Суд Магии. Кубок Огня

Моуди хотел продолжить чтение, но тут раздался монотонный голос Судии: — Обращаю внимание собравшихся на то, что время идёт к тому периоду, когда учащимся школы предстоит сдавать экзамены — переводные или выпускные, а также летние каникулы, — а объём книг ещё достаточно велик, необходимо ускорить темп прочтения последних. В связи с этим Я ещё больше замедляю время в Моей школе Хогвартс, но с тем, чтобы вы больше времени уделяли чтению книг и осмысления содержащейся в них информации. Просьба установить минимум глав, которые вы намерены обрабатывать в течение суток. Моуди посмотрел на книгу в своих руках. — Следующая глава — только четырнадцатая из тридцати семи, — прохрипел он. — Орден Феникса — тридцать восемь, Полукровка — тридцать, в последней книге тридцать семь. Итого сто двадцать восемь глав. Согласен, если мы не ускоримся, то нам предстоит угробить на это чтение два, если не три месяца. — И что вы предлагаете, Аластор? — У нас тут сколько раз в день принято кормить? Завтрак, обед, чай и ужин, — ответил старик на свой собственный вопрос. — Сколько глав мы можем охватить за один присест? Четыре? Прикинем, что после каждой понадобится несколько минут на обсуждение… Думаю, четыре главы за один заход мы осилим. Тогда в день получится шестнадцать глав и на все — неделя. — Ну, я не думаю, что четыре главы будет реально, с их размерами, — заметила Амелия. — Попробуем начать с трёх, а там видно будет. Но в принципе, Судия права, мы не можем лишать детей возможности готовиться к экзаменам — сейчас не всем удаётся полностью сосредоточиться на учёбе, когда они думают о тех тайнах, которые ещё могут всплыть на этом Суде… Да и летние каникулы, с которых вернутся не все… Реакции Судии на данное распределение не последовало и Моуди, с явным сожалением отложив свою флягу, вновь открыл книгу. Глава 14 Непростительные заклятия Следующие два дня прошли без серьёзных происшествий, если не считать того, что Невилл умудрился расплавить на зельях свой шестой по счёту котёл. Профессор Снейп, который за лето, похоже, достиг нового уровня мстительности, оставил Невилла после уроков, и тот вернулся, совершенно пав духом — ему пришлось выпотрошить целую бочку рогатых жаб. — Не знаешь, почему это Снейп в таком отвратительном настроении? — спросил Рон у Гарри, пока они наблюдали, как Гермиона учит Невилла Очищающему заклинанию, чтобы убрать лягушачьи кишки у него из-под ногтей. — Знаю, — ответил Гарри. — Моуди. — Да, несладко пришлось тем, у кого был урок зелий в тот день, когда этот негодяй приволок к Северусу Драко, — хмыкнула Минерва. — Это было ужасно… — Вы, наверное, в тот день были слишком заняты для того, чтобы заглянуть в расписание и убедиться, что в тот день зельеварения не было ни у кого, — холодно заметил преподаватель данной дисциплины, заламывая пальцы. Несмотря на то, что те события происходили год тому назад, Снейпа до сих пор трясло от общения с лжеМоуди… по сравнению с которым даже настоящий был… ну, не ангелом, но проще. Всем было прекрасно известно, что Снейп стремится занять место преподавателя защиты от тёмных искусств, но у него это не получается уже четвёртый год. Снейп терпеть не мог всех предыдущих преподавателей защиты и не скрывал этого — но явно остерегался высказать открытую враждебность по отношению к Грозному Глазу Моуди. И в самом деле, когда бы Гарри ни видел их вместе — во время еды или когда они встречались в коридоре — у него возникало впечатление, что Снейп всячески избегает взгляда Моуди — хоть магического глаза, хоть обычного. — Ты знаешь, по-моему, Снейп его слегка побаивается, — задумчиво сказал Гарри. — Каждое наше общение в то время заканчивалось тем, что у меня возникало непреодолимое желание прибить этого мерзавца, и у меня нет ни тени сомнения, что он отвечал мне взаимностью. Рон мечтательно закатил глаза: — Представляю, как Моуди превратил Снейпа в рогатую жабу и заставил скакать по всем его подземельям… — РОНАЛЬД! — Это совсем не смешно! — С такими… Ты явно попал не на тот факультет, — сказала Молли. — Годрик был суров, но не жесток! А ты лишь о том и мечтаешь… И даже не стыдишься! Рональд опустил голову, густо покраснел и чуть слышно пробурчал нечто, что с большой натяжкой можно было засчитать за извинения, вот только у многих оставались сомнения в их искренности. Впрочем, было заметно, что несостоявшееся земноводное ничего такого и не ожидало. Гриффиндорским четверокурсникам настолько не терпелось попасть на первый урок Моуди, что в четверг сразу после обеда они столпились у его класса ещё до того, как прозвонил колокол. Единственным, кто отсутствовал, оказалась Гермиона — она появилась только к самому началу урока. — Я была… — …в библиотеке, — закончил за неё Гарри. — Давай быстрее, не то без нас займут лучшие места. Они торопливо расселись прямо перед преподавательским столом, достали свои экземпляры учебников «Тёмные Искусства. Руководство по самозащите» и стали ждать в непривычной тишине. Вскоре из коридора донеслись клацающие шаги Моуди, и он вошёл в класс — такой же странный и пугающий, как и всегда. Им даже была видна его шипастая деревянная нога, высунувшаяся из-под мантии. — Можете убрать их, — хрипло прорычал он, проковылял к своему столу и сел. — Эти книги. Они вам не понадобятся. — Что значит — вам не понадобятся книги? Не собирались же вы проводить с учениками практические занятия — да ещё и на тему, озвученную в названии?! — вскинулась Амбридж, на сей раз её даже никто не одёргивал, так как название главы напрягло всех. — Аластор тогда взял в Управлении особую лицензию на применение учебного Империо, — сказал Шеклболт. — Правда, если там был не Моуди, а кто-то другой, воспользовавшийся этой ситуацией… Но, в принципе, Первое Непростительное в данном случае было официально разрешено. Друзья спрятали учебники обратно в сумки. Рон заметно волновался. Моуди вытащил классный журнал, тряхнул длинной пегой гривой, убирая волосы с покорёженного и усеянного шрамами