У вас не найдется сигареты?

Три месяца в реабилитационном центре. Три месяца невкусных завтраков и обедов.Три месяца в четырех серых стенах. Три месяца на жесткой койке. Три месяца изменений. Три месяца одиночества. Бетти сильно изменилась. Впалые щеки, выцветшие волосы, кости, обтянутые тонкой бледной кожей. Только глаза сохранили свой прежний цвет. Такие же голубые, чистые, притягивающие. Как будто само море подарило ей свою маленькую частичку. В них не было ни капли боли, обиды, ненависти, злобы. В них было одно безразличие. Ко всему. Это ужасно пугало всех друзей Бетти, её родителей, но не саму девушку. Ей это нравилось, она наслаждалась состоянием равнодушия и безразличия. - Нет эмоций - нет боли,- без устали повторяла Бетти слова сестры. Бетти умерла. Но не так как Полли, совсем по - другому. Девушка сохранила свое прекрасное личико, бледность его совсем не портила, наоборот - украшала. Бетти сохранила своё тело - раны зажили, а шрамы сливались с белой кожей. Но внутренний мир Бетти был разрушен. В нем остался только серый сад, где росло, крепло и порождало потомков равнодушие. На выходных к девушке приезжали родители - больше никого не пускали. Они привозили ей книги, подарки от друзей, цветы, чтобы хоть как - то украсить унылую комнату, диски с фильмами. Но все это больше не радовало Бетти. Каждый день девушке звонили Вероника и Арчи. Бетти наигранно смеялась в трубку, а потом, когда разговор заканчивался, кидала телефон подальше, поворачивала голову к окну и смотрела на заходящее солнце. Пару раз звонил Джагхед, но их разговор не заходил дальше слов "как ты?". О поцелуях ребята не говорили, но Бетти иногда вспоминала о них. Но и они не могли восстановить утраченное желание чувствовать в Бетти. *** Этим холодным субботним утром Бетти забирали домой. Бетти наконец-то смогла снять раздражавшую до чертиков пижаму в синий горох. - Мы будем на связи,- худощавый доктор пожал руки родителям Бетти. Медсестры подкатили коляску к койке и помогли девушке сесть на неё. - Удачи тебе, Бетти,- медсестры чмокнули девушку в обе щеки и отправились к другому больному. У дверей реабилитационного центра Бетти ждали её друзья. Даже Шерил пришла. Вероника держала в руках плакат с надписью "С возвращением , Бетти!", Кевин и Арчи стояли с розовыми шариками. Джагхеда не было. Бетти слабо улыбнулась друзьям, которые чуть не задушили её в объятиях. - Садитесь в машину, поедем к нам,- сказала Элис, открывая старенький пикап. Ребята забрались в кузов, куда поставили коляску Бетти, саму девушку посадили в салон. До дома Куперов добрались очень быстро. - Вследствие данных обстоятельств, - сказал Хэл, завозя Бетти в дом.- Мы сделаем тебе комнату на первом этаже, вместо нашей спальней... - Пап, я наверное буду жить с Вероникой,- неуверенно протянула Бетти, смотря на подругу. - Ты не против ,Рони? - девушка умоляюще смотрит на брюнетку в джинсовом платье. - Бетти, это даже не обсуждается! Конечно , не против!- всплескивая руками, говорит Вероника. - Но Бетти... - Пусть живет у Вероники,- в разговор встревает Элис с чайником в руке.- Лучше помоги мне на кухне, Хэл. Бетти не захотела остаться в доме, где выросла. С людьми, которые её вырастили. Она не хотела их калечить. Бетти хорошо помнила состояние родителей, когда погибла Полли с малышами. Нет, они не плакали, не бились головой об стенку, не уходили в запой. Они зарывали всю ту боль в себя, убивали себя, медленно и жестко. За три месяца в реабилитационном центре Бетти сильно изменилась - она научилась видеть людей, читать их. И сейчас Элис и Хэл не могли скрыть от проницательных глаз дочери все отчаяние и боль, которые они прятали за фальшивыми улыбками. Почему же Элис так быстро согласилась? Ведь раньше, когда Бетти или Полли приходили отпрашиваться на ночевку к подругам, Элис читала им гневные тирады, нотации, долго не соглашалась. Элис Купер тоже изменилась за последние три года. В ней по-прежнему преобладал эгоизм, но в какое-то время в ней стали проклевываться новые чувства, которым Элис пока не дала точные названия. Ей не хотелось заставлять себя чувствовать эту боль, которая старила её и разъедала. А еще Элис не хотела, что бы было плохо её дочери, её Бетти. От наблюдательной Элис Купер не укрылось желание Бетти избавить её и Хэла от переживаний, страданий, боли. Она не стала возражать. - Слишком много возражений было раньше,- говорила она себе.