В омут с головой

      Но игра в молчание когда-то подходит к концу. Она не может длиться вечно... Если что-то грызет твою память и рвёт воображение, молчание не поможет. Нельзя запереть горящий дом на ключ в надежде забыть о пожаре. Сам по себе пожар не утихнет. Если о чем-то долго молчишь, оно растет, растет в тишине, как опухоль...       Теннесси Уильямс «Кошка на раскаленной крыше» Этим утром Драко долго не решался выйти из комнаты. Старые часы с маятником показывали 8:59, он не успел бы к началу рабочего дня, даже если б трансгрессировал прямо сейчас, ведь в Атриуме как всегда будет пробка у лифтов. Вчерашний прогул, разговор в кабинете, когда Грейнджер поняла, что он влип во что-то серьёзное, сегодняшнее опоздание… Она могла подать документы курирующим его семью инспекторам уже через минуту. Затем последует увольнение без выплаты зарплаты, заморозка и без того почти пустого счёта в банке, круглосуточная слежка за домом. Отец опять что-нибудь учудит, значит, ссылка в Азкабан обеспечена… Однако, понимая все это, Драко продолжал сидеть на краю кровати, невидящим взором впившись в безвкусные узоры на старых магловских обоях. Он думал о случившимся в «Горбине и Бэркесе», о том, что теперь просто необходимо поговорить с отцом, но никак не мог найти в себе сил, чтобы это сделать. Раньше у них не было недомолвок. Его посвящали во всё, что касалось Пожирателей смерти, рассказывали о реальном порядке дел в Министерстве, о закрытых совещаниях и тайных встречах. Мерлин, да он сидел за одним столом с Волан-де-Мортом! И хоть в те времена над семьёй Малфоев постоянно висела тень смертельной опасности, связывающие их узы были прочны, как никогда. А сейчас… Драко не мог точно сказать, что происходит. Он любил отца, любил мать, по-прежнему был готов пойти ради них на многое, заплатить любую цену — даже ту, что тогда, после провала Люциуса в Отделе тайн. Но он не мог понять, почему родители так легко позволяют отчаянию грызть их души. Почему его сильный, гордый отец, пристрастившись к выпивке, плетёт заговоры по затхлым подвалам. Почему его аристократка-мать завязывает волосы в пучок, как старая горничная, и боится лишний раз высунуть нос из местных трущоб под названием Нортвуд? Маятник продолжал отсчитывать секунды с беспристрастной точностью. Пропустив еще несколько ударов, Драко нехотя встал. Спускаясь на первый этаж, он не ожидал встретить Люциуса в коридоре и был неприятно удивлён. Не фактом его бодрствования, не красными от бессонной ночи глазами, нет, — спокойствием, застывшим на лице. Таким, какое бывает после того, как внутри тебя отгремит буря, клокочущая, свирепая, рвущая сердце на части. Возможно, именно её отец не так давно пережил. За год, проведённый в Нортвуде, его состояние колебалось от критичного, когда лучшим другом была бутылка огневиски, до вполне удовлетворительного, когда он возвращался к нормальному распорядку дня, откладывал книги по чёрной магии и садился ужинать вместе с семьёй. Эти состояния непредсказуемо сменяли друг друга, но ведь Люциус не мог предаваться скорби по прежней жизни вечно. Наверное, настал тот миг, когда в его голове что-то щёлкнуло, встало на место. Вот только как знать, какое решение после этого он принял… Драко вдруг с полной отчётливостью осознал, что теперь поговорить с отцом важно вдвойне. Но они стояли в узком проходе меж стен, молча смотря друг на друга. Кажется, так прошло несколько минут. Внутри Драко созревало и крепло нечто, чему было тесно за клеткой рёбер, что отчаянно рвалось наружу. Выражение на лице Люциуса оставалось неизменным. Драко стиснул зубы. Он ненавидел отца в эту секунду. Это было гнетущее, мучительное чувство, и он не знал, как его выплеснуть. Они разошлись в разные стороны, так и не произнеся ни слова. Выйдя за порог, Драко трансгрессировал, забыв проверить, не могли ли видеть этот манёвр маглы. Атриум, как и ожидалось, был набит битком. Толпа бурлила. Из окон, смотрящих в холл, летели