В омут с головой

      Я не сказал, что будет легко. Я лишь обещал открыть правду.       х/ф «Матрица» Драко расслабленно полулежал в кресле, прикрыв лицо рукой и вслушиваясь в треск горящих поленьев. Прошло три недели, и он наконец разобрался с камином, как просила Нарцисса. Теперь его использование не ограничивалось разведением огня и короткими ночными переговорами, коими всё ещё грешил Люциус в наивной надежде остаться незамеченным. Драко выскреб несколько фунтов золы и других сомнительных магловских отходов, о происхождении которых предпочёл не думать, и позаботился о подключении к каминной сети. Когда дело было сделано, он сел в кресло с газетой в руках и попытался почитать статью из «Пророка», но клевал носом всякий раз, когда подбородок падал на грудь, а потому не сразу заметил, что его тело приняло почти горизонтальное положение. Газета была отброшена, и Хоггарт, чей портрет занимал первую полосу, по природе своей лишённый способности улыбаться, но для снимка всё же сделавший попытку, теперь со смятым лицом скалился в потолок. Кажется, в статье говорилось о намерении Министерства организовать очередной рейд с целью выявления неблагочестивых членов Волшебного сообщества, который будет курировать Джон Долиш, но вникнуть в детали Драко не удалось. Мысли ползали по кругу, как сонные мухи. Он вяло подумал, что стоит поскорее наведаться в «Горбин и Беркес» и разобраться, в конце концов, куда ведёт тот злосчастный тоннель, ведь самозванцы, назвавшиеся Уоллисом, Хейгом и Томпсоном, появились там неспроста. И было куда разумнее это сделать до того, как цепные псы Долиша начнут прочёсывать Косой переулок. Драко почти заставил себя встать, как мысли резко и совершенно неожиданно скакнули к предложению, которое он вчера сделал Грейнджер. «Она не сказала „да“», — подумал он с раздражением, даже с ненавистью, вызываемой вопросом: «Да как она посмела?» Но с другой стороны, она не сказала и «нет». Впрочем, это мало успокаивало. Грейнджер ведь из другого теста и живёт она в совсем ином мире, не там, где шестерёнки механизма по решению проблем смазываются деньгами и наличием связей. Драко и сам почти отвык от этого… Почти. Такой подход был удобен и прост, но какой в нём толк, если он перестал работать? Подумав об этом, Драко затрясся в порыве такого дикого безудержного смеха, что окончательно сполз с кресла на пол. — Мерлин, и какую же проблему я мог бы решить с помощью денег, если живу на зарплату простого клерка?! — крикнул он в пустоту комнаты. Вдруг за спиной что-то металлическое лязгнуло о паркет. Обернувшись, Драко увидел Нарциссу с тарелкой лимонного пирога и лежащей у ног ложкой. Поза была застывшей, глаза выражали тревогу, наполненную совершенным непониманием происходящего. — Ты… ты в порядке, Драко? — Да, — ответил он, вскакивая так быстро, что на миг закружилась голова. Шагнул к камину, взмахом палочки затушил огонь и, зачерпнув горсть летучего пороха из оловянной банки, обернулся к Нарциссе. — Я в Косой переулок. Хочу купить костюм для помолвки Дафны, чтобы выглядеть… подобающе. Расслабившись, Нарцисса удовлетворённо кивнула. Но в следующую секунду её лоб вновь прорезали озабоченные морщинки. — Драко, если тебе нужны деньги… — Нет! — отрезал он, почти задетый её словами. — Уж на это я наскребу. Тебе есть в чём пойти? — Да, не беспокойся. Кивнув, Драко шагнул в камин и взглянул на неё ещё раз. — Ну, до вечера, — потом бросил горсть пороха под ноги, зажмурился и приказал: — Косой переулок! Вихрь ветра и магии закружил его по трубам со стремительной скоростью, и когда Драко снова открыл глаза, он был уже в «Дырявом котле». Тёмный и обшарпанный бар оказался полупустым. Ещё пару лет назад «Котёл» пользовался широкой популярностью, несмотря на свою невзрачность. Конечно, удачное расположение сыграло свою роль, но что-то подсказывало Драко, что дело не только в этом. Здесь любили собираться волшебники из провинций, приехавшие в Лондон по делам, остальная же часть разнообразной публики приходила сюда, просто чтобы спокойно побеседовать за чашкой чая, а то и чего покрепче. Раньше Драко не понимал, что люди находят в этом убогом месте — низкие потолки, тёмные стены, дурацкие стаканы из мутного стекла — видимо, чтобы не были заметны разводы, — и даже паутина в углу. Но теперь в «Котле» ему было почти так же уютно, как в фамильном особняке Малфоев, пока тот не превратился в штаб-квартиру Тёмного Лорда. Он знал, что существовало ещё