Пидоры в спорте, спорт во мне

      Иваизуми глянул на недовольно наморщившего нос Ойкаву и усмехнулся. Тот активно размахивал руками, отгоняя мошек, и тихо ругался. В джинсовых бриджах, в свободной футболке, в стоптанных кедах и очках, съехавших на кончик носа, Ойкава представлял из себя забавное зрелище. Никакой лощености, ни капли пафоса, но Иваизуми все равно считал его самым красивым. Улыбнувшись собственным мыслям, он склонился к рюкзаку, стоящему у палатки, и достал спрей от насекомых.       — Ива-чан, напомни-ка мне еще раз, почему я на это согласился, — Ойкава скривился, обводя рукой поляну и озеро, возле которого они разбили лагерь на две палатки.       Хмыкнув, Иваизуми подошел к парню, присел перед ним на корточки и начал обрызгивать голую кожу ног спреем. Бить Ойкаву его же оружием было невозможно приятно, поэтому Иваизуми с неприкрытым удовольствием в голосе сказал:       — Потому что любишь меня.       Ойкава разом покраснел, скрещивая руки на груди и отворачивая лицо. Иваизуми засмеялся, медленно поднимаясь и начиная пшикать на шею и голые руки, которые Ойкава все же опустил вдоль тела. Долго он молчать не смог, снова, уже в который раз за это утро, начиная возмущаться:       — Я не понимаю, Ива-чан. Ты не мог выбрать другое место для отдыха? Более людное.       Иваизуми лишь головой качнул, отходя от своего вредины, что упрямо стоял на месте, не помогая обустраивать палатку. Он давно хотел выбраться в лес, отдохнуть от городской суеты, от тренировок, от учебы и мыслей о будущем. Хоть пару дней нужно было провести в спокойствии, чтобы с новыми силами выйти на финишную прямую старшей школы. Он рассказал о своих мыслях Матсукаве, который выдал ему «секретное место» у озера, куда они раньше ездили семьей. Ханамаки, узнав о планах Иваизуми от Матсукавы, напросился с ними, потащив и Иссея, что был совсем не против. Сложнее всего в этой поездке было уговорить Ойкаву. Тот уперся, не желая ехать в глушь, припоминая фильмы ужасов.       Иваизуми оставил его в покое на пару дней. Получил разрешение у родителей, не только у своих, но и Ойкавы, выпросил у отца ключи от старого минивэна, разжился палаткой и всем необходимым для трехдневного отдыха в лесу. После снова пошел к Ойкаве, который не изменил своего мнения — отказываясь. Тогда Иваизуми и пустил в ход единственный козырь. Впервые, хоть Ойкава пользовался им постоянно.       — Если ты любишь меня, Ойкава, то поедешь.       Ойкава, естественно, сдался. И вот они уже приехали на место, установили палатки, Матсукава с Ханамаки пошли к машине, оставленной неподалеку, за последними вещами, а Ойкава продолжал возмущаться.       — Ива-чан, мы так много фильмов смотрели, где вот таких отдыхающих убивают в лесу, и ты все равно меня сюда затащил.       — Ага, — забравшись в палатку, Иваизуми раскатал два коврика, на которых им предстояло спать, и застелил их мягким пледом. Ойкава не затыкался.       — Я же спать всю ночь не буду. Отличный, блин, отдых.       Иваизуми выглянул из палатки, усмехнулся вредничающему Ойкаве и бодро проговорил:       — Тогда я не буду спать вместе с тобой. Всю ночь, Ойкава.       Тот снова вспыхнул, прекрасно поняв намек, и завозмущался:       — Даже не думай об этом, Ива-чан. Так маньяку будет еще легче нас убить, — поправив съехавшие на нос очки, он продолжил: — Вспомни, как в фильмах происходит. Пока пара поглощена друг другом, мужик с тесаком может с легкостью к ним подкрасться и порубить на куски.       — Задрот, — припечатав одним словом, Иваизуми глянул за спину Ойкавы, замечая друзей, несущих пакеты с провизией.       День прошел классно. Ойкава наконец перестал бурчать, включаясь в жизнь их маленького лагеря. Помогал готовить на костре, горящим взглядом поглядывая на Иваизуми. Самым первым побежал купаться в озере, а потом чертовски долго заставлял играть в волейбол, никому не позволив выйти из круга, пока сам не свалился на траву. Но стоило стемнеть, как Ойкава снова напрягся. Жался к Иваизуми у костра и закидал Ханамаки ветками, когда тот попытался рассказать страшилку.       