***
— Какого Кракена* ты тут делал? — возмущенно шипела Фэйт, практически волоча на себе ослабевшего Шая. Парень побледнел, кожа стала холодной и липкой, и в практически повисшем на ней теле парнишки чувствовалась едва заметная дрожь. Казалось, еще минута, и он расстанется со своим завтраком. По всей видимости, парень поймал нехилый заряд ментального давления твинсов, но подзарядиться, как они, он не способен, и ему нужен сон. Обычный целебный сон. Шай фыркнул. Что такое «Кракен», он не понял, но решил, что это ругательство, и спорить не стал: — Я шел к тебе, — голос мальчишки, стал медленным, тягучим, словно он сию же минуту готов отключиться. Фэйт скосила на него взгляд. «Только не засыпай, прошу!» — Ко мне? — удивленно притормозила. — То есть ты, вместо того, чтобы воспользоваться коридорами, решил усложнить себе путь и беременный направился ко мне по вентиляционным шахтам? Ты совсем спятил, Шай? — Так твинсы меня заперли! … — Он споткнулся на полуслове, словно его огрели по затылку пыльным мешком. — ЧТО?! Шай споткнулся на ровном месте и едва не пропахал носом ребристый пол коридора. Выставив перед собой ладони, он уже приготовился поцеловать холодную металлическую поверхность, как резкий рывок, за едва держащийся на нем комбинезон, задержал падение. Незапланированная встреча с полом все же произошла. Правда не так быстро и болезненно, как это уже представилось летящему рыбкой Шаю. Его разодранный в вентиляции единственный комплект одежды не выдержал рывка, и парень, балансируя руками, словно горбатый валас** ластами, выпал-таки из комбинезона, оголившись по пояс. Знатно приложившись об пол лбом, он перевернулся и сел на задницу. Тело горело, словно температура пыталась выжечь из него всю влагу. Но он не замечал, ни этого жара, ни обнаженного тела, ни прохлады коридора. В голове, словно молотом по темени бухало «беременный». — Это что, шутка такая? Или ты имела ввиду что-то еще? — к неприятному жару подключилось и отвратительное гудение в голове, и легкая тошнота, сейчас ощущавшаяся значительно сильнее, чем в стыковочном модуле, куда он имел неосторожность вывалиться. К горлу подступила кислота, обжигая глотку. Он шумно, с натугой сглотнул и расширившимися, полными плещущихся эмоций глазами, уставился на девушку и застывшего рядом с ней Стьюи. До Фэйт начала доходить вся патовость ситуации, в которой она оказалась — слов, брошенных случайно, назад не вернуть. — Так эти трУсы тебе ничего не сказали? — Фэйт, будто извиняясь, выдохнула. Плечи опустились и как будто стали уже, словно из неё выдавили весь воздух. — Прости… — в одном этом слове были и раскаяние, и попытка извиниться, и что-то еще, чему он не мог найти определения. Пока не мог — будто смертный приговор произнесла. Его пробил озноб. Реально трясло так, что зуб на зуб не попадал. Задавая вопрос, Шай, вплоть до этого момента, надеялся, что это шутка — дурацкая, глупая шутка. Но где-то глубоко внутри он подсознательно чувствовал, что все это не сон, не бред, а реальность. Дыхание стало частым и рваным, словно после быстрого бега. Шум в голове усилился, а сознание стало расползаться на ментальные волокна, кадры, образы. Ему захотелось поплотнее сжать веки, чтобы открыв их, наконец, оказаться дома, на Сантуриусе. Чтобы не было ни инопланетных захватчиков, ни «Фобоса» с твинсами, ни беременности. «Хотя нет, твинсов я пожалуй бы оставил, хотя бы для того, чтобы помучить за весь этот бред» Открыв глаза вновь, Шай увидел перед собой счастливое, улыбающееся лицо Элизы на фоне светлого потолка и ощутил тихий мерный рокот у правого бока. Пальцы руки тут же зарылись в густую шелковистую шерсть, и рокот стал громче. Он так сильно напоминал кошачье урчание его твинсов, и Шаю так захотелось вдохнуть их сладкий запах, что слезы скопились в глазах. «Его? Они-действительно-были-ЕГО?» Девочка взвизгнула и соскочила с кровати: — Он очнулся, Фэйт, Шай очнулся! — маленькие детские ручонки теребили лямки темно-синего