***
Погода окончательно испортилась. Непрекращающиеся ливни размыли все окрестные дороги. Жителям Убежища Эль запретили покидать территорию Главного Штаба, введя комендантский час и усилив охрану. Да никто и не спешил выходить из жарко натопленных домов. Даже охранные патрули не выходят далеко за ворота, опасаясь быть погребенными заживо под буреломом и селями. Шквалистый ветер гнул деревья до земли, потоки грязной воды в некоторых частях леса выкорчевывали хиленькие деревца. Если бы не чары, поддерживаемые гвардейскими магами, долину с крепостью, поселениями, близлежащими садами и аллеями, уже давно бы наполнило до краев, как гигантскую чашу. В течение уже трех дней мы не получали вестей извне, и сами не могли ни с кем связаться. Большинство заданий и операций пришлось отменить, ввиду чего многие гвардейцы слонялись без дела или выполняли мелкие незначительные поручения. Катаклизмы, терзающие природу, командование Гвардиями списывало на сбои в функционировании Кристалла. И, действительно, стены крепости периодически трясло так, что штукатурка осыпалась с потолка. Всеобщий доступ в зал с вибрирующим «сердцем Элдарии» немедленно ограничили, запечатав вход защитными заклинаниями. Теперь только члены Гвардии высокого ранга и, непосредственно, начальство имели право посещать священное место. Как-то тихо сделалось в Гвардии в последние дни. В пустынных залах даже днем сложно было натолкнуться на кого-либо. Всегда искрящийся множеством голосов Штаб застыл в странном безмолвии. Вязком и тягучем, изредка нарушаемом разнящимися по мощности колебаниями. Казалось, все незримо вытягивалось и напрягалось в ожидании чего-то судьбоносного и пугающего. Идя на поводу у собственной меланхолии, я добровольно сделалась затворницей в стенах спальни Лейфтана. Оказываясь в комнате, я падаю в объятия широкой, массивной кровати, зарываюсь с головой в мягкое пуховое одеяло и вдыхаю полной грудью. Простыни и наволочки еще хранят тонкий, едва уловимый аромат любимого тела, перемежающийся с древесными нотками парфюма. Знакомые запахи будоражат, пробуждая в подсознании непрошенные воспоминания. Меня ломает от накатывающего возбуждения и истомы. Кожа покрывается мурашками, стоит коснуться шероховатой ткани покрывала. Разум и тело неистово скучают по Лейфтану. Я покинула измятую кровать и прошлась по комнате, ощущая, как каждая клеточка внутри призывно пульсирует. Прохлада камня, касающегося обнаженных стоп, немного успокаивает. Я осторожно дотрагиваюсь до небрежно наброшенного на кресло пальто, перекатывая под пальцами плотную ткань. Провожу рукой по дубовой столешнице, рисуя в голове пикантные фантазии, перебираю кончиками пальцев стопку неисписанной бумаги и аккуратно сложенные письменные принадлежности. В этом он весь… Соткан из противоречий. Перфекционизм, сменяющийся хаотичностью. Непоколебимость и холодность, граничащие с необузданной страстью. Доселе я никогда не была в его покоях. То, какими я себе их представляла, шло вразрез с реальностью. Величественные, окружающие спокойствием и сдержанной роскошью. Высокие шкафы темного дерева ползут по стенам под самый потолок. Среди бесчисленного количества книг на полках прячутся изящные резные шкатулки с украшениями, наподобие серебряных бусин для волос, скрепляющих тонкие косички, или внушительного вида перстня со сверкающим изумрудом. Миниатюрные флаконы с ароматическими маслами составлены в темную деревянную коробку и убраны вглубь шкафа, подальше от солнечных лучей. Стоит откупорить один из них, и в нос ударяет смолистый запах кедра. Другой хранит в себе сладкие нотки таинственного иланг-иланга, а третий благоухает мускусной терпкостью сандала. Вырвавшись из дурманящего плена ароматов, оказываюсь в небольшом эркере. За витражными окнами в пол неистовствует буря. Лес, словно живой, ходит ходуном под натиском шквалистого ветра. Звуки сквозь толстое стекло не проникают в спальню, но представить протяжный вой и скрип ломаемых веток