бумажные самолётики. Камины вспыхивали зелёным пламенем едва ли не каждую секунду. Медленно продвигаясь к лифтам в общем потоке, Драко с негодованием подумал, что утренняя встреча с отцом, тягостное молчание между ними — это ещё не самое худшее из того, что его ждёт сегодня. Потому что в кабинете ему предстоит встреча с Грейнджер, которая, в отличие от Люциуса, пыталась с ним поговорить, но это было совсем не то, чего он хотел. С тяжёлым чувством на душе он вошёл в лифт. Стоящий рядом волшебник, буркнув что-то бессвязное, протянул ему руку. Драко пожал её, не поднимая взгляда. Он не знал никого из окружавших его людей, а они не знали его, иначе никто бы не стал с ним здороваться. Пару лет назад, когда он приходил в Министерство вместе с отцом, они встречали знакомых и друзей семьи, едва выйдя из камина. Перед ними открывались двери, звучала лесть, глаза, направленные на Малфоев, смотрели с опаской и уважением. Но теперь те славные времена канули в Лету, и воспоминания о них снова накрыли Драко волной грусти и ностальгии. Наконец лифт достиг второго уровня. Когда решётчатая дверь со скрипом отползла в сторону, взгляду открылся омерзительный плакат, похожий на те, что полностью захватили Атриум. «В единстве — наша сила», — кричали большие жирные буквы. Четверо волшебников, растянув губы в улыбке, стояли впереди — гордые и счастливые. На заднем плане карикатурно-нелепым был изображён изгой-одиночка, держащийся за запястье на левой руке. «Вот, как они нас видят», — со злостью подумал Драко. Стараясь ничем не выдать своего отвращения, он быстро зашагал по коридору. Когда Драко вошёл в кабинет, Грейнджер многозначительно на него посмотрела, оторвавшись от кипы пергаментов. Выражение лица было таким, будто она собирается что-то сказать, но она так и не произнесла ни слова. Эта тишина, нарушаемая лишь скрипом заколдованного пера, которое само по себе заполняло какие-то бланки, ввинчивалась в виски Драко, навлекая очередной приступ тихой ярости. Пройдя в каморку, он резко потянул на себя дверь. Потом опомнился и аккуратно придержал её рукой, чтоб та не хлопнула и у Грейнджер не возникло лишнего повода подумать о том, что её взгляд может что-то для него значить. Было 9:30 утра. По столу шёлком расстилался мягкий солнечный свет. Ненастоящий свет ненастоящего солнца. Драко с горечью осознал, что теперь во всём Министерстве не осталось ничего настоящего. Включая Грейнджер. Он посмотрел на стопки бумаг, которые она для него приготовила — с каждой неделей их становилось больше. Раскинул перед собой, пробежался кончиками пальцев по корешкам пухлых папок, и вдруг взгляд зацепился за одну, отличающуюся от прочих. Из более дорогого, качественного пергамента с красной печатью по центру, гласившей: «Строго конфиденциально». Драко невольно привстал со стула, посмотрел на дверь. Раньше к нему не попадали подобные документы. Наверное, Грейнджер принесла его по ошибке, заработавшись и не заметив в куче остальных. Но что, если вдруг… Он мотнул головой, крепче сжимая переплёт. Нет, она не могла. Не стала бы. Она ведь не доверяет ему, да и как можно ему доверять после вчерашней выходки? Не отрывая взгляда от двери, Драко медленно сел. Пальцы всё так же держали корешок папки. Чувствуя, что вот-вот прикоснётся к чему-то тайному и запретному, он открыл первый разворот. От волнения в животе что-то зашевелилось, как змеи в корзинке. Он прочёл имя — Леннард Роули. Его пересекала ещё одна кроваво-красная печать: «Опасен». Ниже была прикреплена фотография. Молодой волшебник, одетый в школьную мантию, стоял рядом с полем для Квиддича, в одной руке сжимая метлу, в другой — учебник по Защите от тёмных искусств. Внешне он чем-то напоминал Кормака Маклаггена из Гриффиндорской команды за исключением того, что имел карие глаза, тёмно-каштановые волосы и осмысленный взгляд. Драко не мог не отметить, что этот Роули был весьма недурён собой и девчонки, скорее всего, за ним бегали. Не