Суд Магии. Кубок Огня

Становилось ясно — Суд будет не просто долгим, но очень долгим, потому что после того, как была закрыта третья книга о Гарри Поттере, опять был объявлен перерыв, для того, чтобы все успокоились, обвиняемые, которым вынесен — или уточнён — приговор, смогли его осознать в полной мере, а некоторые ещё учились. В частности, учился и главный герой этих книг. Понемногу страсти улеглись. Джеймс и Лили наконец поняли, что их первенец уже достаточно вырос… Да, без них, но это была не их вина… и относиться к нему, как к малому ребёнку не следует, если они не хотят окончательно его потерять. Они учились просто быть друзьями, хотя это для них было очень обидно. Они все вместе присутствовали на казни Клювокрыла. Гермиона стояла, прижавшись спиной к лорду Поттеру и зажав обеими руками рот, не смея закрыть глаза, а несчастного гиппогрифа с двух сторон держали Хагрид и Сириус… Палач — не МакНейр, другой — был, с одной стороны, очень искусен, но с другой — милосерден, он предварительно скормил жертве какое-то зелье, другим намазал лапы перед «усекновением», да и отсёк не лапы, даже не пальцы, а именно когти. Это было… сурово, но даже в природе гиппогрифы порой выживали с такими травмами, а наказанному предстоял пожизненный уход. — Успокойся, — палач подошёл к Гермионе. — Это было жестоко — заставлять вас смотреть, но могу сказать — гиппогрифу больно почти не было, я сделал всё, что мог. — Спасибо, — всхлипнула девочка. В школе появились новые преподаватели. Вместо Хагрида уход за магическими тварями теперь вела Граббли-Планк. Лесничим стал её сын. Историю магии взяла на себя Августа Лонгботтом. Другой член Попечительского Совета, Магнус МакКартер, вдруг сообщил, что имеет кое-какие таланты по части предсказаний. Правда, он не слишком это любил, но всё то, что он для себя называл «предчувствиями», со временем сбывалось, а потом кто-то из министерских вспомнил, что в неком Зале хранятся, как минимум, три предсказания МакКартера. Таким образом вакансия, освобождённая Сибилл Трелони, пустовала недолго. Роланда Хуч уступила место мистеру Хоузу. Амелия Боунс ввела новый предмет — Магическое Право — и взялась его вести. Ремус был вынужден отказаться от преподавательской деятельности и переехать в подземелья, к Снейпу. Тот не слишком этому обрадовался, но делать было нечего, надо было отбывать наказание. Сириус своё отбыл за считанные недели. Собственно, штраф за изрезанный портрет он выплатил уже довольно давно, безо всяких напоминаний со стороны, в самой изысканной форме извинился непосредственно перед Полной Дамой, так что здесь претензий к нему быть не могло. С анимагами могли быть проблемы, но тут сама Магия ему помогла. Не то, чтобы помогла… Регулус вспомнил и донёс до сведения брата, что среди родовых артефактов Блэков был некий браслетик, который препятствовал анимагам превращаться. Правда, браслет был создан очень давно, никто не знал, какая магия легла в его основу, но, поскольку принимать помощь было не запрещено, а Джеймс Поттер оказался владельцем неплохой библиотеки, посвящённой артефакторике, он попросту одолжил приятелю несколько томов и вскоре Сириус представил на суд общественности украшение, аналогичное семейному. Оно, правда, не препятствовало трансформации, как таковой, но это стоило больших затрат и после этого жертва несколько часов оставалась полностью обездвиженной. Министерство сочло, что этого более, чем достаточно, особенно после того, как и Джеймса, и самого изобретателя, проводивших испытания на самих себе, чуть не пришлось отправить в госпиталь для лечения. Гермиона тоже прошла обследование — в другом госпитале. Там её ругали на протяжении нескольких часов, почти не выбирая выражений. Правда, госпитализировать девочку не стали, ограничившись выдачей целой батареи фиалов с самыми разными зельями, а Асклепий Сметвик, сменивший мадам Помфри на посту школьного целителя, взялся следить, чтобы Гермиона принимала их вовремя, впрочем, это было излишне, учитывая характер пациентки. Вернувшись в школу, она первым делом явилась к целителю и долго с пером и пергаментом в руках уточняла, что и в каком порядке ей следует принимать. Хагрид и Филч покинули школу, осев на окраине Хогсмида. Они решили всё же заняться акклиматизацией сквибов и теперь при помощи зазванной