Суд Магии. Кубок Огня

И вот, наконец, все опять собрались в Большом зале. Причём почему-то все были уверены (хотя оглашено это не было), что теперь Чтение будет проходить более… интенсивно, а те, кто находился в школе в тот год, заподозрили, что события будут ещё более… опасными, чем в первой и третьей книгах (во второй была жуть с василиском, но со свихнувшимся Квирреллом и Сириусом у Трио возникло меньше проблем, чем…) Правда, об этом пока знали только они, но остальные видели, как напряглись друзья, и насторожились. — Зато, может, эта… перестанет вопить, — шепнул Рон Гарри на ухо. — На твоём месте я бы на это особо не рассчитывала. Она будет это отрицать до тех пор, пока не окажется на прицеле его палочки, — фыркнула Гермиона. — А вот от кого у нас будет много головной боли… На сей раз в зале был ещё и Грозный Глаз Моуди. Почему — ясно. Старый мракоборец сел в углу, обеими руками опершись на свою клюку и положив на них подбородок. Единственный глаз был закрыт, а волшебный крутился с бешеной скоростью. Многие из присутствующих смотрели на старика с трепетом и уважением, но и с некоторой опаской — было известно, что Аластор был несколько… не в себе. Первым за кафедру отправили Сириуса. Тот пожал плечами, но не возражал — да и кто бы стал слушать его возражения? — и откашлялся. Глава 1 Дом Реддлов — Чей дом? — Вы-сами-знаете-кого. — Откуда… — Вы что, забыли вторую книгу? Он сам тогда представился Гарри в Тайной Комнате… — Да, Вол… сами знаете… оказалось анаграммой… Так что это его дом. Но почему во множественном числе? — У него была семья? — Ну, родители должны были быть… — Так он же, вроде, в приюте рос… В Литтл-Хэнглтоне по-прежнему зовут его Домом Реддлов, хотя семья Реддлов давным-давно там не живёт. Дом возвышается на холме над деревней, окна его заколочены, с крыши осыпается черепица, а фасада почти не видно за буйно разросшимся плющом. Прекрасный когда-то особняк, самое величественное здание во всей округе, ныне Дом Реддлов прозябает в пустоте и заброшенности. Жители Литтл-Хэнглтона единодушны во мнении, что в старом доме таится какая-то жуть. Полвека назад в нём произошло нечто кошмарное и таинственное, о чём и доныне любят посудачить деревенские старожилы, когда прочие темы для сплетен исчерпаны. Историю эту столько раз пересказывали, перевирая и приукрашивая, что теперь никто толком не знает, что в ней правда, а что нет. Начало, впрочем, всегда одинаково: пятьдесят лет назад, в ту пору, когда Дом Реддлов был ещё ухожен и не утратил великолепия, погожим летним утром служанка вошла в гостиную и обнаружила всех трёх Реддлов мёртвыми. С громкими криками девушка помчалась с холма вниз и подняла на ноги всю деревню. — Лежат и глаза у всех открыты! Холодные как лёд! Переодетые к ужину! Явилась полиция, и весь Литтл-Хэнглтон забурлил, охваченный любопытством. Особой печали по поводу смерти Реддлов, надо заметить, никто не выказывал — в деревне их не любили. Мистер и миссис Реддл были людьми богатыми, высокомерными и грубыми, а их взрослый сын Том и того хуже. — Но не хуже своего отпрыска, — сказал Дамблдор, но тут же сосредоточился на своих ногтях, которые в последнее время тоже стали короче, чем прежде, не говоря уже о том кошмаре, в который превратились его великолепные прежде борода и усы. Но всех необычайно волновал вопрос: кто же убийца? Ясно же, что трое вполне здоровых людей не могли просто так взять и в одночасье умереть. — При определённых обстоятельствах… могли. — …Я всегда считала, что он какой-то странный, — поведала она жадно внимающим слушателям после четвёртой рюмки шерри. — Нелюдимый, вот какой… Уверена, предложи я ему чашку чая — сто раз пришлось бы просить. Разговаривать не хотел — не желал, и всё тут! — Он же страшную войну прошёл, Фрэнк-то, — возразила женщина у бара. — Хочет спокойной жизни. Это же не повод, чтобы… — Это они о какой войне? — С