лица и стал называть имена, причём его обычный глаз не отрывался от списка, в то время как магический вращался по сторонам, устремляясь на студента, когда он или она отзывались. — Хорошо, — сказал он, когда последний заявил о своём присутствии. — Профессор Люпин написал мне об вашем классе. Похоже, вы достаточно основательно овладели противодействием Тёмным Созданиям — прошли боггартов, Красных Колпаков, болотных фонарников, гриндилоу, ползучих водяных и оборотней — я правильно понял? — Аластор, в какой момент ТОТ занял твоё место? Ты уверен, что… — Катавасия началась ещё до того, как я успел прочитать твоё письмо. Я заметил твою неясыть, она едва успела спастись, но потом, возможно, отдала письмо самозванцу или выронила его, а ТОТ подобрал. Класс согласно зашумел. — Но вы отстали — и очень отстали — в отношении заклятий. Поэтому я здесь для того, чтобы подтянуть вас в области того, что сами волшебники могут причинить друг другу. У меня есть год, чтобы научить вас, как разбираться с Тёмными… — А вы не останетесь? — вырвалось у Рона. Магический глаз Моуди повернулся и уставился на Уизли. Тому стало здорово не по себе, но почти в тот же момент Моуди улыбнулся — в первый раз за всё время, что они его видели. От этого его изуродованное лицо исказилось ещё больше, но тем не менее было приятно убедиться, что Моуди способен на что-то дружественное, например на улыбку. Как бы то ни было, Рон испытал глубокое облегчение. — Ты будешь сын Артура Уизли, да? — сказал Моуди. — Твой отец пару дней назад выручил меня из очень плотного капкана… Да, я пробуду здесь ровно год… окажу любезность Дамблдору… Один год, — и назад, в мою тихую обитель. Он засмеялся горьким смехом, с силой сомкнув свои шишковатые руки. — Итак, прямо к делу. Заклятия. Они бывают разной силы и формы. Согласно рекомендациям Министерства магии, мне следует обучить вас некоторым антизаклятиям и на этом остановиться. Я не должен показывать вам, каковы из себя запрещённые Тёмные заклятия, пока вы не перейдёте на шестой курс — вас считают недостаточно взрослыми, чтобы до этого времени иметь дело с такими вещами. — Заклятья в принципе следует убрать из программы! — завела свою шарманку Амбридж, но её в этот раз остановили — довольно грубо. — Вы забываете, что заклятья бывают самые разные, — сказала леди Лонгботтом. — Да, есть Тёмные заклятья — и далеко не все из них запрещены. Но есть и Светлые, используемые в самых разных магических сферах. Если бы не было заклятий, стало бы невозможным даже изготовление волшебных палочек, в целительстве используются самые разные заклятья, свыше половины Высших Зелий и Алхимии держится на них… — Вообще-то Долорес предлагала не ЗАПРЕТИТЬ заклятья в принципе, но убрать из школьной программы, — напомнил министр. — И тут отчасти с ней можно согласиться — практиковать Непростительные в младших или даже средних классах недопустимо. Впрочем, мы ещё не знаем, как всё это было задумано и проведено. Если была демонстрация на мышах — одно дело… — Если бы на мышах, — пробурчал Рон. На сей раз его услышали многие, по крайней мере, многие уставились на рыжика в ожидании продолжения. — В этой главе. Но профессор Дамблдор придерживается более высокого мнения о вашей выдержке, он считает, что вы справитесь, а я скажу так, чем раньше вы будете знать противника, тем лучше. Как можно защитить себя от того, чего никогда в жизни не видел? Волшебник, который собирается применить к вам запрещённое заклятие, не станет делиться своими планами, он не будет действовать открыто, на ваших глазах, вежливо и тактично. Вы должны быть готовы заранее. Вы должны быть бдительны и наблюдательны. Вы должны убрать это, мисс Браун, когда я говорю. Лаванда подпрыгнула и залилась краской — она как раз показывала Парвати под партой свой законченный гороскоп. Несомненно, магический глаз Моуди обладал способностью видеть сквозь дерево точно так же, как он видел через затылок. — Эти дурёхи носили свои бумажонки на все занятия, — фыркнула Минерва. — Сколько я их ругала, сколько баллов с них сняла… Уже и не скажу. — Дело даже не в самих гороскопах, но в том, что заниматься посторонними делами на уроках совершенно недопустимо, — сказал Снейп. — На той неделе котёл Лонгботтома пострадал даже не из-за него самого, но из-за того, что Браун, работавшая за соседним столом, каким-то образом туда добавила плоды можжевельника, которых не значилось в рецепте и, к тому же… — Ладно, Северус, мы уже всё поняли. Полагаю, от вас тогда досталось не только Невиллу?! — Если мастер Лонгботтом вспомнит, то в тот день я снял с Браун максимально допущенное количество баллов, больше, нежели с него самого. И Патил досталось. Что любопытно — Падма куда более серьёзно относится к моему предмету и я ни разу не видел… — Мечтаю стать целительницей и понимаю, что без зельеварения здесь никак не обойтись, — отозвалась Патил-рейвенкловка. — Итак… Кто-нибудь из вас знает, какие заклятия наиболее тяжело караются волшебным законодательством? Неуверенно поднялись несколько рук, в том числе Рона и Гермионы. Моуди кивнул Рону, хотя его магический глаз был по-прежнему устремлён на Лаванду. — Ну, — робко начал Рон. — Отец говорил мне об одном… оно называется Империус… или как-то так? — О да, — с чувством произнёс Моуди. — Твой отец должен его знать. Заклинание Империус доставило Министерству неприятностей в своё время. Моуди с усилием поднялся на ноги — живую и деревянную, выдвинул ящик стола и достал стеклянную банку. Внутри бегали три здоровенных чёрных паука. Гарри почувствовал, как Рон отодвинулся подальше — он ненавидел пауков. Некоторые при этом укоризненно посмотрели на близнецов, по чьей вине у Рональда возникла арахнофобия, и покачали головами. Моуди поймал одного и посадил себе на ладонь так, чтобы всем было видно, затем направил на него волшебную палочку и негромко сказал: — Империо! Паук спрыгнул с ладони и завис на тонкой шёлковой нити, раскачиваясь взад и вперёд словно на трапеции. Он напряжённо вытянул