одно место, в котором он почувствовал бы себя как дома, но решил не продолжать эту мысль — всё ещё не был готов. Ступив в Косой переулок, Драко огляделся по сторонам, и его сердце неприятно сжалось. Да, недавно он был здесь с Асторией и видел заколоченные окна магазинов, однако тот день выдался жутко холодным, и покупатели им не встретились. Сейчас народ на улицах был — напряжённые, уставшие понурые люди тянулись меж прилавков, опустив головы. Воздух словно застыл, редкие снежинки парили в нём, не касаясь земли. Драко побрёл вперёд, проходя мимо женщины с тёмной повязкой на глазу; её приятельница тащила за руку сопротивляющегося ребёнка. Левее совсем ещё молодая девушка, одетая явно не по погоде, куталась в тоненькое пальто. Он пошёл дальше, заметив на ступеньках пустого здания мужчину — тот, кривясь, отхлёбывал вино из горла бутылки. Ещё через пару шагов Драко чуть не наступил на битое стекло. Кругом бедность, отчаяние — и это не в закутках с магазинами, полными сомнительным ассортиментом, а прямо на главной улице. — Проклятье… — невольно буркнул он, скользя взглядом по полупустым витринам. — Когда наконец всё станет нормально? Старушка, идущая навстречу и, видимо, слышавшая последнюю фразу, посмотрела на Драко с таким выражением, с каким и на безумную Трелони не смотрели. Манера обращаться к себе вслух не сулила ничего хорошего. Нужно завязывать. Вздохнув, он быстро свернул в тупик, в конце которого находился «Горбин и Беркес». Помедлил у входа, огляделся по сторонам. Было тихо. Было так тихо, что он слышал стук крови в ушах. Ладони вспотели. Теперь, когда до двери оставался всего шаг, Драко испытал жуткую потребность поскорее уйти отсюда, вернуться домой. Ему казалось, что он непременно умрёт, если срочно не окажется дома. И это была не какая-то глупая блажь — там, внутри, действительно могло произойти что угодно. Скорее всего, за дверью его ждала не смерть, а Азкабан. И, наверное, он это вынесет, вернётся живым. Вот только его отец — нет. Его мать — нет. Чёрт, подумал Драко. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Он обернулся. Закусил губу. Мерлин, сейчас бы хоть что-нибудь! Какой-нибудь знак! Пусть прямо сейчас начнётся рейд, пусть зашумит соседняя улица, пусть в тупик кто-нибудь забредёт! Но ничего не произошло. Лишь тихий, равнодушный снег бессмысленно кружился и таял, не долетая до земли. Драко нахмурился, стиснул зубы. Крепче сжал палочку. И вошёл. Пол скрипел. Отвратительно. Этот звук взрывался в голове, как новогодние фейерверки. Он остановился у дверцы люка, ведущей в подвал, в этот раз закрытой. Она сливалась с дощатым полом, и Драко ни за что бы её не нашёл, если б точно не знал, что в их прошлый визит в «Горбин и Беркес» здесь стояла Астория. Отец так спешил, что прикрыл дверцу не до конца. Однако кто-то более предусмотрительный исправил эту оплошность. Драко потёр лоб, вспоминая. Может, он сам её захлопнул? Нет, он спустился по трухлявым ступенькам первым, а потом к нему спрыгнула Астория, которая слишком брезглива, чтобы лишний раз прикасаться к пыльным доскам. Драко шагнул вниз. Ступени угрожающе затрещали, и он спокойно вздохнул, лишь когда ноги коснулись земли подвала. Что-то крутилось в голове — какая-то мысль, тревожная, ускользающая. Но он не смог за неё ухватиться, поймать, нащупать ответ… и побрёл дальше, в лабиринт серых стен и извилистых коридоров. Остановился у первой развилки. Тоннель двоился. Куда же идти? В прошлый раз они следовали за отцом, улавливая звуки его шагов. Теперь всё было не так-то просто. Драко огляделся, взмахнул палочкой и шепнул: — Люмос. На полу обозначился камень, похожий на известняк. Он медленно его поднял. Направо или налево? Направо. Пусть будет направо. Драко сделал отметку у прохода и двинулся вперёд, надеясь лишь на то, что плутать придётся не бесконечно долго. Надежды не оправдались. Он не мог оценить, сколько прошло времени, но, видимо, много — руки вконец озябли, а желудок настойчиво требовал пищи. К тому моменту, когда он отыскал место встречи с инспекторами, в животе вовсю урчало от голода. Драко осмотрелся. Проржавевшие трубы, старый водосточный жёлоб, куски бетона, гнутая арматура, каменная крошка на полу, горстки щебня. Да, всё произошло здесь. Он заметил в углу капли крови. Наверное, она принадлежала Хейгу. Вернее, человеку, представившемуся этим именем. Тому, кого Драко мастерски вырубил с помощью Петрификуса. Он ухмыльнулся, вспоминая тот