Negligence

Для Беделии недели пролетают ужасно быстро. Очень часто у неё складывается впечатление, что стоит ей только закрыть за Ганнибалом дверь, спустя мгновение он вновь, словно по волшебству, появляется в её кабинете. Беделия редко может вспомнить хоть что-то, чем она занимается в перерывах между их встречами. Похоже, теперь сеансы с Ганнибалом — единственное, из чего состоит её жизнь. Ей срочно нужен отпуск. Нужно провести время подальше от него и его настойчивости. Беделия раздумывает о возможных местах для отдыха, пока открывает ему входную дверь, чтобы пригласить в кабинет, и где-то на задворках её сознания мелькает мысль, что она вновь не может вспомнить, чем занималась всю прошедшую неделю. Беделия продолжает придаваться своим мечтам об отпуске до тех пор, пока они оба не садятся в свои кресла, и реальность происходящего больше не позволяет себя игнорировать. — Итак, Ганнибал, — говорит она, уже думая об алкоголе, с помощью которого сможет расслабиться после его ухода. — О чём поговорим в этот раз? Сегодня Ганнибал по-настоящему хмур. Он выглядит обеспокоенным больше, чем обычно. — Боюсь, я совершил ошибку, — отвечает тот. Потрясающе. — Какого рода ошибку? — спрашивает Беделия, внутренне боясь его ответа и дальнейшего развития их разговора. — Ту, которую, я надеюсь, можно будет исправить, — говорит он, хмуро глядя на пол. — Вы помните, что я рассказывал о своих отношений с Уиллом Грэмом на прошлой неделе, да? Беделия кивает. Как она может забыть? — Я приложил все усилия, чтобы уменьшить образовавшуюся между нами пропасть. К сожалению, это оказалось… Не слишком эффективным. Беделия вздыхает. — Ганнибал, — говорит она. — Я уже говорила вам, что лучше всего будет, если вы прекратите свои попытки восстановить эти отношения. — Я помню, — говорит он, всё ещё не глядя на неё. — Однако я осознал, что не способен противостоять этому желанию. Мысль о том, чтобы оставить наши отношения в подобном состоянии мне откровенно претит. — И вы продолжили предпринимать попытки связаться с ним. А он, я полагаю, продолжил вас игнорировать? — Какое-то время, да. Оу, ещё лучше. Беделия закрывает глаза и делает медленный глубокий вдох: — Что вы подразумеваете под словами «какое-то время», Ганнибал? Ганнибал медлит, будто понимает, что должен стыдиться произошедшего. — Мои первые попытки наладить с ним контакт оказались крайне неудачными, — начинает он. — Я пытался дозвониться до него, однако он очень настойчиво игнорировал мои звонки. Я попытался ещё раз поговорить с ним в Куантико, но он быстро уклонился от диалога. Тогда я предпринял ещё одну попытку. Беделия делает ещё один медленный вдох. — И что же именно вы сделали, Ганнибал? — Я ждал его около машины, — отвечает он. Беделия сдерживается от того, чтобы достать и тут же осушить одну из своих винных бутылок. На самом деле, Ганнибал выглядит так, будто ему самому не помешает пара бокальчиков. — Ганнибал, — говорит она, — это одна из самых худших вещей, что вы могли предпринять. По крайне мере он не пришёл к Уиллу прямо домой. — Я признаю, что это было ошибкой. — Это определённо было ошибкой. Он снова замолкает, пальцами выстукивая по колену какой-то ритм. Беделия позволяет паузе затянуться, чтобы Ганнибал мог завершить их диалог. В конце концов он это делает: — Как я могу исправить эту ошибку? Она поджимает губы. — Что произошло, когда он обнаружил вас около своей машины? — Он был… Раздражён, — говорит Ганнибал, хмурясь ещё сильнее. — На мгновение мне показалось, что он может оставить машину на стоянке, лишь бы не приближаться ко мне. Поэтому я окликнул его в надежде, что тёплое приветствие даст начало тёплому разговору, — он вновь делает паузу, облизывая губы. — Я был неправ. Это, судя по всему, лишь сильнее огорчило его. — Какого чёрта вы здесь делаете, доктор Лектер? — рычит Уилл, с яростью оскорблённого бога подлетая к машине. Ганнибал не помнит, чтобы видел его в таком гневе когда-либо прежде. Он сглатывает и начинает говорить так мягко и деликатно, как может: — Жду тебя, Уилл, — отвечает он. — Я очень надеялся, что нам всё же удастся поговорить. — О чём? О том, как я попрошу вас отвалить от меня, потому что вы меня практически убили? Об этом вы хотели поговорить? — спрашивает Уилл, сверля его взглядом. Он устанавливает с доктором прямой зрительный контакт, из-за чего Ганнибал не может пропустить ни капли ярости, полыхающей в его глазах. — О нашей дружбе, — Ганнибал смотрит на него с выражением лица, которое, как он надеется, выражает чистейшей воды сожаление и раскаяние. — Между нами нет никакой дружбы, доктор Лектер, — шипит Уилл, делая шаг вперёд и тем самым вступая в личное пространство Ганнибала. — Вы её разрушили. — Чего вы надеялись достичь, предпринимая подобную попытку, Ганнибал? — спрашивает Беделия, подавляя усталый вздох. — Думаю, это очевидно, — слегка раздражённо отвечает он. — Я думал, что найду способ развеять его гнев. — Вы собирались извиниться перед ним? — Я хочу восстановить её, Уилл, — говорит Ганнибал, прижимаясь к холодному металлу машины и тем самым позволяя Уиллу оттеснить себя. — Я понимаю, почему ты полагаешь, что не можешь мне доверять, но я очень сильно хочу вернуть твоё доверие. Уилл издаёт короткий лающий смешок. — В последний раз, когда я вам доверял, вы провоцировали у меня припадки такой мощи, что после них у меня едва получалось осознать, где я нахожусь. Прошу прощения, но мне не очень хочется повторять одну и ту же ошибку дважды. Ганнибал прикусывает губу. — Я понимаю, — говорит он, — однако я