ноги и сделал нечто вроде заднего сальто, затем перекусил нить и приземлился на стол, где принялся беспорядочно кувыркаться. Моуди шевельнул палочкой, и паук, встав на две задние ноги, вне всяких сомнений, отбил чечётку. Все засмеялись — все, кроме Моуди. — Думаете, это смешно, да? — прорычал он. — А понравится вам, если я то же самое проделаю с вами? Смех мгновенно умолк. — Полная управляемость, — тихо заметил Моуди, когда паук сжался в комок и стал перекатываться по столу. — Я могу заставить его выскочить из окна, утопиться, запрыгнуть в горло кому-нибудь из вас… Рон невольно сглотнул. — Были времена, когда множество колдуний и волшебников были управляемы при помощи заклятия Империус, — продолжал Моуди, и Гарри понял, что он говорит о тех днях, когда Волдеморт орудовал в полную силу. — Вот была забота у Министерства — попробуй-ка разобраться, кто действует по принуждению, а кто по своей доброй воле. Заклятие Империус можно побороть, и я научу вас как, но это требует настоящей твёрдости характера и далеко не всякому под силу. Если возможно, лучше под него не попадать. ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! — рявкнул он, и все подскочили. — Да, одолеть Империус может лишь по-настоящему сильный волшебник или маг, — вздохнул Шеклболт. — Мы проверяем на него всех, кто приходит в нашу Академию — из десяти кандидатов научиться сбрасывать с себя Первое Непростительное способны в самом лучшем случае двое, а иногда приходится заворачивать всех десятерых. — Надеюсь, вы не собирались проверять это на студентах, — на Моуди уставились все, но тот только хмыкнул и продолжил чтение, даже не удосужившись напомнить, что в это время он изнывал в своём собственном сундуке, даже не надеясь, что его обнаружат и спасут… Моуди подобрал кувыркающегося паука и водворил обратно в банку. — Кто ещё знает что-нибудь? Другие запрещённые заклятия? В воздух взвилась рука Гермионы и ещё, к удивлению Гарри, Невилла. До сих пор он не стеснялся показывать свои знания лишь на травологии — его, бесспорно, любимом предмете. Невилл, похоже, и сам был потрясён своей смелостью. — Да? — сказал Моуди, и его магический глаз, провернувшись, уставился на Невилла. — Есть такое… заклятие Круциатус, — произнёс Невилл тихо, но отчётливо. Мальчик вздохнул. Да, его родители были живы и почти здоровы, да, они по-прежнему оставались в больнице, хотя уже было известно, что к началу летних каникул они вновь переберутся в свой старый дом… Но, несмотря на это, тяжело было вспоминать, какими они были ещё совсем недавно… безо всякой надежды на выздоровление… Решительно, Невилл был даже благодарен тем, кто спровоцировал Гарри воззвать к Суду Магии — не будь его… Моуди чрезвычайно пристально смотрел на Невилла, на сей раз уже обоими глазами. — Тебя зовут Лонгботтом? — спросил он, и его магический глаз вновь скользнул вниз, пробегая список в журнале. Невилл боязливо кивнул, но Моуди воздержался от дальнейших расспросов. Повернувшись к классу, он вынул из банки следующего паука и посадил его на кафедру, где тот оцепенело замер, слишком напуганный, чтобы двигаться. — Заклятие Круциатус, — заговорил Моуди. — Надо бы чуть побольше, чтобы вы уловили суть. Он нацелил палочку на паука и скомандовал: — Энгоргио! Паук вырос — теперь он был больше тарантула. Рон, махнув рукой на геройство, отъехал на своём стуле как можно дальше от учительского стола. Моуди снова поднял палочку и шепнул: — Круцио! В ту же секунду ноги паука прижались к туловищу, он перевернулся на спину и начал ужасно дёргаться, качаясь из стороны в сторону. От него, разумеется, не доносилось ни звука, но Гарри был уверен — будь у паука голос, он визжал бы изо всех сил. Моуди не убирал палочки, и паук затрясся и задёргался ещё неистовей. — Прекратите! — воскликнула Гермиона. Гарри оглянулся на неё. Она смотрела вовсе не на паука, а на Невилла — руки у того были стиснуты на столе, костяшки пальцев побелели, а широко открытые глаза были полны ужаса. Моуди поднял палочку. Ноги паука расслабились, но он продолжал подёргиваться. — Редуцио, — приказал Моуди, и паук уменьшился до нормальных размеров. Моуди посадил его обратно в банку. — Боль, — сказал он тихо. — Вам не нужно тисков для пальцев или ножей, чтобы пытать кого-нибудь, если вы можете применить заклятие Круциатус… Голос чтеца сел. Гарри смотрел на старого мракоборца во все глаза, подозревая, что он тоже испытал это заклятье на своей шкуре, и не раз, возможно, Моуди сам некогда был на грани… того, чтобы разделить с родителями Невилла ту самую палату… Возможно, это тоже сказалось на рассудке этого человека… И, судя по взглядам, которые бросали на Грозного Глаза со всех сторон, многие думали о том же, что и юный Поттер… Потом он снова посмотрел на Невилла — что ему пришлось пережить, испытать… И Гарри думал, что было бы легче: знать, что твои родители мертвы или — иметь, вроде бы, живых родителей… но в то же время знать, что они… не живы, ибо ЭТО невозможно назвать жизнью… что они никогда не вернутся к полноценной жизни… Как можно было предположить, что с помощью этого суда и некоего бахвала целители смогут наконец вылечить даже таких больных… — Это же много хуже, чем смерть, — прошептал он, стараясь даже не смотреть в сторону матери лорда Фрэнсиса Лонгботтома — сколько горьких слёз пролила эта суровая, несгибаемая женщина… И ведь видно, что и леди Августа Лонгботтом сейчас тоже думает о судьбе, постигшей её обожаемого сына и невестку… Оно тоже когда-то было очень популярно. Так… Кто знает ещё что-нибудь? Гарри огляделся. Судя по лицам, все были поглощены мыслями о том, что должно было случиться с последним пауком. Даже рука Гермионы слегка дрожала, когда она подняла её в третий раз. — Ну? — посмотрел на неё Моуди. — Авада Кедавра, — прошептала Гермиона. Несколько человек посмотрели на неё с тревогой, в том числе и Рон. — Вы боитесь того, о чём только… — Нет. Вернее… — Гермиона смешалась. — Отец рассказывал, — призналась она. — Он был свидетелем того, как