поединок, но удовольствие от победы быстро сменила тревога. Самозванцы спустились в подвал сразу после них. Может, их интересовал именно Люциус, а может, любой, кто сюда войдёт. Что если за лавкой «Горбин и Беркес» постоянно кто-то наблюдает? Драко вздрогнул. Нацелил палочку в коридор, из которого пришёл, но свет Люмос Максима не озарил его целиком, и из глубин тоннеля в ответ ему по-прежнему щерилась бездонная страшная темнота. Он невольно попятился. Дальше и дальше, пока лопатки не прижались к влажной стене. По спине поползли мурашки. Сердце заколотилось. Ничего, ничего… Можно трансгрессировать. Можно прямо сейчас оказаться в «Дырявом котле»… Но он подавил в себе это трусливое желание, ринулся к единственному проходу, ведущему вглубь лабиринта, и почти перешёл на бег, опасаясь, что растеряет храбрость, если хоть немного замедлится. Через некоторое время тоннель стал почти непроходимым. Обломки каменных глыб, вероятно, сорвавшихся с потолка, заполонили узкий проём. Идти стало труднее, и всё же Драко упорно спешил вперёд, подгоняемый тревожной, но решительной отвагой, спотыкаясь, поскальзываясь и обдирая руки об преграждавшие коридор обломки, пока стены не расступились, открыв взгляду маленькую квадратную комнату, которая… оказалась пустой. Драко захлопал глазами, не веря тому, что видит. Шагнул вперёд, ощупал кирпичную кладку, словно та могла рассыпаться под его пальцами, явив вместо себя что-то значимое, и, когда подобного не произошло, со вздохом опустил палочку. Но отец же шёл сюда! Зачем проникать в закрытый магазин с сомнительной репутацией, плестись по тёмным коридорам, чтобы прийти туда, где ничего нет? Если он просто хотел поговорить с кем-то вдали от посторонних глаз и ушей, зачем назначать встречу там, куда хрен доберёшься? Хотелось злиться, но на злость не было сил. После быстрой ходьбы Драко весь взмок и тяжело дышал. Солоноватые капли пота запеклись в уголках губ. Он ещё раз обвёл комнату уставшим взглядом и опять не увидел ничего, кроме пыльного трупа тощей крысы. Нет, тут что-то не так. Стена, ведущая в Косой переулок, на вид тоже просто стена, Исчезательный шкаф можно принять за обычный, если не знать о его свойствах, а платформу 9 и ¾ вообще не найти на вокзале Кингс-Кросс, не представляя, что она существует. Но магия всегда оставляет следы. Выйдя на середину комнаты, Драко сказал: — Ревелио! Сноп синих искр вырвался из палочки, описал круг и устремился к одной из стен, подобно движению ветра при сквозняке. Драко подошёл ближе, внимательно осмотрел это место, даже пнул — так на всякий случай, затем отступил в противоположный угол, выставил перед лицом руку и крикнул: — Бомбарда! Раздался взрыв. Земля ушла из-под ног. Обломки стены полетели в разные стороны, один из них, размером чуть меньше квоффла, больно ударил Драко по плечу. С трудом разлепив веки, он понял, что лежит среди груды кирпичей, плечо, да и вся левая рука болят так, что хочется выть, палочка куда-то запропастилась. Он долго искал её на ощупь, кашляя и морщась от звона в ушах, а когда наконец нашёл и осветил комнату, радостно вскочил на ноги, забыв обо всех ушибах. Пыль после взрыва ещё не осела, но Драко смог разглядеть, что в том месте, куда он ударил заклятием, зияла дыра, и это было не что иное, как проход в другое помещение. Пошатываясь, Драко вошёл внутрь, пустил шар света в центр комнаты и огляделся. Её убранство напоминало школьный класс. Впереди зелёная доска, над ней часы со стёршимся циферблатом, напротив кафедра и три ряда парт, по четыре в каждом. Левее от стены, в которой он сделал проход и где, по всей видимости, раньше находилась дверь, стоял полуразрушенный камин. На полу среди каменных обломков угадывались крупицы, до жути напоминающие летучий порох. Шкафов в помещении не было, но имелись две напольные вешалки. На одной из них кто-то забыл мантию, и Драко не смог не отметить, что размер явно взрослый. Класс — если это место вообще можно было так назвать — выглядел так, словно его покидали в спешке. Оставленные вещи, перевёрнутые чернильницы, тонкий слой пыли, говорящий о том, что помещение забросили не больше месяца назад. Драко медленно побрёл между парт. Заметил на полу книгу в кожаном переплёте, поднял и пролистал. Записи были сделаны от руки, но не на английском, а на другом языке, который показался Драко выдуманным. За ненадобностью он бросил книгу на ближайшую парту и почти развернулся, чтобы уйти, как вдруг краем глаза