***
Яркий свет слепит глаза. Он часто моргает, заслоняя лицо рукой, прежде чем шкафы, парты и другие предметы интерьера обретают чёткие контуры. Он становится лицом к окну и осматривает владения Хогвартса. На дворе конец февраля или начало марта, воздух ещё не прогрелся, но все форточки распахнуты настежь. Макгонагалл — а этот класс принадлежит именно ей — помешана на прохладе. Она восседает на преподавательском столе в обличии кошки, обернув лапы хвостом, и внимательно наблюдает за тем, как укутанные в полосатые шарфы студенты скрипят перьями по пергаменту. Драко медленно идёт между парт, пока не находит Лили. Та сидит в центре аудитории, закинув ногу на ногу, правой рукой выводит конспект, в левой держит сложенный экземпляр «Ежедневного пророка» — Тёмный Лорд начал обретать силу, и все ударились в круглосуточное чтение газет. По крайней мере, Лили точно не хватает времени в сутках, и выглядит она уставшей. Спина ссутулена, рыжие волосы волной спадают на плечи, от холода, впущенного Макгонагалл, кончик носа покраснел. Она хмурится, вчитываясь в учебник, и с пера на свиток падает жирная клякса. — Ты не собрана, Лил, — шепчет страшненькая соседка. — Думаешь о нём? Он уже пригласил тебя на свидание? Я надеюсь, ты сказала «да»? Ох, какой же он красавчик! — Отстань, Марта, — Лили отодвигает пергамент, кладёт сложенный «Пророк» на плотно сдвинутые колени. Щёки её покрывает румянец, она пытается выдержать настойчивый взгляд подруги, но, улыбнувшись, сдаётся: — Мы встречаемся в девять в Астрономической башне. Но это пока секрет. Не говори никому, ладно? Драко морщится: речь явно не о Снейпе. Его бы красавчиком точно никто не назвал. Марта меж тем глупо хихикает. — Ночь, звёзды, Джеймс… Какая же ты счастливая… — она блаженно прикрывает глаза. — И что, тебя совсем не смущает, что у него есть тайны? Лили направляет взгляд к соседнему ряду, головы не разворачивает, но из-под опущенных ресниц смотрит туда, где сидит Снейп. — Тайны… У кого их нет? В следующий миг Макгонагалл, незаметно вернувшаяся в личину человека, барабанит палочкой по столу, назидательно замечая: — Повнимательнее, мисс Эванс. Чтобы мне не пришлось отнимать у Гриффиндора пять очков! Драко вздрагивает и только сейчас сознаёт, что вокруг шеи Лили завязан красно-жёлтый шарф. Он мотает головой, отступая. Нет! Нет… Конечно, он чувствовал, что она не со Слизерина. Думал, с Когтеврана или, на худой конец, с Пуффендуя, а любые мысли о том, что такое прекрасное, умное и глубокое создание может принадлежать к враждебному факультету, гнал прочь. Конечно, всё это из-за стереотипов, навязанных чистокровным сообществом, но разве от них избавишься так просто? Он обходит Лили с другой стороны, скользит взглядом по волосам, по гладкой фарфоровой коже, наконец, смотрит в её глаза, и на мгновение предрассудки утрачивают смысл. С неохотой отворачиваясь, он слышит, как она говорит Макгоногалл: — Простите, профессор. Девчонки опускают головы и возвращаются к учебникам. Драко направляется к Снейпу, который сидит с Мальсибером, отгородившись от того локтем, и, прикусив язык, старательно выводит чернилами: «Прости, Лили! Я идиот…» Злится, зачёркивает, раздражённо сминает клочок пергамента и бросает в сумку. Отрывает от свитка с лекциями ещё одну полоску и начинает писать снова: «Дорогая Лили…» — Эй, Сев, что ты там всё время строчишь? — Мальсибер толкает его руку, пытаясь взглянуть на текст, и тот заводит закорючку у «и» так далеко, что перо царапает парту. — Не твоё дело, — шипит Снейп, пряча записку. Несколько минут он мучительно