всё ещё хочу попытаться загладить свою вину. Любым возможным способом. — В том то и дело, что вы не можете! — кричит Уилл. — Поймите же это наконец! Вы не можете просто сказать мне пару банальностей и надеяться, что это искупит все ваши предыдущие действия! — Я никогда не был заинтересован в банальностях, Уилл. Пожалуйста, выслушай меня, — Ганнибал протягивает руку и хватает Уилла за локоть. Его сердце сжимается, когда он чувствует, что Грэм вздрагивает от этого прикосновения. — Мне жаль. — Да, — говорит Ганнибал, неторопливо поглаживая рукав своего пиджака. — Сомневаюсь, что мне когда-либо было действительно настолько же жаль, как тогда, в тот момент. Возможно, его слова оказались более откровенными, чем он думал. Беделия старается не думать о тех сердечных извинениях, которые Ганнибал принёс ей после инцидента с её пациентом. — И как он отреагировал, когда вы это сделали? Ганнибал медленно моргает, и у Беделии возникает чувство, будто какая-то его часть сейчас находится совершенно в другом месте. Уилл дёргает рукой, освобождая её из хватки Ганнибала, однако перед этим всего секунду колеблется. Теперь он смотрит вниз, на свои ноги. — Убирайтесь отсюда, Ганнибал. Ганнибал понимает, что пребывает в растерянности и совершенно не знает, что ему делать. Его рука всё ещё висит в воздухе, будто он до сих пор сжимает локоть Уилла. — Уилл, я… — Вы что, глухой? Я сказал убирайтесь отсюда! — рычит Уилл. Он выглядит так, будто вскоре может действительно наброситься на Ганнибала. Доктор медленно и неохотно отступает от машины на шаг. — Уилл, пожалуйста, поверь мне, когда я говорю, что лишь хочу всё исправить, — я говорю правду, — быстро говорит Ганнибал, и его слова заплетаются, стараясь как можно скорее выскочить изо рта. Уилл тянется к двери машины, чтобы открыть её, таким образом оттесняя доктора ещё дальше от автомобиля. — Дружба с тобой значила для меня больше, чем я мог себе представить. Ты должен меня выслушать. Ты должен дать мне шанс всё исправить. — Я вам ничего не должен, — гневно выдаёт Уилл, в последний раз окидывая Ганнибала презрительным взглядом, прежде чем сесть в машину. Доктор уже собирается сказать свои последние извинения, однако Уилл внезапно ошарашивает его. — Кстати говоря, спасибо за Сатклиффа. Ганнибал в мёртвой тишине поражённо наблюдает за тем, как дверь машины захлопывается, и автомобиль вместе со своим водителем уносится вдаль. — Он… Он не захотел принять мои извинения, — удивительно мягким голосом говорит Ганнибал. — Я не мог быть более искренним или открытым, но он всё равно отверг их. Беделия с любопытством наблюдает за ним. — Неважно, насколько… Искренними и открытыми могут быть извинения. Они не гарантируют вам чьё-либо прощение. Ганнибал ничего не отвечает. Подсознательно доктор и сам осознавал то, что получить прощение от Уилла может оказаться практически невозможно. Но он надеялся. Беделия не уверена, удивлена она или нет, когда замечает застилающие глаза Ганнибала слёзы. Он вздыхает и смаргивает их, переводя взгляд на окно. Ей никогда не приходилось предлагать ему салфетки во время сеансов, поэтому коробки с ними рядом сейчас нет. — Ганнибал, если вас так сильно волновало восстановление этих отношений, то почему вы не послушали моего совета? — Потому что никто не сможет решить проблему, просто игнорируя её и надеясь, что она разрешится сама собой, — отвечает он. — Вы загнали его в угол. Вы создали ситуацию, к которой он не был готов, чем только сильнее оттолкнули его от себя. Ганнибал снова замолкает. Он не смотрит в её сторону, однако Беделия слышит в его слегка придушенном голосе сдерживаемые слёзы: — Мне нужно знать, как я могу исправить эту ситуацию. Беделия какое-то время думает. В прошлый раз она уже говорила ему, что, возможно, положительного результата добиться не получится, а сейчас, судя по всему, всё стало ещё хуже. — Ганнибал, — осторожно начинает она, — вполне возможно, что вы никак не можете её исправить. В прошлый раз, когда она сказала ему подобное, он отказался принимать подобный ответ и настоял на более действенном совете. В этот раз он всего лишь слегка напрягается, сидя в кресле. — Вы должны были предоставить ему личное пространство. Однако вместо этого вы продолжали морально давить на него, пока у него не осталось иного выбора, кроме как вступить с вами в открытое противостояние, к чему он оказался неготов, — Беделия проигрывает у себя в голове эту встречу. Она представляет Ганнибала, стоящего около машины, которая ему не принадлежит, и пытающегося успокоить разъярённо кричащего хозяина. Это вообразить довольно трудно. Ей приходится приложить большие усилия, чтобы представить его в ситуации, из которой он в конечном счёте не вышел бы победителем. — Я и раньше сильно сомневалась в том, что эту проблему можно решить с благоприятным для вас исходом, однако теперь… Теперь, я думаю, лучшее, что вы можете сделать, — принять тот факт, что эти отношения для вас закончились. Ганнибал слегка вздрагивает. Он медленно поворачивает к ней голову, и это действие похоже на неохотное движение ржавого болта, который больше не желает поддерживать нормальную работу какого-либо механизма. — Я понимаю, почему вы так считаете, — говорит он, и его голос звучит необычно вяло. — И я понимаю, почему не должен был делать того, что сделал. — Совершенно верно. — Однако есть кое-что ещё, о чём я забыл упомянуть, — продолжает он так, будто она ничего не говорила. — Он относился ко мне с презрением и был… разъярён, это неоспоримо. — И у него были все права на