Оставшись с Ойкавой в их палатке, Иваизуми подвесил на специальное крепление фонарик, смеющимся взглядом смотря на парня, усевшегося на их постели ровно посередине. Максимально далеко от стенок палатки. Он копался в телефоне, жалуясь на сеть, и кидал на Иваизуми хмурые взгляды.       — Скажи, Ива-чан. Вы специально поставили палатки так далеко друг от друга? Если маньяк начнет сначала с Матсуна и Макки, то мы могли бы услышать и спастись, а так…       — Ты опять, Ойкава? — Иваизуми уселся рядом, предварительно закрыв палатку изнутри. — Ребята захотели быть ближе к воде, но ночью у озера будет чертовски холодно. И ничего мы не далеко, метров пятнадцать. Я даже слышу ржач Ханамаки.       То ли долгожданный отдых так сказывался, то ли свежий воздух, но на Ойкаву совсем не хотелось ругаться, хоть он и достал уже своим нытьем. Его хотелось… Его просто хотелось. Еле уловимо улыбнувшись, Иваизуми подтянул ближе свой рюкзак, доставая салфетки, смазку и презервативы. Пользуясь тем, что Ойкава продолжал залипать в телефон, он засунул все это под одну из маленьких подушек, откидывая рюкзак.       — Ива-чан, ты взял книгу, что я просил?       — Ага, — снова усаживаясь вплотную, Иваизуми искоса смотрел на парня, заблокировавшего и отложившего телефон.       — Дай ее мне, пожалуйста. Я буду читать.       — Да-да, конечно.       Хмыкнув, Иваизуми дотянулся до фонарика, выключая его, и повернулся к Ойкаве, губами находя его губы.       — Какого, Ива-чан? Я серьезно, никакого секса, — Ойкава мешал себя целовать, да еще и руками в плечи упирался, пытаясь оттолкнуть.       — Никакого секса, — насмешливо повторив, Иваизуми завалил парня на спину, наваливаясь сверху и одной рукой сжимая его подбородок.       Не давая отвернуться, он глубоко, чувственно поцеловал, зная — скоро Ойкава сдастся. Тот хоть и продолжал упираться ладонями в плечи, но на поцелуй ответил. Стянув с него очки, отложив их подальше, Иваизуми вклинил бедра между ног, заставляя их развести, и настойчивее поцеловал. Скользя по чужому языку своим, оплетая его, посасывая, Иваизуми чувствовал, как Ойкава льнет к нему, уже не пытаясь оттолкнуть, наоборот — обнимал за шею.       Прервав поцелуй, жадно втягивая воздух, он постарался в темноте рассмотреть чужое лицо, обожая наблюдать за сменой эмоций на нем во время секса. Сейчас он видел лишь блеск чужих глаз.       — Ива-чан, это опасно. Ты же понимаешь?       — А ты веди себя тише — и ни один мимо проходящий маньяк не узнает, что мы здесь, — весело ответив, он не дал ничего сказать, вновь целуя.       Пользуясь тем, что Ойкава так же плавится от близости, как и он, Иваизуми решил обойтись без разговоров. Целоваться было гораздо приятнее, как и вжимать обожаемое тело в плед, чувствуя его жар. Гладя ладонями по бокам и ногам, он повел бедрами, притираясь к партнеру пахом. Ойкава судорожно выдохнул носом и тихо простонал, ногами сжимая его бока. Иваизуми доставляло моральное удовольствие, что Ойкава так быстро сдался, стоило его коснуться, поцеловать. Взаимная жажда подстегивала пузырящееся в крови возбуждение. Он чувствовал, как крепнет член Ойкавы, и сам заводился сильнее, активно притираясь пахом.       Горячими, жадными поцелуями пройдясь по скуле, Иваизуми чувственно укусил за шею чуть ниже уха. Скользнул языком по шее и накрыл губами дернувшийся кадык. Ойкава запрокинул голову, подставляясь, и глубже, чаще задышал. Иваизуми в который раз вело от такого Ойкавы, податливого, чувственного, голодного до ласки. Влажными поцелуями обласкивая его шею, он руками забрался под футболку, гладя, сжимая, чуть царапая. Стоило задеть пальцами сосок, как Ойкава протяжно простонал, сильнее сжав его ногами.       — Тише, Тоору, — хрипловато прошептав на ухо, после укусив за кромку, Иваизуми думал не о маньяках, а о друзьях, что могли их услышать. Хоть они и были в отдалении, но в тишине любые звуки казались громче, чем есть.       Ойкава шумно выдохнул и скомкал у него на спине футболку, выгибаясь к горячим ладоням.       — Никогда бы не подумал, что умру, трахаясь, — Ойкава шептал прерывисто, срываясь на долгие выдохи и чуть слышные стоны. Иваизуми коротко засмеялся, понимая, что надо бы заняться Ойкавой всерьез, чтобы он не о херне посторонней думал, а о нем. Он легко поцеловал в приоткрытые губы и с веселыми нотками сказал, не видя, но представляя, как вспыхивает партнер:       — Мы не трахаемся, идиот, а занимаемся любовью.       Ойкава прерывисто выдохнул и что-то забурчал, одной ладонью прикрыв свой рот. Довольный произведенным эффектом, Иваизуми съехал ниже, задирая по грудь чужую футболку, начиная выцеловывать напряженный живот. Собирая губами легкую дрожь, он быстро расстегнул на партнере бриджи, потянув их вниз с бельем. Ойкава чуть приподнял зад, помогая, и мазнул головкой по его подбородку, резко выдохнув. Иваизуми подался выше, снова касаясь губами живота и чувствуя, как чужой член скользит по шее. Он дотянулся до смазки, притягивая ее и на ощупь открывая. Действуя осторожно, чтобы не испачкать ни одежду, ни плед, он выдавил гель на пальцы, отстраняясь от партнера. Его уже можно было рассмотреть в темноте, и то, что Иваизуми видел, ему чертовски нравилось. Ойкава закрывал скрещенными руками лицо, тяжело дышал и чуть ерзал бедрами, желая прикосновений. Иваизуми с удовольствием ему это дал. Он легко поцеловал у основания члена, провел по стволу языком и взял головку в рот, в это же время надавливая на тугое кольцо мышц и проталкивая в горячее тело два обильно смазанных пальца. Ойкава приглушенно, но все еще слишком громко простонал, выгибаясь в пояснице. Иваизуми довольно хмыкнул, обсасывая головку, не беря большую длину, лишь дразнясь, а не желая заставить кончить. Ойкава дернул бедрами, но Иваизуми надавил свободной рукой на тазобедренную косточку, не давая своевольничать, и начал двигать пальцами, растирая смазку по внутренним мышцам, растягивая их. Обсасывая головку, вычерчивая по ней и щекоча языком, он сам тяжело, хрипло дышал, срываясь на нетерпеливые стоны. Член ныл, как и яйца. Хотелось вставить и долго трахать Ойкаву, наслаждаясь его телом и крышесносными реакциями.       Иваизуми чувствовал, как сильно напрягся Ойкава, как его пробивает мелкая дрожь, и сильнее надавил на его бок, не давая ерзать и дергаться. Плавно введя в горячее тело три пальца, он слегка развел их, раскрывая тугие мышцы, и повел назад, чтобы снова ввести до конца. Выпустив изо рта влажную от слюны головку, он шумно выдохнул, заставляя Ойкаву тихо, но чувственно простонать.       — Ива-чан, — чуть слышно позвав его, Ойкава вплел одну ладонь в его волосы, перебирая их, поглаживая по уху и шее, делясь лаской.       Иваизуми потерся щекой о гладящую его ладонь и ткнулся в нее губами, настойчиво продолжая толкаться тремя пальцами в поддающиеся мышцы. Но стоило Ойкаве позвать его по имени, как терпение пошло трещинами. Мазнув губами по животу, он вытащил пальцы и подался вверх, целуя партнера в губы, между поцелуями шепча:       — Давай на бок, Ойкава.       