думает, сжимая левый кулак между колен. Потом обзаводится новым огрызком пергамента, отворачивается от Мальсибера и наконец выдавливает из себя законченную мысль: «Лили, прости! Надеюсь, ты на меня не злишься! Давай встретимся сегодня в половине девятого у статуи Горгульи, нам нужно поговорить. Буду с нетерпением ждать вечера». В конце рисует забавную рожицу, аккуратно сворачивает записку и накрывает её ладонью. Макгонагалл завершает занятие длинным списком домашней работы. Снейп первым срывается с места, проходит мимо Лили и незаметно подсовывает ей послание. Та, неуловимо вздрогнув, сразу отправляет его в карман. Студенты толпой выносятся из аудитории. Снейп тормозит у дверей, дожидаясь Мальсибера, и они шагают в конце потока по залитому солнцем коридору. Драко идёт рядом, морщась всякий раз, когда кто-то в буквальном смысле слова проносится сквозь него. Мальсибер, хлопая Снейпа по плечу, замечает: — Что-то ты странный сегодня, Сев. Ещё более неразговорчивый, чем обычно. Тот, хищным взглядом буравя спину Лили, не поворачивает головы. — Кто странный, так это твой приятель Джей Джей. Почему он вообще таскается с нами? Он не из Слизерина и даже не чистокровный. К тому же есть в нём что-то такое, что меня бесит. — Зато он разделяет наши убеждения, — разводит руками Мальсибер. — И это он придумал гениальную шутку для Мэри Макдональд. Снейп закусывает губу. Ему явно не нравится, как они обошлись с этой девчонкой. К тому же об этом упоминала Лили… Он хмурится и поднимает недовольный взгляд. — Всё-таки я бы не стал включать его в круг доверенных. — Нет, об этом рано говорить. Голова у него неплохая, так что пусть пока развлекается. Решение примем позже, — Мальсибер всматривается в толпу и машет кому-то рукой. — О, а вот и Джей Джей с Эйвери. Прости, Сев, но я к ним. Увидимся на Зельеварении. Хотя лучше пораньше. Мне надо списать у тебя домашку. Драко смотрит на Эйвери. Надменный и прямой, как жердь, тот стоит у окна, разговаривая с невысоким растрёпанным парнем. Совершенно незнакомым на вид. Драко находит это странным. Он знает многих слизеринцев, в последствии ставших Пожирателями, и по рассказам отца, и по тому, что большинство из них часто мелькали в особняке Малфоев. Мальсибер и Эйвери как раз были из таких. А вот об этом Джей Джее он впервые слышит. Впрочем, стоит ли утверждать наверняка? Может, просто забыл, к тому же за последние месяцы службы Тёмному Лорду из-за постоянного страха и террора многие лица слились в сплошное расплывчатое пятно. Проводив Мальсибера взглядом, Драко ускоряет шаг, чтобы догнать Снейпа. Теперь их и Лили с Мартой разделяет несколько футов. Девчонки, конечно, не подозревают, кто идёт сзади, и продолжают щебетать о своём. Точнее, щебечет в основном Марта. Лили только вставляет короткие фразы, кивает и иногда улыбается той особенной улыбкой, от которой её глаза горят ещё ярче, — Драко видит это, когда она чуть поворачивает голову. Он думает, на каком они сейчас курсе? На пятом? Шестом? Взрослеют, дружат, влюбляются, готовятся к СОВ… Должно быть, это лучшее время для такой девушки, как Лили… Чего никак не скажешь о Снейпе, который вынужден бороться за секунды счастья, разрываясь между мечтой и жизнью будущего Пожирателя. Драко косится в его сторону и отмечает, что тот старательно вслушивается в разговор, но в бесконечном потоке, рвущемся изо рта Марты, крайне сложно уловить суть. Правда, спустя пару минут бессмысленной болтовни та наконец выдаёт: — Ох, Лил, даже не верится, что ты будешь встречаться с Джеймсом! Скажи, ты уже решила, что наденешь? Я считаю, ему очень понравится то синее платье! Досада, боль и, наконец, гнев сменяют друг друга на лице Снейпа. Он сжимает кулаки, ругается сквозь стиснутые зубы и сворачивает в свободную аудиторию, едва не сбив с ног первокурсника. Тот верещит, гонясь за разлетевшимися свитками, но звук доносится приглушённо, как сквозь толщу воды. Драко чувствует, что мир перед ним начинает тускнеть и шататься — воспоминание закончено, омут выталкивает его из прошлого.***