подобное поведение, — говорит Беделия. Ганнибал снова её игнорирует. — Но он поблагодарил меня. Беделия медленно моргает. Он определённо забыл упомянуть эту весьма важную деталь. — Он поблагодарил вас? — переспрашивает она на случай, если ослышалась. Ганнибал кивает. — И за что же он вас поблагодарил? Ганнибал облизывает губы, на мгновение разрывая с ней зрительный контакт. Похоже, он весьма осторожно подбирает слова для ответа. — Я… оставил ему… подарок, — говорит он. — Неделю назад. Я сделал его после нашего сеанса. Приятно знать, что хоть какой-то из её советов он принял к сведению. Она устало вздыхает и задумывается над тем, почему её это вообще волнует. — И что это был за подарок? — Он носил довольно личный характер. Я бы предпочёл сохранить это в тайне, — В голове Беделии пролетает несколько ужасных мыслей о том, что именно это могло быть, но она отметает их так быстро, как только может. — Хорошо, — говорит она, прикладывая большие усилия, чтобы не дать внутреннему беспокойству отразиться на её голосе. Если бы это был какой-либо другой её пациент, она бы могла предположить, что подарок имел сексуальный характер, однако в данной ситуации это кажется маловероятным. — И он поблагодарил вас за подарок? Ганнибал кивает. — Но это был не просто подарок, — добавляет он прежде, чем Беделии удаётся высказать своё мнение о том, что Уилл, возможно, сделал это из простой вежливости. — Это было… извинением. Я очень тщательно воссоздавал свой замысел так, чтобы моё сожаление и раскаяние уловил только Уилл. И, я уверен, он это понял. — И вы думаете, что поскольку он принял ваше… извинение, он может быть более склонен к прощению, чем я предполагаю? — Именно, — говорит Ганнибал, ещё раз кивая. — Я понимаю, почему вам кажется, что он не заинтересован в моём прощении. Однако я с уверенностью могу сказать, что он не стал бы благодарить меня за подарок, если бы не видел в нём определённой ценности, — Он вновь смотрит на неё, и у него такое выражение лица, будто он надеется на подтверждение своей теории другим человеком, потому что не до конца верит собственным выводам. Беделия закрывает глаза и глубоко вдыхает, пытаясь расслабить напряжённые мышцы. — Довольно… Трудно сказать что-либо об этой ситуации с уверенностью. Только он сам знает, какими были его намерения, и я не могу с точностью передать вам ход его мыслей. Я с ним даже ни разу не встречалась, — Однако иногда кажется, что она должна знать его лучше, чем кто-либо, кто с ним действительно знаком. По крайней мере у Ганнибала, похоже, именно такое мнение. — Но не допускали ли вы возможность того, что он просто признавал факт получения подарка? Ганнибал замолкает. Возможно, он об этом даже не думал. Возможно, тут же отмёл эту мысль. — Я… не думаю, что его намерение заключалось в этом, нет, — вновь говорит он, но, тем не менее, звучит не слишком убеждённо. — Вам лучше знать, — устало говорит Беделия. Ей больше не хочется с ним спорить. — Это в любом случае не имеет значения, Ганнибал. Простит он вас или нет — это то, что находится вне вашего контроля. Но если вы вновь попытаетесь наладить с ним контакт подобным образом… Думаю, вам стоит оставить эту идею. — Так я действительно сделал всё, что мог, — осторожно говорит он. — И даже больше, — напоминает ему Беделия. — И вам следует остановиться. Ганнибал вновь переводит взгляд на окно. Беделия раздумывает над тем, стоит ли предлагать ему салфетки, но даже мысль об этом кажется смехотворной. — Вы разочарованы, Ганнибал? — спрашивает она. — Я… обеспокоен. Обеспокоен тем, что я, возможно, потерял нечто очень ценное. — Вы подумали над моим предположением? Ганнибал вновь смотрит на неё с удивлением во взгляде. — Каким предположением? — О том, что вы, возможно, влюблены в Уилла Грэма. Будь это кто-то другой, Беделия думает, он бы закатил глаза. Ганнибал же всего лишь вновь отворачивается к окну и качает головой, усмехаясь. — Абсурд. — Вы только что охарактеризовали дружбу с ним как «нечто очень ценное», Ганнибал. Он снова отрицательно качает головой. — Ганнибал, вам будет гораздо сложнее ориентироваться в ситуации, если вы не разберётесь в своих чувствах к нему, — говорит она, и это звучит практически как выговор. — Как мне кажется, ваши чувства к Уиллу Грэму выходят за рамки простой дружбы… — Так и есть, — мягко прерывает её Ганнибал. Она замолкает, удивлённая тем, что он это признал. — Они выходят за рамки дружбы, и я никогда не делал вид, что это не так. Однако я не влюблён в него. — Тогда какие чувства вы к нему испытываете? Ганнибал моргает. — Привязанность. Любопытство. Я наслаждаюсь его компанией, а его действия и мысли меня всегда очаровывают. Я отношусь к нему намного теплее, чем к другим людям, которых считаю друзьями, но это не значит, что я в него влюблён. Звучит настолько откровенно, насколько возможно. Беделия не убеждена до конца, но она не собирается спорить с ним. — Вы должны признать, что ваши действия не характерны для действий «всего лишь друга». Ганнибал согласно кивает. — Я признаю. И я не считаю Уилла всего лишь другом. Однако в то время мои действия казались уместными, — Он облизывает губы. — Я просто не мог смириться с мыслью о том, что мне нужно будет ничего не делать и смотреть, как наши отношения разрушаются. — Вы осознаёте, что теперь единственное, что вы можете сделать, — это ждать и надеяться? — спрашивает она. Ганнибал несколько секунд колеблется, после чего кивает, хотя это простое действие даётся ему ужасно тяжело. — Я буду ждать, — говорит он. И Беделия ему верит.

