***
На градуснике тридцать восемь с хвостиком, а мне кажется, будто все сорок. Впервые выступаю в таком предсмертном состоянии, ну что ж, с дебютом меня… Это странное чувство: я очень сильно хочу спать или просто сдохнуть?.. Хотя нет, нельзя умирать, а то Брэд будет переживать, Мэтт — орать, что все, как обычно, из-за меня, а Нил, скорее всего, расстроится, что я такая безответственная — взяла и отбросила коньки прямо посреди тура. Надеюсь, вся эта штукатурка не расплавится и не потечет с моего горящего лица, а на сцене моя физиономия не будет сиять ярче софитов. Самое главное — отыграть сегодня, а следующий концерт аж через три дня, может быть, мой организм решит, что пора как бы уже все, восстанавливаться? Хожу за кулисами, лениво разминаю руки, с трудом собираюсь и, стараясь идти бодрой уверенной походкой, выхожу на сцену, все еще немного пошатываясь на ногах. В зале еле-еле горел свет, что не могло не радовать. Наконец, глаза хоть немного отдохнут, потому что даже свет лампочки за кулисами заставлял слезы предательски выскальзывать из них. Но это продлится недолго, и уже через каких-то пару минут все озарится яркими лучами. Может быть, я начну играть, мысли будут совершенно о другом и станет лучше? Просто я зациклилась на своей температуре, поэтому мне так хреново. Наслаждаясь последними мгновениями тишины и спокойствия, я не заметила, как на сцену вышли гитаристы и тотчас дали о себе знать, ударив по струнам. Резкий громкий звук волной разошелся в теле, эхом откликаясь в голове, так что я вздрогнула, широко распахнув глаза. Через секунду свет загорелся во всю и на сцену вылетел Мэтт, попутно что-то выкрикивая в микрофон, а я, осознавая, что это только начало и меня ждут увлекательные два часа мучений, стала бить по хэту, попутно вытирая проступившие слезы свободной рукой.***
Когда это все закончится?.. Не дай бог, ты, Мэтт, объявишь соло… Твои холодные, бездонные, сводящие меня с ума серо-голубые глаза… Клянусь, я их выцарапаю к чертям! Человек с камерой, ты слепой или просто не замечаешь, что моя физиономия — не лучшее, что ты можешь заснять на этом концерте?! Зачем ты ошиваешься здесь? Мне вполне хватает Брэда, он прописался здесь, как второй барабанщик. Вот только зачем постоянно интересоваться, как я тут? По мне не видно, что все плохо? Тем более, я только сейчас поняла, что означают эти движения головой, типа «эй, как ты там, живая еще?». Будто он сейчас в лучшем состоянии: чихает — хоть счетчик ставь, кашляет как черт, и все это из-за меня. Все их семейство покалечить успела, а прошло всего ничего — полтора месяца. Ммм… Дым… Всю установку обставили своими генераторами… Обожаю! Я и так уже ничего не вижу, все в слезах и соплях… Ладно, осталась всего половина сет-листа… Нужно мыслить позитивно и даже в такой дерьмовой ситуации искать что-то положительное. Вот, например, сейчас мы выясним, насколько качественная у меня косметика, если она, конечно, еще осталась на мне. Из-за дыма на камере меня будет видно не так сильно, а на следующей песне Мэтт, скорее всего, перестанет скакать, как пришибленный в задницу, и загородит меня… Надеюсь… Теперь Riot — моя любимая песня. Да, в моем состоянии только бунты поднимать. Наконец-то долбеж по тарелкам окончен, как и весь этот ад. Омск — не забуду тебя никогда. Просто незабываемые впечатления… Палки… Палки… Главное не забыть палки… Так, сейчас акуратненько встаем, ничего не сносим… Чем больше я разгибаю ноги — тем сильней начинает трещать моя голова, какая удивительная связь между ними! Ступенька, еще одна, третья, так… Главное не упасть… Их дальше две или одна?.. Господи, вот я двадцатилетняя кобыла, а чувствую себя подростком-социофобом, который боится выйти из своего уголка к людям. Если б я знала, что под конец все будет настолько плохо, я бы считала ступеньки, когда поднималась. Вот никогда я не думаю о будущем! А вот