Когда дневной свет померк, он выпрямился, расслабляя затёкшую шею. Часы показывали три, но о том, чтобы отправиться спать, не могло быть и речи. Драко сжал виски ладонями. После погружения в омут казалось, что голова стала весить целую тонну. Он медленно подошёл к двери, распечатал её от заклятья и выглянул в коридор, мечтая о тарелке тёплого супа, — безвкусного, как и всё приготовленное Нарциссой, однако способного привести его в чувство. Снизу донеслось приглушённое бурчание отца, потом что-то похожее на бутылку упало и покатилось по полу. Драко вернулся в комнату, с досадой поджав губы. Он не хотел сейчас говорить с Люциусом, не хотел поднимать свалившийся с дивана плед и чистить ковёр от пятен. Это было как-то не по-сыновьи, но он знал, что просто не сможет этого вынести. И, да — кажется, пришло время признать, что их с отцом отношения неотвратимо катятся в бездну. «Это не я виноват!» — кричала часть рассудка. — «Это всё его тайны, недоговорки и неспособность мириться с тем, что прошлого не вернуть!» Но другая часть понимала, что причина не только в Люциусе, а в них обоих. Причина всегда в обоих. И если рассматривать недопонимание, возникшее между Снейпом и Лили, ответ будет тот же. Драко снова сел перед омутом, невидящим взором глядя на серебристые завитки мыслей. Почему уже второе воспоминание о ней? Чего Снейп рассчитывал этим добиться? Как наставник и почти друг (если опустить гнусное шпионство на стороне Дамблдора) хотел поделиться чувствами, которые питал к Лили? Показать, как всё это может быть с людьми из разных миров и к чему приводит? Но какой смысл? Разве мог Драко это понять? Ведь все его отношения, начиная с детской влюблённости в Дафну, которая даже не переросла в нечто большее, и заканчивая бурным сексом с Пэнси в укромных уголках Хогвартса, не могли претендовать и на долю той глубины, с какой о них можно было говорить как о чём-то серьёзном. Драко тряхнул головой, сбрасывая упавшую на лоб прядь. Нет. Нет и нет. Снейп не отличался сентиментальностью. Только женщины способны на такую дурь. Дело явно в другом. И чтобы понять, в чём именно, придётся просмотреть все воспоминания. Его рука потянулась за следующей пробиркой. Было пятнадцать минут четвёртого, и в какой-то миг он решил, что стоит повременить, отложить до завтра… Потом вспомнил, что события развиваются интригующе — появились друзья Люциуса, с которыми тот мог поддерживать связь, а Лили назначили две встречи с разницей в полчаса — и с полной отчётливостью осознал, что всё равно не сможет уснуть, не узнав, чем закончился тот вечер. Прощаясь с мыслью о сне, Драко опорожнил пробирку и погрузил лицо в омут.***
