Touken Ranbu Textual Ask

      День клонился к концу, и прохладный ветерок шуршал в кронах деревьев, поднимал с земли тонкие травинки, приятно щекотал гудящие после тяжёлого трудового дня плечи. Человеческий труд оказался штукой ещё более тяжёлой, нежели казалось со стороны – быть клинком из холодной стали всё же куда более вольготно: ни тебе уборки, ни готовки, ни постоянных потребностей человеческого тела, которые, как ни пытайся перебороть, берут верх – знай себе сиди в ножнах, режь, направляемый умелой рукой, плоть противников своего господина… А тут сплошные проблемы.       – Сложно, – вздохнул Изуминоками и с широким зевком потянулся, свесив ноги с энгава.       Всматриваясь в багровеющее закатом небо, он неспешно прокручивал в голове события прошедшей недели – первой его недели в Цитадели. Столько лиц, столько мечей – теперь уже людей – знакомых и не очень, столько всего, что нужно понять, запомнить, усвоить, столькому нужно ещё научиться, чтобы заслужить репутацию достойного человека и мастера своего дела, ведь довольствоваться заслугами, которых он добился когда-то вместе со своим прежним хозяином, категорически не хотелось.       Со стороны кухни приятно потянуло чем-то не совсем понятным (с распознаванием запахов у мужчины пока ещё были проблемы), но определённо вкусным. Мимо шумной стайкой пронеслись, хохоча и толкаясь, малыши Тоширо. И откуда у танто столько энергии? Аж зависть берёт.       Канесада снова вздохнул и плавно откинулся на спину, прикрыв глаза в ожидании ужина. Шум мешал, но не настолько, чтобы перебороть усталость и нежелание хоть как-то сдвинуться с места. «Поем – и спать», – мечтательными нотками пронеслось в сознании, когда с противоположной стороны веранды раздался звонкий смех Миказуки и Цурумару. Эти тоже, по мнению брюнета, какие-то причудливые – один энергосберегающий, а другой – энергетически безлимитный?, но два сапога пара.       Едва различимые за парой десятков голосов и интонаций слова едва ощутимо кольнули слух – кто-то назвал его имя. «Мало ли», – подумал Изуминоками и расслабленно повёл плечами, но вот уже кто-то другой повторил те же слова. Говорят о нём, но без него самого, когда вот он – совсем, казалось бы, рядом. Ещё и предлагать что-то собрались. Возмутительно. Нахмурившись, Канесада поднялся на ноги, не без труда, конечно же, и направился к источнику голосов.       – Так почти все здесь этим занимаются! – бодро отозвался на недоумение товарища Муцуноками. – Отстаёшь от народа, Изуминоками!       – Наш Мастер и его знакомые часто хотят знать о нас больше, чем мы можем рассказать при личных встречах – ведь нас так много, а они очень занятые, – пояснил Хасэбэ с таким лицом, будто бы только что изложил что-то, что даже ежу понятно с самого рождения, – поэтому мы периодически получаем вопросы, которые больше всего волнуют заинтересованных в нас людей, и, разумеется, отвечаем на них так искренне – как будто это наш долг!       – Но разве наш долг – это не помощь Мастеру в защите истории, Хасэбэ-сан? – робко поинтересовался Гокотай, осторожно, едва ли не с опаской оттягивающий тигрёнка от ноги пытающегося вникнуть во всё Изуминоками, но что Хешекири проглотил, кажется, все свои скупые мужские слёзы и побагровел.       – Ладно, ладно… – Канесада потёр онемевшее от выражения удивления лицо и кивнул. – Я понял. Вопросы – нам, ответы – для Мастера.       – Хмм… Ты просто не хочешь уступать остальным в популярности, да? Я прав? – будто бы издевательски, но совершенно беззлобно протянул с улыбкой Муцуноками. – Спорим, тебе будут задавать меньше вопросов, чем мне?       – Я и без твоих глупых игр смогу заслужить уважение публики, болван… – возмущённо покраснев кончиками ушей и сжав кулаки, прорычал в ответ Изуминоками. – Я прямо сейчас пойду и дам всем знать, что жду вопросов!

***

      «Я – один из самых популярных…» – начал было готовый заявить о себе учигатана, но, нахмурившись и вспомнив колкости относительно популярности, отложил испорченный лист в сторону. Нет, так не пойдёт. Обмакнув кисть в чернила, он снова занёс руку над пергаментом: «Любимый меч замкома Шинсенгуми, Хиджикаты Тошизо…» – чёрт подери, и это тоже не дело. Почему такие, казалось бы, простые вещи даются так тяжело?       «Всегда готов ответить на ваши вопросы и рассказать о себе ровно столько, сколько вам будет интересно знать. Надеюсь, что не подведу в этом своего Мастера и послужу на благо Цитадели и истории, которую мы обязаны защитить. Искренне ваш, Изуминоками Канеса…» – не успел мужчина вывести последний иероглив, створка сёдзи распахнулась в сопровождении звонкого «Канэ-сан!».       Нервно улыбнувшись, Изуминоками сперва покосился на влетевшего в комнату Хорикаву, а затем – с горечью – на оставшуюся на бумаге кляксу.       Кодекс самурая подразумевает терпение. Что же…       Изуминоками взял свежий лист пергамента.