заметил кусок торчащего между страниц пергамента. Сердце забилось чаще. Дрожащими от нетерпения руками он развернул выпавший лист и с негодованием узнал в нём плакат наподобие тех, что развешивали в Министерстве. Кажется, пергамент пострадал от огня, изображение потемнело, и Драко пришлось тщательно присматриваться, чтобы понять, что здесь нарисован Атриум. Пламя стёрло почти всё, и основного посыла он не понял, но в мозг врезались слова, черневшие над картинкой. Alea jacta est. Латынь. Жребий брошен. Известная фраза. Драко аккуратно свернул плакат и сунул во внутренний карман пальто. Нет, он ошибся. Это совсем не в духе нового Министерства. Как-то не похоже на лозунги вроде «В единстве — наша сила». Он снова взял книгу, повертел в руках, спрятал за пазуху и её, потом ещё раз обвёл взглядом странное помещение. Что, чёрт возьми, всё это значит? Как бы там ни было, теперь ему лучше уйти. Он и так провёл здесь слишком много времени. Но перед тем как трансгрессировать, следовало заделать проход на случай, если кто-то из лже-инспекторов решит здесь прогуляться. Бытовыми заклинаниями Драко владел не очень хорошо, и стена, которую он прежде разрушил Бомбардой, хоть и была восстановлена, имела вид весьма плачевный. Впрочем, проделав путь по заваленному камнями коридору, ей мало кто удивится. Драко трансгрессировал в «Горбин и Беркес», понимая, что таким грязным и взлохмаченным, как сейчас, в Косой переулок лучше не соваться. В лавке он отыскал старое зеркало, сорвал с него паутину, очистил пальто, пыль и пот с лица. Затем отдёрнул занавеску, осмотрел тёмную улицу за окном и, убедившись, что снаружи чисто, сбежал по ступенькам. Довольный собой, он почти повернул за угол, на освещённую фонарями брусчатку, как вдруг откуда-то сзади хриплый голос ему сказал: — Мне кажется, магазин закрыт. Драко почувствовал, как его желудок подбирается к горлу. Помедлив, нехотя обернулся. На него смотрел какой-то старик в лохмотьях и с пропитым лицом, прижимающий к груди непонятный свёрток. Просто бродяга, попытался успокоить себя Драко. Он не собирался отвечать и хотел было уйти, как вдруг старик назидательно произнёс: — Если висит табличка «Закрыто», то заходить нельзя. — Да неужели? — буркнул Драко и отвёл глаза. Старик приблизился, любовно поглаживая свой свёрток. На его лице горела странная ухмылка. — Точно тебе говорю. — Я знаком с хозяином этой лавки и был здесь по его поручению! — раздражённо рявкнул Драко. — И вообще, не лезь не в своё дело! Приподняв воротник пальто, он быстро зашагал вглубь переулка. Досадная встреча подпортила настроение. Ему следовало использовать оборотное зелье или купить мантию-невидимку на чёрном рынке. Но, к сожалению, первое требовало слишком много времени, чтобы растрачивать последние запасы на подобное вылазки, а второе — слишком много денег. И всё же мысль о зелье была стоящей. Плечо болезненно ныло, но Драко по-прежнему намеревался зайти за костюмом, потому что доставить Дафне такое удовольствие, как лицезреть себя в обносках, он просто не мог. Даже если поход в «Твилфитт и Таттинг» — элитный и самый дорогой бутик одежды в Косом переулке — обойдётся ему в целое состояние. Вечер выдался туманным и холодным. Снег уже не шёл, но, чтобы мало не показалось, зарядил мелкий противный дождь. К тому времени, когда Драко добрался до гребня широкой, поднимающийся вверх улочки, миновал ателье мадам Малкин и остановился под козырьком крыши «Тфилфитта и Таттинга», он здорово промок, несмотря на наколдованный зонт. Помнится, несколько лет назад, встретив Поттера неподалёку, он самодовольно сказал, что в этом бутике не обслуживают «отребье», а теперь сам выглядел как «отребье». Однако его узнали, его пустили внутрь, у него забрали пальто, чтобы высушить, его проводили на второй этаж ожидать примерки, и ему даже налили бренди. Теперь Драко сидел в глубоком кожаном кресле, окружённый изыском и красотой, согревался дорогим напитком, а в тёмное стекло за его спиной стучал холодный дождь. Он должен был ощущать спокойствие, умиротворение, или что-то ещё, что обычно чувствуют люди, оказавшись в привычной для себя среде. Но он ничего не чувствовал. Он смотрел на приоткрытую дверь соседнего зала, на девушку, которая выходила из примерочной в разных вечерних платьях и демонстрировала их матери, кружась перед зеркалом. Когда выбор был сделан и они спустились вниз оплатить покупку, Драко встал, прошёлся по комнате, чтобы размять ноги, и