мог не отметить и того, что снимок сделали не в Хогвартсе. «Какая-то иностранная школа», — решил Драко и, чтобы подтвердить свои подозрения, пробежался взглядом по короткой биографической сводке. Роули был старше его на три года. Детство провёл в Англии, в одиннадцать поступил на Когтевран, доучился до второго курса, потом его родителей по работе направили в Бостон, и школу он сменил. Подчёркивалось, что Роули из чистокровной семьи. Что его отец, который до переезда занимал важный пост в Министерстве, никогда в открытую не притеснял грязнокровок, но имел довольно резкие взгляды на порядок в волшебном сообществе, причём нигде не пояснялось, что именно это значит. Так или иначе, их семья по каким-то причинам попала в список «нежелательных лиц». Что было весьма некстати для Леннарда, ведь год назад он вернулся в Англию и теперь работал в Отделе международного магического сотрудничества. Драко отвернулся к окну, на мгновение забыв о Роули. Ему не давала покоя мысль, что точно такая же папка имеется на него, на Люциуса, Нарциссу и Гринграссов, возможно, даже включая Асторию. Что слежка ведётся постоянно, что сейчас какой-нибудь инспектор сидит у себя в кабинете с делом отца в руках, вспоминает вылазку в «Горбин и Бэркес» и размышляет над тем, какая надпись будет красоваться под его фамилией — «Опасен» или «Особо опасен»? Вдруг за дверью раздались шаги. Подскочив на месте, Драко бросил папку и постарался закопать её под кипой бумаг. Но Грейнджер ворвалась в его каморку, как буря, как тайфун, как лавина. Подняла вихрь, и часть свитков слетела в сторону, обнажая край красной печати. — Чем мы, по-твоему, здесь занимаемся, Малфой? — спросила она, опершись рукой о его стол. Драко остался сидеть неподвижно, всеми силами пытаясь сохранить остатки спокойствия на лице. Грейнджер раскраснелась и дышала так, будто только что оббежала пол-Министерства. Он смотрел ей в глаза, не смея поверить в то, что видит. Вот теперь, впервые за всё время, что они работали вместе, она была настоящей: распущенные волосы отброшены назад, брови чуть сведены, образуя упрямую морщинку, грудь порывисто вздымается… Он получал необъяснимое удовольствие, наблюдая её такой. Но она продолжала сверлить его взглядом, ожидая ответа. Драко встал — сидеть почему-то стало неудобно. Он попытался убедить себя, что Грейнджер тут не причём. И не смог. — Я сортирую, раскладываю и дополняю весь хлам, который ты приносишь в мой кабинет, — наконец сказал Драко. Он не знал, за что Грейнджер на него злится, но был склонен предполагать, что не из-за дела Роули, которое непонятно откуда возникло среди других бумаг, а потому решил вести себя так, будто в жизни его не видел. Помолчав, он добавил: — А вот чем занимаешься ты, я понятия не имею. — В том-то и дело, Драко! — Грейнджер подошла ещё ближе. Её бёдра, обтянутые узкой офисной юбкой, касались столешницы. Он подумал: какое бельё скрывается под этой простой, скучной одеждой? Потом поймал себя на мысли, что пялится слишком долго и чуть хрипло бросил, поднимая взгляд: — Поясни? Она вздохнула, развернулась и присела на край стола, скрещивая на груди руки. — Я тоже понятия не имею… Драко подошёл к ней, всё так же не понимая, что происходит. Причина явно была не в нём, и это приносило облегчение, но если она так взбудоражена и расстроена, может, случилось что-то серьёзное? — Грейнджер, — начал он раздражённо, — если ты будешь выражаться конкретнее, возможно, я смогу что-то по… Но он увидел её глаза и не договорил. Они были полны такой невысказанной, нечеловеческой мольбы, что по спине побежали мурашки. Ей причиняло боль смотреть на него так, потому что она его презирала и, наверное, всё ещё ненавидела, но поделиться было не с кем, а она отчаянно нуждалась в помощи. Драко не думал ни секунды. Он молча шагнул к вешалке, сорвал с неё пальто, потом схватил Грейнджер за плечи и вывел из каморки в её кабинет. Небрежно накинул на неё пуховик и потянул за собой к