Суд Магии. Кубок Огня

Следующим за кафедру вынесло министра. Фадж с опаской покосился на своего предшественника на посту чтеца, но тот никак не реагировал ни на эти взгляды, ни на шепотки, которые, впрочем, затихали, едва начавшись, когда шептальщики соображали, что всё сказанное может оказаться известным самому Тёмному Лорду… Неизвестно, до какой степени эта проекция точно воспроизводит свой оригинал, способен ли последний через этого призрака оказывать воздействие на слушателей… Впрочем, Магия должна была это предвидеть, раз уж решила призвать на Суд — пусть даже в таком виде — самого страшного Тёмного Лорда современности, она должна была иметь в виду его бешеный нрав… И пока он никак себя не проявлял. Фадж посмотрел на название главы и тяжело вздохнул. Он заподозрил, о чём там будет речь и понял, что меньше всего хотел бы читать именно эту главу и следующую… Но отвертеться не удастся, в этом уже все успели убедиться, а раз так, то министр решил не тянуть. Глава 35 Сыворотка правды Гарри шлёпнулся лицом на землю и почувствовал запах смятой травы. Когда портал понёс его, он закрыл глаза и так и лежал с закрытыми глазами. Он не двигался. От падения из него будто вышибло весь воздух. Голова кружилась так, что земля под ним, казалось, раскачивалась как палуба корабля. Чтобы как-то остановить это безостановочное раскачивание, Гарри вцепился ещё крепче в Седрика и в гладкую холодную ручку Кубка. Ему казалось, что если он отпустит их, то непременно соскользнёт в черноту, медленно окружавшую его сознание. От шока и физического изнеможения он не мог, да и не хотел подняться на ноги. Он лежал на земле и вдыхал запах травы… ожидая, пока кто-нибудь что-нибудь сделает… что-нибудь случится… и всё это время он ощущал тупую, постоянную боль в шраме… — Зрелище было ещё то, — сказал кто-то. — Да, это было нечто, — согласился Флитвик. — Сначала из лабиринта выносят мадемуазель Делакур, выводят совершенно невменяемого мистера Крама, их обоих насилу приводят в сознание… Оба хогвартских чемпиона исчезают, а потом они возвращаются — один мёртв, другой… — директор тяжело вздохнул. Гарри, как ни странно, после визита некой Сущности, выглядел несколько лучше, но всё равно оставлял желать куда лучшего. И полугоблин догадывался, почему… Водоворот звуков оглушил его и сбил с толку. Голоса, шаги, крик доносились отовсюду… Гарри оставался на земле, лицо его исказила болезненная гримаса, как будто вся эта какофония была лишь ночным кошмаром, который непременно пройдёт… Вдруг его схватили чьи-то руки и резко перевернули на спину. — Гарри! Гарри! Он открыл глаза. Над ним было звёздное небо и лицо Альбуса Дамблдора. Вокруг них сжималось кольцо теней — это была окружившая их толпа, которая становилась всё больше и больше. Гарри почувствовал, как земля под ним вибрирует от множества приближающихся шагов. Кубок принёс его на край лабиринта. Гарри видел возвышающиеся над ним трибуны, фигурки двигающихся там людей, звёзды над головой. Гарри отпустил Кубок, но ещё крепче прижал к себе Седрика. Он поднял свободную руку и ухватил Дамблдора за запястье. Лицо директора то становилось отчётливым, то снова расплывалось. — Он вернулся, — прошептал Гарри. — Волдеморт вернулся. — Что случилось? Что происходит? Сверху над Гарри возникло побелевшее от ужаса лицо Корнелиуса Фаджа. — Бог мой! Диггори! — прошептал он. — Дамблдор… он мёртв! Слова эти тут же пронеслись над окружавшей их толпой, которая сотней голосов выплеснула эту ужасную новость в тьму ночи: — Он мёртв! Он мёртв! Седрик Диггори! Мёртв! Амос Диггори разразился рыданиями, Седрик опрометью бросился к нему, обнял за плечи, прижал к своей груди голову отца, что-то ему шепча, убеждая, успокаивая… Только через несколько минут чтение было возобновлено, боль отца была слишком сильна, чтобы напоминание не вызвало столь бурную реакцию, несмотря на наличие вполне даже живого сына. — Ему нужно в больничное крыло! — громко заявил Фадж. — Ему плохо, он ранен… Дамблдор, родители Диггори, они здесь, на трибуне… Я отведу Гарри, Дамблдор, я отведу его в больничное… — Хотя бы у одного человека появилась здравая мысль в такой ситуации, — пробурчала мадам Помфри. — Почему-то ко мне мастер Поттер попал значительно позже… — Были… обстоятельства… — Нет, я предпочёл бы… — Дамблдор, сюда бежит Амос Диггори… вот он… вам не кажется, что лучше было бы вам сообщить ему… прежде, чем он увидит… — Гарри, оставайся здесь… — А почему вы не отослали мастера Поттера в Больничное крыло, Альбус? — строго спросила Амелия. — Я хотел сначала поговорить с ним… — А разговаривать в Больничном крыле было невозможно? Учитывая, что прежде вы не раз проводили там свои собеседования? Вернее — в тех случаях, когда удосуживались отправить туда пострадавшего? Такими темпами вы просто убьёте Гарри — каждый год всё хуже и хуже, страшно даже подумать, как должен был бы закончиться этот год, если бы не этот Суд… — Если бы Гарри и выжил в этом году, то, боюсь, следующий мог бы стать роковым, — сказал Люпин. И было не ясно, кого конкретно в этом обвиняют мадам Боунс и оборотень — Тёмного Лорда с его авантюрами или же Дамблдора, игнорирующего нужды студентов. Девочки кричали, истерически всхлипывали… Окружающее странно мерцало у Гарри перед глазами… — Всё хорошо, сынок вот и я… пойдём… в больничное крыло… — Хоть у кого-то хватило ума позаботиться о несчастном ребёнке… Но почему вы до меня не дошли?! — Кто