нетрудно. Как только скрывающееся за серым заслоном солнце опустится за горизонт, приятная прохлада от каменных стен сменится лютым холодом, не дающим заснуть. По ночам, стуча зубами, я удивляюсь тому, что даже жарко растопленный камин иногда не может дать столько же тепла, сколько разгоряченное тело лореалета. Как же не хватает его… Что за дело, не терпящее отлагательств? Зачем понадобилось пускаться в дорогу тогда, когда даже самый свободолюбивый фамильяр предпочтет греться у хозяйских ног? Все чаще и чаще необъяснимая тоска охватывает сердце. В груди, там, где был Кристалл, зияет пустота. Будто бы важную часть меня откололи и выбросили за ненадобностью. Аналогичное чувство я испытывала, прощаясь с Лейфтаном у главных ворот. Собственные эмоции пугают меня. То бесконтрольный страх в его присутствии сжимает горло, то всепоглощающая нежность требует немедленного выхода. Демон заставляет отрекаться от чувств, прислушиваясь к голосу разума. Но Лейфтан… Настоящий Лейфтан притягивает и обезоруживает. Хотя, настоящий ли он? Я мечусь, теряюсь в догадках и, кажется, медленно схожу с ума... Так не пойдет. Моя апатия никак не приблизит возвращение Лейфтана. Если и дальше продолжу изводить себя тягостными мыслями и избегать человеческого общения, точно двинусь. Нужно немного сменить обстановку и занять себя. Самое время отыскать кого-нибудь и навязать свою неоценимую помощь.***
«Aconitum. Аконит или Волчий корень» гласит местами вытертая и отклеенная этикетка на стеклянном пузырьке. Я задумчиво верчу его в руках, не решаясь развернуть прикрепленный к пробке кусочек бумаги. Маленький рулончик выглядит совсем неприметным, и только под пальцами ощущается легкая шероховатость пергамента. Бросая на повернутого ко мне спиной Эзареля косые взгляды, я аккуратно открепляю сверток и разворачиваю его. Тонкая, едва проступающая вязь из заковыристых буковок почти не различима в тусклом свете, не доходящем до стеллажей с настойками. Зажжение новых ламп привлечет много лишнего внимания, поэтому приходится щуриться, чтобы разобрать мелкий шрифт. Надписи представляли собой длинный список имен. Чернила практически выцвели, но несколько приписанных снизу слов были совсем свежими. Из всех них, знакомо мне только одно – Хром. Аконит или Волкобой в простонародье. Если не ошибаюсь, то по легендам его применяли при борьбе с оборотнями. И без того ядовитое растение служило сильнейшей отравой для всех представителей вервольфов. Попадание аконита в кровь вызывало жуткие муки, бред, жар и предсмертную агонию. Имя волчонка на старательно спрятанной за пробкой бумажке настораживало. И это никак не походило на совпадение. «Artemisia. Полынь обыкновенная». На потайной этикетке начертаны имена Энтры, Алажеи и Колаи. Единственных известных мне русалок гвардии Эль. Невра и Карен отмечены на коробочках с высушенными ягодами можжевельника и рябины. Многие имена из перечней были вычеркнуты, помечены странными закорючками или вопросительными знаками. Вот только по каким причинам? Но больше всего пугало не это… «Datura Stramonium. Дурман» - Гардин. «Nerium. Олеандр» - Гардин. «Delphinium elatum. Живокость высокая» - Гардин. Гардин, Гардин, снова Гардин! Мое имя особо выделено на каждом ярлыке. Что это вообще значит? Большинство пузырьков содержат в себе сильные яды, и каждый известный мне член гвардии, отмечен хотя бы на одном из них. Это шутка такая? Или кто-то всегда хранит под рукой действенное средство против любого гвардейца? Спасение на случай непредвиденной ситуации? - Atropa belladonna. – голос доносится со стороны рабочего стола слишком резко. Я едва не выронила очередной бутылек из рук, подскочив на месте. - Что? - Я говорю, что нужный тебе флакон подписан, как «Белладонна». – Эзарель неожиданно оказывается рядом, составляя уже выставленные с полки пузырьки и без труда отыскивая необходимый. – Ты уже полчаса роешься в моих запасах. Не стоит стесняться, если забыла название. Он, как всегда, нетерпелив и