Гитлером, — пояснил кто-то из маглорожденных. — Тогда и в самом деле были страшные времена, мне дедушка рассказывал… Он тогда тоже… нелюдимым многим казался, после контузии говорил с трудом… Потом восстановился, но это и в самом деле не повод для обвинений. — А у кого ещё есть ключ от задней двери? — взвизгнула кухарка. — Запасной ключ висит в домике садовника, сколько я себя помню! Дверь-то вчера вечером не взламывали! И окна целёхоньки! Фрэнку всех и делов — пробраться в большой дом, пока мы все спим… Слушатели обменялись мрачными взглядами. — Это только возможность проникновения в дом. А где мотив? — Неприятный он с виду, хуже некуда, — проворчал мужчина у стойки. — Это он на войне двинулся, — заметил хозяин трактира. — Это не показатель, — говорили многие. — Реддлы что, воевали на стороне Германии? — Говорила же я, что с Фрэнком не хотела бы поссориться ни за какие коврижки, верно, Дот? — возбуждённо сказала женщина, сидевшая в углу. — Кошмарный характер, — с жаром кивнула Дот. — Помню, был он ещё мальчишкой… На следующее утро в Литтл-Хэнглтоне едва ли кто-то сомневался в том, что Реддлов убил Фрэнк Брайс. А в пыльном и тёмном полицейском участке соседнего с Литтл-Хэнглтоном городка Фрэнк упорно твердил, что он невиновен и что единственным человеком, которого он видел в день смерти Реддлов, был незнакомый подросток — темноволосый и бледный. Но, поскольку больше никто в деревне такого мальчика не видел, в полиции решили, что Фрэнк его просто выдумал. — Да, многие ни во что не поверят, пока их носом не ткнут, куда надо. — И не только маглы… — Возможно, это был волшебник, что ему стоило отвести глаза и заставить всех забыть о его существовании? — загомонили многие. И вот когда дело стало принимать для Фрэнка скверный оборот, пришёл отчёт о вскрытии тел — и ситуация сразу переменилась. Более странного заключения в полиции ещё не видели. Врачи, исследовавшие тела, пришли к поразительному выводу: никто из Реддлов не был ни отравлен, ни зарезан, ни застрелен, ни удавлен, не задохнулся газом и вообще, судя по всему, не получил никаких повреждений. Фактически — в отчёте звучало явное замешательство — все Реддлы оказались абсолютно здоровы, не считая такой детали, что были мертвы. Обязанные найти у покойников хоть какие-то нелады, в конце врачи добавляли, что на лицах всех умерших застыло выражение ужаса. Но — как заметили разочарованные полицейские — где это видано, чтобы трёх здоровых людей напугали до смерти? — Явно это были последствия Авады. И поскольку предполагается, что этот… Фрэнк — магл, он никак не мог быть убийцей, — сказал Кингсли. — Но о магии и магах никто не знает, кроме самих магов, — напомнила мадам Боунс. Поскольку не было никаких доказательств, что Реддлов вообще кто-то убил, полиции пришлось отпустить Фрэнка. Реддлов похоронили на кладбище Литтл-Хэнглтона, и их могилы ещё долго вызывали всеобщее любопытство. А Фрэнк Брайс, окружённый подозрениями, к изумлению всей деревни, возвратился в свой коттедж в усадьбе Реддлов. — Коли по-моему — это он их убил, и чихать мне на то, что там полиция говорит, — заявила Дот в «Висельнике». — Надо же, остался, бесстыжий, совести совсем нет — вся деревня знает, что он убил. — Знакомая ситуация, — пробормотал Гарри. Фрэнк так и не уехал. Он остался ухаживать за садом. В доме поселилась другая семья, за ней ещё одна: надолго там никто не задерживался. Возможно, виноват в этом до некоторой степени был и нелюдимый Фрэнк — владельцы жаловались, что это место таит в себе что-то зловещее, и дом, в отсутствие обитателей, начал понемногу ветшать. — Садовник, безусловно, ни при чём, просто дом окружён тёмной аурой, — пояснил кто-то из мракоборцев. — Если там были применены Непростительные, то в доме нельзя было жить, не проведя особых очистительных обрядов. — О каких очистительных обрядах может идти речь в чисто магловском поселении? — пожал