Вокруг так темно, что первые несколько секунд кажется, будто он стоит, плотно зажмурившись. Но нет — глаза открыты и смотрят во мрак. Драко осторожно ступает, вытянув перед собой руки, потом сознаёт, что в мире прошлого он не более, чем призрак, и ускоряет шаг. Впереди вырастает статуя Гаргульи, правее угадывается силуэт Снейпа. Подходя ближе, Драко замечает, что лицо его выглядит застывшим, словно высеченным из камня. Чёрные глаза беспокойно блестят во тьме. Наверное, волнуется перед встречей с Лили. Сомневается, что она придёт. И, когда она всё же появляется из-за угла, еле сдерживает вздох облегчения. Шепчет, направляя палочку в пол: — Люмос. На Лили синее платье — простое, подчёркивающее талию, но Драко с удивлением находит, что в нём и с румянцем на щеках она чертовски горяча. Снейп в смущении отворачивается. На миг его лицо искажает гримаса, как будто он съел что-то кислое. — Я думал, ты не придёшь… — Я тоже, — прямо отвечает Лили. — И все же я здесь. Хоть и не понимаю зачем. — Просто я не хочу, чтобы ты думала… — он хмурится, кусает губы, мотает головой. — То есть… Пойми… Может, я и общаюсь с ними, но я не такой… Клянусь, я не знал, что они собираются сделать с Мэри. Это Джей Джей придумал… Лили закатывает глаза. — Такая же жертва, как ты! — Нет, — твёрдо произносит Снейп. — Он не жертва. — Дело вовсе не в нём! Сев, последние полгода мы всегда ссоримся по одной причине! Ты прав, ты действительно не такой. Ты выше этого. Так почему ты не можешь это понять? — Потому что всё сложнее, чем ты думаешь! С минуту они молчат, бросая острые, как лезвия, взгляды. Растёт напряжение — ещё чуть-чуть, и воздух начнёт звенеть. Наконец Лили беспомощно вскидывает руки. — Сев, ты ещё можешь остановиться! Потом… потом будет поздно! Прошу, не дай ужасной ошибке разрушить твою жизнь! Зачем тебе всё это? Что они могут тебе дать? Он отступает на шаг и смотрит в пустые глаза гаргульи. — Они принимают меня. Я никогда не знал, каково это — быть частью чего-то большего. Раньше была ты… Мы дружили столько лет… А сейчас у тебя этот… — Снейп сглатывает комок и хрипло выдавливает: — Джеймс… Плечи Лили вздрагивают. Они смеётся, но в этом смехе — нервном и отрывистом — нет ничего весёлого. — Знаешь, это уже слишком! Сначала ты обзываешь меня и шепчешься с Мальсибером на уроках Макгонагалл, потом подбрасываешь записки с просьбой встретиться ночью, чтобы твои друзья не увидели нас вместе, а теперь ещё приплетаешь его? С меня хватит, Сев! Я ухожу! Драко замирает, буравя спину Снейпа пристальным взглядом. «Только молчи. Не будь идиотом. Не усугубляй ситуацию!» Но он, конечно, подрывается с места и кричит ей вслед: — Ты идёшь к нему, да?! Ответа не следует — Лили ускоряет шаг, взмахивая волосами. Снейп идёт за ней по пятам. Пока ничего не говорит, но Драко чувствует, что собирается. Сам он остаётся у статуи, задумчиво наблюдая за тем, как их силуэты меркнут во мраке. На плечи давит какая-то тяжесть — может, от усталости, а может, просто погружение в омут подходит к концу. В последний миг ностальгия сильнее сжимает сердце. Словно время свернулось некой петлёй, и это уже не воспоминания Снейпа, а его собственные. Вот только в те дни, когда Драко делал похожий выбор, у него не было такого друга, как Лили, и всё осложнялось прошлым родителей. Мрачные мысли накатывают с такой силой, что кружится голова. Сквозь звон в ушах доносится последняя брошенная Снейпом фраза: — Лили, прошу тебя, поверь, этот твой Джеймс опасен! Пожалуйста, дай шанс, и я тебе докажу! Где-то на задворках сознания у Драко уже зреет догадка о том, кем может быть её Джеймс, но думать об этом нет ни сил, ни желания. Он плотно зажмуривает глаза, зная, что откроет их в своей комнате, что там будет так же прохладно и почти так же темно, ведь от свечи останется только огарок.***