это был? — Почему он назвал вас сынком? — посыпались вопросы со всех сторон. Гарри не ответил, только мотнул головой в сторону и вздохнул. — Дамблдор сказал мне остаться, — заплетающимся языком произнёс Гарри. Пульсирующая боль в шраме была так сильна, что, казалось, его вот-вот вырвет; всё вокруг было смазано, как будто зрение отказалось работать… — Это называется «оставление человека без необходимой медицинской помощи»! — Альбус, безусловно, мы всё понимаем — накладки при прохождении последнего этапа, появление одного из учеников мёртвым, сообщение о возвращении Того-кого-нельзя-называть… Но неужели вы не видели, в каком состоянии находится ребёнок?! Ладно, даже если вы не хотели или не могли по каким-то причинам отправлять его конкретно в Больничное крыло — почему вы не вызвали мадам Помфри туда?! Почему её в принципе не было на месте прохождения испытаний?! На первых двух она ведь присутствовала! Верно? — Поппи, почему вас не было? — Я была в самом начале, но потом произошёл несчастный случай с теми детьми, которые не смотрели Турнир, один случай был очень тяжёлый… Ребёнок обрушил на себя каменную статую, была травма черепа, мне пришлось срочно вернуться… — Ладно, целительница не могла отлучиться, а вам следовало заняться Диггори и прочими… Профессор Снейп, где были вы?! — На ликвидации акромантула. Вернее, не так. После того, как наши молодые люди применили вблизи от него магию, он утратил остатки разума и рассвирепел, возникла опасность того, что он вырвется из лабиринта и набросится на окружающих, пришлось срочно его устранять. При этом он укусил нескольких ликвидаторов, в том числе и меня, срочно пришлось оказывать медицинскую помощь. Когда я вернулся, всё уже произошло, но почти сразу же Альбус схватил нас с Минервой и поволок спасать мастера Поттера, — ответил зельевар, потирая левую руку чуть выше локтя. На одном из дополнительных занятий по зельям, придя на него первым, Гарри был свидетелем того, как Мастер надевал рубашку после того, как долгое время готовил очень ценные и сложные ингредиенты… и на этом месте у Снейпа был шрам, небольшой, но безобразный, по словам его обладателя, данное «украшение» должно было периодически беспокоить его в течение двух-трёх лет, после чего в течение пяти сходить. — Ясно, зельевар, который также при необходимости способен оказать помощь… Северус, если мне не изменяет память, одним из этапов подготовки к получению звания Мастера Зельеварения является получение определённого ранга в целительстве? — Достаточно Подмастерья, но я — трижды Мастер. Менталистики, Целительства и Зельеварения, — неохотно отозвался тот. Главный Целитель Сметвик и Поппи смотрели на него округлившимися глазами. Первый, правда, был Мастером, иначе не смог занять столь высокий пост при столь большом и знаменитом госпитале, а Поппи только приступила к подготовке на сдачу соответствующего экзамена… Узнать, что этот мальчик, который до сих пор специализировался в основном на приготовлении для неё необходимых лекарств, на голову выше её на профессиональной лестнице… — Неужели больше никто не мог оказать помощи?! Минерва? Пострадал ученик факультета, чьим деканом вы на тот момент ещё являлись! — Я была далеко, с другой стороны. Когда узнала… Не успела, ведь здесь нельзя аппарировать… И — в Хогвартсе больше никто не мог оказать помощь… — Тебе нужно лечь… пойдём, ну же… Кто-то большой и сильный то ли тянул, то ли нёс Гарри сквозь испуганную толпу. Со всех сторон доносились всхлипы, крики и плач. Мужчина, поддерживая его, вывел его из толпы и теперь они двигались к замку. Через лужайку мимо озера и корабля Дурмстранга. Гарри не слышал ничего кроме тяжёлого дыхания человека, помогавшего ему идти. — Что случилось, Гарри? — спросил человек, помогая Гарри подняться по каменным ступенькам крыльца. Клак. Клак. Клак. Это был Грозный Глаз Моуди. — Кубок — это портал, — ответил Гарри. Они пересекали холл. — Перенёс нас с Седриком на кладбище… а там был Волдеморт… лорд Волдеморт… Клак. Клак. Клак. Вверх по мраморным ступеням… — Там был Тёмный Лорд? И что случилось? — Убили Седрика… Они убили Седрика… — А потом? Клак. Клак. Клак. По коридору… — Сварил зелье… вернул себе тело… — Тёмный Лорд вернул себе тело? Он вернулся? — А потом появились Пожиратели смерти… а потом мы сражались на дуэли… — Ты сражался на дуэли с Тёмным Лордом? — Удалось бежать… моя палочка… что-то случилось… я видел маму и папу… они появились из его палочки… — Заходи, Гарри… сюда, садись… сейчас всё будет в порядке… выпей это… — Садись?! Куда это вас отвели?! — Сметвик хотел было наброситься с упрёками на Аластора, но вспомнил, что того заменял самозванец. — И чем поили?! — Не знаю. Помню только, что сильно обожгло, а на губах долго оставался вкус полыни, смешанной с мёдом… — Должно быть, зелье, которое в течение некоторого времени позволяет оставаться в сознании. Обычно его дают перед допросом важным свидетелям, которые находятся… в не самой лучшей форме, скажем так, — предположил Кингсли. — Безусловно, оно не рекомендуется к использованию, ввиду того, что после того, как его действие заканчивается, состояние больного ещё усугубляется, поэтому его используют лишь в совершенно исключительных случаях, когда показания необходимы, как… и притом самым срочным образом, и для каждого случая необходимо получение специального разрешения, которое даётся в одном случае из пяти… — На моей памяти, его