* * *

«Вы двое всё ещё сражаетесь?» Прочитав сообщение, Уилл тяжело выдыхает через нос. Кому-то другому он бы сказал, что их с Ганнибалом отношения — не его дело. Но Эбигейл… Эбигейл заслуживает знать, что происходит. «Да». Он размышляет над тем, должен ли написать что-то ещё. Они ведь не просто сражаются: Уилл сделал всё, что было в его силах, чтобы окончательно разорвать с Ганнибалом связь, и, судя по всему, до последнего наконец-то начало это доходить. Но Грэм об этом не пишет. «Я так и думала. Он постоянно выглядит расстроенным в последнее время, хоть и не признаёт этого. Когда я говорю ему про это, он делает вид, что понятия не имеет, о чём я». Звучит правдоподобно. «Мне бы не хотелось говорить о нём сейчас. Извини». И, определённо, так оно и есть. Разговоры о Ганнибале его расстраивают. Однако не по тем причинам, по которым ожидалось. Мысли о докторе Лектере не приводят его в ярость, хотя именно этого он постоянно и ожидает. В основном эти мысли заставляют его испытывать… Потерю. «Всё в порядке. Я понимаю». Уилл не уверен, что должен ей ответить. Он задумчиво мнёт зубами нижнюю губу и рассматривает ковёр в офисе Джека. Босс позвал его, чтобы обсудить что-то, однако сам всё ещё не пришёл. В такой ситуации очень трудно не чувствовать себя маленьким ребёнком, которого вызвали в кабинет директора за плохое поведение. «Спасибо». Уилл надеется, что этого ответа достаточно. Он поднимает голову, когда слышит, что Джек практически вваливается в офис, тяжело дыша. — Извини, — говорит он, снимая пальто и шляпу. — Меня задержали по пути сюда. — Всё в порядке, — лениво отвечает Уилл. Ему в любом случае некуда торопиться. — Вот и хорошо, потому что твоё присутствие здесь и сейчас просто необходимо, — говорит Джек, садясь за свой стол с таким невозмутимым видом, будто это не он только что ворвался в собственный офис после опоздания на встречу, которую сам же и назначил. — Это насчёт дела Хоббса. Это определённо привлекает внимание Уилла. — А что насчёт него? — хмурясь, спрашивает он. — У нас нет никаких новых зацепок по делу Подражателя, иначе ты бы мне о них уже сообщил. Кого я обманываю, если бы у нас и появились зацепки, то нашёл бы их именно я. — Да, — неохотно подтверждает Джек. — Вероятнее всего. — Определённо, — отвечает Уилл. — Я больше всех работаю над этим делом. — Дело не в новых зацепках, — твёрдо говорит Джек, возвращая разговор в нужное ему русло. Он наклоняется вперёд, фиксируя Уилла на месте своим пронзительным взглядом, которого последний старательно избегает. — Дело в Нике Бойле. Брате Кэсси Бойл. — Н-нике Бойле? — переспрашивает Уилл, хмурясь ещё сильнее. — А что с ним? — Мы нашли его тело, — отвечает Джек. — Умер от ножевого ранения в живот, причём довольно жестокого. Уилл моргает. — Но… В последний раз его видели… Когда я… — Застрелил Гаррета Джейкоба Хоббса, да, — кивает Джек, игнорируя то, как вздрагивает Уилл. Он явно к чему-то клонит, хотя Уилл пока что не понимает, к чему именно. — У нас… У нас есть подозреваемые? — спрашивает Уилл, сверля взглядом ковёр на полу. — У нас есть веские основания верить в то, что ответственность за это несёт Эбигейл Хоббс. На теле нашли её ДНК, — говорит Джек. Уилл напрягается, и в этот раз Кроуфорд это замечает. — А это значит, — продолжает он твёрдо, — что её задержат по подозрению в причастности к остальным убийствам Гаррета Джекоба Хоббса в качестве соучастницы. На несколько секунд Уилл лишается дара речи. Он отрицательно качает головой. — Джек, ну же, — говорит он, пытаясь звучать спокойно. — Ты ведь не веришь в это, правда? Она бы не стала. — Уилл, ты, как и я, знаешь, что если человек выглядит невинно, это не исключает возможности его причастности к ужасным преступлениям. Уилл не уверен, намеренно или нет Джек провёл аллегорию с его ситуацией с Ганнибалом. Но намерения неважны, это в любом случае был удар ниже пояса. Он берёт себя в руки так быстро, как только может. — Она бы этого не сделала, Джек, — повторяет он. — Она не убийца. Я бы узнал об этом. Я думаю об убийцах каждый день, я знаю, когда передо мной находится убийца, — он слегка теряет контроль над голосом, а потому замолкает, чтобы успокоиться. — Что насчёт самозащиты? Откуда нам знать, что он не атаковал её первым? Джек вздыхает. — Даже до его убийства были веские причины полагать, что она причастна к убийствам Сорокопута. Была ли это самооборона или нет, дело против неё всё ещё возбуждено. — Это просто смешно! — кричит Уилл. Он не может вспомнить, когда в последний раз поднимал на Джека голос до того, как тот делал это первым. — У неё были все права на самозащиту! — Что будет очень трудно доказать без свидетеля, — напоминает ему Джек. — Судье придётся поверить ей на слово, а он этого не сделает, потому что против неё есть огромное количество улик. Не говоря уже об уровне жестокости, с которой было совершено убийство! — он ещё немного наклоняется вперёд, пытаясь перехватить взгляд Уилла. — Уилл, мне правда жаль, но в данной ситуации всё говорит о том, что она, вероятнее