пытали и убили семью соседей. Правда, он так и не понял, почему сам остался не замечен и жив… — Почему ему не стёрли память?! — переглянулись между собой министерские. — Я тоже удивилась. Но, может, его вообще никто не заметил тогда… Но папа хорошо запомнил слова — и что за этим последовало. — Ага, — ещё одна чуть заметная улыбка скривила неровный рот Моуди. — Да, последнее и самое худшее… Авада Кедавра… Заклятие Смерти. Он опять запустил руку в банку, и, словно догадываясь, что сейчас произойдёт, третий паук отчаянно заметался по дну, пытаясь увернуться от скрюченных пальцев. Моуди его всё-таки поймал и посадил на стол. Паук бросился наутёк по деревянной крышке. Моуди поднял волшебную палочку, и Гарри ощутил внезапный трепет, как от дурного предчувствия. — Авада Кедавра! — каркнул Моуди. Полыхнула вспышка слепящего зелёного света, раздался свистящий звук, будто что-то невидимое и громадное пронеслось по воздуху, и паук мгновенно опрокинулся на спину — без единого повреждения, но безусловно мёртвый. Несколько девушек сдавленно вскрикнули. Рон отпрянул назад и едва не слетел со стула, когда паук рухнул в его сторону. Моуди смахнул мёртвого паука на пол. — Ни порядочности, — спокойно сказал он, — ни любезности. И никакого противодействия. Невозможно отразить. За всю историю известен лишь один человек, сумевший выдержать это, и он сидит прямо передо мной. Гарри почувствовал, что краснеет под взглядом обоих глаз Моуди; он знал, что и все остальные сейчас тоже смотрят на него. Гарри уставился на пустую доску, словно заворожённый, но на самом деле ничего вокруг не видел. Значит, вот так умерли его родители — точно так же, как этот паук. Наверное, у них тоже не было ни раны, ни отметины? Суждено ли им было просто увидеть зелёную вспышку и услышать свист налетающей смерти, прежде чем жизнь покинула их тела? Гарри представлял себе смерть своих родителей снова и снова в течение трёх лет — с тех самых пор, как узнал, что они были убиты, с тех пор, как ему стало известно, что произошло в ту ночь: как Хвост выдал Волдеморту их укрытие, и Тёмный Лорд настиг их. Как Волдеморт первым убил его отца. Как Джеймс Поттер пытался задержать его и кричал жене, чтобы она брала Гарри и бежала… А Волдеморт шагнул к Лили Поттер, приказывая ей отойти в сторону, чтобы он мог убить Гарри… Как она умоляла убить её вместо ребёнка, отказываясь оставить сына… И Волдеморт убил и её тоже, прежде чем направить волшебную палочку на Гарри… Гарри знал эти подробности потому, что слышал голоса родителей, когда в прошлом году сражался с дементорами, которые заставляли свои жертвы заново пережить самые страшные воспоминания и, обессилев, захлебнуться в собственном отчаянии… Джеймс и Лили сидели с каменными выражениями лиц, белые, как мел, лица, дополняли их образ безжизненных статуй, так что соседи даже позволили себе коснуться руки лорда и леди Поттер, чтобы убедиться, что они по прежнему пребывают в мире живых, возвращённые величайшей милостью Магии. Возможно, они вспоминали тот день, когда их сын стал знаменитостью… и сиротой одновременно… Или — своё пребывание ТАМ, откуда ещё никто не возвращался. Они ничего не могли об этом рассказать, но Смерть не могла не оставить на них обоих свой отпечаток… Моуди заговорил вновь — как казалось Гарри, где-то вдалеке. С немалым усилием Гарри заставил себя вернуться к реальности и прислушаться к словам преподавателя. — Авада Кедавра — заклятие, требующее для выполнения серьёзной магической мощи. Сейчас вы все можете достать свои волшебные палочки, направить на меня и произнести положенные слова — однако сомневаюсь, чтобы меня от этого хотя бы насморк прохватил. Но ничего, я здесь для того и есть, чтобы научить вас, как это делать. Возникает вопрос — если всё равно нет противодействующего заклятия, то зачем я вам это показываю? Затем, что вы должны знать. Вы должны ясно представлять себе, как выглядит самое худшее. Недопустимо, чтобы вы вдруг оказались в ситуации, где столкнётесь с этим нос к носу. БУДЬТЕ ВСЕГДА НАЧЕКУ! — взревел он, и весь класс опять подскочил. — Итак — эти три заклятия — Авада Кедавра, Империус и Круциатус — известны как Преступные заклятия. Использования любого из них по отношению к человеческому существу достаточно, чтобы заработать пожизненный срок в Азкабане. Это то, чему вы должны противостоять. Это то, с чем я должен научить вас бороться. Вам нужна подготовка. Вам нужно быть во всеоружии. Но самое главное — вам нужно приучить себя к постоянной, неусыпной бдительности. Достаньте ваши перья… запишите это… Остаток урока они провели, записывая примечания к каждому из Преступных заклятий. До самого удара колокола никто не проронил ни слова, но как только Моуди отпустил их и они вышли из класса, всех буквально прорвало. Большинство обсуждало заклятия со смесью ужаса и восторга: «Видел, как его трясло? А как он убил его — прямо вот так!» «Они так говорят об этом, — подумал Гарри, — словно побывали в каком-то балагане». — Да, это было… недопустимо, — согласилась Амелия, глядя на студентов. — Но это было… здорово… — пискнул кто-то из Хаффлпаффа, но смешался. — А вы, мистер Томмс, посчитали бы это таковым, если бы этим проклятьям подвергли вашего Кируса? — Кирусом звали очень красивого сиамского кота, принадлежавшего Томмсу, и которого обожал весь факультет. Периодически Кирус показывался и в коридорах, очаровывая всех, кто его видел. Мальчик сжал кулаки, услышав это предположение мадам Боунс. — Почему вы считаете, что мучить и убивать насекомых — здорово, а кошек — нет? — Сравнили тоже… — Думаю, правильно сравнила. Да, возможно, пауки менее симпатичны внешне, но их магические разновидности чрезвычайно полезны. — И чем же полезны, к примеру, акромантулы, которые чудом не сожрали Гарри и Рона на их втором курсе? — Их кровь, слюна и яд используются во многих высших зельях, их панцирь чрезвычайно прочен и способен выдержать множество самых разных заклятий и проклятий, из их шерсти и паутины также изготавливается