комбинезона, а ножки весело отбивали ритм. Самостоятельная попытка оторвать тело от кровати ни к чему не привела, лишь тошнота вновь дала о себе знать. И он вновь со стоном повалился в постель. Брови в задумчивости сошлись на переносице. «Неужели удар головой был настолько сильным»? А над его телом склонилась Фэйт. — Ты нас напугал, малыш Шай! В звенящей на все лады голове будто щелкнуло что-то, и Шай, закрыв лицо ладонями, застонал. Он мычал сквозь пальцы и сомкнутые губы. «Это не сон, все это реально?» — злость накатила волной, и Шай, отняв ладони от лица, яростно закричал, отчего Элиза, враз умолкнув, спряталась за спину Фэйт, а Пеппер зло зашипела, полоснув когтями бок. Теперь уже зашипел Шай. — Прекрати, ты их пугаешь, — Фэйт склонилась над ним, вытирая проступившие капли крови. Парень дернулся, от жжения, полоснувшего исцарапанный бок. Боль отрезвила и привела в чувство, заставив мыслить. Шай сел, покачиваясь в кровати, и, поджав губы, молчал. Девушка наблюдала за ним издали, сшивая мелкие детали детского на вид костюма. Осознание произошедшего, наконец, улеглось для него в некую незаконченную мозаику, где мелкие, сами по себе ничего не стоящие, детали складывались в определенной последовательности. Но кое-чего не хватало. И Шай намеревался узнать это «что-то» любой ценой.***
Космос — это бесконечное и, казалось бы, безжизненное пространство оказалось не таким уж и безжизненным. Хотя, если брать в масштабах Вселенной, этой вечной и основополагающей константы, то они, все биологические формы и виды, были лишь песчинкой среди этих бескрайних просторов. Вонн вгляделся в бескрайнее пространство, усеянное миллиардами звезд и звездного вещества. Им повезло, крупно. Только случай позволил им найти пару, и не окажись они поблизости, неизвестно, выжил бы мальчик на этой гибнущей планете. Не замечая, он сильнее сжал ручку кофейной чашки, казавшейся крошечной в его сильной мускулистой руке. Он обвел взглядом рубку. Пилоты, борт инженер, механик и штурманы — все эти представители разных видов стали единой семьей на «Фобосе», в этом ограниченном пространстве, в данной точке Вселенной, но пройдет еще восемь декад и они будут на Проксиме, дома. Тишина вокруг, разбавляемая лишь тихим жужжанием электроники, умиротворяла. И Вонн закрыл глаза. «Их пара оказался настолько непоседлив, что умудрялся вляпаться в неприятности почти сразу, куда бы ни попал, — сокрушительный вздох, будто поднятый белый флаг, вырвался, выражая смирение и поражение. — Но от этого любим меньше не станет». Иногда Вонну очень хотелось, чтобы Шай был тихим и покладистым, как их папа. Он вспомнил детство и их совместные походы впятером в «Парк биологических видов» в «Серпентарий» и «Дом клоунады», они веселой гурьбой шныряли вокруг его ног, в то время как мелкая Фэйт сидела у него на плечах и визжала от счастья. А папа пытался сделать грозное лицо и убедить их не озоровать. Улыбка — широкая, теплая — озарила суровое лицо Коммандера. Шипение открывшейся двери было столь неожиданным в тишине рубки, что чашка в руке Вонна звякнула о блюдце. Он с сожалением посмотрел на остывший напиток — ничего нальет свежий. — Вот ты мне и нужен, — в тишине раздался голос Шая, и Вонн вздрогнул от резкости тона. Обоняния коснулся запах парня, и в нем не было ничего, что бы напомнило о том милом мальчике, извивающемся на его члене. Коммандер с тихим вздохом развернулся к нему. Он ждал этого и очень хотел, наконец, расставить все акценты. Но до безумия боялся. Боялся признаться в своем страхе — напугать мальчика предстоящими перспективами и потерять его. Вонн потемнел лицом, провожая взглядом улыбающихся членов экипажа, покидающих свои посты. Его люди понимали все без слов. Он набрал ряд символов на планшете, прикрепленном к запястью: — Сириус! Поставь «Фобос» на автоматическое управление, — Вонн не отрывал взгляда от Шая, тяжело дышащего, стоя посреди рубки. — Может, присядешь? — Вонн указал на кресло одного из пилотов. И, видя