вспыльчив. Испачканная в процессе работы одежда пропахла сладковатым дымом, а из низко завязанного хвоста выбилось несколько прядей. Тыльной стороной ладони эльф смахнул со лба крупные бисеринки пота и повернулся ко мне, потрясая в воздухе стеклянным флакончиком с крупной надписью. Эзарель не сразу замечает смятый листок в моей руке. - Что это у тебя? – на секунду в пронзительно голубых глазах мелькает страх и смятение, но они тут же сменяются простым безразличием. – Я разве разрешал тебе это трогать? Эльф грозно нависает надо мной, подобно жестокому барону из печально известной сказки о Синей Бороде. А я, как строптивая жена, неуклюже пытаюсь спрятать свидетельство своего непослушания. Виновато вкладываю клочок бумаги в протянутую ладонь, и выражение лица мужчины смягчается. А вот мое беспокойство, увы, никуда не улетучилось. - Если твой несанкционированный обыск окончен, немедленно приступай к работе. Когда я сегодня утром заявилась в лабораторию и потребовала дать мне задание, эльф был несказанно удивлен. Но больше всего не моим рвением и готовностью к труду, а первым за три дня выходом в люди. Надо сказать, в Гвардии меня потеряли довольно давно. Восстановление после отравления Кристаллом проходило медленно и утомительно. Пусть рана в груди и затянулась за считанные дни, продемонстрировав потрясающую регенерацию, нервная система все же немного пошатнулась. Нет, навязчивые голоса пропали вместе с извлечением осколка из моего сердца. Даже невыразительные шепотки не посещали уставший разум. Но мои пристрастия, повадки и поведение претерпели некоторые изменения. Доверчивая, жизнерадостная девочка, попавшая в магический мир по нелепой случайности, осталась где-то в прошлом. Вымышленная вселенная, пестрящая нестерпимо яркими красками, перестала казаться такой уж радужной. То, что скрывала блестящая оболочка, оказывалось совершенно иным. Чуждым и прогнившим изнутри. Если раньше я безоговорочно верила всему, что вливали мне в уши так называемые друзья среди гвардейцев, до последнего готова была защищать интересы приютившей меня организации, то сейчас… В стенах Гвардии Эль я больше не чувствовала себя в безопасности. В любезных улыбках, добрых словах и наигранной вежливости я вижу неприкрытую фальшь. Практически все, что я постепенно узнаю об этом мире и существах, обитающих в нем, на поверку оказывается ложью. Ложью, в которой они сами же и тонут. Я стала мнительной, закрылась в себе, а моя прежняя разговорчивость и открытость сменились настороженностью и крайней необщительностью. По-прежнему, выполняя поручения, вращаясь в обществе и участвуя в жизни Гвардии, старалась ограничиваться минимальным набором нейтральных фраз, никоим образом, не отражающих мои истинные эмоции. Первое время меня пытались разговорить и вернуть в прежнее состояние, проявляя высшую степень радушия и терпимости. Но, спустя недели безрезультатных стараний, оставили в покое, потеряв всякую надежду. Умом я понимала, что некоторые мои суждения безосновательны, и существуют только в форме теорий и догадок, но ситуации, вроде присутствия на склянках с ядом этикеток с именами действующих гвардейцев, только укрепляли и подпитывали мою паранойю. Несмотря на то, что лаборатория была одним из самых хорошо вентилируемых помещений в крепости, сегодня здесь довольно душно. Широко открыть окна не позволяет дождь, заливающий столы и книжные полки, поэтому приходится терпеть. В воздухе пахнет высушенным шалфеем, календулой и кипящим в сильно нагретой колбе отваром. Обставившись пузатыми склянками, штативами, и различного рода ингредиентами и реагентами, Эзарель увлеченно колдовал над будущим зельем. Добавляя в бурлящее варево новые компоненты, эльф методично фиксировал мельчайшие изменения консистенции, цвета и химического состава в рабочем журнале. Периодически мужчина недовольно хмурится, поправляет лезущие в глаза волосы и цокает языком. Сегодня его эксперименты часто выходят из-под контроля. Шипящая пена