чрезвычайно прочная и красивая материя, — сказала Амелия. — Безусловно, их добыча связана с огромным риском для жизни, отчего эти материалы ещё более ценны на рынке магических товаров… А в дни моей учёбы здесь было очень модно держать ручных пауков. -?! — Не просто пауков, это была неядовитая разновидность куартов, очень красивая. Они вырастали до размера… очень крупной крысы, меняли окраску в зависимости от настроения, погоды и самых разных аспектов, понимали и слушались своего хозяина… У меня самой была паучиха Куай, изначально очень редкой молочно-белой окраски, — на лице суровой волшебницы застыло детски-восторженное выражение, — с трилистником на спинке, но периодически, когда Куай была чем-то не довольна, она становилась чёрной с белым черепом и было очень непросто заставить её восстановить прежнюю масть… А когда рядом кто-то занимался музыкой, Куай становилась золотистого цвета с серебряными лапками и начинала звенеть в такт… Студенты широко открыли глаза. Амелия так рассказывала о своей паучихе, что очень многим тоже захотелось заиметь такого питомца и только Рон сжался в комок, не понимая, как кто-то может так восхищаться этими восьминогими монстрами и даже держать их при себе. Но, наконец, все угомонились и Моуди вернулся к чтению. Сам-то он отнюдь не считал увиденное занятным представлением, и, похоже, так же думала Гермиона. — Быстрее, — озабоченно сказала она Гарри и Рону. — Что, снова в окаянную библиотеку? — спросил Рон. — Нет, — резко ответила Гермиона, указывая на боковой коридор. — Невилл. Невилл одиноко стоял посреди прохода, уставившись в каменную стену тем же испуганным взглядом широко открытых глаз, какой был у него, когда Моуди демонстрировал заклятие Круциатус. — Невилл, — мягко произнесла Гермиона. Невилл обернулся. — А, привет, — сказал непривычно высоким голосом. — Интересный урок, верно? Хотел бы я знать, что сегодня на ужин, я… я умираю от голода, а вы? — Невилл, с тобой всё в порядке? — О да, всё прекрасно, — пролепетал он всё тем же неестественно высоким тоном. — Очень интересный ужин… я хочу сказать, урок… а что нам дадут поесть? Рон встревоженно взглянул на Гарри. — Невилл, что… Но тут сзади раздался стук и, обернувшись, они увидели хромающего к ним профессора Моуди. Все четверо замолкли, с опаской посматривая на него, но когда он заговорил, это было куда тише и спокойнее, чем тот рык, который они только что слышали. — Всё в порядке, сынок, — обратился он к Невиллу. — Почему бы нам не зайти ко мне в кабинет? Пойдём-ка… выпьем по чашке чая… Похоже, перспектива чаепития с Моуди напугала Невилла ещё больше. Он замер, не говоря ни слова. Моуди навёл свой магический глаз на Гарри. — А ты, Гарри, как — всё в норме? — Да, — почти вызывающе ответил Гарри. Голубой глаз Моуди чуть заметно задрожал в глазнице, всматриваясь в Гарри. Помолчав, Моуди сказал: — Вы должны это знать. Это жестоко — да, возможно, но вы должны это знать. Никакого притворства… да… Пойдём, Лонгботтом, у меня есть несколько книг, которые тебя заинтересуют… Невилл умоляюще посмотрел на Гарри, Рона и Гермиону, но они молчали, так что Невиллу ничего не оставалось, как дать себя увести — изрытая шрамами рука Моуди уже лежала на его плече. — И как это прикажете понимать? — осведомился Рон, глядя, как Невилл и Моуди скрываются за углом. — Не знаю, — печально отозвалась Гермиона. — Ай да урок, как вам? — сказал Рон Гарри и Гермионе по дороге в Большой зал. — Фред и Джордж были правы, верно? Моуди своё дело знает, это точно. Когда он врубил Авада Кедавра, как этот паук загнулся — прикончил его прямо… — Рональд Уизли! — А что такого? Это же был паук! — Простите, мадам Боунс, но у Рона панический страх пауков и с этим ничего уже не сделаешь… — А зачем лжеМоуди увёл вас, мастер Лонгботтом? — Мы и в самом деле пили чай с пирожными и он дал мне несколько книг по травологии… Но, взглянув на лицо Гарри, Рон смолк на полуслове и больше уже не заговаривал до Большого зала — там он заметил, что лучше бы заняться предсказаниями профессора Трелони сегодня же вечером, поскольку это дело явно отнимет не один час. Гермиона не принимала участия в их беседе. Она вновь яростно набросилась на еду, после чего опять умчалась в библиотеку. Гарри с Роном вернулись в гриффиндорскую башню, и Гарри, который весь ужин не мог думать ни о чём другом, теперь уже сам завёл речь о Преступных заклятиях. — Как по-твоему, не будет у Моуди и Дамблдора неприятностей с Министерством, если там узнают, что мы занимаемся этими заклятиями? — спросил Гарри, когда они подошли к Полной Даме. — Они вполне могли бы быть, в случае, если бы заклятья применялись к людям, — пояснил Кингсли. — Но пауки… Это тоже серьёзно, но не настолько, чтобы привести к наказанию, более серьёзному, нежели устное порицание. — Вполне возможно, — кивнул Рон. — Но Дамблдор всегда всё делал по-своему, да и Моуди, я полагаю, годами не вылезал из неприятностей. Сначала стреляет, потом спрашивает — вспомни его мусорные баки. Рон назвал пароль, и Полная Дама отъехала, открыв проход. Они прошли в гостиную, где было так людно и шумно, что Гарри усомнился: — А стоит ли нам браться за наши предсказания? — Стоит, — вздохнул Рон. — Интересно, что вы там себе понапредсказывали? — хмыкнула Августа, отвлёкшись от своих мыслей. Они поднялись в дормиторий взять книги и карты и застали там одного Невилла, читавшего, сидя на кровати. Он выглядел гораздо спокойней, чем в конце урока, хотя далеко ещё не пришёл в себя. Глаза его покраснели. Студенты понимающе смотрели на юного гриффиндорца, тот только улыбнулся в ответ. — Всё осталось позади, — сказал он. — Я в порядке. — Ты как, ничего? — сказал Гарри. — Да, да, — отозвался Невилл, — всё хорошо, спасибо. Вот, смотрите, профессор Моуди дал почитать… Он показал им книгу — «Магические средиземноморские водные растения и их свойства». — Вероятно, профессор Спраут сказала профессору Моуди, что я хорошо разбираюсь в травологии, — заметил Невилл. В его голосе прозвучала