всего, помогала отцу убивать. Уилл яростно качает головой, вставая со стула. — Ты не можешь так с ней поступить, Джек, — твёрдо говорит он. — Она и так через многое прошла. — Твоё сострадание неуместно, Уилл, — говорит Джек, тоже вставая из-за стола. — Она обвела тебя вокруг своего маленького пальца. — Это неправда! Я знаю, что нет! Я провёл с ней достаточно времени, чтобы знать, что она не сделала бы нечто подобное. Она не такая! Джек вновь устало вздыхает и несколько мгновений просто смотрит на Уилла. Сердце последнего начинает биться чаще. — Хочешь ли ты признавать это или нет, но это та ситуация, в которой она сейчас находится. Уилл переводит взгляд на пол. — Это… Это просто смешно, — выплёвывает он. — Это та ситуация, в которой она сейчас находится. Если собираешься на кого-то злиться — злись на неё за то, что она совершила, — Джек пытается поймать его взгляд, чтобы выразить своё сочувствие, но Уилл на него не смотрит. Поэтому Джек, сдавшись, просто вздыхает и ободряюще хлопает его по плечу. Уилл уходит от прикосновения. — Мне нужно идти. Мы всё ещё работаем над делом Сатклиффа, поэтому если тебе есть, что сообщить, — говори. Уилл усмехается. — Я уже всё вам рассказал, — говорит он с горечью в голосе. — Моё мнение не изменилось. Джек несколько мгновений рассматривает его, после чего кивает. — Дай мне знать, если у тебя случится озарение, — говорит он, после чего быстро уходит. Уилл продолжает стоять в офисе своего босса, обнимая себя за плечи и сверля взглядом пол. Его сердце стучит набатом, а голова будто сейчас расколется из-за количества мыслей и идей, кружащих внутри. Ему нужно что-то придумать, и нужно сделать это быстро. Его телефон внезапно начинает вибрировать, что заставляет его вздрогнуть. Он достаёт мобильник, чтобы прочитать новое сообщение от Эбигейл: «Просто чтобы ты знал, всё хорошо. Меня не огорчает то, что вы сражаетесь. Алана сказала, что ты, возможно, волнуешься из-за этого, так что я решила написать тебе это». Алана, ну конечно. Уилл не отвечает на сообщение — он может сделать это и позже. Прямо сейчас ему нужно позвонить доктору Блум. Она отвечает после третьего гудка. — Привет, Уилл, — мягко говорит Алана. Она звучит так, будто готова… Успокаивать? — Джек думает, что Эбигейл — сообщница своего отца. Они нашли выпотрошенное тело Ника Бойла, и он думает, что это она его убила, — сразу переходит к делу Уилл. Алана несколько мгновений молчит. — Оу, — говорит она. — Я не… Я не думала, что ты позвонил сообщить об этом. Я слегка застигнута врасплох. — О чём ты говоришь? — спрашивает Уилл, начиная мерить шагами офис Джека. Наверное, ему не следует здесь находиться, но отсутствие Джека делает это помещение идеальным для подобных разговоров. — Я думала, ты позвонил, чтобы поговорить о Ганнибале. Уилл прекращает ходить. — Я не хочу говорить об этом, Алана, — напряжённо говорит он. — Я знаю, знаю, ты ясно дал мне это понять, — отвечает она со вздохом. — Тогда почему ты думала, что я хочу поговорить о нём? — Надеялась, что ты передумал, — признаётся она. — Боже. Забудь, — говорит он, прижимая руку ко лбу. — Это неважно. Речь о безопасности Эбигейл. — Ты сказал, что она снова подозреваемая? — спрашивает Алана, к огромному облегчению Уилла, быстро меняя тему разговора. — Я думаю, она всегда оставалась подозреваемой, — с грустью говорит Уилл. — Но теперь она очень сильно выделяется. Скоро её допросят, и, кто знает, что с ней будет дальше? — Это определённо будет… Тяжело для неё, — говорит Алана. Она звучит сердито, даже разъярённо. Однако она старается контролировать себя и говорит спокойным голосом. — Я поговорю с Джеком об этом и посмотрю, послушает он меня или нет. Возможно, на стороне Эбигейл будет больше людей, он всё же задумается, — Алана вновь делает паузу и Уилл слышит, как она делает медленный вдох, пытаясь успокоиться. — Но если это не сработает, всё равно всё будет хорошо, верно? Мы ведь знаем, что если она и виновна, то её действия являлись результатом самозащиты, а это будет очень важно в случае суда. — Не всё всегда работает именно так, — говорит Уилл, возобновляя своё хождение по комнате. — Джек, похоже, убеждён, что ни один из присяжных не встанет на её сторону из-за того, с какой жестокостью изувечили тело. — Тогда, возможно, мы должны сосредоточиться на том, чтобы помочь ей подготовиться к хорошему выступлению при допросе, — говорит Алана. — Послушай, Уилл, я верю, что она невиновна так же, как и ты. И я думаю, это будет очевидно любому, кто с ней заговорит. Джек не проводил с ней столько же времени, сколько мы, так что неудивительно, что он относится к ней с таким подозрением. — Она не должна с этим мириться! — Я знаю, знаю. Она не должна. И я попытаюсь сделать так, чтобы ей и не пришлось, — мягко отвечает Алана. — Но у неё в любом случае есть опекуны, верно? Опекуны, которые должны помогать ей проходить через подобные ситуации. Уилл устало вздыхает. Опекуны, множественное число. Этот намёк можно растолковать только одним способом. — Алана, пожалуйста… — Тебе