ощупь волос, зато прибавил морщин у уголков глаз, неизменны и мужские взгляды на фигуру, которую она умело подчёркивает нарядами и украшениями. Наученный обманчиво любезными феодалами, Какаши вежливо обращается к ней исключительно как к госпоже Широ Каери. В тот вечер, вернувшись после встречи с феодалом Страны Молнии, Какаши никак не ожидал столкнуться с бывшей любовницей, тогда он ещё питал надежды на то, что она останется и объяснит свой уход. А сейчас – ему не нужны причины. – Присаживайся за мой столик, – Широ приглашает распить бутылочку саке, в карих глазах при свете отливающих золотом Какаши читает радость и лукавство. – Ваш путь лежит через Коноху? – он садится напротив и то и дело поглядывает в окно, узнать закончился ли дождь. – Осторожность у тебя в крови, Хаши. Какаши не может назвать точное название её наполовину кривой улыбки. Широ подзывает к себе официанта, просит принести им две рюмочки и популярные закуски. Почему он раньше не замечал, как режет глаза её распущенность и легкомысленность? – Настоятельно прошу обращаться ко мне как к Хокаге, – признаться, не волнует обидят или нет его слова. – Кого ты обманываешь, – фыркает. – Терпеть ведь не можешь донельзя вежливые приставки. – Я не верю в случайности. Поэтому прошу тебя не искать со мной встреч, находясь в Конохе. – Ты сам пришёл. С недавних пор я верю в судьбу. – Как поживают твой отец и братья? – Какаши сравнивает размытый образ в голове с сидящей напротив далёкой и незнакомой ему женщиной. Задаётся вопросом, изменились они оба или только Широ. – Не знаю, я с ними в ссоре, – не может скрыть своё раздражение. – Ждут, когда я успокоюсь и осяду где-нибудь. Но кто мне позволит остаться в Конохе, не правда ли? – Боюсь, ты упустила эту возможность, – Какаши откупоривает бутылку и разливает напиток на двоих. – Какая из меня спутница Хокаге. Ты всё равно бы на мне не женился, – жмурится от горьковатого вкуса саке. – Красивая малышка. Смышлёная. – Никто в Конохе не назовёт её малышкой, – он хмыкает, представляя сверкающие изумруды и вспыльчивый характер Сакуры. – На фотографии твоя ученица именно так и выглядит. Думала она тебе как сестрёнка. Какаши напрягается, ощущая знакомую чакру. По керамическим стенкам рюмки расползаются трещины, и содержимое проливается на его пальцы и поверхность стола. Угрюмо смотря на Широ, шипит: «Ты её позвала?» Бывшая любовница пожимает плечами и скучающе ковыряется в тарелке с сашими. Какаши за километр чувствует её тихую ярость и устало потирает рукой линию челюсти, и не надеясь на то, что они мирно разойдутся. Он бы не удивился, если бы от бара остались одни щепки после удара Сакуры, и в уме просчитывает, какие расходы он понесёт за ремонт. Пожалуй, возмещение ущерба – не самое страшное. Встаёт из-за стола и протягивает ей руку. Больше чем фамильярности он не любит оправдания. Сакура удивлённо смотрит на его руку и кладёт в неё свою ладонь, немного успокоившись. Садится рядом и под столом до хруста сжимает его руку, Какаши стойко переносит боль и впредь зарекается не доводить её ревность до предела. – Мимо проходила, заметила тебя в окне, – у неё краснеют уши от маленькой лжи. – Моя давняя знакомая Каери Широ, – Какаши не хочет расстраивать девушку правдой и не даёт Широ представиться в качестве бывшей любовницы. – Харуно Сакура. Для друзей просто Сакура, для знакомых невеста Шестого Хокаге, – к сожалению, её смелое заявление не возымело эффект, Широ пропускает это мимо ушей. Какаши с интересом наблюдает за Сакурой и относит себя к третьему лишнему, когда никто не поддерживает его идею разойтись по домам. Сакура охотливо принимает с рук Широ рюмочку саке и нарочито весело спрашивает, чем занимается женщина и что же делает в деревне. Официант вовремя приносит