плечами Фадж. Нынешний хозяин Дома Реддлов — какой-то богач — тоже там не жил и никак его не использовал; в деревне говорили, что воротила содержит усадьбу «из налоговых соображений», но что это значит, никто толком объяснить не мог. Тем не менее и он продолжал платить жалованье садовнику. Фрэнку шёл семьдесят седьмой год, он стал глуховат, и его увечная нога почти совсем не гнулась, но, как и встарь, он ковылял между клумбами, путаясь в сорняках. Но Фрэнку приходилось сражаться не только с сорняками. Деревенские мальчишки завели привычку бросать камнями в окна Дома Реддлов. Они колесили на велосипедах по лужайкам, за которыми Фрэнк с таким трудом ухаживал; пару раз, набравшись смелости, они даже залезали в Дом. Им было прекрасно известно, как Фрэнк предан Дому и саду, и они от души веселились, когда он, бывало, хромал по саду, хрипло крича и грозя палкой. Фрэнк считал, что дети дразнят его из-за того, что, подобно своим отцам и дедам, считают его убийцей. — Да, когда дети видят, что взрослые безнаказанно обвиняют кого попало в чём попало… Какими ещё они могут вырасти? — многие в зале качали головами, Молли, Лили и Нарцисса были похожи на трёх сестёр, реакция трёх матерей была очень похожа. Поэтому, проснувшись как-то раз августовской ночью и заметив, что в старом Доме творится что-то странное, он решил, что мальчишки изобрели какую-то новую пакость, чтобы сильнее донять его. Разбудила Фрэнка раненая нога — к старости она мучила его всё сильнее. Он поднялся и побрёл вниз, на кухню, чтобы налить грелку для разболевшегося колена. Стоя у раковины, он поднял глаза на Дом Реддлов — в верхних окнах мерцал свет. «Значит, — подумал Фрэнк, — ребята снова забрались в Дом и, судя по пляшущим отсветам, развели огонь». — Интересно, кто мог поселиться в таком доме? — удивлялись многие. — Хозяин приехал? — Почему он не включил электричество, а затопил печь? — посыпались вопросы. — Может, бродяги? Телефона у Фрэнка не было, да и полиции он сильно не доверял с тех пор, как они таскали его на допросы. — Ещё бы! — Тоже знакомое явление… — Один раз не послушаешь… МакГонагалл низко опустила голову. Ни на парадной двери, ни на окнах следов взлома не было видно. — Словно маги оставляют следы… — Да, но магов-то там нет… — В доме — могут быть. …Огонь был разведён в камине. Это удивило Фрэнка. Он остановился и стал напряжённо прислушиваться к мужскому голосу, доносившемуся из комнаты, — тот звучал робко и даже испуганно: — В бутылке немного осталось, милорд, если вы ещё голодны… — Позже, — отозвался второй голос — тоже мужской, но при этом он был странно высокий и холодный, словно порыв ледяного ветра. Было в этом голосе что-то такое, что подняло дыбом редкие волосы на затылке Фрэнка. — Пододвинь меня поближе к огню, Хвост. — МИЛОРД?! — ХВОСТ?! — ПЕТТИГРЮ?! Чтобы лучше слышать, Фрэнк повернулся к двери правым ухом. Раздалось звяканье бутылки, поставленной на твёрдую поверхность, и затем глухой звук тяжёлого кресла, которое волокут по полу. Фрэнк мельком увидел спину какого-то коротышки, толкавшего кресло к камину. На нём была длинная чёрная мантия, на макушке светилась лысина — но тут он вновь пропал из виду. — Где Нагайна? — спросил ледяной голос. — Я… я не знаю, милорд, — боязливо ответил первый. — Думаю, она обследует дом… — Подоишь её, прежде чем мы ляжем спать, Хвост, — сказал второй. — Мне надо будет поесть ночью. Путешествие меня сильно утомило. — Что ещё за Нагайна?! — Фамилиар Тёмного Лорда, — пояснил Люциус. — Подозреваю — детёныш василиска или его близкая родственница. Взглядом не убивает, но нет ничего смертоноснее её яда. Кроме того, она — страшный людоед, Лорд скармливает ей своих опальных слуг и врагов, которые попадают ему в руки. Единственный, кому не опасен яд Нагайны — сам Лорд, подозреваю, он смешивал отраву с чем-то… вроде крови единорога. Подозреваю, если этот… Фрэнк… не