нужно обсудить это с Ганнибалом, — говорит она. — Я знаю, что вы… Всё ещё не разговариваете, однако, я думаю, будет лучше, если вы на время оставите свои разногласия. Ради Эбигейл. Уилл выдыхает сквозь стиснутые зубы. — Ради неё или ради него? — раздражённо спрашивает он. — Уилл… — мягко говорит Алана. — В тебе говорит гнев. Сначала я предложила тебе своё понимание, потому что тебе нужен был человек, которого можно во всём обвинить. Но теперь всё дошло до того момента, когда этот гнев больше тебе не помогает. Он лишь делает больно тебе, делает больно Ганнибалу, и он сделает больно Эбигейл, если ты ему позволишь. Уилл яростно трёт глаза пальцами, только сейчас осознавая, что впервые оставил свои очки в машине. — Спасибо, Алана, — говорит он и вешает трубку прежде, чем она успевает ему как-либо ответить. Это определённо было грубо, и он ощущает укол вины из-за того, что поступил так с ней. Но ему нужно подумать о её словах в одиночестве. Потому что, несмотря на то, как ему неприятно это признавать, она может быть права. Не в том, что он должен прекратить злиться на Ганнибала, нет. Доктор заслуживает каждую каплю гнева, который на него направляет Уилл, и, возможно, даже больше. Возможно. Уилл ещё раз потирает глаза и наконец выходит из кабинета в коридор. Ему нужно кое-куда, хотя мысленно он всё ещё это отрицает. Возможно, Ганнибал заслуживает гораздо большей ненависти, чем та, которой его одаривает Уилл. Именно об этом говорит изуродованное лицо Сатклиффа. Но Беверли напомнила ему, что изуродованные лица трупов не могут сказать многого. Он слегка задерживается, чтобы собрать все вещи, прежде чем двинуться в путь. Ключи от машины лежат в кармане его пиджака, и он проводит кончиками пальцев по их неровным краям. Он не поедет к себе домой. Изуродованные лица трупов не могут рассказать о многом, однако Сатклифф поведал ему о возможных вариантах произошедшего. Возможно, этого Уиллу должно хватить для решения начать избегать Ганнибала, насколько это возможно. Возможно, в любой другой ситуации он так бы и поступил. Уилл едва ли думает, что делает, когда устало плюхается на водительское сидение своей машины. Ему это и не нужно — он хорошо знает дорогу. Алана не была права в своём суждении о том, что его гнев неуместен. Однако она, возможно, права насчёт того, что в этой ситуации его злость может причинить боль Эбигейл. И, возможно, в этой ситуации Уиллу придётся проглотить все свои обиды. Ради её блага. Ведь, в конце концов, возможно, Ганнибал настолько ужасен, насколько Уилл думает. А значит он достаточно ужасен, чтобы помочь ей.

* * *

Обычно Ганнибал не обратил бы внимание на свет фар машины, подъезжающей к его дому. Из окна его кухни не видно главного входа, но даже если бы всё было иначе, он был бы слишком поглощён приготовлением очередного шедевра, чтобы отвлекаться на происходящее на улице. Этим вечером, однако, Ганнибал выпивает уже третий бокал вина, сидя в своей гостиной и пытаясь читать. Именно поэтому свет фар тут же привлекает его внимание, после чего доктору требуется лишь мгновение, чтобы определить машину. Он в ту же секунду оказывается на ногах, пытаясь быстро сделать простое угощение с помощью сыра, пока его гость не дошёл до двери. Задача обречена на провал. Он успевает нарезать лишь несколько кусочков камамбера прежде, чем негромкий стук посылает его сердце прямиком в пятки. Это волнение не оправдано, думает он про себя, поправляя волосы и разглаживая складки на свитере. Беделия ясно дала ему понять, что всё, чего Ганнибал может ожидать от этой ситуации, — дальнейшее разочарование. И тем не менее, тем не менее. Раздаётся ещё несколько ударов, и это становится для Ганнибала сигналом того, что он прихорашивается уже достаточно долго. Он делает еще одно движение рукой, приводя волосы в порядок, и поправляет осанку, прежде чем, наконец, открыть дверь. Уилл стоит на пороге весь взъерошенный и мокрый. Должно быть, дождь начался незадолго до его приезда. Грэм выглядит раздражённым, и Ганнибал представляет, как он стряхивает с себя воду, словно одна из его собак. — Почему, чёрт возьми, так долго? — хрипло спрашивает он. — Уилл, — говорит Ганнибал, потому что это единственное слово, способное сейчас достичь его губ. Он проглатывает комок в горле и продолжает: — Я очень рад тебя видеть. Пожалуйста, проходи. Он отступает в сторону, позволяя Уиллу спешно зайти внутрь. Грэм быстро скидывает с себя ботинки, не обращая внимания на летящие во все стороны брызги, но Ганнибал едва ли раздражён. — Я просто решил слегка перекусить сыром и вином. Могу ли я надеяться на то, что ты присоединишься? — предлагает Ганнибал, умалчивая о том факте, что он, вообще-то, уже пропустил пару бокальчиков. Уилл не смотрит на него, потому что слишком занят отряхиванием своего мокрого пиджака. Ганнибал протягивает руку, чтобы принять его верхнюю одежду прежде, чем Грэм просто бросит её куда-нибудь на пол. К счастью, Уилл отдаёт пиджак ему в руки. — А знаешь, что? Почему бы и нет, — говорит он. — Я не