заливает столешницу, жидкость внезапно кристаллизуется, или абсолютно безвредные ингредиенты вкупе друг с другом дают ядерную смесь с едким ароматом. Эзарель пребывал в прескверном расположении духа, грязно ругался себе под нос и взбешенно избавлялся от негожих микстур. Но, тем не менее, он все равно согласился помочь и предоставил возможность попрактиковаться в алхимии. - На твоем столе есть все необходимые записи для приготовления зелья. – пробубнил эльф, пока я устанавливала котелок над открытым огнем. – Повторять я не стану. Многие составляющие очень токсичны. Поэтому трогать голыми руками, вдыхать пары или пробовать на вкус можешь на свой страх и риск. Но предупреждаю, радужной диареей ты не отделаешься. Меньшее, что тебя ждет – жжение и сухость в глазах, отек дыхательных путей, рвота, судороги, галлюцинации… В лучшем случае ты умрешь. В худшем… - Ты сам убьешь меня за загаженную лабораторию. Знаю, знаю. – протянула я, не спеша выкладывая на накалившееся чугунное дно сыпучие ингредиенты, включая семена белладонны. Мужчина ненадолго прервался, и, одарив меня жестоким мрачным взглядом, совершенно серьезно произнес: - Ну что ты. Чтобы убить тебя, мне достаточно и менее значительного повода. Я на секунду замерла, чуть не переборщив с очередной добавкой, и взволнованно поджала губы. Раньше ответная колкость непременно вырвалась бы из моих уст, но сейчас… - Я пошутил, Гардин. – Эзарель снял перчатки и измученно потер переносицу, чуть слышно добавив. – С каких пор ты перестала понимать это? Как бы там ни было, менее ядовитым снадобье не станет. Просто будь аккуратна и соблюдай элементарные меры предосторожности. На этом наша скромная перепалка прекратилась. Эзарель вернулся к своим опытам, продолжив конспектировать наблюдения, а я тщательно изучала рецепт на разбросанных по столешнице листах. Так. Что тут у нас? «Сухие семена белладонны прокалить в толстостенной посуде вместе с Золотым Красиусом для нейтрализации токсичных испарений». Готово. Россыпь не чадит, значит пропорции соблюдены верно. «Влить две трети флакона сока Гациуса и дать провариться не более двух минут». Я отмеряю необходимое количество густой жидкости и отправляю в общий котел. Внутри зашипело, и поверхность покрылась легкой дымкой. «Когда состав приобретет темный оттенок, всыпать лепестки Алеры, Черный Анис и залить литром воды. Трех цветков каждого вида будет достаточно. Если зелье начнет дымиться, убавить огонь до минимума и оставить на несколько часов. Готовность определяется по вязковатой консистенции и ярко выраженному запаху сосновой смолы. Использовать дозированно. От одного до трех миллилитров концентрата разведенные с питьем или смешанные с пищей, вызывают галлюцинации различной степени тяжести. Употребление в чистом виде ведет к потери ориентации… -…отказу нервной системы и полной остановке сердца в течение пятнадцати минут с момента приема». Ммм… Сразу вспоминаются слова Мико о том, что Гвардия защитит нуждающихся любой ценой. - Хоть мы и миротворческая организация, Гардин, но необходимого результата не всегда можно добиться мирным путем. – послышался приглушенный голос Эзареля. – Послушай… я не могу понять, что с тобой происходит. Если все дело в этих чертовых заметках, то я поясню. Эльф оперся руками о стол, устало вздохнул и покосился на меня. - Как ты знаешь, Гвардию Эль создавали не мы. Большая часть присутствующего здесь имущества досталась мне в наследство от предыдущего начальства, а им, соответственно, от более ранних управленцев. Избавляться от ценных ресурсов было бы расточительством, не находишь? Некоторые растения и минералы уже невозможно найти в этом мире ввиду изменений концентрации маны в атмосфере, мутаций, появления гибридов и прочих факторов. Но в старых запасах все еще хранятся утерянные компоненты. Не знаю, для чего именно служили составленные предыдущими главами списки, но идея ведения статистики показалась мне довольно интересной. Тебе известно, что каждая