нотка гордости, какую Гарри редко доводилось слышать прежде. — Он подумал, что мне это понравится. «Рассказать Невиллу, что говорила профессор Спраут?» — подумал Гарри. Это очень тактичный способ подбодрить Невилла — тот мало от кого слышал, что он хоть в чём-то хорошо разбирается. Это было как раз то, что сделал бы профессор Люпин. — Но я бы не стал предварительно его так запугивать, — внёс поправку означенный профессор. — Сначала довести до состояния шока, а потом лечить — не в моих правилах. — Положим, ты заставил его прилюдно демонстрировать свои страхи, что тоже было достаточно жестоко, — напомнила ему Лили, прислушиваясь к себе: она не знала, как отразится замедление времени на её будущих малютках. Но именно в этот момент близнецам вздумалось пошевелиться и, хотя этим доставили матери некоторые неудобства, она успокоилась на их счёт. Рон и Гарри, захватив свои экземпляры «Как рассеять туман над будущим», спустились обратно в гостиную, отыскали свободный стол и принялись трудиться над прогнозами текущего месяца. Прошёл час. Они продвинулись очень ненамного, хотя стол был уже завален кусками пергамента, исписанными формулами и символами, а в голове у Гарри стоял такой туман, словно её наполнил ароматический дым из камина профессора Трелони. — Понятия не имею, что всё это значит, — пробурчал он, уставившись на длинный столбец вычислений. — Знаешь, — меланхолично вымолвил Рон — волосы у него стояли дыбом, потому что в расстройстве чувств он постоянно запускал в них пальцы, — по-моему, пришло время вернуться к старому испытанному способу предсказаний. — Что — просто выдумать? — Ну да. — Рон смёл со стола кучу головоломных схем и окунул перо в чернила. — В следующий понедельник, — начал он, записывая собственные слова, — у меня, наверное, разовьётся кашель вследствие неблагоприятного соединения Марса и Юпитера. — Он посмотрел на Гарри. — Ты же её знаешь — навороти побольше несчастий, и она это проглотит. Слушатели молчали, но выражения их лиц говорили лучше слов, некоторые студенты кивали головами, как китайские болванчики, так что можно было предположить, что они тоже не раз прибегали к данному методу предсказаний. — Что любопытно, в следующий за этим понедельник ты и в самом деле закашлялся на зельеварении, — вспомнил вдруг Шеймус. — Надышался испарений, хотя профессор, вроде бы, предупреждал… — В самом деле? А я и не помню… — Ладно, — согласился Гарри, скомкав свои расчёты и забросив их в камин поверх голов болтающих первокурсников. — Пусть так… В понедельник мне будет угрожать опасность… м-м-м… обжечься. — Да так оно и есть, — проворчал Рон. — В понедельник нас снова ждёт встреча с соплохвостами. Хорошо, во вторник я… э-э-э… — Лишишься ценного имущества, — предложил Гарри, листая в поисках идей «Как рассеять туман над будущим». — Лишился? — Ну… — Сумка расползлась, — вспомнила Гермиона. — Ты до этого хвастался нам с Гарри, что купил её на свои сбережения, очень ею гордился, хотя я тебе говорила, что качество просто ужасное… — Недурно, — пробормотал Рон, записывая. — По причине… м-м-м… Меркурия. А почему бы тебе не получить удар в спину от того, кого ты считал другом? — Ух ты, здорово… — Гарри тоже заскрипел пером. — Из-за того, что Венера… находится, скажем… во втором доме. — А в среду мне, я думаю, суждено потерпеть поражение в бою. — Ах, чёрт, я как раз собирался нарваться на какую-то стычку… Ладно, я проиграю пари. — Ну правильно, ты держал пари, что я выиграю свою битву. — Положим, проигранное пари предсказать было проще всего, учитывая, с какой лёгкостью вы их заключаете по любому поводу, даже самому идиотскому, — хмыкнул угадайте-какой профессор. — Минуточку, — Гермиона опять подняла голову, все повернулись к ней. — Это что же получается… Когда мы только поступали в Хогвартс, ещё до распределения, эти клоуны, — кивок в сторону близнецов, — сообщили Рону о необходимости сражаться с троллем — и мы с ним сражались. На втором курсе я ничего такого не помню… На третьем… ладно, Гарри выдал желаемое за предсказание, но — этот кашель Рона, ожог, сумка, проигранное пари, удар в спину, проигранная стычка… Это ведь тоже было, правда, не в понедельник, а значительно позже… Одно-два совпадения ещё возможны, но столько? — Существуют зельевары-интуиты, а могут ли существовать прорицатели-интуиты? — спросил Дин Томас, обращаясь к попечителям, те переглянулись. — Тогда у нас была бы лучше развита интуиция и мы не стали бы лезть туда, где опасно, — сказал Гарри. — Или… — Подозреваю, у вас это включается тогда, когда вам это в действительности не нужно и вы думаете о чём угодно, только не о том, что вас и в самом деле может ждать впереди, — сказала Амелия. — Но мисс Грейнджер права, вас нужно проверить, благо, у нас есть такая возможность… А что там за удар в спину? Мистер Уизли?! Рон сидел красный, как рак, но ничего не ответил. Они продолжали вовсю изобретать предсказания (которые становились всё трагичней и трагичней) ещё час. — Надеюсь, они не сбылись?! — Гарри, скажи, что Гермиона ошибается и ты не пророк-интуит? — В принципе, там фигурировала встреча с маньяком-убийцей, кровавое перо и два суда — неправедный и в высшей инстанции, — сказала Гермиона, порывшись в памяти и с ужасом в глазах глядя на Гарри. — Относительно Рона не помню… — В перерыве я пошлю сову профессору Ай-Ши, — сказал профессор Тофти. — Это один из лучших специалистов по прорицаниям и, полагаю, он сможет со всем разобраться, благо, в настоящее время профессор должен находиться на конференции в Ковентри и сможет прибыть довольно скоро. А, поскольку интуиты — очень большая редкость, он, пожалуй, забудет и о конференции, и обо всём прочем… — Если это подтвердится, вас, мастер Поттер, ждёт двойное Ученичество и Мастерство. — Только этого мне не хватало! — взвыл Гарри, глядя на Гермиону с вопросом, который прочитал бы даже слепой: какого Мордреда ты подняла эту тему?! — А что там с пером? Разве бывают кровавые перья? — спросила Лили. — Никогда о таких не