прочь выпить. — Возможно, что-то тёплое? Я могу приготовить что-нибудь, что поможет тебе побороть озноб, — Прошло довольно много времени с тех пор, как Ганнибал в последний раз готовил для Уилла. К огромному удовольствию доктора, Уилл выглядит искушённым. Однако он, переборов себя, лишь качает головой, и мокрые кудри мило прилипают к его лбу. — Я уже поел по дороге сюда, — говорит он, хотя это и необязательно. Ганнибал слишком ярко чувствует на нём запах фаст-фуда. — В таком случае, просто вино, — говорит Ганнибал и ведёт Уилла в гостиную, слишком явно ощущая, как громко стучит его сердце. Доктор занимает себя тем, что достаёт и наполняет второй бокал, пока Грэм бродит по комнате, привыкая к установившейся там атмосфере. К тому времени как Ганнибал приносит им обоим вино, Уилл успевает устроиться в одном из кресел. Уилл не благодарит его, когда берёт бокал, и Ганнибал не принуждает его к этому. Ему не хочется разрушать столь комфортную тишину. До тех пор пока они оба не заговорят, он полагает, компания друг друга будет казаться им приятной. Пока что доктор лишь счастливо пьёт вино, радуясь осознанию того, что Уилл прямо здесь, он снова с ним. Но Уилл здесь не без причины. — Я всё ещё не простил тебя, — внезапно говорит он. Ганнибал медленно и тихо выдыхает. — Признаю, я надеялся на обратное, — мягко отвечает он. — Я знаю. Ганнибал не знает, что на это ответить. Поэтому просто ещё раз вздыхает и продолжает пить вино. — Но я здесь не ради этого. Ганнибал поднимает на него взгляд. Уилл сверлит глазами своё вино, легко покачивая бокал и наблюдая за тем, как красиво переливается жидкость внутри сосуда. — В таком случае чем я обязан твоему визиту? — Эбигейл скоро арестуют, — кратко излагает Уилл. Ганнибал поджимает губы. — Ясно, — говорит он. Уилл закрывает глаза. — Ты не кажешься удивлённым. — Предполагаю, что так. Уилл медленно кивает. — Ник Бойл был убит. Жестокое ножевое ранение в живот. Они думают, что это сделала она. — Они правы. — Правы? Какого чёрта это значит? — спрашивает Уилл, несмотря на то что уже знает ответ. — Она убила его. Уилл делает большой глоток вина. — И откуда вы об этом знаете, доктор Лектер? Ганнибал медленно покачивает свой бокал, наблюдая за тем, как вино стекает по стеклянным стенкам. Приглушённый свет комнаты создаёт потрясающую игру света на жидкости. — Я помог ей избавиться от тела, — спокойно говорит он так невинно, будто они обсуждают выполнение домашних обязанностей. — Очевидно, этого оказалось недостаточно, — шипит Уилл, с силой захлопывая глаза. — Они нашли его, и теперь она обречена. Ганнибал переводит взгляд с бокала на своего гостя. — И как ты намереваешься решить эту проблему, Уилл? — спрашивает он. Уилл издаёт горький, приглушённый смешок. Ганнибал довольно часто слышал этот звук в последнее время. — Я не простил тебя, — наконец говорит он, встречаясь с Ганнибалом взглядом. — То, что ты со мной сделал, было неописуемо отвратительно. И я до сих пор не знаю, почему ты это сделал. Я даже не уверен, что ты и сам знаешь, — он тяжело сглатывает, и Ганнибал испытывает странное желание тоже так сделать. — Иногда, — осторожно начинает Ганнибал, — ты поздно понимаешь, что что-то, раньше казавшееся разумным, на самом деле в будущем принесёт одни лишь несчастья и сожаления. — Плевать, — говорит Уилл. — Я не простил тебя. Но… мне и… не нужно, — он устало потирает веки пальцами, после чего делает ещё один глоток вина. — Я не знаю, какого чёрта произошло, или почему. Я не… Я не знаю, на что именно ты способен, — он делает глубокий вдох, пытаясь успокоиться, и продолжает сверлить вино в бокале взглядом. Он начинает покачивать бокал так же, как несколько мгновений назад это делал Ганнибал, но заставляет себя остановиться. Он вновь переводит взгляд на доктора. — Но я знаю, что ты способен на абсолютно безумные вещи, и, думаю, это именно то, что мне нужно. Ганнибал откидывается на спинку своего кресла, вопросительно поднимая бровь. — То, что тебе нужно, — повторяет он слова Уилла, чтобы распробовать их звучание. Они прекрасны на вкус. — То, что нужно Эбигейл, — быстро исправляется Уилл. Ганнибал задумчиво кивает, наблюдая за выражением лица Уилла. Грэм избегает прямого зрительного контакта, но всё ещё смотрит в сторону доктора. Ганнибал предполагает, что взгляд мужчины устремлён куда-то в район его ключицы. — Могу я поинтересоваться, о какой услуге ты пришёл меня просить, Уилл? — спрашивает он, облизывая губы. — О Боже, я не знаю, — говорит Уилл, яростно качая головой. — У меня нет определённого плана. Я пришёл к тебе сразу же после того, как обо всём узнал. У меня не было времени всё обдумать. Ганнибал улыбается. — Я польщён тем, что первой твоей мыслью во время стрессовой ситуации было прийти ко мне, — он в мгновение ока начинает чувствовать себя гораздо увереннее и спокойнее, несмотря на взгляд, которым одаривает его Уилл. — Речь об Эбигейл. Это не шутка, — рычит Уилл. — Я и не шучу, — отвечает Ганнибал. — Я беспокоюсь за её благополучие так же, как и ты. Однако, боюсь, у