выходу. Когда до двери оставалось пара футов, она вдруг горячо заговорила: — Знаешь, когда на третьем курсе ты нажаловался отцу на Хагрида и Клювокрыла, когда на пятом помогал Амбридж, когда на шестом провёл в Хогвартс Пожирателей… Я… я… проклинала тебя! Нет таких слов, чтобы описать, насколько ты был мне омерзителен! Ты, твой отец, который подкинул Джинни дневник Тома Реддла, вся твоя семья! Но он, — Грейнджер содрогнулась, словно в лицо ей ударил порыв январского ветра. — Он хуже! У Драко было, что ей возразить, но он вовремя вспомнил, как отец рассказывал о том, какие виды подслушивающих устройств могут использоваться в кабинетах сотрудников, которых Министерство в чём-то подозревает, и решил в этот раз стерпеть всё, что сказала ему Грейнджер. В конце концов, правда в её словах тоже была. Он коротко кивнул, глядя ей в глаза и, воспользовавшись тем, что такой реакции она точно не ожидала, вытолкал её за дверь. Они молча пошли по коридору, молча ступили в лифт, молча спустились на первый уровень, и лишь когда Атриум встретил их бурлящей толпой, Грейнджер спросила: — Куда мы идём? — Не знаю, — пожал плечами Драко. — Какая разница. У нас обед. На самом деле на часах ещё не было двенадцати, и солнце, высоко стоящее над головой, встретило их приветливыми лучами на выходе из телефонной будки. Они зашагали по полупустым улицам, по местам, среди которых Драко в минуты отчаяния часто бродил один, и теперь внутри него всё содрогалось при мысли, что рядом идёт Грейнджер. Когда они проходили мимо маленького магловского кафе, она, поёжившись от холода, предложила: — Давай зайдём, чтобы это и правда было похоже на обед. Я бы выпила чашку кофе. Мгновение Драко колебался. Год назад он и представить себе не мог, что решит посетить подобное заведение с грязнокровкой. А сейчас… Ему было всё равно. Родители сгорели бы от стыда, если б его здесь увидели, но он слишком устал от всеобщего осуждения, от давления Министерства, от того, что над волшебным сообществом снова сгущаются тучи, и просто открыл перед Грейнджер дверь. Посетителей не было. Они сели за стол у окна, пытаясь смотреть куда угодно, только не друг на друга. Прошло несколько секунд в напряжённом молчании. Потом Грейнджер встала, заправила за ухо прядь волос и произнесла: — Я отойду на минуту. В следующее мгновение он услышал, как она спрашивает у проходящей мимо официантки, где находится дамская комната. Ответив, та направилась к Драко. — Два кофе, — заказал он. — Американо подойдёт? — официантка что-то черкнула в блокноте. Драко кивнул. Он понятия не имел, что это значит. По правде сказать, он пил кофе лишь раз, и ему не особенно понравилось. К счастью, во внутреннем кармане пальто у него было нечто такое, что могло спасти положение. Когда официантка вышла из зала, Драко привстал, дотянулся до чашки Грейнджер, отлил часть содержимого в цветочный горшок, стоящий на подоконнике, достал флягу и восполнил недостаток кофе отменным бренди из фляги, которую не так давно забрал у отца. Затем проделал то же самое со своей чашкой. Вскоре Грейнджер вернулась, села напротив Драко и, заметив перед собой дымящийся кофе, сделала жадный глоток. Спустя миг она закашлялась, едва не выплюнув всё на белоснежную скатерть. Гневно воззрилась на Драко. — Не благодари, — ухмыльнулся он, наблюдая за тем, как эмоции быстро сменяют друг друга на мягком ландшафте её лица. — Вообще-то мы на работе! — Разве? — он сделал вид, что оглядывается по сторонам. — Не очень похоже на Министерство. Так что расслабься, Грейнджер. Тебе сейчас это нужно. Поразмыслив, она кивнула и глотнула ещё. Драко невольно отметил, что Грейнджер, от которой он давно ничего не ждал, открывает в себе новые грани. Осознание этого подтолкнуло его к тому, чтобы спросить: — Так что всё-таки стряслось? Грейнджер мотнула головой, словно не хотела отвечать, но всё же заговорила: — Он сослал Гарри в Венгрию. Лично вызвал в свой кабинет, полчаса распинался о том, что в