отдельно взятая раса имеет свои слабые и сильные стороны. В Штабе присутствуют представители разных народов, к каждому из которых требуется свой подход и предельная осторожность. То, что одним приносит пользу, других способно уничтожить. К тому же, нередко случается так, что один яд способен нейтрализовать другой. Или же в малой дозе послужит действенным лекарством. Не стоит забывать и о выработке иммунитета при употреблении отравляющих веществ в маленьких дозах. Зная об индивидуальной непереносимости каждого гвардейца, я не дам ему зелье или микстуру, чьи компоненты могут нанести вред, или постараюсь в короткие сроки найти антидот при отравлении. Поэтому я веду списки. Поэтому тщательно записываю состав каждого эликсира, мази или бальзама. Боюсь представить, какие мысли роятся у тебя в голове, учитывая твое нынешнее состояние. Тебе следовало бы умерить фантазию и перестать искать врагов там, где их нет. Я не припомню, чтобы хоть раз давал усомниться в себе. Еще немного, и под полным жгучей досады взглядом Эзареля оплавятся приборы на моем столе, а одежда начнет дымиться. Я молча добавила последние ингредиенты и от души плеснула в котел воды. Пар клубами повалил вверх, скрывая меня от пялящегося эльфа. Его пламенная речь не разбудила во мне чувства вины, как бы он ни старался воззвать к нему. От терпкого аромата саднило в горле. Закрыв рукой рот, я силилась подавить приступы удушливого кашля. Такого эффекта быть не должно! Неужели я как-то нарушила рецептуру? Боясь вдохнуть еще больше ядовитых испарений, я отшатнулась от задымленного рабочего места и чуть не повалилась на пол. Но не от своей неуклюжести, а от локального землетрясения, сотрясшего стены лаборатории. Звон и треск послышались со всех сторон. Хрупкие склянки бились друг о друга и разбивались вдребезги, слетая с накренившихся полок. Книжные страницы пачкались в разлитых смесях и составах, а темные чернила расплывались мутными пятнами по желтоватой бумаге. Шум от ходящего ходуном камня заглушал все остальные звуки, а разросшиеся клубы дыма раздирали легкие на части. Я судорожно хватаюсь за металлические ручки на окнах, но онемевшие пальцы совершенно не чувствуют под собой опоры. Сфокусировав расплывающееся зрение, я не верю тому, что вижу. Рука проходит через оконную раму, не наталкиваясь на препятствия. Полупрозрачная кожа пропускает сквозь себя тусклый свет, так что я свободно могу видеть окружающие меня предметы. Крик застревает в горле, и я беспорядочно царапаю шею острыми ноготками, пытаясь ослабить сдавливающие тиски. Бесполезно! Да и собственные пальцы я уже не ощущаю! - Нелодар! Что, черт возьми, ты творишь?! – дверь лаборатории с грохотом отворяется, и в комнату вихрем влетает громадная фигура. Чудом не перецепившись через груду сваленных на полу книг и не пропахав носом землю, мужчина затормозил, грязными сапогами перепачкав раскрытые фолианты. Стоило незнакомцу появиться, как буря, бушующая в просторном помещении, улеглась, стены, покрывшиеся узкими трещинами, перестали вибрировать, а едкий туман съежился и приник к ногам, послушно расползаясь по каменным плитам. Черный, теплый тулуп мужчины напитался влагой, отчего с отяжелевшей ткани на пол струйками стекала вода. Широкоплечий исполин одернул перекрутившийся плащ, пригладил крупной ладонью намокшие под ливнем волосы и зло уставился на мужчину, склонившегося над раскрытой книгой. Сгорбленная спина напряженно застыла, длинные пальцы спешно перелистывают листы, пробегая по витиеватым строчкам, а суженые голубые глаза цепко выхватывают необходимую информацию. - Проваливай, Магригр. Ты нарушаешь ход эксперимента. – глубокий мелодичный голос немного не вяжется с холодной, отталкивающей высокомерием внешностью. Прямой нос на худом лице кривится, учуяв запах мокрой псины, тонкие брови угрожающе сходятся на переносице, а внимательные глаза мечут молнии, стоит эльфу заметить грязные следы. – И нагло топчешь труды всей моей жизни! Магригр состроил