использовали раз десять, — каркнул из своего угла Моуди. — То-то мне совершенно не понравилось то, как мастер Поттер у меня быстро терял форму… — пробормотала Поппи. — Такого тяжёлого случая у меня не бывало, я даже боялась, что не смогу вытащить… А тут ещё… — она посмотрела сначала на Дамблдора, потом на министра, оба не знали, как и реагировать. Но второму хотя бы хватило совести покраснеть, Альбус начал что-то бормотать относительно того, что Гарри и в самом деле надо было что-то рассказать самому, что-то узнать… Но к этим сбивчивым объяснениям все уже успели привыкнуть. — …А Пожиратели смерти? Они вернулись? — Да. Целая куча… — И как он встретил их? — тихо спросил Моуди. — Он простил их? Внезапно Гарри вспомнил. Он должен был сразу же сказать об этом Дамблдору прямо там, на поле… — В Хогвартсе есть Пожиратель смерти! Здесь Пожиратель смерти, они вложили моё имя в Кубок, проследили за тем, чтобы я добрался до финала… Гарри попытался встать, но Моуди толкнул его обратно в кресло. — Я знаю, кто этот Пожиратель смерти, — тихо произнёс он. — Каркаров? — выкрикнул Гарри. — Где он? Вы поймали его? Он заперт? — Каркаров? — переспросил Моуди со странным смешком. — Каркаров сбежал сегодня ночью, когда почувствовал, как горит Чёрная Метка у него на руке. Вряд ли он жаждет встречи с Тёмным Лордом — он предал слишком много его верных сторонников… Сомневаюсь, что ему удастся убежать далеко. Тёмный Лорд умеет разыскивать своих врагов. — Каркаров сбежал? Его нет? Но тогда… разве не он вложил моё имя в Кубок? — Больно мне это надо было… Хотя, с другой стороны, я понимаю, почему вы подумали на меня… — Нет, — медленно ответил Моуди. — Нет, не он. Это сделал я. Гарри не поверил свои ушам. — Нет-нет, это не вы… Вы не могли сделать это… — Уверяю тебя, это был я, — подтвердил Моуди. Его волшебный глаз крутанулся в глазнице и посмотрел на дверь. Гарри понял — он хочет убедиться в том, что за дверью никого нет. Одновременно с этим Моуди вытащил палочку и направил её на Гарри. — Так он их простил? — сказал он. — Пожирателей смерти, которые остались на свободе? Тех, кто изловчился и избежал Азкабана? — Что? — спросил Гарри. Он смотрел на палочку, которую Моуди наставил на него. Это какая-то нелепая шутка, не иначе. — Я спросил тебя, — тихо повторил Грюм, — простил ли он тех негодяев, которые даже не попытались отыскать его? Этих трусов и предателей, которые даже не смогли отстрадать за него в Азкабане? Этих грязных, бесполезных подонков, которые набрались смелости покуражиться в масках во время Чемпионата мира по квиддичу, но тут же в страхе разбежались, когда я запустил в небо Чёрную Метку? — Вы запустили… О чём это вы? — Я сказал тебе, Гарри… Уже сказал. Если и есть что-то, что я ненавижу больше всего, то это Пожиратель смерти, оставшийся на свободе. Они повернулись к своему хозяину спиной в тот момент, когда он нуждался в них больше всего. Я ждал, что он накажет их. Надеялся, что он будет мучить их. Скажи, что он мучил их, Гарри… — лицо Моуди внезапно исказилось в безумном оскале. — Скажи, что он сообщил им, что я, я один остался верен ему, я был готов рискнуть всем, чтобы доставить ему то, чего он хотел больше всего… тебя. — Вы не… это… это не могли быть вы… — Кто вложил твоё имя в Кубок под названием другой школы? Я. Кто отпугивал каждого, кто, по моему мнению, мог повредить тебе или помешать выиграть Турнир? Я. Кто навёл Хагрида на мысль показать тебе драконов? Я. Кто помог тебе найти единственно возможный для тебя способ победить дракона? Я. — Да, действительно, «Моуди» тогда буквально вёл тебя, учил именно тому, что должно было отвести тебя к этому порталу, — качал головой Флитвик. — Правда, полагаю, ему не следовало учить тебя — и остальных — противостоять Империусу… каковы, кстати, были успехи остальных? — Никакие, — вздохнула Гермиона. — По крайней мере, у нашей группы, Гарри был единственным, у кого это худо-бедно получалось… — Но если бы он этого НЕ сделал, ему пришлось бы многое объяснять, поскольку Альбус знал, чему я буду учить, — сказал оригинал. — У нас всё было согласовано и отступление от программы вызвало бы недоумение, совершенно лишние вопросы и подозрения, что было крайне нежелательно. — А кто был инициатором данной программы? — Практической части — Альбус. Я планировал дать теорию и демонстрацию на животных, но Альбус сказал, что ребятам следует иметь представление… более детальное, — пробурчал старый аврор. Никто больше ни о чём не спрашивал… Только одна седая голова опустилась ещё чуточку ниже. Теперь волшебный глаз Моуди смотрел не на дверь, а прямо на Гарри. Его перекошенный рот растянулся в ухмылке. — Было нелегко, Гарри, провести тебя через все эти задания так, чтобы не возбудить подозрений. Мне пришлось изворачиваться вовсю, чтобы никто не мог разгадать мою роль в твоих успехах. Дамблдор непременно заподозрил бы что-то, если бы ты слишком легко справился с заданиями. Как только ты забрался бы в лабиринт — да ещё раньше остальных — тогда у меня был бы шанс избавиться от других участников и расчистить тебе дорогу. Но мне приходилось ещё и бороться с твоей тупостью. Второе задание… тогда я больше всего опасался провала. Я следил за тобой, Поттер. Я знал, что ты не разгадал тайну яйца, и поэтому мне пришлось сделать тебе ещё одну подсказку… — Это не вы, — хрипло возразил Гарри. — Это Седрик мне подсказал… — А кто подсказал Седрику открыть яйцо под