Дьёре орудует шайка вампиров, которой помогает кто-то из Пожирателей, что без бесценного опыта Гарри местным мракоборцам не обойтись, и настоял на командировке, которая займёт в лучшем случае месяц. Гарри согласился. Ему пришлось. Мы договорились, что он пришлёт сову, когда обустроится и поймёт, что к чему. Но прошла уже неделя, а совы не было! — Хоггарт? — уточнил Драко, заранее зная, каким будет ответ, и, когда Грейнджер кивнула, произнёс: — Я не думаю, что тебе стоит так переживать. Поттер та ещё заноза в заднице, но… — на мгновение он замялся, не веря, что всерьёз собирается это сказать. Затем всё же выдавил: — Он одолел Сама-Знаешь-Кого почти в одиночку. Ему больше не нужна нянька. Он справится. — Пожалуй, ты прав, — согласилась Грейнджер, вроде бы успокаиваясь. — Но справится ли Министерство? Мы справимся? — Мы? — Драко удивлённо приподнял бровь. Она впилась в него светло-ореховыми глазами. — Сегодня утром Ханну Аббот уволили из-за того, что сочли ненадёжной. Якобы она состоит в каком-то тайном сообществе. Вот только это тайное сообщество — книжный клуб! Она сама мне рассказывала месяц назад! А ещё лавку родителей Сьюзен Боунс закрыли, потому что проверяющая инспекция нашла в подвале неизвестный тёмный артефакт! Он параноик, Драко! Он так боится, что против него ополчатся «враждебные элементы», которых он упоминал в своей первой речи в Атриуме, так боится чёрной магии, что начинает искать угрозу там, где её нет! Он сажает в Азкабан направо и налево, не разбираясь! Так почему, почему его все обожают? Почему газеты пестрят заголовками, вроде: «Политика Хоггарта — единственное, что восстановит волшебное сообщество после войны»? Драко покачал головой, уставившись в быстро опустевшую чашку. — Я не знаю, Грейнджер. Очень настораживает, что при таком порядке вещей меня приняли в Министерство. Она лишь пожала плечами. — Мне ничего об этом неизвестно. После того, что сделала Нарцисса, вашу семью не так-то просто упечь в Азкабан. Может, учитывая это, он решил держать тебя ближе к себе, втайне считая, что твои родители опасны. Может, надеется с твоей помощью выйти на тех Пожирателей, которые сумели сбежать. В любом случае тебя взяли не просто так… Грейнджер не сказала ничего нового — он и сам с первого дня знал, что получил эту работу не по счастливой случайности. Однако её слова, сказанные вслух, делали этот факт окончательным и неоспоримым. Простонав, Драко сжал руками голову. — Проклятье! Мой отец… Тут он осёкся, вспомнив, что Грейнджер по-прежнему нельзя доверять, что этот разговор, который случился лишь потому, что они оба пребывали в смятении, совсем ничего не значит, и ему следует быть настороже. Однако в следующий миг она посмотрела на Драко так, словно прочла эти мысли, и придвинула к нему пустую чашку. Он плеснул бренди ей, затем себе. Теперь они пили без кофе. — Ты не обязан ничего мне рассказывать, — вздохнула Грейнджер. — Но после случившегося вчера мы оба окончательно убедились, что лёд тронулся, что-то происходит уже сейчас. Мы можем попробовать во всём разобраться, а можем вернуться в офис и навсегда забыть об этом разговоре. Вот только что-то мне подсказывает, ты не захочешь выбрать второе. — Нет, не захочу, — подтвердил Драко. Помедлив, он всё же полюбопытствовал: — Но почему я? С Поттером всё ясно, он слишком занят, но что насчёт Уизли? — Рон?.. — задумчиво протянула Грейнджер. — Боюсь, он, как многие остальные, попался на эту удочку. Я пыталась ему объяснить, уговаривала, а в итоге мы только поссорились. Ему нравится Хоггарт. Но это не важно, сейчас он нужнее своей семье. Грейнджер явно пыталась оправдать Уизли, однако после её слов Драко получил злорадное удовольствие от того, что тот остался таким же тупым придурком, каким был в школе. Они помолчали пару минут, потом заговорили о Министерстве. Грейнджер пожаловалась, что Хоггарт не даёт ей нормально вести дела, поэтому она и сказала утром, что понятия не имеет, в чём заключается