Проснувшись на следующее утро часов в восемь, Драко решил, что чувствует себя превосходно, несмотря на полубессонную ночь. Он думал так до тех пор, пока не скинул ноги с кровати и сел, однако, едва сделав это, застонал так громко, что с первого этажа его могли услышать родители. Конечно, отцу после вчерашней ночи вряд ли удалось так быстро прийти в себя, а вот мама, уже оккупировавшая кухню, наверное, удивлённо вскинула голову, отвлекаясь от своих кулинарных шедевров. Драко заставил себя встать и медленно пройти через коридор в ванную. Там он достал из шкафчика Животворящий эликсир и осушил полфлакона, затем пустил из душа такую горячую воду, что вокруг повисли облака пара, и встал под струю. В разум попытались проникнуть мысли об омуте, Лили и Снейпе, но он решительно их отбросил, чувствуя, как нарастает головная боль. К счастью, ко времени выхода из дома зелье подействовало. Драко решил, что всё-таки сможет прожить этот день, хотя тот обещал быть невесёлым и довольно длинным. «А ведь я впервые пойду на работу после того разговора с Грейнджер», — подумал он, одеваясь. По телу пробежала лёгкая судорога от осознания, что теперь всё изменится. Интересно, он почувствует это, войдя в кабинет? Он попытался представить новый взгляд, каким Грейнджер на него посмотрит, потом снова вспомнил её слова, сказанные вчера: «Может, он решил держать тебя ближе к себе, втайне считая, что твои родители опасны. Может, надеется с твоей помощью выйти на тех Пожирателей, которые сумели сбежать. В любом случае тебя взяли не просто так». Новая судорога вернула Драко к действительности. Если этот сукин сын Хоггарт доберётся до его семьи, ему несдобровать! Он ещё не знал, что именно сделает и сможет ли вообще что-то сделать, но сама мысль о том, что его близким может грозить опасность, поднимала в нём волну яростной тошноты. «Что бы там ни задумал Хоггарт вместе со своими прихвостнями, я должен его опередить», — сказал себе Драко, заправляя рубашку в штаны. Если Грейнджер не просто так подсунула ему папку с делом Роули, значит, это зацепка, с которой можно начать расследование. Тем более что теперь они были знакомы лично. Озабоченно хмурясь, он спустился на первый этаж. Взял ключи с тумбочки и с недоумением подбросил их на ладони. Что-то не складывалось. Если верить материалам папки, Роули работал в Отделе международного магического сотрудничества, но Драко казалось, что от мамы он слышал другое. Он попытался вспомнить, но не смог — не был уверен. В конце концов, Нарцисса и сама могла не знать правды, ведь её интересовал не Леннард Роули, а то, что её сын упустил такую блестящую партию, как Дафна Гринграсс. Драко остановился в дверях, ещё раз вспоминая разговор с Грейнджер и встречу на пороге его дома, которая за ним последовала. В ушах раздавались удары сердца — оно стучало медленно и задумчиво. Наконец он понял, что можно сделать. Сперва решение казалось диким, но, поворачивая ключ в замочной скважине, Драко криво ухмыльнулся. Почему бы и нет? Терять-то нечего. Когда он трансгрессировал к площади у Министерства и вошёл в Атриум, у трибуны, с которой не так давно выступал Хоггарт, стояла худая седеющая волшебница, бубнившая до боли знакомую чушь. Драко передёрнуло, тошнота подступила к горлу. Хотят скормить ему ещё одну порцию своего идеологического дерьма? Ну уж нет. Сегодня у них это не выйдет. Он ускорил шаг, не осознавая, что почти бежит, а когда, запыхавшийся, достиг лифта, понял, что был единственным, кто так стремительно отделился от толпы, окружившей трибуну. Некоторые удивлённо косились в его сторону, кто-то качал головой. «Ну и чёрт с вами, пяльтесь, сколько угодно, — подумал Драко, барабаня по кнопке второго этажа. Проклятые двери, как