водой? Я. Я был уверен, что он сообщит об этом тебе. Порядочными людьми легко манипулировать, Поттер. Можно было не сомневаться в том, что Седрик отплатит тебе за то, что ты рассказал ему о драконах! Но даже после этого, Поттер, даже после этого ты так и не нашёл решения задачи. Я всё время за тобой следил… столько часов в библиотеке. Ты что, не понял, что книга, которую ты искал, была всё это время у тебя в спальне? Я позаботился об этом заранее, дал её этому мальчишке Лонгботтому ещё в начале года, ты что, не помнишь? «Магические средиземноморские водные растения и их свойства». Из неё ты мог бы узнать всё, что нужно про жабросли. Я надеялся, что ты будешь просить помощи у всех и каждого. Лонгботтом тут же рассказал бы тебе об этом. Но ты не просил… нет… твоя независимость и гордость чуть не погубили всё дело. — Возмутительно… — Это отчасти объясняется той изоляцией, которую тебе невольно организовали мисс Грейнджер и мистер Уизли, — сказала Амелия, недовольно глядя на последних. — Ты не привык советоваться с кем-то, кроме них. Что мне оставалось делать? Найти другой, столь же невинный способ сообщить тебе эту информацию. На Святочном балу ты сказал мне, что эльф по имени Добби сделал тебе подарок на Рождество. Я вызвал эльфа в комнату для преподавателей забрать одежду в чистку и нарочно завёл громкий разговор с профессором МакГонагалл о заложниках под водой и о том, догадается ли Гарри Поттер использовать жабросли. Твой дружок-эльф тут же бросился в кабинет Снейпа, а потом разыскал тебя… — Примерно в то время Добби сильно заболел, — задумчиво протянула профессор Спраут. Поскольку помещения Хаффлпаффа были ближе остальных к кухне, она чаще остальных узнавала, если среди домовиков происходило что-то… не то. — Теперь я полагаю, что это связано с хищением у волшебника. Полагаю, только то, что это было сделано ради помощи другому волшебнику и что домовик не был свободен, спасло ему жизнь. Палочка Моуди была по-прежнему нацелена Гарри прямо в сердце. В висевшем на стене за спиной Моуди Проявителе Врагов мелькали неясные тени. — Ты так долго просидел в озере, Поттер, что я уж подумал, ты утонул. Но, к счастью, Дамблдор принял твой идиотизм за благородство, и дал тебе самый высокий балл. Я снова вздохнул с облегчением. Сегодня в лабиринте тебе, конечно, было легче, чем остальным, — продолжал Моуди. — Это потому, что я патрулировал лабиринт, видел всё сквозь стены и убирал препятствия с твоего пути. Я оглушил Флёр Делакур и с помощью заклятия Империус заставил Крама покончить с Диггори. Путь для тебя к Кубку был расчищен. — Странно… Я помню, как на меня напал Виктор, — сказала француженка, Крам тоже чуть поднял свои густые брови. — Впрочем… Удар прилетел сзади! — внезапно осенило девушку. — Может, Виктор и был уже под заклятьем, но он не стал бы атаковать Искривлённой Магией! Он бы не смог! — Да, так получилось, что, хотя Искривление — конёк нашей семьи, но мы его изучаем только по достижении двадцати лет, — сказал болгарин. — А неосторожное использование таких чар чревато тем, что я мог бы вырубить самого себя, причём последствия были бы куда серьёзнее, нежели предполагались изначально… Гарри оторопело смотрел на Моуди. Он просто не понимал, как это могло случиться… друг Дамблдора, знаменитый мракоборец… поймал так много Пожирателей смерти… это бессмысленно… совершенно бессмысленно… Туманные тени в Проявителе Врагов становились чётче. За плечом Моуди Гарри видел, как три человека подходят всё ближе и ближе. Но Моуди не замечал их, он смотрел на Гарри. — Тёмному Лорду не удалось убить тебя, Поттер, а он так этого хотел, — прошептал Моуди. — Представь, как он наградит меня, когда узнает, что я сделал для него. Я отправил ему тебя — то, что ему нужно было больше всего, чтобы возродиться, — а потом я убил тебя для него. Я буду превознесён перед всеми Пожирателями смерти. Я буду самым дорогим, самым близким его соратником… стану ближе ему, чем сын… — Полагаю, он бы убил… — сказал Снейп, кривя губы и проглотив (не без помощи Судии) настоящее имя лжеМоуди. — Мечтать убить самолично, и упустить добычу из-за такого вот идиота… Нормальный глаз Моуди был выпучен, а волшебный глаз уставился на Гарри. Дверь была заперта на засов, и Гарри знал, что ему не успеть вытащить свою палочку… — У нас с Тёмным Лордом много общего, — Моуди нависал над Гарри, беспрерывно скалясь, и выглядел совершенно безумным. — Нас обоих разочаровали наши отцы… совершенно разочаровали. Мы оба, к сожалению, носим их имена, Гарри. И оба мы получили огромное удовольствие… неизъяснимое удовольствие… убив наших отцов, чтобы обеспечить наступление Тёмного Порядка! — Вы сумасшедший, — не удержавшись, воскликнул Гарри, — вы сумасшедший! — Хуже, — сказала Амелия. Все воззрились на неё. — Теперь я начинаю понимать… Вот только… Лорд Малфой, вы как-то говорили, что Тёмный Лорд начал терять человеческое лицо на более позднем этапе? — женщина не решилась обратиться с вопросами к самому Реддлу, который смотрел на неё с некоторым недоумением. — Не скажете, хотя бы примерно, хотя бы в каком возрасте он был — учитывая, что убийство родных он совершил совсем ещё молодым человеком, едва выпустившись, как я понимаю? — Это было не убийство, а вендетта… — сказал сам Лорд. — Существует понятие Магической Вендетты, — подтвердила женщина. — Но — я далеко не уверена, что она имела место быть в данном конкретном случае. Насколько