слышала… — Это пыточный артефакт, который использовался в восемнадцатом-девятнадцатом веках, — пояснил Сириус. — Но в двадцатом веке Перья были запрещены к употреблению и каждый доказанный случай приводит к помещению виновного к десяти годам Азкабана. — Ннноооо… — Амбридж ничего не смогла сказать, да и её вновь усилившееся сходство с неким земноводным уже никого не удивляло. Собственно говоря, заметил это исключительно Фадж, который процедил сквозь зубы какое-то ругательство и выдрал из своей шевелюры, давно утратившей всякую форму, очередной клок волос, усов у него не было уже давно. Гостиная постепенно пустела по мере того, как студенты расходились спать. Живоглот, побродив вокруг них, вспрыгнул на соседнее кресло и уставился на Гарри неизъяснимым взглядом, каким, наверное, смотрела бы Гермиона, случись ей узнать, что они вытворяют со своим домашним заданием. Шаря по комнате глазами в поисках ещё не использованных несчастий, Гарри увидел Фреда и Джорджа, сидевших у противоположной стены с перьями в руках над куском пергамента. Зрелище небывалое — близнецы удалились в уголок и тихо трудятся в поте лица. Обычно они предпочитали быть в гуще событий, шумно привлекая к себе внимание. Было что-то таинственное в том, с каким вниманием они склонились над пергаментом, — это напомнило Гарри, как тогда, в «Норе», они тоже сидели вдвоём, записывая что-то. В тот вечер он подумал, что это был новый бланк заказов для их «Ужастиков Умников Уизли», но сейчас, похоже, это было нечто иное. Будь так, они уж точно пригласили бы в компанию Ли Джордана поучаствовать в шутке. «Не измышляют ли ребята какой-нибудь способ пробраться на Турнир Трёх Волшебников», — подумалось ему. Как раз в этот момент Джордж, глядя на быстро писавшего Фреда, отрицательно покачал головой и что-то очень тихо проговорил, однако в тишине пустой комнаты Гарри сумел расслышать слова: «Нет, это звучит так, словно мы обвиняем его, надо как-то поделикатнее…» — Кого и в чём вы там обвиняли, мистеры Уизли? — Ну… — близнецы переглянулись между собой и покачали головами. — Полагаем, об этом будет сказано в этой книге, но позже, не хотелось бы поднимать этот вопрос сейчас. — Но к этому имели отношение не только мы, это было, так сказать, коллективное послание, — они не продолжали фразы друг за другом, найдя другую возможность отвечать совместно. Джордж поднял голову и встретился глазами с Гарри. Тот улыбнулся и сейчас же вернулся к своим предсказаниям — ему вовсе не хотелось, чтобы Джордж счёл, что он подслушивает. Вскоре близнецы свернули пергамент, пожелали спокойной ночи и отправились спать. Минут через десять после ухода Фреда и Джорджа портретный проём открылся и в гостиную вошла Гермиона — в одной руке она несла свитки пергамента, в другой — коробку, в которой что-то гремело. Живоглот замурлыкал, выгнув спину. — Привет, — сказала она. — Я только что закончила. — И я тоже! — торжествующе объявил Рон, отбрасывая перо. Гермиона села, сложив свои вещи на свободное кресло и придвинула к себе готовые предсказания. — Да, не скажешь, что тебя ждёт лёгкий месяц, верно? — заметила она с усмешкой, в то время как Живоглот свернулся калачиком у неё на коленях. — Что ж, по крайней мере, я предупреждён, — зевнул Рон. — Ага, и собираешься дважды утонуть, — кивнула Гермиона. — Ой, правда? — воскликнул Рон, спешно просматривая свой прогноз. — Да, одно утопление лучше заменить… пусть меня затопчет разъярённый гиппогриф. — Утопить пытались, но гиппогрифа не было! — сразу отчитался «провидец». — Всё равно проверка вам предстоит, мистер Уизли. Насколько мне известно, у не обученных интуитов не все пророчества сбываются. — К тому же, встреча с разъярённым гиппогрифом тебе может ещё предстоять, — сказала Джинни. — Думаете, не заметно, что вы всё это просто выдумали? — Как ты можешь так говорить! — картинно возмутился Рон. — Мы тут вкалывали, как дюжина домашних эльфов! У Гермионы поднялись брови. — Это просто такое выражение, — торопливо пояснил Рон. Гарри тоже отложил перо, успешно закончив на предсказании собственной смерти по той причине, что ему снесут голову. — А что в этой коробке? — поинтересовался он. — Даже странно, что ты спросил, — отозвалась Гермиона, бросив на Рона ядовитый взгляд. Она открыла крышку и продемонстрировала им содержимое. Внутри находилось примерно полсотни значков, все разного цвета, но с одними и теми же буквами: ГАВНЭ. — Гавнэ? — Гарри взял один значок и стал рассматривать. — Это ещё что такое? — Никакое не гавнэ, — нетерпеливо сказала Гермиона. — Это Г.А.В.Н.Э. Означает — Гражданская Ассоциация Восстановления Независимости Эльфов. — Никогда о такой не слышал, — заявил Рон. — Разумеется, не слышал. — Гермиона расправила плечи. — Я только что её основала. — Да что ты? — Рон, похоже, ничуть не удивился. — И сколько же у вас членов? — Ну… если вы вступите… будет трое. — И ты думаешь, мы захотим разгуливать повсюду со значками, на которых написано вот это слово? Быть вам, ребята, в гавнэ? — Ты бы ещё дерьмом всё это обозвала, — сказал Драко, — тогда у тебя просто отбоя от желающих вступить в общество не было бы! — Г.А.В.Н.