дополнительные приборы и кивает на просьбу Какаши захватить плед для промокшей под дождём Сакуры. – Странствую в поисках вдохновения. Пишу картины. В конце года организовываю выставки, – Широ насмешливо смотрит на куноичи, про себя называя её смышлёной малышкой. – Видела вас на фотографии в квартире Какаши. Он всегда мечтал иметь братишек. Или сестрёнку. – Ты с кем-то меня путаешь, – встревает в разговор Какаши, убавляя витающий в воздухе накал страстей. – Я не приписываю людям родственные связи, если их нет в помине. – Вы к нам надолго? – Сакура налегает на третью рюмочку за вечер, а Какаши предчувствует размах катастрофы, если она опьянеет. Незаметно от её глаз отодвигает бутылку и замирает на полпути, встречаясь с убийственным взглядом Сакуры. – Я к вам надолго, Какаши? – женщина поднимает брови. – Госпожа Каери к нам надолго? – поддакивает Сакура. Атака с правого и левого флангов. Какаши перебирает в голове хороший ответ, но в голову ничего не приходит, поэтому ограничивается неопределённым мычанием. Откуда ему знать? – Коноха гостеприимная деревня, но как правило чужие не задерживаются, – Сакура по-своему интерпретирует его неоднозначный ответ. – Приятно было повидаться, но время позднее. Мы должны идти, – Какаши кладёт на стол две сотни рю и тянет Сакуру за собой, та сопротивляется, вцепившись за край стола. – А как же обещанная история любви? – Широ отпускать их не хочет, точнее испытывает его терпение. – Никогда не забуду свою первую любовь. Моего учителя по рисованию, он приходил к нам домой. Так что я прекрасно тебя понимаю, Сакура. В отличие от тебя, ничем хорошим наш роман не закончился, я была юна и неопытна для него. – Вас очень задевает мой возраст, Широ-сан? Какаши я понравилась не из-за своей молодости и красивого тела, поверьте, – Сакура отбрасывает маску дружелюбия. – В отличие от вас я уходить от него не собираюсь. Оправдываться эгоизмом тоже. Если не можете найти в себе смелость открыто бороться за потрясающего мужчину, так не встревайте и не попадайтесь на глаза. У вас силёнок не хватит тягаться со мной. Ошеломительно прекрасно – так он называет происходящее. Мало того, что Сакура увидела их вместе, Какаши вдобавок соврал ей и наверняка виноватым себя не считает. Давняя знакомая, как же. Сакура давит вежливую улыбку, давит и давит из себя, напоминая о самоконтроле. А язвительные намёки Широ так и подмывают залпом выпить всю бутылку и раскрошить её на глазах соперницы. Что касается Какаши, он раздражает своим спокойствием и подливает масло в огонь неопределёнными ответами. Когда Широ мечтательно вздыхая вспоминает свою первую любовь, Сакура перестаёт держать себя в руках. Получает садистское удовольствие, ещё немного и истерически засмеётся – художница обнажает свою ненависть и неприязнь. Если бы та была куноичи, вышел бы великолепный, незабываемый спарринг. – У вас силёнок не хватит тягаться со мной, – заканчивает лучшую в своей жизни речь. Сакура не слушает жалкий трёп Широ и выходит из бара в ночную сырость, оставляя позади поражённого Какаши. Принято считать, что женщины ведут войну за мужчину скрыто, только она так не умеет, если надо и подраться может. – Не знал, что ты так можешь, – Какаши без проблем её нагоняет одним прыжком. – Я и не такое могу, – запал не уходит, Сакура всё ещё пребывает в состоянии между злостью, обидой и раздражением. На её плечи ложится тёплый плед, что бесит сильнее, она бросает ни в чём неповинную вещь на асфальт и топает в неизвестность. – Избавь меня от своей жалости! – И не собирался жалеть. Я встретился с ней случайно, – по голосу слышно, он выдавливает из себя признание. – Что ещё ты с ней будешь делать по случайности? – Не приписывай того, чего нет. Прохожие опасливо обходят её стороной. Сакура бурчит