я помню — Реддлы были маглами, а потому вероятность Магической Вендетты уже сокращается. Скажите — сколько времени прошло между достижением вами магического совершеннолетия и провозглашением Вендетты? Объявить Вендетту мог только совершеннолетний маг. По определённой формуле, — она отправила запрос в Министерство и вернулась к слушателям. — Вы должны были при свидетелях — магах — обвинить Реддлов в том, в чём они — по вашему мнению — виновны, причём не перед вами персонально, но и перед всем вашим родом, выслушать их версию — три Вендетты не состоялись из-за того, что Виновные сумели доказать, что их Вина была не столь тяжела, чтобы… Милорд, Магическая Вендетта, о которой вы упомянули, не была зафиксирована, о ней не может быть и речи! Не понимаю, почему не последовало немедленного Отката… — Да что произошло?! О чём вы говорите?! — загомонили вокруг. — Что ещё надо было сделать при провозглашении Вендетты?! — После Обвинения — и только после этого — Вендетта вступает в силу. Но — это затрагивает только ту часть обвиняемого Рода, которая… В данном случае — исключительно мужскую часть Рода, миссис Реддл не подлежала ликвидации даже при вступившей в силу Вендетте. Кроме того, Род не должен был уничтожаться вот так, одновременно весь, а по очереди, с определёнными промежутками… и каждое убийство должно было предварять Предупреждение — жертве и министерству — о том, что Мститель намерен свести счёты с тем или другим объектом своей Мести… И — после свершения Мести должен был остаться один из членов Рода, для его продолжения, и, даже если Мститель принадлежал к этому Роду — он должен был дождаться, когда у его отца родится законный наследник… только после этого свершить свою Месть в его отношении и взять брата на воспитание. Тогда всё было бы законно. Но — ни одно из правил не было соблюдено, Милорд! Что лично меня очень удивляет, поскольку, по моим данным, вы являлись большим знатоком магических законов! А в случае этого лжеМоуди… Он не говорил ни о какой Вендетте… И — это было ничто иное, как… — ЧТО?! — казалось, большинство присутствующих сойдут с ума из-за этих недомолвок мадам Боунс. Вместо Амелии ответил Глава Невыразимцев. — ЛжеМоуди и лицо, известное, как Том Марволо Реддл, он же — Волдеморт, Тёмный Лорд, Тот-кого-нельзя-называть и подобное… Они, совершив убийство — и убийство осознанное — членов своей семьи, своих ближайших кровных родственников — совершили Акт Предательства Крови. — Ирония судьбы — преследовать Предателей Магии и Крови… и оказаться одним из них, — хмыкнул Кингсли. Многие в шоке покосились на «одного из них», тот побледнел, но никакой иной реакции не последовало — судя по всему, Судия, хотя и призвала его сюда, но до предела ограничила функции данной проекции. — Я сумасшедший? — истерично переспросил Моуди, и его голос взлетел до самых верхних нот. — Посмотрим! Посмотрим, кто сумасшедший, теперь, когда Тёмный Лорд вернулся, а я рядом с ним! Он вернулся, Гарри Поттер, ты не одолел его… а теперь — я одолею тебя! Моуди поднял палочку, открыл рот, Гарри успел сунуть руку в карман за палочкой… — Окаменей! Ослепительная алая вспышка сопровождалась треском и грохотом, дверь кабинета разлетелась на части… Моуди отшвырнуло на пол. Гарри, глядя туда, где только что было лицо Моуди, увидел в Проявителе Врагов Альбуса Дамблдора, профессора МакГонагалл и профессора Снейпа. Гарри обернулся и понял, что все трое стоят в дверях, Дамблдор на шаг впереди остальных. В этот миг Гарри понял наконец, почему все говорят, что Дамблдор — единственный волшебник, которого Волдеморт когда-либо боялся. Дамблдор смотрел на лежащего на полу Моуди, и выражение лица директора внушало такой ужас, что Гарри не поверил своим глазам. На лице у Дамблдора не было снисходительной улыбки, голубые глаза не поблёскивали заговорщически за стёклами очков. Старое, изборождённое морщинами лицо излучало холодную ярость; невиданная мощь исходила от Дамблдора и распространялась обжигающими волнами по комнате. Он вошёл в кабинет и ногой перевернул лежащего на полу Моуди на спину. Вслед за ним прошёл Снейп и посмотрел в Проявитель Врагов, где ещё виднелось его собственное разгневанное лицо. Профессор МакГонагалл подошла прямо к Гарри. — Пойдёмте, Поттер, — прошептала она. Губы её дрожали, так что казалось, она вот-вот заплачет. — Пойдёмте… В больничное крыло… — Нет, — резко возразил Дамблдор. — Дамблдор, он должен… посмотрите на него… он перенёс сегодня столько… — Он останется, Минерва, потому что ему нужно понять, — прервал её Дамблдор. — Понимание — это первый шаг к тому, чтобы принять случившееся, и только после этого он сможет прийти в себя. Ему нужно знать, кто и зачем вовлёк его в тяжелейшие испытания сегодняшней ночи. — А в Больничном Крыле он никак не мог этого понять? — Мы не могли тащить туда самозванца… И потом, Поппи наверняка стала бы мешать… — Это вы стали бы мне мешать заниматься моим пациентом, — поправила экс-директора целительница. — Моуди, — произнёс Гарри, который всё ещё не мог прийти в себя от изумления. — Как Моуди мог всё это сделать? — Это не Аластор Моуди, — тихо сказал Дамблдор. — Ты никогда не знал Аластора Моуди. Настоящий Моуди никогда не увёл бы тебя от меня после того, что произошло сегодня. Как только он ушёл с тобой, я сразу всё понял… и отправился следом. Дамблдор наклонился над безвольно лежащим Моуди, запустил руку в карман его мантии и вытащил оттуда