в помощницы Арабеллы Фигг пытались прикинуть хотя бы самый приблизительный объём работы. Флитвик открыл Клуб и штрафники взвыли, испытав на себе всю «уклюжесть» новичков. Рона третьекурсник с Хаффлпаффа, Колин Джефферс, чуть не убил — впоследствии он сам не мог вспомнить, что применял, но Снейп после долго допытывался, где Колин нашёл описание Сектумсемпры и почему позволил себе применить её на учебной дуэли — последствия были очень похожие. Правда, впоследствии вспомнили, в чём заключался Магический Откат для Золотого Трио и решили, что Уизли пострадал из-за этого, а Колин не так уж и виноват. Правда, проблема заключалась ещё и в том, что он был заикой… и его отстранили от Клуба вплоть до исцеления. Уизли смотались домой… И даже Артур был вынужден признать, что после проведения некоторых ритуалов Нора приобрела более-менее жилой вид, а участок стал… почище. Правда, он пытался объяснять это ударным трудом — лучше окапывали, поливали… Но ему напомнили, что окапывать и поливать в последнее время некому, поскольку семья вынуждена проводить время в Хогвартсе и даже ритуал был проведён в последний перерыв в Слушаниях. Пришлось смириться. Впрочем, с некоторого времени экс-глава семейства стал более спокойным, по крайней мере, они с лордом Малфоем не огрызались друг на друга. Люциусу же пришлось на какое-то время отправиться в Мэнор. Жену он с собой не взял — она по-прежнему воевала с магическими оболтусами, прививая им основы этикета, пообещал вернуться на следующий день… и исчез на две недели. Вернулся Малфой-старший в самом неважном состоянии, Снейп сразу определил последствия Круциатуса, влил в приятеля специальное зелье, а министр, Дамблдор (утративший звание Мастера Трансфигурации, поскольку его работы утратили свою стабильность) и мракоборцы попросили Люциуса объяснить, что произошло. — Для начала — я подтверждаю информацию мастера Поттера, Тёмный Лорд и в самом деле вернулся. — ДОЛОРЕС, МОЛЧАТЬ! РАДУЙТЕСЬ, ЧТО ПОКА ДО ВАС НЕ ДОБРАЛИСЬ!.. Простите, лорд Малфой, продолжайте. — За это время я пропустил несколько вызовов от Лорда. И Северус тоже, но Лорд считает его своим шпионом в школе и потому не настаивает, а вот на меня у него были конкретные планы. Он приказал мне открыть для него Мэнор, но я этого сделать не могу. — Почему? — министр, хотя и был чистокровным в энном колене, но — не аристократом, собственного мэнора у рода Фадж никогда не было. — Для этого необходимо участие всего рода, то есть, Нарциссы и Драко. Я же прямо заявил, что не стану впутывать во всё это свою семью, тем более, что, когда Лорд в своё время гостил у Розье, то последние недосчитались половины своей библиотеки и множества ценных артефактов. Я не могу ставить под удар свой Род. — Вы это сделали, когда приняли… — Возможно, но тогда я ещё не понимал, что такое Род и это было до того, как в моей жизни появились Нарцисса и Драко. Нет. Придётся вам, Альбус, терпеть меня здесь, по меньшей мере, до конца Суда. — А где сейчас Том? — У МакНейров. Флинты и Нотты ему тоже отказали. Правда, если он освободит Лестрейнджей, то… — Они на низших уровнях Азкабана, если ещё живы. — Живы. И это для него не помеха. Альбус был изначально не очень-то рад присутствию в школе Малфоев, но был вынужден сделать хорошую мину при плохой игре и предоставить аристократу апартаменты при школе. Правда, была надежда, что Люциус сможет дать и другую информацию, которая убедит, по крайней мере, министра в необходимости тех мер, которые были им приняты, но этот лицемер не слишком-то горел желанием помогать старику. А Гарри… Гарри учился. В немногие свободные часы ухаживал за Дафной, дружил с Блейзом, Тео и близнецами, с Драко они стали тоже… почти друзьями. Гермиона тоже иногда ходила с ними на берег озера, Блейз водил туда Джинни… Та уже окончательно со всем смирилась и периодически даже позволяла себе класть голову на колени слизеринца или же его голову — на свои. Рон перестал ворчать из-за этого, то ли поняв, что с Магией не поспоришь, то ли привыкнув к такому. И понял, что, если он, Рональд, хочет и дальше поддерживать хоть какие-то взаимоотношения с Гарри или Гермионой, ему придётся в чём-то поступиться. И соображать, что же его теперь тревожит. С каждым днём всё сильнее, почему именно от этой, четвёртой книги он ждёт какого-то подвоха…