ругательства в сторону луж, хотя направлены они на человека позади. – Давай не будем устраивать сцену на улице. Это бессмысленно. Сакура фыркает: не нравится ему улица, будет ему тихая улочка. В полном молчании они добираются до безлюдной улочки, Сакура останавливается у скамейки и шипит злобное: «Доволен?». В серых глазах непонимание, чего она добивается. Прежде чем он отшутится, Сакура протягивает ему злосчастные листки, спрятанные в кармане юбки, и требует прочитать. – Что это? – без особого интереса спрашивает Какаши. – От твоей давней знакомой. – Мне всё равно. Я не буду читать, – в подтверждение своих слов он достаёт зажигалку и, будто бросая ей вызов, безжалостно сжигает письмо. Вот так просто. – Даже не любопытно? – Сакура с недоумением смотрит на него, запах горелой бумаги унимает её ревность. – Она ведь твоя бывшая. – Ты сама себе ответила. Ключевое слово "бывшая". – Почему ты так спокоен? – Почему я должен оправдываться? Сакура молчит. Чувствует себя в западне и невольно делает один шаг назад. – Если ты сейчас уйдёшь после всего, что ты сказала в баре. Если убежишь, то это значит одно. Ты не изменилась, продолжаешь бежать от самой себя. Он не вернёт свои слова обратно. – Ты любишь меня, Какаши? У неё не осталось сил жить в ожидании. Сколько это продлится? Ещё два месяца? Год? Два? Всю жизнь? Сакура стойко держится на ногах, хотя хочется упасть на мокрую лавочку, закрыть глаза и долго не просыпаться. – Я не знаю, – он не избегает её взгляда, просит найти ответ самой, потому что запутался. – Если скажу, что люблю, то в один день ты поймёшь, что я спутал глубокую привязанность, желание просыпаться каждое утро с тобой и готовность отдать за тебя жизнь с любовью. Если скажу, что не люблю, то совру. Я не хочу расставаться. Хочу быть с тобой. Сакура отворачивается и закрывает лицо руками, тихо всхлипывая. Какой же он дурак. Невозможный, сложный и донельзя искренний, не способный ей врать. – Я не хочу причинять тебе боль, обманывая, – он прикасается к её плечу и разворачивает к себе. – Посмотри на меня, красавица. – Какаши, – икая, зовёт по имени. – Всё, что ты перечислил и с чем боишься спутать – и есть любовь. То, что она видит в его глазах – это удивление, неверие, радость и снова неверие с облегчением. Он словно бился над сложной задачкой, а когда она подсказала ему ответ, сложно измерить, насколько счастлив услышать это. – Ты любишь меня. Тебе нужно время в это поверить, да? – дразнит Сакура. На самом деле им обоим необходимо время, чтобы перестать терзаться, ему от чувства вины, ей от обиды и боли. – Просто странное ощущение. Я должен был понять это сам, – растерянно смотрит на неё. – Кстати, я обещал продавцу винного магазинчика, что приглашу его семью на свадьбу. А твоей матери, что мы поженимся к концу года. Очередь недоумевать переходит к ней. Почему он раздаёт налево и направо обещания, когда с превеликим трудом признал, что любит её. Это выходит за рамки возможного! – Разрываюсь между двумя желаниями. Напиться после твоего нелепого признания и предложения руки и сердца. Или затащить тебя в постель, – сердито бурчит Сакура, умалчивая, как хочется устроить с ним второй спарринг и снова сдаться его ловкости и силе. – Никуда затаскивать меня не надо, – Какаши смеётся. – Я добровольно пойду. Сакура задумчиво смотрит на фонарь, что тускло освещает улочку. Холодный ветер кусает щёки. В тишине слышно его ровное дыхание. От него пахнет мятой. Она не задаётся вопросом, в какой момент дрогнет сердце, потому что оно радостно ликует. Не ищет глазами развевающийся на ветру плащ Шестого Хокаге и не плачет по ночам в подушку. Потому что в тот день, в красивом кимоно и изумрудной заколке, сделала правильный выбор. Пошла на самую рисковую авантюру в своей жизни.