кто не думает обо мне, так это Брэд. Где его носит?! Где моя опора и поддержка? Дорогой мой, тебя совсем не смущает, что по сцене расхаживает три человека, а не четыре? Посмотри на меня! Прошу тебя, посмотри на меня! …Серьёзно посмотрел?! Оу, да у нас ментальная связь, или ты просто решил вспомнить про меня?.. А теперь брось свою гитару, провода и подойди сюда, пожалуйста, я тебя умоляю, не оставляй меня здесь… Ну я же это не в прямом смысле… Взял, уронил гитару, молодец, блин. Господи, как это мило — бежал ко мне навстречу и закашлялся. Брэд, ты даже представить себе не можешь, как я рада тебя видеть! — Джен, ты как? — обеспокоенно спрашивает Уолст, добравшись до меня и подавая руку, которая вмиг расплывается перед моими глазами. И которая из них настоящая? — Если я скажу, что отлично — ты поверишь? — не понимаю смысла вопроса. Если бы все было нормально, я бы покинула свое место быстрее всех. Опираюсь на руку Брэда, приходится потрясти головой, чтоб хоть на секунду перестало двоиться в глазах. И все-таки эта гребаная ступенька была одна. Наконец-то, ровный пол, ненавижу ступени. Брэд меня оставил одну и побежал раскидывать медиаторы. А мне пора прощаться с палочками. Лучше отойти от края чуть дальше — не надеюсь на свой весибулярный аппарат, а то еще окажусь в толпе и меня растерзают ярые фанаты Сандерсона. Эй, паранойя, привет! Барри, можно побыстрее? Ты там проводы устроил медиаторам своим? Кто-нибудь, заберите у Мэтта микрофон, пожалуйста! Его голос смешивается со звуком томов в моей голове. Он мне мстит, что ли? Безусловно, ему есть за что, но можно как-нибудь с меньшей жестокостью? Не прошло и полгода, как мы подошли к самой ответственной и долгожданной части концерта. Давайте встанем, дружно обнимемся, будто у нас у всех отличные отношения в группе. Чтобы не потерять равновесие, приходится виснуть на Уолстах, тем более я уже начинаю путаться, с какой стороны сцена, а с какой — зал. «Приходится» — будто я вынуждена это делать и мне не нравится. Мда, Мэтт, хотела бы я тебя обнять, но не в таком ущербном состоянии. Опять Мэтт… Хватит думать о Мэтте… Вообще больше к нему не притронусь… Начинаю трясти головой, чтобы отогнать ненужные мысли, но становится только хуже. Мысли сами собой улетучиваются, но эта адская боль пока не собирается покидать меня. Только не это… Нет, не надо сейчас чихать — у меня заняты руки, я занята: обнимаю братьев Уолстов… Ну все. Отрывисто дышу, дрожу, жмурюсь, дёргаю веками и губами. Рот раскрывается сам собой, хотя я пытаюсь сдержаться, и… Громкий чих взорвался в зале, дребезжа, как разорванная боеголовка, грохот, кажется, обскакал по мощности ор толпы, а ударной волной однозначно снесло первые ряды в танцевальном партере. Почему я не умею чихать как нормальный человек? Я делаю это так, чтоб это видел и слышал абсолютно каждый. Конечно, зачем опускать голову вниз? Задираю ее наверх, и мои глаза встречаются с ярким светом ламп, отчего опять наворачиваются слезы и желание чихнуть возвращается. Наконец-то концерт объявляется закрытым и мы уходим за кулисы. Отказываюсь от помощи и пытаюсь изобразить походку нормального здорового человека, хотя со стороны, наверное, выглядит так, будто я напилась. Главное дойти до гримерки — а там диван, можно и умереть спокойно. Видимо, моя уверенная походка настолько неубедительна, что подбегает Брэд и что-то спрашивает, но я не понимаю, что именно он говорит, слова пролетают мимо ушей, словно в каком-то вакууме, и единственное, что мне остается, это беспомощно смотреть на медленно расплывающегося Брэда. Уолст аккуратно берет в руки мое лицо и внимательно всматривается, продолжая что-то спрашивать. Почти ничего не вижу, будто ослепла в один момент… Ладно, Джен, хватит прибедняться — это всего лишь слезы… Целое ведро слез… — Брэд… тебя два… — единственное, что успеваю произнести, прежде чем провалиться в темноту.