успел сбежать, то тоже оказался у неё в брюхе. Нахмурившись, Фрэнк приблизил здоровое ухо ещё ближе к двери, стараясь не пропустить ни слова. После паузы человек, которого называли Хвост, заговорил вновь: — Милорд, могу я спросить: сколько мы здесь пробудем? — Неделю. Возможно, и дольше. Это место очень удобно, а в нашем плане пока что заминка. Идиотизм приступать к действиям до окончания Чемпионата мира по квиддичу. — Каким действиям???? — Подозреваю — ритуалу по его возрождению. — А чем ему помешал квиддич?! — Неужели он боится квиддича? — Словно это может… Фрэнк поковырял в ухе шишковатым пальцем. Должно быть, у него уши серой заросли, если померещился какой-то «квиддич» — такого и слова-то нет. — Чемпионата мира по квиддичу, милорд? — переспросил Хвост. (Фрэнк ещё энергичней завертел пальцем в ухе.) — Прошу прощения… но я не понимаю: зачем ждать окончания Чемпионата? — Затем, тупица, что на Чемпионат в страну съедутся волшебники со всего мира, и каждая шавка из Министерства магии будет совать нос куда надо и не надо, вынюхивать, где что не так, проверять и перепроверять — совсем рехнулись на своих мерах безопасности, — не дай бог маглы чего заметят. Поэтому будем ждать. — ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! — Да-да, Аластор, безусловно… Фрэнк оставил ухо в покое. Он отчётливо разобрал слова «Министерство магии», «волшебники» и «маглы». Каждое из этих выражений имеет какой-то тайный смысл, дело ясное, и говорят так либо шпионы, либо преступники. Он вновь стиснул палку и продолжал слушать ещё внимательней. — Ваша светлость всё ещё полны решимости? — тихо спросил Хвост. — Разумеется, я полон решимости, — в холодном голосе прозвучала угрожающая нота. Наступила пауза, и затем Хвост единым духом выпалил фразу, словно боясь, что ещё секунда — и не хватит храбрости. — Можно обойтись и без Гарри Поттера, милорд! — Без Гарри Поттера? — выдохнул второй. — Та-а-ак… — Милорд, я говорю это вовсе не из-за жалости к мальчишке! — Голос Хвоста сорвался на визг. — Мальчишка ничего для меня не значит, ровным счётом ничего! Просто возьми мы другого волшебника или колдунью — кого угодно! — всё можно сделать гораздо быстрее! Если бы вы позволили мне покинуть вас ненадолго — вы же знаете, что я могу превращаться с необычайным мастерством, — то уже через два дня я бы привёл вам подходящую замену. — Да, конечно, я могу использовать другого волшебника, — произнёс второй голос негромко. — Это правда… — Милорд, в этом есть смысл, — продолжал Хвост теперь уже вполне уверенно, — ведь добраться до Гарри Поттера очень трудно — его слишком хорошо охраняют. — И потому ты вызвался пойти и привести мне кого-то взамен? Интересно… А может, тебе надоело нянчиться со мной, Хвост? Может, эта твоя идея изменить план — не что иное, как попытка бросить меня? — Милорд! У меня и в мыслях нет покинуть вас! — Не лги мне! Фальшь я всегда отличу! Ты жалеешь, что вернулся ко мне. Я внушаю тебе отвращение. Вижу, как тебя передёргивает, когда ты смотришь на меня, я чувствую твою дрожь, когда ты прикасаешься ко мне… — Вовсе нет! Моя преданность вашему лордству… — Твоя преданность — всего-навсего трусость. Ты бы ни одной секунды здесь не остался, если бы тебе было куда пойти. Но как бы я выжил без тебя, если каждые несколько часов нуждаюсь в пище? Кто доил бы Нагайну? — Но вы заметно окрепли, милорд… — Лжец. Ничуть я не окреп. Два-три дня без поддержки — и я лишусь тех крох здоровья, которые сумел вернуть благодаря твоей неуклюжей заботе… Тихо! — Вот ведь… — И как это он терпит такое отношение? — Лорд всегда и ко всем так относится? — К некоторым — да, — ответил Люциус. — В зависимости от того, насколько тот или другой маг силён, знатен, могущественен и может быть ему полезен. Петтигрю — из нищего рода, его семья жила не лучше, чем Уизли, почти сквиб, трус и ничтожество… — Но зачем им понадобился