её работа, что у него повсюду свои люди, а такие, как она, нужны лишь для отвода глаз, и хоть у неё пока нет доказательств, она уверена, что с министром что-то не так, и сделает всё, чтобы вывести его на чистую воду. Они просидели ещё полчаса, обсуждая мелкие рабочие вопросы. Затем она отметила, что они отлучились на долгое время и пора бы вернуться в офис. Драко бросил на стол пару смятых бумажек, которые маглы называли деньгами и которые всегда имелись в его карманах с тех пор, как семья Малфоев переехала на Нортбрук-драйв. Они вернулись в Министерство. Зайдя в свою каморку, Драко увидел на столе папку с делом Роули и с негодованием понял, что упустил весьма подходящий момент расспросить о нем Грейнджер, пока они сидели в кафе. Окинув взглядом ворох ждущих его бумаг, Драко нехотя убрал папку в ящик, намереваясь обязательно к ней вернуться в более свободный день, и приступил к своим обычным обязанностям. В этот раз он закончил позже обычного и вышел в кабинет Грейнджер в восьмом часу. У двери почему-то замялся, развернувшись, мельком на неё посмотрел. Сперва, погружённая в свои бесконечные отчёты, она этого не заметила. Потом подняла глаза и улыбнулась ему, кажется, впервые со времён их знакомства. Это была хорошая, удивительная улыбка. Драко вдруг осознал, что можно проснуться ночью, думая об этой улыбке. Лили из воспоминаний Снейпа наверняка улыбалась так же… Выйдя из Министерства, он трансгрессировал с мыслю о том, что как только придёт домой, сразу заглянет в омут, чтобы снова её увидеть, но, когда раздался привычный хлопок и перед глазами возник дом №14 по Нортбук-драйв, он столкнулся с Дафной Гринграсс, спускающейся по ступеням от его двери под руку с каким-то парнем. — Привет, Драко, — приторно улыбнулась она. — Ты трансгрессируешь очень неосторожно. На твоём месте я бы использовала летучий порох, чтобы попасть в Министерство. Драко бросил беглый взгляд на неё и её спутника. Прямая осанка, тёмные волосы, карие глаза — казалось, Драко видел его прежде. Уставший от долгого, странного дня, несколько секунд он мучительно напрягал память. Образы прошлого сменяли друг друга, словно картинки в калейдоскопе. И вдруг он застыл, как громом поражённый. Ответ был куда ближе, чем он думал. Это ведь Леннард Роули! Это его дело он читал утром у себя каморке! Это про него он забыл спросить у Грейнджер! — Мы ещё не разгребли камин от магловского хлама, — отмахнулся Драко, пытаясь скрыть своё волнение. В любой другой день он незамедлительно прошёл бы мимо неё домой, последнее время Дафна только раздражала, и, по правде сказать, они уже давно не были друзьями, но сейчас рядом стоял Роули, и уйти, не узнав о нём хоть что-то, было просто преступлением. Он замер на парадных ступенях во тьме, озаряемой лишь жёлтым светом магловского фонаря, переводя взгляд с Дафны на Леннарда. — Ох, да, познакомься, Драко! Это Лен, мой жених. Из лёгких словно выкачали весь воздух. Перед глазами поплыли пятна, будто на улице вдруг повалил чёрный снег. «И она тоже, — вонзилась иглой тревожная мысль. — Теперь и она в это влипла, а значит, все Гринграссы, значит, и Астория!..» Драко пришлось сделать над собой усилие, чтобы опомниться и пожать протянутую ему руку. — Очень приятно, — вежливо улыбнулся Роули. — Рад наконец встретить близкого друга Дафны. Драко молча кивнул. Он смотрел на Дафну и не знал, что сказать. Хотелось крикнуть: «Беги! Беги от него, от меня, от этого дома, хватай Асторию и никогда не возвращайся!» Но он не мог — она просто поднимет его на смех. И, чёрт возьми, будет права. Он ведь и сам не представлял, от чего пытается её предостеречь. От того, что они с Грейнджер что-то почувствовали? Но это могло быть фантазией двух воспалённых рассудков, уставших от войны, одиночества и министерского гнёта. От того, что отец снова начал плести интриги? А когда он их не плёл? Однако в груди прочно засел страх, трепещущий, как птичьи крылышки. Страх, более реальный, чем когда