виноватую гримасу и демонстративно вытер ноги о первый попавшийся том, не отводя взгляда от недовольного эльфа. И без того белая кожа Нелодара бледнеет еще сильнее, а светлые длинные волосы встают дыбом при виде вопиющего варварства. Подавив в себе дикое желание раскроить идиоту череп, мужчина отворачивается. Если бы эти двое разнесли лабораторию в пух и прах, Эзарель бы от них мокрого места не оставил. А где он, собственно? Я вижу комнату не совсем четко. Все, что находится по бокам представляет собой мутную, размытую картинку с пляшущими черными мушками, как изображение в калейдоскопе. И только эти двое прямо передо мной выглядят яркими и детально прорисованными. Закутанный в меха великан шагнул в мою сторону и замер. Карие глаза заинтересованно изучают испуганное лицо. В нос бьет запах сырости и застарелого пота. Он настолько близко, что я могу разглядеть каждую мелкую морщинку на смуглой коже, каждый волосок в жесткой бородке. - Что она делает? – озадаченно вскидывает брови Магригр, касаясь моей щеки огрубевшей рукой. Как странно… Я совершенно не чувствую прикосновения. - Познает тонкую материю мира путем расширения сознания. – буркнул эльф, но натолкнувшись на ничего не понимающий взгляд, пояснил. – Я окурил помещение смесью с высоким содержанием дурмана и опиума. Это простимулирует ее разум для надлежащего результата. - Нел, ты в курсе, что окурить помещение и накурить подчиненную Кайры – это две разные вещи? Она не простит тебе проведение опытов на своих людях. «Подчиненную Кайры? Кто это такая? О чем эти двое?» - Новички – это мясо, расходный материал. Пора бы уже привыкнуть. – протянул Нелодар, доставая с полок крошечные пробирки. – Прими это. Я еще не закончил, а ты, оставаясь здесь долгое время, рискуешь выблевать свои легкие. - Что ты задумал на этот раз? – исполин недоверчиво взял из рук эльфа антидот и брезгливо передернулся, когда склизкая субстанция проскользнула в горло. - Собираюсь доказать этим болванам, что мы не пустое место. Моя работа уже дает плоды. Совсем немного времени и материала, и я разберусь, как ящеры обмениваются информацией. Сначала я думал, что нужны какие-то особые навыки, чтобы считать воспоминания, но потом… - глаза Нелодара загорелись нездоровым блеском, а от хищного оскала стало не по себе. – Все оказалось немного проще. Состав крови одного и того же Дракона в состоянии покоя совершенно отличается от состава в процессе передачи воспоминаний. Гормональный фон изменяется, и тварь впадает в транс, схожий с наркотическим опьянением. Выходит, если подкрутить пару винтиков в человеческих мозгах, с помощью психотропных средств создать необходимые условия, то можно спровоцировать выброс нужных гормонов. Надеюсь, человеческий разум сможет пережить весь процесс погружения. Если это не сработает, придется прибегнуть к более радикальным методам. Думаю, вскрытие черепной коробки прольет больше света, как в случае с предыдущими ящерами. - Да ты спятил. – тихо проворчал великан, возвращаясь к письменному столу. - Не смей называть меня больным. – цедит сквозь зубы эльф, нервно заламывая пальцы. – Только благодаря моим исследованиям драконьей физиологии и анатомии вы смогли выпотрошить Земляного Калециоса с минимальными потерями. Остальные расы ничуть не слабее Титанов. С должным уровнем знаний и умений, любой народ сможет возвыситься и возглавить триаду! Так почему же нам не стать первыми? Кто сказал, что только Драконы, Демоны и Фениксы имеют право на власть? Они считали нас ущербными, пировали в своих королевствах, пока мой народ загибался, довольствуясь остатками маны. Я докажу, что истребив правящие расы ради создания Кристалла, мы ничего не потеряем. Изящные ладони любовно поглаживают черный кожаный переплет наполовину исписанной рукописи, пока стройный юноша приближается ко мне. - Мне нужно еще немного времени и ресурсов. Совсем скоро я совершу настоящий переворот в истории существования магических созданий. Жертвы, принесенные мной, не будут напрасны. Каждая пролитая капля крови во благо. Во благо моего народа! Ты… станешь венцом моего творения, если твое хилое тело не сдохнет в процессе. Сильный разум еще не гарант стопроцентного успеха. – ледяные пальцы сдавливают мой подбородок, оставляя на коже маленькие синячки. Чувствительность постепенно возвращается ко мне, так что я в полной мере могу прочувствовать всю прелесть стальной хватки. Эльф поворачивается в сторону Магригра, обращаясь уже к нему. – Скажи Фэнхуанам, что мы согласны сотрудничать. Пускай считают нас цепными псами, пока нам это выгодно.***