Гарри? — В конце узнаете. — Гарри его спас, а теперь… — Ладно, что теперь об этом говорить. Там что-то ещё случилось, — заметил Кингсли. — Продолжайте, лорд Блэк, простите, что мы вас опять прервали. Хвост, что-то бессвязно забормотавший, мгновенно смолк. Несколько секунд Фрэнк не слышал ничего, кроме потрескивания огня. Но вот голос второго собеседника раздался вновь — теперь его шёпот превратился почти в шипение. — Я тебе уже объяснял, почему у меня есть причины использовать мальчишку и никого другого. Я ждал тринадцать лет, и несколько месяцев ничего не изменят. Да, его тщательно охраняют, но уверен — мой план сработает. Всё, что требуется — это немного мужества с твоей стороны, Хвост, и тебе придётся это мужество найти, если не хочешь испытать на себе всю силу гнева Лорда Волан-де-Морта. — Милорд, я должен вам сказать! — панически воскликнул Хвост. — Всю дорогу сюда я мысленно просматривал план. Милорд, исчезновение Берты Джоркинс не может долго оставаться незамеченным, и если не остановиться, если я наложу заклятие… — А Берта здесь причём? — Она, конечно, та ещё дурында, но она никогда не стала бы работать… — Разве только под Империусом… — Но какой им толк от неё? — Если? — прошелестел второй голос. — Ах, если? Если ты будешь следовать моему плану, Хвост, Министерство никогда не узнает, что пропал ещё кто-то. Ты сделаешь это тихо и без суеты; я очень желал бы исполнить это сам, но в моём теперешнем состоянии… Ну же, Хвост, устраним ещё одно препятствие — и нам открыт путь к Гарри Поттеру. Я не прошу тебя выполнить это в одиночку. К нам скоро присоединится мой верный слуга. — Чтобы ОН о чём-то кого-то просил… — Люциус, Северус и Регулус, в своё время имевшие возможность познакомиться с Тёмным Лордом поближе, переглянулись. — Это уже явная издёвка. — Интересно, что это ещё за препятствие? — И о каком ещё верном слуге идёт речь? — Лорд Малфой? — Не обо мне. Я был не заинтересован в его возвращении, как и многие из моих коллег и ввязываться в эту авантюру я бы не стал. И Лорд знал об этом. — Я — ваш верный слуга, — угрюмо пробурчал Хвост. — Хвост, мне нужен человек с головой на плечах; тот, чья преданность оставалась безупречной, а ты, к несчастью, ни тем, ни другим не блещешь. — Я нашёл вас, — Теперь недовольство в голосе Хвоста проступило ещё резче. — Я единственный, кто нашёл вас. Я доставил вам Берту Джоркинс… — Что правда, то правда, — подтвердил второй человек, несколько развеселившись. — Недурной ход, я не ожидал, Хвост, что ты способен на такое, хотя, по правде говоря, ты и понятия не имел, насколько она может пригодиться, когда похитил её, верно? — И чем она могла быть полезна этому монстру? — недоумевали министерские, имевшие представление о несчастной Берте. — Узнаете ближе к концу книги, — сказал Гарри, наблюдая за готовой взорваться Амбридж. Вроде, никто на неё Силенцио не накладывал, но она молчала, только молча разевала и закрывала рот, в конце концов закрыла и сделала вид, словно даже не слушает чтения. — Я… я считал, что она может быть полезна, милорд… — Лжец, — снова произнёс второй голос, и в нём ещё отчётливей прозвучало недоброе веселье. — Впрочем, не стану отрицать — её сведения оказались бесценны. Без них мне бы никогда не составить моего плана. И за это тебя ждёт награда, Хвост. Ты будешь участвовать в самом главном… Многие из моих последователей дали бы себе отрубить правую руку за это… — Угу, учитывая… Упс… — Мастер Поттер? — В конце книги. …Фрэнк понял: самое время бежать в полицию. Необходимо выбраться из Дома и прямиком к телефонной будке в деревне… Но тут вновь зазвучал ледяной голос, и Фрэнк замер на месте, изо всех сил напрягая слух. — Ага, и что бы он там сказал? — хмыкнул кто-то. — И кто бы ему поверил? — И как он смог бы уйти оттуда? Неужели он и в самом деле рассчитывал… — Ну, он ведь не знал, с чем столкнулся и в самом деле мог