неожиданно для самого себя заглянул в тот зал. Перед глазами предстало множество платьев, и все они были хороши, даже очень, и всё-таки чего-то в них не хватало. Драко обвёл манекены пристальным, оценивающим взглядом и наконец увидел то самое. Да, это было оно. Что-что, а вкус он ещё не растерял. Потом на лестнице раздались шаги, и ему пришлось вернуться в мужской отдел, оставить стакан на кофейном столике и зайти за портьеру, за которой уже висели три подобранных для него костюма. Когда с Драко снимали мерки, он морщился и стискивал зубы — ушибленное плечо всё ещё давало о себе знать. Казалось, после этого с неприятными ощущениями будет покончено, но, спустившись вниз и увидев чек к оплате, сумма в котором превышала размер его месячного жалованья, Драко почувствовал, что стало почти так же больно. Он достал кошелёк, небрежно вынул из него деньги и ушёл, не дожидаясь сдачи, с видом человека, который может не задумываться о своих расходах. Никто из обслуживающего персонала «Тфилфитта и Таттинга» не узнает, что, едва придя домой, он начнёт трясущимися руками считать оставшиеся сбережения, а, закончив, опустится на пол, откинет голову на кровать, и ненавистная, безжалостная мысль пронзит его целиком: «Господи, как же здесь мало!» Что Нарцисса пустит слезу, когда в вечер помолвки он выйдет к ней при полном параде, потому что очень давно не видела его таким. И что, возможно, больше таким его не увидит. Мерлин, как хорошо, что никто из них этого не узнает.

***

Утром понедельника Драко проснулся от липкого озноба, сковавшего всё его тело, и ещё от того, что мать неистово барабанила в дверь, повторяя: — Ты опять проспал, Драко! Вставай! Ты меня слышишь? Он с трудом перевернулся на спину, открыл глаза. Что-то пошло не так с самого начала, плечо и рука пульсировали болью, а подушка, часть простыни и футболка промокли от пота. Драко постарался сесть, но смог сделать это не с первой попытки. Очертания тёмной спальни плыли перед глазами. Когда через пять минут он не подал признаков жизни, Нарцисса вернулась, и в её голосе засквозили отчаянные нотки. Протяжный стук показался ударами молота по наковальне. — Вставай, Драко! Почему ты стал так часто запирать дверь? У тебя появились от нас секреты? Я что, со стеной разговариваю?! — Я слышу, — тихо выдавил он. — Одеваюсь и выхожу. Драко медленно поднялся на ноги, подошёл к зеркалу, почувствовал, что теряет силы, что вот-вот упадёт, и привалился вплотную к своему отражению. Почти всё воскресенье он проспал, не выходил из дома и старался не думать об усиливающейся боли. Теперь плечо опухло так, что мысль о тесной рубашке, которую придётся надеть, вызывала панический ужас. После тёплого душа, собрав волю в кулак, он двинулся к шкафу, осмотрел свой гардероб, сделал выбор в пользу свитера и кряхтел минут пять, с трудом натягивая его на себя. Спустившись в гостиную, Драко горячо поблагодарил себя за исправный камин. Вряд ли бы ему удалось должен образом сосредоточиться на трансгрессии, а перспектива быть расщеплённым по пути в Министерство казалась так себе. Почти бегом пересекая Атриум, он смотрел на часы. Сорок минут. В этот раз сорок. Может, Грейнджер вызвали на совещание? Может, она проголодалась и пошла за завтраком? Может, она тоже проспала, в конце-то концов! Подгоняемый спутанными мыслями, Драко осторожно протиснулся в лифт, стараясь никого не задеть, первым вылетел на свой этаж и стремительно миновал коридор. Когда он вошёл в кабинет, Грейнджер сидела на краю стола, за её спиной стояли два стакана с тыквенным соком, а её взгляд изучающе скользил по Драко. — Ужасно выглядишь, — заметила она, но в этих словах не читалось ни раздражения, ни нотаций. — От тебя доброго слова не дождёшься, — буркнул он, собираясь идти в каморку, но Грейнджер преградила ему путь, протягивая один из стаканов. — Вот, возьми. Драко скептически усмехнулся ей в ответ. — Серьёзно? Грейнджер нахмурилась. — Поверь, Малфой, если бы я решила от тебя избавиться, то сделала бы это более изощрённым способом. Он не хотел ничего у неё брать, но во рту пересохло, он не ел и не пил со вчерашнего утра, и эта прохладная жидкость к себе так и манила. Однако Драко не мог взять стакан левой рукой, а в правой у него была папка. Он замешкался. Положил документы Грейнджер на стол, взял у неё сок, попытался как можно непринуждённей пройти в каморку и почти сделал это, как вдруг Грейнджер его окликнула: — Что с рукой? — Ничего. Драко