назло, закрывались особенно медленно. — Или моё незавидное положение пошатнётся ещё больше, потому что я не захотел тратить половину рабочего дня на дурацкие лозунги?» Несмотря на абсурдность этой мысли, он решил, что совсем не удивится, если ответ будет положительным. Представил, как какой-нибудь инспектор, проследив за ним, ставит галочку у себя в блокноте, и рассмеялся, выходя в коридор. Мерлин, они ведь даже не понимают, насколько это нелепо… В кабинет он зашёл, пытаясь придать лицу серьёзное выражение, хотя настроя работать не было совсем. Грейнджер, не отрывая головы от пергаментов, махнула кончиком пера в сторону часов. — Ты опоздал гораздо меньше, чем вчера, Малфой. Прими мои поздравления. Драко взял стул, развернул на сто восемьдесят градусов и сел, скрещивая руки на обитой тканью спинке. — Хотел удивить тебя и прийти вовремя, но в Атриуме началось такое интересное выступление о равенстве, братстве и борьбе с преступностью, что я заслушался. Грейнджер усмехнулась, потирая лоб. — Конечно, это всё замечательно, но ты должен появляться здесь не позже девяти. Как твой начальник я могу сделать тебе предупреждение. Первое — устно, второе — с занесением в личное дело, а после третьего, — она подняла на него ироничный взгляд, — мы с тобой распрощаемся. — Можешь начинать, — Драко небрежно повёл плечом. — Уже завела на меня папку, как на Лена Роули, с печатью «Строго конфидециально» на обложке и «Опасен» под фамилией? Надеюсь, после списка прегрешений на стороне Тёмного Лорда, там указано, что я, ко всему прочему, ещё и страшно красив? Грейнджер выразительно хмыкнула, мотая головой. — Боюсь, что нет. К сожалению, после краткого изложения всех характерных тебе черт, таких, как тщеславность, заносчивость, высокомерие и безграничная самоуверенность, в папке не осталось свободного места. Но, пожалуй, я всё-таки подошью пару страниц. Помещу туда снимки, которые сделал Рон, когда Гарри в мантии-невидимке швырялся в вас снежками у Воющей хижины. Твоё красивое лицо, — она прочертила форму овала в воздухе, — получилось на них особенно хорошо. Драко засмеялся, опуская взгляд, хотя парой лет раньше такие шутки подняли бы в нём целую бурю ненависти и желчи. — Вы неэффективно используете ресурсы, мисс Грейнджер, — сказал он с интонацией Хоггарта. — В это тяжёлое время, когда волшебному сообществу нужно восстанавливать силы после войны, каждый клочок пергамента лучше пустить на плакаты и завесить ими весь Атриум! Поверьте мне, это лучший удар по бедности и безработице! Грейнджер улыбнулась. — Вы правы, мистер Малфой. Но пока я буду работать в этом направлении, вам придётся разобрать новую порцию документов, — она пододвинула к нему огромную кипу. — Ведь именно этим занимаются в сфере обеспечения магического правопорядка. Намёк, что ему пора отправляться в свою каморку. Драко понял. Но остался сидеть, не сводя с неё пристального взгляда. — Вообще-то я хотел спросить… — он выдержал паузу, чувствуя, как в ней зарождается интерес. И наконец выпалил: — Ты пойдёшь со мной на вечеринку? Смотреть на её реакцию было бесценно. В глазах Грейнджер смешались смущение и растерянность. Она заправила за ухо прядь волос, медля с ответом, и Драко испытал ни с чем не сравнимое удовольствие, сознавая, что та, кто первая тянула руку на всех уроках в Хогвартсе, не смогла найтись с адекватной репликой на такой простой вопрос. — Ну, Драко, это как-то неожиданно… И немыслимо… И в принципе невозможно, потому что, как ты знаешь, я всегда работаю… Он не сдержал нахальной ухмылки. — А если я скажу, что на