Э.! — раздражённо поправила его Гермиона. — Я собиралась назвать это Движение за Прекращение Возмутительного и Жестокого Обращения с Дружественными Магическими Созданиями и Борьбу за Изменение их Правового Статуса, но это не подойдёт. Мы так озаглавим наш манифест. — В принципе, в создании данного движения есть определённый смысл, — не обращая внимания на возмущённое мычание со стороны Некой-крайне-неприятной-личности-во-всём-розовом, заметила Амелия Боунс, кивая девочке. — Наши взаимоотношения с гоблинами, вампирами и ликанами давно требуют переосмысления и реформирования. Если у вас сохранился данный манифест, полагаю, мистер Диггори с ним ознакомится. — Обязательно, — кивнул Амос. — Безусловно, включать в это домовиков не следует, поскольку они не совсем относятся к этой категории, но… — Я его уничтожила, — сказала девочка. — У меня он сохранился, — сказал Невилл. — Ну… ты же нам всем подсовывала эту пакость… Для меня специально скопировала… Я, правда, читать так и не стал, но недавно рылся в своей тумбочке и обнаружил, в перерыве принесу. — Не забудьте только, мастер Лонгботтом, — попросил мистер Диггори. — Мы пойдём вместе! — Гермиона была обрадована сообщением, что всё же не зря потратила столько времени и сил, что её работа хоть на что-то да сгодится. Она помахала перед ними свитком пергамента. — Я всё досконально изучила в библиотеке. Рабство эльфов уходит корнями в глубину веков. Не могу поверить, что никто не занялся этим до сих пор. — Гермиона, открой пошире глаза! — громогласно обратился к ней Рон. — Им! Это! Нравится! Им нравится жить в рабстве! — Наша ближайшая цель, — заговорила Гермиона ещё громче, будто не замечая Рона, — обеспечить домашним эльфам достойный заработок и условия труда. В дальнейшей перспективе — изменение закона о запрещении использования волшебных палочек и попытка добиться представительства эльфов в Отделе по регулированию и контролю за магическими существами, поскольку они там вопиющим образом отсутствуют. — А Винки боялась, что Добби попадёт под разбирательство в данном отделе… — И — вы опять демонстрируете своё крайне возмутительное нежелание выслушивать тех, кто может что бы то ни было знать лучше, чем вы сами. Для вас существует только два мнения: ваше собственное и неправильное! Да, возможно, мистер Уизли не столь начитан, как вы, но он — чистокровный волшебник и во многих аспектах подкован лучше вас, для чего ему и книги, как таковые, не нужны. …Тишину нарушил негромкий стук в окно. Гарри оглянулся и в лунном свете увидел снежно-белую сову, сидящую снаружи на каменном подоконнике. — Хедвиг! — закричал он, выскочил из кресла, точно его подбросило, и кинулся открывать окно. Хедвиг пролетела через комнату и приземлилась на свиток с предсказаниями. — Давно пора! — воскликнул Гарри, подбегая к ней. — Она принесла ответ! — Рон возбуждённо указал на замызганный кусок пергамента, примотанный к лапе Хедвиг. Гарри поспешно отвязал его и сел читать, а Хедвиг, пристроившись у него на колене, потряхивала крыльями и добродушно ухала. — Ну что там? — прерывающимся от волнения голосом спросила Гермиона. Письмо было очень коротким и выглядело так, словно его нацарапали второпях. Гарри прочёл вслух: — «Гарри, я немедленно вылетаю на север. Новость о твоём шраме — последняя в череде странных слухов, которые здесь до меня доходят. Если он заболит снова — иди прямо к Дамблдору. Тут говорят, что он вызвал из отставки Грозного Глаза; это означает, что он читает знаки — даже если никто, кроме него, этого не делает. Я скоро буду. Мои наилучшие пожелания Рону и Гермионе. Гляди в оба, Гарри. Сириус». — Кто и что говорил? — О каких знаках вы писали, лорд Блэк? — Я одно время скрывался в небольшой английской колонии, — пояснил Сириус. — Магической, вы знаете, что Министерство организует всевозможные миссии в разных странах, для поиска различных ценностей — артефактов, растений и прочего… И в Индонезии, где я находился, тоже были такие миссии, к которым я периодически бегал за новостями. А знаки… К примеру, однажды я чудом не столкнулся нос к носу с лордом Яксли, он был в рубашке с коротким рукавом и я видел, что тавро на его руке как-то… странно выглядит. Не так, как у Северуса, когда я его видел в хижине. Альбусу лучше знать, он был ближе к Англии, чем я. А тут ещё и Гаррин шрам… Гарри посмотрел на Рона и Гермиону, а те в ответ уставились на него. — Он летит на север? — прошептала Гермиона. — Он возвращается? — Что за знаки читает Дамблдор? — Рон в недоумении пожал плечами. — Гарри, это о чём? Но Гарри лишь в ярости ударил себя кулаком по лбу: — Я не должен был ему говорить! — Ты это насчёт чего? — удивился Рон. — Из-за моего письма он решил, что ему необходимо вернуться! — На сей раз Гарри хватил кулаком по столу так, что Хедвиг перелетела на спинку Ронова кресла, возмущённо ухая. — Он возвращается, потому что уверен — я в беде! А со мной ровным счётом ничего! А для тебя я ничего не припас, — рявкнул он на ни в чём не повинную Хедвиг, выжидательно щёлкавшую клювом. — Хочешь есть — лети в совятню! Хедвиг бросила на него до крайности оскорблённый взгляд и вылетела в открытое окно, на прощанье дав ему крылом что-то вроде подзатыльника. — Гарри, — начала было Гермиона умиротворяющим тоном. — Я иду спать, — отрезал Гарри. — Увидимся утром. Наверху, в спальне, он натянул пижаму и забрался в кровать, но сна у него не было ни в одном глазу. Если Сириус вернётся и его схватят, это будет его, Гарри, вина. Ну кто его тянул за язык? Разговорился из-за двух секунд боли… Почему у него недостало ума держать свои домыслы при себе?! Гарри слышал, как через несколько минут в спальню поднялся Рон, но не сказал ему ни слова. Гарри долго лежал, глядя в темноту полога. В спальне царила полная тишина и, немного отвлёкшись от своих мыслей, Гарри обратил внимание, что не слышит привычного похрапывания Невилла. Значит, он не единственный, кому не спится в эту ночь. — В принципе, в том, что ты решил выговориться, нет ничего плохого, — сказал Джеймс. — Очень тяжело, когда у тебя нет никого, с кем нельзя поговорить по душам, особенно, когда переживаешь… далеко не самый лучший момент в свой жизни. Я уверен, что поступил бы точно так же, как и ты, в подобной ситуации. — Но этим я подверг Сириуса опасности! — Да, возможно. И я вижу, что крёстного мы для тебя нашли… не самого плохого, — улыбнулся отец. — Рад, что вы успели подружиться за те несколько часов, что были знакомы, несмотря на все обстоятельства… Но, поскольку Сириус здесь, живой и невредимый, с ним ничего не случилось плохого? — А ты почему не спал, Невилл? — спросила Лили. — Ну… Я видел, в каком состоянии вернулся Гарри, предположил, что, возможно, ему понадобится помощь… Ну и зачитался, — честно признался мальчик. — Я и в самом деле увлекаюсь травологией, а те книги, которые мне дал профессор, были очень интересными.