поддел приоткрытую дверь носком ботинка, распахнул и уже собирался войти, когда Грейнджер, молниеносно оказавшаяся рядом, её захлопнула. — Что с рукой? — повторила она. — Я выгребал магловский хлам из шкафа, и огромный тяжёлый ящик упал с верхнего яруса прямо на плечо. Не успел применить Вингардиум Левиоса или облегчающие чары. — Магловский хлам? — уточнила она, с интересом склоняя голову. — Я теперь живу на Нортбрук-драйв, — объяснил Драко. — Это дерьмо там повсюду. Он не знал, поверила она или нет, но её взгляд стал другим, более женским, и в нём читалось что-то вроде: «Вы, парни, такие беспомощные». — Ладно, — Грейнджер снова открыла дверь. — Пойдём в твой кабинет. — Кабинет? — Драко вспыхнул. — Точно следует называть его именно так? Он ведь такой просторный, почему ты не сказала: «Пойдём в твой приёмный зал»? Грейнджер качнула головой, пряча улыбку, и указала на выдвинутый для него стул. — Садись уже, Малфой. Ты такой зануда. Драко нехотя подчинился. Он знал, что она планирует делать и, представив, как всё это будет происходить, испытал волнение, граничащее с неловкостью, — странное, непривычное для него чувство. Когда Грейнджер прикоснулась к нему, помогая снять свитер, по телу прошлась трепетная истома. Не только потому, что у него давно не было девушки. Её тёплые пальцы были приятными сами по себе. Драко поднял на неё взгляд, надеясь, что Грейнджер тоже на него посмотрит, но та сосредоточенно изучала его плечо. — Тут не ушиб, а лёгкий вывих, — констатировала она. — Лёгкий — значит ничего страшного, — отмахнулся Драко. Грейнджер снисходительно усмехнулась. — А ты ведь и правда совсем не умеешь о себе позаботиться. — Всё как я говорил, — закатил глаза он. — Ни одного доброго слова. Она легонько толкнула его в здоровое плечо, потом вышла из комнаты и вернулась с небольшим деревянным продолговатым предметом, который раньше, скорее всего, был ручкой от расчёски. Протянула его Драко. — Я вправлю сустав и наложу шину, но… понимаешь, стены здесь тонкие… Он кивнул, зажал между зубами деревяшку и приготовился ждать, однако Грейнджер, не дав и минуты, чтобы настроиться, направила палочку ему в плечо. — Эпискеи! Ужасная боль пронзила его насквозь. Одна, две, три секунды ужасной боли. Драко не закричал. Не издал ни единого звука. Он не мог показать ей больше слабости, чем она уже видела. Потом Грейнджер склонилась над ним и, видимо, оставшись довольной результатом своей работы, снова подняла палочку. — Ферула. Тугая повязка обвила плечо, и Драко почувствовал себя вполне сносно. Грейнджер осторожно помогла ему надеть свитер. — Спасибо. Я мог бы и сам, но… Она улыбнулась, небрежно махнула рукой и вышла из каморки. Он остался сидеть и смотреть в стену, с трудом осознавая, что только что произошло. В голове было мутно. Мысли сновали по кругу, обрываясь на середине. Тряхнув головой, Драко перевёл взгляд на стол, увидел стакан с тыквенным соком и осушил его залпом. А ведь он мог напомнить Грейнджер про приглашение к Дафне. Такой удивительный шанс — она сама зашла к нему, причём не для того, чтобы обсудить работу. Но Драко был рад, что не сделал этого. У него уже созрел план действий, которому нужно следовать. До помолвки почти неделя, он успеет. Начать можно с визита к Алисии, которая принимала его на работу. Как сотрудник отдела кадров та должна иметь доступ ко всей необходимой информации. В тот день Драко с трудом дождался обеда. Когда часы показали полпервого, он вскочил, спустился на первый этаж и без стука ворвался к Алисии, которая грубо выставила его за дверь, как только узнала, что он от неё хочет. Во вторник он пришёл к ней с букетом цветов, но и это не принесло успеха. В среду подарил коробку конфет. В четверг стащил у отца бутылку эльфийского вина — предпоследнюю из его запасов — и отказался покидать кабинет Алисии, пока та не разрешила её откупорить и налить ей бокальчик. Неприступная крепость была взята — сдалась под стойкой осадой. Пригубив вина, Алисия выложила Драко всё, о чём он просил. Когда, довольный собой, раскрасневшийся, с горящими от сладкого чувства победы глазами он вернулся в каморку на два часа позже, чем должен был, Грейнджер долго на него смотрела, скрестив на груди руки, а потом устроила такой разнос, что с потолка посыпалась штукатурка. Но Драко не слушал, ему было плевать. В его кармане лежала записка с её адресом, и он знал, что придёт к ней в субботу, перед помолвкой Дафны, и в этот раз Грейнджер не