Тот ничего не ответил, согласно промычал и потянулся за еще одним поцелуем. Жадно зацеловывая губы, Иваизуми вновь полез за заначкой, вместе с презервативами доставая салфетки. Отстранившись от Ойкавы, он прилег рядом, чувствуя и слыша, как тот переворачивается на бок. Быстро спустив шорты с бельем, Иваизуми на ощупь вскрыл резинку, раскатывая ее по крепко стоящему члену. Он сразу же перекатился на бок, со спины прижимаясь к партнеру, лицом зарываясь в волосы, пахнущие костром. Подсунув руку под бок Ойкавы, запуская ее под ткань футболки и начиная гладить торс, он второй ладонью сжал свой член, медленно ведя по промежности от яиц к дырке, собирая смазку. Ойкава завел одну руку назад, сжимая бедро Иваизуми, и повел задницей, притираясь и заставляя еще сильнее хотеть его. Введя головку, Иваизуми горячо выдохнул, сильнее обхватывая пальцами свой стояк и крепче прижимаясь грудью к спине. Толкнувшись глубже, чувствуя, как зажимается Ойкава, он губами коснулся шеи, руку переведя со своего члена на член партнера. Тот протяжно простонал и сам насадился до упора, вжимаясь ягодицами в пах. Жаром облизало все тело. Иваизуми вплавиться хотел в него, жался теснее и исступленно выцеловывал шею. Возбуждение выкручивало нервы. Этого было мало. Мало лишь находиться в Ойкаве. Его трахать хотелось. Из раза в раз подтверждая их принадлежность друг другу.       Начав двигаться, притираясь к партнеру всем телом, Иваизуми гладил его обеими руками, касаясь губами шеи, и тяжело, хрипло дышал. В палатке было чертовски душно, несмотря на боковые сетки. И Ойкава был нереально горячим. Опалял телом и обласкивал слух тихими, сексуальными стонами. Это взвинчивало нервы. Иваизуми сорвался с медлительного, размеренного темпа, начиная быстро, сильно загонять член в тугое нутро. Ойкава стонал на каждом толчке, с каждым разом громче, из-за чего пришлось закрыть его рот ладонью.       — Обожаю твой голос, но нужно быть тише, — Иваизуми не знал, о чем подумал партнер, но он так сжался, что пришлось призвать всю свою выдержку, чтобы не кончить. — Не сжимайся так, черт тебя дери.       Ойкава протяжно простонал, болезненно сжимая его бедро тонкими пальцами. Иваизуми дернулся, резче загоняя член, и начал с силой толкаться в жаркое тело, чувствуя, как от каждого движения сладкой, колкой щекоткой охватывает все тело. Кусая за кромку уха, целуя и просто касаясь сбитым, горячим дыханием, Иваизуми ни на мгновение не останавливался, входя по яйца и с силой впечатываясь пахом в зад. Казалось, Ойкава непрерывно дрожал и стонал на одной ноте, опаляя рваным дыханием ладонь Иваизуми. Было слишком хорошо, как и всегда бывало с партнером.       Ойкава сильнее напрягся в его руках, сам начал насаживаться на крепкий ствол, сбивая с темпа. Иваизуми сжал его член, быстро надрачивая, чувствуя, что и сам скоро кончит. Партнер с силой подался задом назад, выгибаясь в пояснице, и, крупно задрожав, с приглушенным стоном кончил. Иваизуми накрыло следом. От жаркой близости его тела, от импульсами сжимающихся мышц и стона, пускай глухого, но все равно безумно сладкого.       Какое-то время они лежали не шевелясь. Иваизуми даже не вышел из партнера, чувствуя его всем телом. Но когда на ладони начала подсыхать чужая сперма, он все же отстранился, оставив легкий поцелуй на шее. Вытеревшись салфетками, он снял презерватив, завязывая его и заворачивая в салфетку. Кинув мусор к стенке, он поправил на себе одежду и повернулся к Ойкаве. Тот молчал и не шевелился. Судя по глубокому, размеренному дыханию — спал. Тихо усмехнувшись, Иваизуми осторожно подтянул на нем трусы, шорты оставив болтаться в коленях, и нашарил тонкое одеяло. Обняв спящего партнера, который собирался не спать всю ночь, он укрыл их и вскоре тоже заснул.       ***       В палатке Ханамаки и Матсукавы не горел свет. Они лежали на большом надувном матрасе и разговаривали обо всем и ни о чем, тихо смеясь. Пока разговор не принял неожиданный поворот.       — Как думаешь, Матсун, что делают Иваизуми и капитан?       — Трахаются, наверное, — Матсукава звучал безразлично, будто они погоду обсуждали, а не личную жизнь друзей.       — Может, мы хоть подрочим друг другу?       — Мм, можно.       — Как-то это по-гейски, Матсун, — Ханамаки говорил хрипловатым голосом, срываясь на шумные выдохи.       — Остановиться?       — Не-ет… Вот так, идеально, Матсун.       — Если я тебя поцелую, вот это реально будет по-гейски.       — Мм, оказывается, мы такие геи, Матсун.