этой вечеринке будет наш общий друг Роули? — Что? — Грейнджер резко повернула голову от свитка, который только что взяла, и удивлённо воззрилась на Драко. — Он женится на Дафне Гринграсс, а Гринграссы — друзья моей семьи. Вчера вечером я с ним познакомился и получил приглашение. Казалось, стало буквально слышно, как в голове Грейнджер вращаются шестерёнки. — Беседа в неформальной обстановке, желание понравиться друзьям невесты, плюс немного алкоголя по столь радостному поводу… А знаешь, в этом что-то есть. Я три месяца искала, как к нему подобраться, но не могла придумать повод. Ты определённо должен туда пойти. — Э-нет! — протянул Драко. — Я не собираюсь делать всё один. К тому же у меня есть подозрение, что ты знаешь о Роули гора-а-аздо больше, чем написано в папке. Грейнджер снова улыбнулась, но уже другой улыбкой. В которой читались печаль и, возможно, обида. — Гринграссы — чистокровная семья, Драко. Ты ведь представляешь, какие у Дафны и Роули будут гости? Люди твоего круга. Большая часть которых сражалась на стороне Волан-де-Морта. У кого-то погибли близкие в этой войне, кого-то отправили в Азкабан. И все они считают, что мой лучший друг Гарри Поттер приложил к этому руку. Драко медленно поднялся и вернул стул на место. Глупо было ей предлагать. Что он рассчитывал услышать? Конечно, Драко, сделаем это вместе? Он тяжело вздохнул. Да, от чёрной метки не так просто избавиться. Её не сбросишь, как грязное бельё. Такие, как Грейнджер, всегда будут смотреть на него с предрассудками, и, может, поделом ему, но… чёрт возьми… Эта вечеринка действительно могла принести пользу! Драко подошёл вплотную к её столу и серьёзно сказал: — Гринграссы не поддерживают связь с бывшими Пожирателями. Там не будет тех, кого ты опасаешься увидеть. Конечно, родители Дафны тебе не обрадуются, а мне потом ещё долго будут капать на мозги… Но всё это не важно. Я готов поспорить, что там, откуда ты стащила дело Роули, куча таких папок. Однако ты выбрала именно эту. Почему, Грейнджер? Можешь не рассказывать все подробности, но разве ты не понимаешь, что это уникальный шанс узнать о нём больше? — Драко развернулся, чтобы уйти, потом замер и глянул на неё через плечо. — В общем, решай сама. Ещё есть время подумать. И разве не ты вчера говорила, что мы команда и должны разобраться с Хоггартом вместе? Не дожидаясь ответа, Драко быстро прошёл в каморку. Сел за стол и вынул из ящика дело Роули. Луч света упал на пергамент — сизый, как голубиное крыло, нагоняющий дрёму. Он потёр глаза, пытаясь сконцентрироваться на разложенных перед ним бумагах, но буквы начали расплываться, словно под действием воды. Всё ещё дрожа от негодования, Драко резко захлопнул папку. Он злился на Грейнджер. Эта проклятая грязнокровка умна, но она не совсем понимает. Хоггарт не просто захватил Министерство, он проник в разум людей, пользуясь сложившейся после войны обстановкой и говоря то, что они хотели услышать. Драко устало мотнул головой. Нет, он солгал Грейнджер. Если она откажется, он пойдёт один. Конечно, это будет не совсем то и он не увидит взбешённого лица Дафны, но попробовать всё равно стоит. Драко направил взгляд в окно, раздумывая над тем, как лучше начать разговор с Роули и какой повод придумать, чтобы остаться наедине. Потом раздражённо отбросил эти мысли. Рано забивать себе голову. В конце концов, ответ Грейнджер не был окончательным. Может, она переступит через себя и согласится, ведь Драко после падения Тёмного Лорда делал это десятки раз, и сам факт его нахождения в Министерстве был тому подтверждением.