сможет ему отказать, потому что он просто ей этого не позволит. Весь вечер четверга он ждал пятницу, а в пятницу — когда часы пробьёт шесть. Как только рабочий день закончился, Драко стремительно вышел из кабинета, оставив Грейнджер недоуменно смотреть ему вслед. Он давно не чувствовал такого подъема сил. Энергия бурлила в нём, как в вулкане. Идя по коридору, он первый кивал коллегам, а, встретив в лифте Долиша, вежливо поинтересовался, закроются ли после рейда в Косом переулке последние магазины, причём сделал это с таким естественным и невинным видом, что этот идиот не заметил издёвки. В ночь с пятницы на субботу Драко долго не мог уснуть. Ворочался на кровати, смотрел то на омут памяти, выступающий из темноты, то на книгу со спрятанным между страниц плакатом. Дважды вскакивал на ноги, один раз даже подошёл к углу, где стояли манившие его предметы, но повернул обратно. Нужно было выспаться, он повторил себе это раз десять и всё равно пролежал не сомкнув глаз до полпятого утра. Встал в одиннадцать, сонный, разбитый, однако стоило вспомнить, какой большой день его ждёт, и настроение ощутимо улучшилось. В полдень сова Дафны клювом постучала к Драко в окно. Он забрал клочок пергамента, привязанный к лапке, пробежался глазами по записке, в которой Гринграссы интересовалась, ждать ли их с Нарциссой к восьми, и настрочил короткий ответ, сообщая, что, помимо матери, с ним будет ещё одна спутница. Представил, как Дафна взбесится, узнав об этом в последний момент, и, сияя, спустился обедать. За столом Нарцисса лукаво заметила: — Давно тебя таким не видела, Драко. Не терпится выйти в свет? Он хотел что-то ответить, скорее всего, что-то отрицательное, но Люциус его опередил. — Мне кажется, сейчас не лучшее время для подобных торжеств. Ищейки Министерства повсюду. Сегодня они запрещают выделять себя по чистоте крови, завтра запретят выражать мнение, отличное от их, а послезавтра такие сборища, как эта помолвка, окажутся под запретом. Нарцисса мягко сжала руку мужа. В её глазах мелькнула печаль. — Дорогой, ты утрируешь. Всё не так плохо… Вот только теперь Драко знал, что он во многом прав, и, не найдя, чем возразить, пустым взором уставился в тарелку. Люциус буркнул что-то бессвязное себе под нос, бросил вилку на стол, резко встал. Ножки стула со скрипом заскользили по полу. — Конечно, веселитесь, пока можете! Вот-вот настанут тёмные времена! Помяни моё слово, Нарцисса, именно так всё и будет! Нетвёрдой походкой отец вышел в гостиную, оставив их доедать остатки обеда в молчании. До вечера время тянулось, как конфеты-липучки. В полседьмого Драко начал бить мандраж. Он ходил по комнате из угла в угол, проматывая в голове возможные варианты того, чем может кончиться приём у Гринграссов. Как вести себя с этим хитрым засранцем, который так легко обвёл Дафну вокруг пальца? Что, если он тоже прихвостень Министерства, стремящийся вывести таких, как Малфои, на чистую воду? Или, напротив, опасный антагонист с инспекторами на хвосте? А как быть с Грейнджер? Получается, это Драко её втянул. А что скажет Нарцисса, которая после падения Тёмного Лорда только и хотела, что держаться подальше от сумрачного мира интриг, шпионов и разведки? Всё, хватит. Драко резко остановился. Сердце бешено колотилось, в висках стучала кровь. Он отметил, что прошло ещё полчаса, и стал неторопливо собираться. Когда в полвосьмого он вышел в холл, чтобы забрать ключи с тумбочки, Нарцисса, показавшаяся в коридоре, вопросительно приподняла брови. — А не рановато? — Я приду к Гринграссам не один. Заберу свою спутницу и к восьми буду на приёме. Увидимся там. — Это… немного неожиданно. Но я очень рада за тебя, Драко, — она стряхнула с его пиджака невидимую пылинку. — Мне уже не терпится с ней познакомиться. — Да, мам, и правда неожиданно, — согласился Драко, пытаясь сдержать улыбку. — Мне самому не верится, что я иду к Гринграссам с ней. Он взял ключи, набросил пальто, вышел из дома и трансгрессировал на улицу, где жила Грейнджер. Адрес, написанный Алисией, Драко нашёл довольно быстро, поднялся на нужный этаж, даже занёс руку над звонком в квартиру, как вдруг его опять одолели сомнения. Может, не стоит брать Грейнджер с собой? Она ведь не знает, как вести себя на подобных мероприятиях. Что, если она всё испортит? Он задумался, прокрутил в голове последнюю мысль и усмехнулся. Грейнджер? Испортит? Это уж вряд ли. И нажал на звонок. Когда она открыла дверь, удивлённая, в простом