фляжку и связку ключей. Обернувшись к профессору МакГонагалл и Снейпу, он сказал: — Северус, принесите, пожалуйста, самое сильное зелье правды, которое у вас есть, а потом сходите на кухню и приведите эльфа по имени Винки. — И зачем вам понадобилась Винки? — Почему именно Винки? — Она тоже должна была присутствовать при этом разговоре, так как её это тоже косвенно касалось… — Откуда вы могли это знать? — спросил вдруг Гарри. — Да, вы сказали, что Моуди… Тот Моуди, который преподавал у нас в том году — не настоящий, но — как вы могли знать, кто он такой на самом деле и что к нему имеет какое-то отношение Винки? — На это указывали некоторые обстоятельства. Причём указывали очень ясно, но, к сожалению, я до последнего не мог предположить, что… — Вы слишком многое не можете предположить до того самого момента, когда становится слишком поздно! — с возмущением ответила Августа. Минерва, будьте добры, пойдите к дому Хагрида, вы увидите там на грядке с тыквами большого чёрного пса. Отведите его в мой кабинет, скажите ему, что я скоро приду, и возвращайтесь сюда. Если указания директора и показались Снейпу или МакГонагалл странными, они сумели скрыть замешательство. Оба тут же развернулись и вышли из кабинета. Дамблдор подошёл к сундуку с семью замками, вставил ключ в первый замок, повернул его и откинул крышку. Внутри лежала гора книг. Дамблдор запер сундук, вставил второй ключ во второй замок и снова открыл сундук. Книги исчезли, и их место занимала теперь целая куча сломанных вредноскопов, пергамента и перьев, а сверху лежало что-то серебристое, напомнившее Гарри мантию-невидимку. Гарри, как зачарованный, смотрел, как Дамблдор открывает один за другим третий, четвёртый, пятый, шестой замки и всякий раз в сундуке оказывается что-нибудь новое. В конце концов Дамблдор отпер седьмой замок, откинул крышку, и у Гарри вырвался крик удивления. Перед его глазами было что-то вроде небольшого подземелья глубиной футов десять. На полу крепко спал совершенно истощённый настоящий Грозный Глаз Моуди. Деревянной ноги у него не было, глазница, где должен быть волшебный глаз, провалилась, а неровно выстриженные клочья седых волос торчали в разные стороны. Гарри, не в силах совладать с изумлением, перевёл взгляд с Моуди, который лежал в подземелье, на Моуди, который лежал на полу кабинета. Дамблдор залез в сундук, аккуратно спрыгнул на пол рядом со спящим Моуди и склонился над ним. — Оглушён… заклятие Империус… совсем ослабел, — произнёс он. — Конечно, он нужен был им живым. Гарри, брось мне мантию этого самозванца. Аластор совсем окоченел от холода. Мадам Помфри непременно осмотрит его, но, похоже, угрозы для жизни нет. — Я бы не сказала, — покачала головой целительница. — Я влила тогда в Аластора почти весь свой запас Согревающих зелий и уйму других. И каким образом ты сам попал под Первое Непростительное? — Когда вас атакуют двое магов, а этот самозванец был очень сильным, да ещё когда ты сам не в форме и не ожидаешь такой подлости… А это возвращает нас к одному — ПОСТОЯННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ! — последнее Моуди гаркнул так, что стёкла задребезжали и все те, кто сидел рядом с окнами, поспешно стали передвигаться как можно дальше от последних. Гарри бросил плащ. Дамблдор укрыл Моуди, подоткнул аккуратно края мантии, выбрался из сундука и принялся исследовать фляжку лже-Моуди. Отвинтил крышку и осторожно наклонил её. На пол капнула густая, клейкая на вид жидкость. — Оборотное зелье, Гарри, — заметил Дамблдор. — Видишь, как всё просто? Дело в том, что Моуди всегда пьёт только из своей фляжки, и все прекрасно об этом знают. Самозванцу, конечно, нужно было, чтобы настоящий Моуди всегда находился под рукой, чтобы пополнять запас Оборотного зелья. Посмотри на его волосы… — Дамблдор бросил взгляд на Моуди в подземелье. — Самозванец весь год отстригал понемногу, видишь, они неровные? Но я думаю, что сегодняшней бурной ночью он мог и забыть в очередной раз принять зелье — его ведь нужно принимать каждый час… Посмотрим… — Сколько же времени несчастный ребёнок оставался без помощи… да ещё и наглотавшись Зелья Последних Данных… — качали головами окружающие. — Даже у нас в подобных случаях принято устраивать подобное… уже в больничной палате, в присутствии целителя, — сказал кто-то из авроров. — А там был не только пострадавший ребёнок, но и Аластор, у которого наверняка была жуткая пневмония! — Самая тяжёлая, какую я только лечила на своём веку, — отозвалась Поппи. — А мне ещё было велено поставить Аластора на ноги к Заключительному Пиру! А ему противопоказан целый ряд целебных снадобий! Хорошо, у Северуса были заготовки… А уж о состоянии мастера Поттера я просто молчу! И его тоже — к Заключительному! И после него не дали долечить! Я только потом перехватила и всучила целую сумку с зельями… Гарри, ты ведь пил те зелья, которые я тебе дала?! — Дядя отобрал у меня эту сумку, — пробурчал мальчик. Целительница схватилась за голову и стала что-то говорить… Некоторые смотрели на неё с неприкрытым ужасом и почтением. — Это особый язык, — пояснил Гиппократ Сметвик. — В настоящее время им владеют в основном историки и теоретики магии, вернее — они в обязательном порядке изучают несколько языков, которые имели хождение в чисто магической среде, в первую очередь — этот. Алхимики, Зельевары и Целители тоже изучают Волхв. Сейчас Поппи ругается… Просто в английском языке