рассчитывать, что остался незамеченным, — резонно заметил Снейп. — Ещё одно заклятие… Мой верный слуга в Хогвартсе… Гарри Поттер, считай, у меня в руках, Хвост. Это решено, и больше никаких пререканий. Но тише… Мне кажется, я слышу Нагайну… — Вот и всё… Тут голос второго собеседника изменился — таких звуков Фрэнк в жизни не слыхал, — тот шипел и фыркал, не переводя дыхания. Фрэнк было подумал, что у парня припадок, но в это время уловил какое-то движение в тёмном коридоре позади себя. Он оглянулся и оцепенел от страха. Что-то ползло прямо на него по чёрному полу, и, когда оно приблизилось к полоске света, Фрэнк с дрожью ужаса различил, что это гигантская змея — по меньшей мере двенадцати футов длины. — Мамочки! — Неужели бывают такие крупные змеи?! — Василиск был крупнее, — заметил Гарри. — Ты что, видел эту тварь?! — ужаснулась Лили. — Я видел всё это во сне. — Не нравится мне этот твой сон… — покачал головой Джеймс. Большинство слушателей были с ним вполне солидарны, но от их мнения ничего не зависело. Её волнообразно движущееся тело оставляло широкий извилистый след в толстом слое пыли. Вот она совсем близко… Что же делать? Единственный путь к спасению — дверь в комнату, где двое мужчин обсуждают подготовку убийства. Но если он останется там, где стоит, змея точно его прикончит. — А если не останется… Фрэнк перестал понимать, что происходит. Больше всего на свете ему хотелось очутиться сейчас в своей постели с грелкой. Но беда в том, что ноги перестали его слушаться. — Обычная реакция при встрече с Нагайной, — последовало объяснение от специалистов. — …Да неужто? — воскликнул Фрэнк без всякого почтения. — И в самом деле лорд? Не больно-то мне нравятся ваши манеры, милорд. Почему бы вашему лордству не повернуться по-человечески ко мне лицом? — Но ведь я не человек, магл, — ответил холодный голос, едва различимый за треском пламени. — Я гораздо, гораздо больше чем человек. — Ох, Том, Том, когда-нибудь это очень плохо для тебя закончится, — вздохнул Дамблдор. — Можно подумать, что вам будет его жаль… — хмыкнул министр, качая головой. — Мне очень жаль того славного мальчика, каким Том когда-то был. Увы, это было очень недолго… Хотя… почему нет? Хвост, разверни моё кресло. Слуга лишь горестно охнул. — Ты слышал меня, Хвост! Морщась, словно он предпочёл бы что угодно, лишь бы не приближаться к хозяину и коврику, на котором лежала змея, коротышка с неохотой подошёл и начал разворачивать кресло. Змея подняла треугольную голову и негромко зашипела, когда ножки кресла зацепили её лежанку. Но вот кресло повернулось к Фрэнку, и он увидел, что в нём находилось. Палка старого садовника со стуком упала на пол; рот у него открылся, и он испустил вопль — такой громкий, что уже не услышал тех слов, что произносило существо в кресле. Поднялась волшебная палочка, грянул гром, вспышка зелёного света ударила по глазам, и Фрэнк Брайс умер. Спустя мгновение его мёртвое тело рухнуло на пол. В двухстах милях от Дома Реддлов мальчик по имени Гарри Поттер вздрогнул и проснулся. — Это было ужасно, — сказал этот мальчик, меняя Сириуса на месте чтеца. Крёстный качал головой. В своё время Гарри рассказал ему этот сон, но в нескольких словах, а то, что сейчас прочитал он сам, было более детальным, более… Бродяга словно сам видел все эти события: трёх высокопарных маглов за обеденным столом с навеки застывшим на их лицах выражением предсмертного ужаса… Старика-изгоя, который не может сходить в деревню без того, чтобы дети не бросали в него камни, а взрослые не шушукались за его спиной… Его же — за дверью особняка… Маленького уродца в кресле и старого школьного приятеля, сцеживающего яд у гигантской твари… Да, это было год назад… Но время не успело сделать эти краски более тусклыми, картину заговора более чудовищной, зловещей… И было безумно жаль одного мальчика, который опять был мишенью для этого монстра…