бы то ни было. Дафна снова заговорила: — Мы с Леном зашли, чтобы пригласить вас на вечеринку в честь нашей помолвки. Люциус сказал, что вряд ли сможет. Асторию тоже не отпустили посреди семестра. Но вы с Нарциссой обязательно приходите. Ты можешь взять с собой девушку. Хотя… — она с сомнением поджала губы. — Учитывая, какое теперь у тебя окружение… — Что ты имеешь ввиду? — не понял Драко. — Одна моя подруга видела тебя сегодня в кафе. Кажется, магловском, — Дафна намеренно подчеркнула это слово. — Ты был там с Гермионой Грейнджер. Ты уж прости, Драко, но я случайно упомянула об этом при Нарциссе… — Что ты сделала?! — рассвирепел Драко. В животе забурлила ярость. Ему вмиг расхотелось её спасать. Проклятье, она ведь сказала это специально! В отместку за то, что когда-то между ними что-то назревало, но лопнуло, как мыльный пузырь, после того, как он стал больше общаться с Асторией! Дафна виновато улыбнулась. Они с Роули уже стояли на последней ступеньке, явно собираясь уходить. Не попрощавшись, Драко влетел домой, не чувствуя ничего, кроме душераздирающей злости. В прихожей встретил Нарциссу. Та замерла, опираясь на дверной косяк, бледная, как статуя, с пульсирующей на лбу венкой. Он бы хотел избежать предстоящего разговора. Лучше потом, завтра или через неделю, когда ему не будет от себя так противно, когда удары часов, висящих в коридоре, не будут разрывать своими ударами сердце. Но Нарцисса обратилась к нему слабым, поникшим голосом: — Дафна мне всё рассказала, Драко. Я не знаю, что думать. Не знаю, как скрыть от твоего отца, ведь это будет для него серьёзным ударом, а он и без того много пережил. То, как ты себя ведешь… — она помедлила, подбирая слова. — То, с кем ты общаешься, всё это позорит нашу семью, позорит благородный род Малфоев! — Неужели?! — рявкнул в ответ Драко. — Чем же я так не угодил, мама? Я никому не лизал зад, как Маркус Флинт, не ударялся в пьянство, как отец! Я всего лишь нашёл работу, чтобы у нас были дом и еда! Ты сама меня об этом просила! Или ты думала, что после всего они дадут мне нормальную должность?! — Но Гермиона Грейнджер… — начала было Нарцисса. — Да! — усмехнулся он, переполняемый гневом. — Она мой босс! И я не уволюсь! Я пойду завтра на работу, и тебе придётся с этим смириться! Я же терплю это каждый день по девять часов, и ничего, пока не умер! Не оставив ей возможности сказать что-то ещё, Драко взбежал по лестнице, плотно закрыл за собой дверь и запечатал её заклятьем. От ярости, упрёков и сожалений голова шла кругом, он бросился на кровать, зарываясь лицом в подушку. Он знал, что сегодня ночью мама будет тихо плакать, сидя на кухне одна, что виноват в этом он и что ему следовало объяснить ей всё нормальным тоном. Но Драко слишком долго чувствовал себя тростинкой, гнущейся на ветру, с той разницей, что любая, даже самая гибкая тростинка ломается, если ветер достаточно сильный. Он пока ещё не понимал, значит ли его договорённость с Грейнджер во всём разобраться, что он сломался, предал старые идеалы, или же просто привычный ему мир вдруг перестал существовать? Сжав подушку в охапку, Драко отвернулся к стене. Он лежал в пальто, надетом поверх костюма, но тело всё равно била дрожь. Он вспомнил, что Дафна помолвлена с парнем, на которого в Министерстве заведено дело с пометкой «Опасен». Наверное, хорошо, что Астория в Хогвартсе, может, хоть ей удастся остаться в стороне от того, что так неумолимо надвигается… Вдруг на ум снова пришли слова Грейнджер: «Может, он решил держать тебя ближе к себе, втайне считая, что твои родители опасны. Может, надеется с твоей помощью выйти на тех Пожирателей, которые сумели сбежать. В любом случае тебя взяли не просто так». Драко стиснул пальцы так, что заболели костяшки. Хотелось кричать, но он боялся издать даже стон, боялся напугать Нарциссу ещё больше. Лёжа на неразобранной кровати в одежде, он лишь мучительно ждал, когда тени ночи уползут за горизонт и наконец придёт утро.