нет столь… сложных оборотов, которых, по мнению коллеги, заслуживают ваши родственники. — Но мои родственники не знали, что это за склянки и для кого — чего — они предназначены, — попытался заступиться за дядю Гарри. — Всё равно. Можно было предположить, что, раз уж вы их привезли, значит, не просто так…. А вы замечались ранее за попыткой угостить родственников чем-то не тем? — Нет, хотя периодически меня заставляли работать на кухне — помогать тёте или готовить самому… Дамблдор устроился в кресле и сидел неподвижно, не сводя глаз с лже-Моуди. Гарри тоже смотрел на него, не отрываясь. Минуты шли одна за другой… В какой-то момент лицо лежащего на полу человека стало меняться прямо на глазах. Шрамы исчезли, кожа стала гладкой, покалеченный нос приобрёл обычную форму и уменьшился. Седеющая грива становилась всё короче, пока не превратилась в коротко стриженые соломенного цвета волосы. Деревянный протез с гулким стуком упал на пол, а на его месте выросла обычная нога. Ещё мгновение — и волшебный глаз выскочил из глазницы, и его заменил нормальный глаз. Волшебный глаз покатился по полу, не переставая вращаться в разные стороны. Перед Гарри лежал бледный, слегка веснушчатый мужчина со светлыми волосами. Гарри знал, кто это. Он видел этого человека в Омуте Дамблдора, видел, как дементоры тащили его прочь из зала, а он при этом пытался убедить мистера Крауча, что ни в чём не виноват… но сейчас вокруг глаз у него залегли морщины, и он выглядит гораздо старше… В коридоре послышались быстрые шаги. Первым в кабинет вошёл Снейп, за ним Винки, а за ней профессор МакГонагалл. — Крауч! — остолбенел от изумления Снейп. — Барти Крауч! — Но ведь он умер в Азкабане! — выкрикнул кто-то. — Подождите, — кисло сказал Гарри. — Профессора Снейпа, по-вашему, гоняли за сывороткой правды исключительно из беспокойства за его физическую форму? По залу прошли смешки, даже у означенного преподавателя на лице появилась тень усмешки. С другой стороны то, что юный Поттер начал шутить, некоторым показалось хорошим знаком. Но последовавший за этим рассказ нежданно-негадано воскресшего Упивающегося вызвал не самые… однозначные реакции. С одной стороны, многие сочувствовали горю мужа и отца, но с другой они соглашались, что Барти-старшему в своё время стоило уделять больше времени воспитанию сына и впоследствии не идти на поводу у супруги… — Барти, безусловно, не был таким уж маньяком, как Лестрейнджи, — сказал Люциус, качая головой. — Он не так уж отличался в наших оргиях, если принимал участие в чём-то, то лишь тогда, когда рядом был Лорд и делал это с явным намерением понравиться ему… Было такое впечатление, словно этот… просто влюблён в него. Не как в наставника или… — Понятно… — …Сколько правонарушений… — Подумать только, мы столько беспокоились за Берту, а, оказывается, вот в чём дело… — Дурой она была всегда, но после ухода из Департамента Крауча её глупость била все рекорды… Мы что только ни подозревали, но только не такое… — Слов нет… — И Барти всегда считался просто эталоном законопослушания! Он ведь намеревался вновь выдвигать кандидатуру на следующие выборы Министра Магии! Хорош был бы Министр! — А что, у него были неплохие шансы… — Мистер Уизли, вы в самом деле ничего не подозревали? Персиваль? — Так здесь было прочитано: он должен был держать себя, как обычно, — напомнил чиновник. — Да, я замечал, что он стал неразговорчивым, часто уставал, но мистер Крауч всегда помногу работал… Когда я приступал к работе, ко мне обращались разные чиновники, друзья мистера Крауча, прося, чтобы я побольше брал на себя, давая ему возможность отдохнуть… Говорили, что после гибели семьи он стремится поскорее загнать себя в могилу работой… — Но, несмотря ни на что, он не заслуживал такой участи, — вздохнула Амелия Боунс. — Быть убитым собственным сыном… Я вспомнила этого Барти… Мы, правда, с ним не общались в школе, но все про него говорили, что целью всей его жизни — в то время — было добиться того, чтобы отец его больше любил и гордился им… В его отношении я поверю, что юноша сошёл с ума под воздействием каких-то посторонних чар… — Да, его поведение всегда было каким-то неестественным… — сказал Каркаров. — Под конец он стал говорить, что горько разочарован в своих родителях, они, мол, не могут дать ему того, к чему он стремится, о чём мечтает… Поэтому, наверное, он и стал говорить, что Лорд увидит в нём сына и даже больше, чем сына… Но… Решительно, это ужасно… Дойти до Предательства… Его окончательная смерть… — Он не умер, Игорь. Он всё ещё жив. — Да? Что же с ним? Он в Азкабане? — Хуже. Потом. В это время в далёком замке шёл разговор. Один волшебник, уже очень старый, молча смотрел на другого — тоже немолодого, хотя ввиду нестандартного внешнего вида последнего даже предположить, сколько лет этому второму было несколько затруднительно. — Итак, лорд Розье, — говорил второй, говоря, вроде, по-английски, но при этом ухитрялся шипеть даже те звуки, которые не относились к разряду шипяще-свистящих. В данном крыле замка не осталось больше никого, все, увидев гостя в таком состоянии, предпочли либо под самыми благовидными предлогами, отлучиться из мэнора, а у кого не было такой возможности, забились в самую высокую башню в противоположной части, благо, разговор проходил в подземной галерее. — У вас есть объяснение этому… явлению? Молчите?! Вы — и покойный Абраксас Малфой — всегда были теми людьми, которым