- Гар…! …ин! Ты ме… …шишь? Знакомый баритон прорывается в заторможенное сознание. Я не мигая смотрю перед собой, постепенно узнавая маячащее передо мной лицо. Острые уши, взбудоражено торчащие из синей шевелюры, пропахшая гарью куртка, перемазанные в саже руки, усиленно трясущие меня за хрупкие плечи. - …дин! Уши заложило, будто я в самолете в десятке километров над землей. Пару раз моргаю и сглатываю, смачивая слюной пересохшее горло. Больно. Глотку дерет так, что на глазах непроизвольно выступают слезы. Завидев это, эльф прижимает меня к себе и суетливо гладит ладонями по голове. - Тшш… Все хо…о. Пом…шь что-ни...дь? Робко качаю головой, ошарашенная неожиданной близостью к эльфу и его странным поведением. Слух возвращается, а вот в памяти зияет дыра. - Тебя тошнит? Го…ва кружит…? Не молч…! Ответь что-нибудь! Попытавшись извлечь из гортани слабое подобие звука, я закашлялась и прислонилась спиной к стене, переводя дыхание. - Землетрясение частично разрушило лабораторию. Ну как разрушило. Часть запасов погребена под осколками и завалами. Занявшийся пожар уничтожил несколько рукописей и стеллажей, но это не страшно. Почему ты не реагировала на меня?! Ты чуть не сгорела вместе с остальным! Я еле успел вытащить из эпицентра возгорания! Стояла, как дура, и таращилась на меня! Что с тобой творится?! Я не могла собрать разрозненные мысли воедино. Чем было то, что я увидела? Временное помешательство? Надышалась ядовитых паров и отключилась? Вполне возможно, что это влияние угарного газа. В конце концов, сгорело много непонятных растворов и мазей. Эффект мог быть какой угодно. - Нело… Н-нелодар… Кто такой Нелодар? – промямлила я, цепляясь за руки Эзареля, помогающего мне подняться. – Он был здесь до тебя? - Что? О чем ты? – эльф удержал меня от падения и озадаченно потрогал горячий лоб. – Я отведу тебя к Эвелейн. Не смей покидать лазарет, пока я не вернусь, поняла?***
Эльф благополучно проглатывает третью дозу противоядия, разгребая горелые деревяшки и стеклянные осколки. Урон, причиненный возгоранием, нельзя назвать значительным, но клубы токсичного дыма неоднократно выворачивают его наизнанку. Сквозняк, гуляющий по помещению, лишь немного разгоняет густое задымление, но Эзарель не может ждать, пока атмосфера станет пригодной для дыхания. Среди тлеющих книг могла оказаться та, о существовании которой не следует знать никому. Второй час копания в золе и беспорядке с каждой минутой убивает угасающую надежду отыскать рукопись. - Невозможно! Она не могла просто взять и испариться! В приступе бессильной ярости разметав по сторонам фолианты в пестрых переплетах, эльф опустился на колени и закрыл лицо грязными руками. Сначала… Неужели все придется начинать сначала?! Столько лет трудов, столько бессмысленных попыток переписать историю и запустить время вспять! Один нелепый сбой Кристалла! Похерил единственное доказательство своего кровожадного создания! Но он справится! Он создаст новый бесценный труд! И, возможно, дополнит его… Единственный недостающий элемент сам идет в руки. О ней писал Нелодар? Ее так долго искал? Эзарель поднимается, отряхивает брюки от обломков, выуживает из ящика стола чистую тетрадь и каллиграфическим почерком выводит тонкую строчку эльфийской вязи:«Последний экземпляр Muilin Orma»
«Atropa belladonna. Белладонна» – невосприимчив;
«Anis nigrum. Черный Анис» - невосприимчив…