спортивном костюме, с волосами, собранными в конский хвост, из которого выбились передние пряди, Драко почему-то испытал облегчение. Но не успел он и рта раскрыть, как в следующий миг ему на грудь прыгнуло что-то шипящее, и это что-то тянуло лапы с внушительными когтями прямо к его лицу. Драко шарахнулся в сторону, кое-как отцепил от себя ужасного зверя и замер, вытянув руки, на которых продолжал отчаянно извиваться дикий комок шерсти. — Грейнджер, что это? Она забрала у него беснующегося кота — тот сразу стал ласковым и послушным. — При виде тебя, Малфой, у Живоглота возник такой же вопрос. Драко бесцеремонно вошёл в прихожую, воспользовавшись тем, что застал её врасплох. — Имя сама выбирала? Грейнджер его проигнорировала, неодобрительно хмурясь. — Как ты узнал, где я живу? — Сейчас это не так важно. Лучше спроси, зачем я пришёл. — И зачем же? — Забрать тебя на вечеринку Гринграссов, конечно. Грейнджер опустила кота на ковёр, и тот, вытянув хвост трубой, стремительно унёсся вглубь квартиры с таким грохотом, будто пробежало стадо слонов. — Ты ведь знаешь, что я не могу, Драко, — сказала она, опуская глаза. — Прости, но нет. Он был готов к такому ответу, поэтому запустил руку в карман пальто и вынул оттуда пробирку с русым волосом. — Тебе необязательно идти туда собой. Это снято с головы Лайзы Турпин. Наша одногодка, чистокровная, училась на Когтевране, в Министерство её не взяли как неблагонадёжную, и теперь она торгует пряностями в Косом переулке в такой далёкой неприметной лавке, что шанс когда-либо встретить Гринграссов и им подобных для неё минимален. А это, — он протянул ей небольшой флакон, — оборотное зелье, которое ты можешь выпить, чтобы стать ей на один вечер. Насколько я знаю, у тебя богатый опыт в этом вопросе. Грейнджер покрутила флакон в руках, качнула головой и положила его на комод перед Драко. — Всё равно нет. Оборотное зелье действует всего час. Его должно быть намного больше. Драко загадочно улыбнулся. — Я знал, что ты так скажешь, — он показал ей увесистую флягу. — С заклятием невидимо расширения, я полагаю, у тебя всё в порядке? Грейнджер молчала, обняв себя руками, словно продрогла под сильным ливнем, хотя в прихожей было тепло. Но Драко не собирался отступать. Он достал из-за спины последний козырь — пакет с платьем, купленным в «Твилфитт и Таттинг», — и отдал его Грейнджер. — То, что тебе будет не в чем идти, я тоже предусмотрел, — пояснил он. — Как видишь, я основательно подготовился. Грейнджер заглянула в пакет. Сперва он подумал, что её глаза загорятся, как у любой девчонки, увидевшей роскошную вещь, потом вспомнил, что имеет дело с Грейнджер, и не удивился тому, что её лицо сохранило печальное выражение. — Оно очень красивое, но я не могу его взять. Прости. Она хотела вернуть пакет Драко, но он удержал её руки. — Можешь. И возьмёшь. Потому что ты неспроста держала у себя дело Роули. Потому что понимаешь, что такой шанс, как сегодня вечером, больше не выпадет. Потому что если ты не сделаешь это сейчас, то, возможно, никогда не узнаешь о нём правды, — он опустил голову, тяжело вздохнул и с трудом выдавил из себя, глядя в пол: — Если и это для тебя не аргумент, согласись хотя бы из-за того, что я тебя прошу. Я прошу. В первый и последний раз в жизни. Драко замер, чувствуя себя мерзко и униженно, готовый от стыда провалиться сквозь землю, как вдруг ощутил, что Грейнджер привлекла пакет к себе. — Ладно, твоя взяла. Допустим, я согласна… — Значит, у тебя пятнадцать минут на сборы, — прервал её Драко. Когда та скрылась в недрах квартиры, он, воспрянув духом, добавил: — И сделай что-нибудь нормальное с волосами. Так, как сейчас, некрасиво. Ответом ему было шлёпнувшееся по щеке полотенце. Затем голова Грейнджер появилась в дверном проёме. Конский хвост она уже распустила. — Кстати, Драко, забыла сказать: твоя слезливая тирада была лишней. Я бы и без неё пошла на этот приём. Он сверкнул глазами, скомкал полотенце в шар. Прицелившись, запустил обратно в Грейнджер, но она оказалась проворнее, и импровизированный снаряд беспомощно стукнулся о закрытую дверь. Драко шагнул к зеркалу. Его сотрясал смех — нервный, надрывный, какой-то нездоровый. Аккуратно поправив галстук, он обнаружил, что руки его дрожат. Внизу спины заскользил неприятный холодок. Сердце стучало в груди замедленно. Драко вспомнил плакат, найденный в лабиринтах под «Горбином и Беркесом». А ведь точно, подумал он. Жребий брошен. Пути назад нет.