я привык верить всей душой, какой она была, и сердцем — насколько оно могло кому-то и чему-то верить. Вы в своё время нашли возможность забирать меня из приюта на каникулах, создавая при этом такую идеальную иллюзию, что абсолютно ни у кого не возникло и тени сомнения в том, что это не я загибаюсь там… Вы сделали так, что при этом все воспоминания о «моём» пребывании в этом гадюшнике транслировались мне — как теперь транслируется это Чтение. Помню, как я даже пару раз оговаривался и называл вас отцом. Да, вы пресекали это… Вам не нужен был такой сын, как я… Я думал: полукровка… Я хотел доказать в первую очередь вам, что и полукровка может быть настоящим, сильным магом… Я спрашивал вас о магических законах и традициях… Выпрашивал у вас фолианты, посвящённые самым разным аспектам… Вы учили меня. Мне казалось, вам самому нравится учить меня. Ивэн рассказывал мне, во что вам обошлись мои занятия с репетиторами на каникулах в вашем поместье и в Хогсмиде во время учебного года. И вы никогда не заикнулись о возмещении убытков, которые понесли… Хотя я мог бы их возместить, по первому вашему слову. Не сразу, но потом… Вы помогали мне, как могли… — голос говорившего сорвался. — Но вы же подвели меня к этому. Вы рассказали мне о Магической Вендетте. Вы сказали, что для того, чтобы она вступила в силу, достаточно только в присутствии двух магов обвинить виновных в их преступлениях. Вы и ваш сын стали моими свидетелями. Вы блокировали дом, так, что нам никто не мог помешать. Вы… Вы помогали мне разыскивать и убирать тех, кто издевался надо мной, когда я был воспитанником приюта… Вы говорили, что перед законом я буду чист, ввиду Магической Вендетты, которую вы самолично помогли мне оформить в Министерстве. Вы это помните? Помните, как показывали мне фолианты, в которых было написано, что каждый уважающий себя маг обязан вершить Вендетту в отношении своих обидчиков, если он и в самом деле МАГ. Да, вы показывали мне их в то время, когда я ещё не удосужился выучить древне-магические языки и не мог прочитать их сам, и рядом не было больше никого, кто мог бы помогать мне в освоении данной премудрости… И почему-то, именно после того, как я восполнил данный пробел в своём образовании — именно эти книги, а с ними и ряд других — исчезли из вашей библиотеки. Помню, какой гнев вы тогда изобразили… Вы были великолепны в своей ярости… А вот теперь они находятся… И я задаю теперь себе такой же вопрос, какой задавали в Хогвартсе: почему я не обезумел ещё тогда? Да, Барти был безумен ещё до этой Печати… Подозреваю, не только потому, что на него так плохо воздействовали дементоры, но и из-за того, что он — пусть даже косвенно — был виновен в смерти своей матери… Но… Одним из первых признаков получения Печати становится безумие. Первые его признаки появились спустя очень много лет после этого. Оттого, что я — полукровка? Гены Слизерина? Почему… Ладно, буду разбираться по ходу. Но — почему вы это сделали? Почему вы сначала сделали из меня сильного мага, а потом подвели к этому Предательству? — Гены Слизерина… — фыркнул старик. — ты опять говоришь об этом… Салазаре. Да он был всего лишь выскочкой! Его дед был внебрачным сыном нашего родоначальника, великого Мордреда! Но надо же было Саймору Мордену связать свою судьбу с внучкой Слизерина… Таким образом возникла тройственная нить наследия… Реддлы — древний магический род, но Магия покинула его в семнадцатом веке… Указаний на причины этой немилости не сохранилось… Но остались три рода, которые так или иначе происходят от Мордреда и теперь могут претендовать на такое наследие, о котором тщетно мечтают самые могущественные аристократы Западной Европы — я говорю не только об Англии. — Три рода Мордреда?! — Да. Гонты, из которого происходила твоя мать, Реддлы — род твоего отца, и наш род — род Розье. Условием обретения наследия — сильный маг, чистый от всех проклятий и Печатей. Я мечтал о наследии для своих потомков, но были ещё вы! Гонты — выродки, тебе известна судьба твоих деда и дяди… Реддлы — сквибы, но такие сквибы, которых мог уничтожить только очень сильный маг… вот я и воспитал в тебе их убийцу. И при этом я же подтолкнул тебя к Печати, которая не позволит тебе обрести наследие Мордреда. Надо же было так лопухнуться с твоим братом… Да, у тебя есть брат! Он старше тебя на пять лет! Не знаю, где он… Но он существует, незадолго до пожара мне сообщили, что у него большая семья… Все мои усилия были напрасны… А мои потомки стали ничтожными прихлебателями Предателя Крови… Да, одно из условий Вендетты соблюдено, род продолжен… но даже это не снимет с тебя Печати! — в глазах старика отразилось торжество и он замолчал. Было видно, что больше он не произнесёт ни слова. — Сама судьба отомстила вам за мою обиду, лорд Розье, — сказал Волдеморт, потирая саднящий лоб. — Вы ведь никогда не снисходите до чтения литературы не-английского происхождения… Напрасно… Я тут читал Божественную Комедию одного итальянского поэта… так там была Песнь, посвящённая тем, кто совершил Предательство Доверившихся. Я вам доверял — как доверял бы любящему и любимому отцу. Надеюсь, что вы тоже находитесь… там. А здесь я о вас позабочусь. Вы тут что-то говорили о пожаре? Будет вам пожар… …Лорду Розье — внуку старика — пришлось на протяжении нескольких лет восстанавливать эту часть подземной галереи. Но больше нигде не сохранилось ни одного изображения старого Раймонда Розье…