меня нет готового плана на случай подобной ситуации. Уилл смотрит на него так, будто не верит его словам. Ганнибал тщательно скрывает свою довольную ухмылку. — В таком случае помогите мне придумать план, доктор Лектер, — тихо, но твёрдо говорит Уилл. Он наклоняется вперёд, опираясь локтями о свои колени, и сжимает бокал с вином обеими ладонями. — Нам нужно, чтобы она была в безопасности, а значит нельзя позволить Джеку упечь её за решётку. Ганнибал кивает, задумчиво глядя на него. У доктора, разумеется, уже есть план отступления. Но, Боже, как же потрясающе будет услышать, как Уилл сам его создаст. — Звучит так, будто ты хочешь, чтобы я спрятал её, — решает помочь ему Ганнибал. — Да, — отвечает Уилл, задумчиво покусывая нижнюю губу. — Ты же… Ты же можешь это провернуть, верно? У тебя есть… ресурсы для подобного рода вещей? — Да, — говорит Ганнибал. — По правде говоря, я уже предлагал ей переехать ко мне. Пока что она всё ещё думает над этим, но, возможно, вскоре согласится. — Она не может просто остаться в твоём доме, его обыщут, — возражает Уилл, качая головой. — Есть другие варианты? Что-то вроде… загородного дома? Ганнибал улыбается. — У меня есть загородный дом, который, как мне кажется, подойдёт. Я держал факт его существования в секрете. По правде говоря, ты первый человек, которому я о нём рассказал, — Он подумывает о том, чтобы пригласить туда Уилла на ужин, но это, наверное, будет слишком далеко. К тому же если Ганнибал наслаждается каждой секундой их совместного времяпровождения, то Уилл, похоже, нет. Уилл хмурится, глядя на него. — И зачем вам мог понадобиться супер-секретный загородный дом, доктор Лектер? — спрашивает он, и в его голосе слышится неявное подозрение. К счастью, Ганнибалу больше не нужно скрывать свою истинную натуру. Вряд ли Уилл теперь выдаст его полиции, ведь он, судя по всему, единственный шанс Эбигейл на спасение. — Уединенное место, куда в любой момент можно сбежать и не бояться, что тебя кто-то найдёт, бесценно, Уилл, — говорит Ганнибал, останавливаясь, чтобы сделать глоток вина. — Думаю, ты и сам понимаешь это лучше, чем кто-либо. — Думаю, мы имеем в виду немного разные вещи, — холодно замечает Уилл. — Подозреваю, что так и есть. Уилл вновь качает головой. — Ладно, это… Это звучит идеально, — наконец говорит он, откидываясь на спинку кресла с приглушённым шлепком. — Разве её не будут искать, если она так внезапно исчезнет? — подсказывает Ганнибал. Они ещё не дошли до самой важной части их плана. Уилл устало стонет и с силой протирает глаза. — Да, будут. Причём очень усердно. Нам нужно отвлечь их внимание. Ганнибал ждёт и практически слышит, как в голове Уилла вращаются шестерёнки. Он и сам придёт к нужному умозаключению, доктору не нужно его подталкивать. — Доктор Лектер, — медленно спрашивает Уилл. Слова, похоже, даются ему практически физической болью. — Вы знаете… знаете как… подделать чью-то смерть? Именно это Ганнибал и надеялся услышать. — Думаю, это возможно, — отвечает он ровным голосом. — Это потребует определённой… Изворотливости. Но, думаю, мы справимся, — Он допивает вино одновременно с Уиллом. — Ради Эбигейл, — добавляет Ганнибал, вновь наполняя их бокалы. Уилл завороженно наблюдает, как красный напиток заполняет сосуд, однако потом трясёт головой, будто прогоняя наваждение, и поднимается на ноги. — Мне нужно идти, — говорит он, проводя рукой по ещё влажным волосам. Ганнибал останавливается. — Разве? Но ты ведь только приехал. Уилл качает головой. — Я за рулём. Мне больше нельзя пить. К тому же мне не хотелось бы задерживаться здесь дольше необходимого. Ганнибал медленно моргает, после чего разочарованно ставит бутылку на место. — Если ты уверен в этом, — говорит он, также вставая и поправляя свою одежду. — Очень даже, — отвечает Уилл, выходя в фойе. Он снова натягивает на себя пиджак, морщась от ощущения соприкосновения сырой ткани с его кожей. — Спасибо. За вино в смысле. И… И за помощь. Ганнибал кивает, удерживая себя от того, чтобы предложить Уиллу ещё что-нибудь. — Всегда пожалуйста. Уилл открывает дверь, но прежде, чем он делает шаг за порог, Ганнибал кладёт ему руку на плечо. Грэм уходит от прикосновения, разворачиваясь лицом к доктору, чтобы вежливо попросить его отвалить. — Уилл, прошу, дай мне минуту. Пожалуйста, — говорит Ганнибал прежде, чем Уилл успевает что-либо сказать. — Я уже говорил это тебе, однако не в самое подходящее время, — Он делает едва заметный шаг вперёд, но останавливается, когда замечает, что Уилл отодвигается на такое же расстояние назад. — Мне жаль. Я сожалею о том, что с тобой сделали. Что… Что я с тобой сделал. Это было ошибкой. Уилл моргает и окидывает его взглядом, будто сомневаясь в чём-то. — Я услышал тебя и в первый раз, — наконец говорит он, упершись взглядом в землю. Ганнибал чувствует, с какой силой стучит его сердце, и ощущает, как на его коже собираются капельки пота. Уилл тяжело сглатывает. — Я… услышал тебя и в первый раз. Он быстро уходит на улицу, под дождь, не сказав больше ни слова.