нетерпение в глазах пары, добавил: — Разговор будет долгим. Шай кивнул и прошел к креслу. Оно было удобным, но очень большим, и парень ощутил себя потерянным в нем, как теряется Звезда, среди своих подруг в черной бездне космоса. Он забрался глубже и подтянул колени к груди, стягивая полы разорванного комбинезона. Холод проникал в прорехи, и он уже не мог понять, от чего клацал зубами: от нервного напряжения, либо от холода. — Чтобы ты понял все правильно и не осталось недосказанности, мне придется начать с самого начала. «Проксима Центавра много тысячелетий назад была очень красивым и процветающим миром. Вдали от других миров, нетронутая среди других развитых прогрессивных цивилизаций Вселенной, она жила и процветала. Утопая в зелени садов, дающих обильные урожаи несколько раз за оборот Звезды. Огромное количество биологических видов проживали на ней. Полноводные водоемы, реки и озера были полны Дунклеостеев, Майлокунмингий и Айкоуктусов. А небеса изобиловали крылатыми тварями. Народ наслаждался жизнью, развивал технологии и не забывал во славу Богов строить храмы. Боги призвали к себе девять кровных линий и наделили их даром: ментального боя, целительства, скорости и ловкости, предвидения, телепатия, телекинез, управления стихиями. Жизнь шла своим чередом. Но Аскорианцам показалось мало управления даром, который передавался от отца к сыну. Они хотели обладать разными дарами и спаривались с представителями и других кровных линий. Мир процветал и Аскорианцы стали подменять веру в Богов другими идеалами. И Боги рассердились. Они послали болезни и почти все женские особи оказались бесплодны. Мир Проксимы стоял на грани исчезновения. Жрецы в храмах возносили хвалы богам и молитвы во славу их и процветание. Боги сжалились над Аскорианцами. Теперь наши мужчины могли взять в пару только одного представителя Вселенной, если его удастся разыскать». Шай слушал историю очень внимательно, почти не моргая, обняв колени руками и положив на них голову. Временами кивал, словно подумав о чем-то своем и придя к согласию с самим собой. То хмурился и качал головой, будто не одобряя. — Многие так и умирают, не встретив свою половинку. Нам повезло. Отец нашел свою половину, и мы тоже, — Вонн повернулся к нему. Шай долго молчал, глядя на проекцию космоса перед собой. Когда Вонну уже показалось, что он не дождется ответа, парень вдруг спросил: — Каким даром обладает ваша кровная линия? — Даром ментального воздействия. Но для этого нужна большая концентрация энергии и жизненных сил. Поэтому мы воздействуем все вместе. Но есть и другие, менее развитые способности. Элиассу, к примеру, подвластна любая техника. Тайнан обладает даром исцеления и видит ауру. — Но ничто из этого не проясняет того, как вам удалось обрюхатить меня, — Шай сжал зубы и в упор уставился на Вонна. Словно боялся моргнуть и пропустить хоть жест или слово. Его по-прежнему била нервная дрожь, и голос вибрировал, отчего в нем присутствовали плаксивые нотки, вместо желаемой твердости. — Это еще одна генетическая способность, которая передается старшему сыну рода, — изменить пол партнера, как и урчание, и запах для привлечения партнера в брачный период. Шай нахмурился. Аскорианец говорил о себе так, будто обладал чертами животных. Вонн видел, что до конца он так и не понял. — На языке у меня есть что-то вроде жала. В порыве страсти, слабый укол и впрыск гормона ты не почувствовал. Но изменения пошли. Шай тяжело дышал, лоб покрылся испариной, нервный озноб вдруг сменился жаром, и парня бросило в пот: — То есть, ты хочешь сказать, — произнес он, пытаясь услышать самого себя сквозь нарастающий шум в голове, — что я превращаюсь в особь женского пола, и у меня теперь отвалятся член и яйца? — голос его стал похожим на шипение, а внутри, как в жерле просыпающегося вулкана, клокотала ярость. Вонн невольно улыбнулся. Их пара остра на язык, и за словом в карман не лез. Он сидел в огромном пилотском кресле, как нахохлившийся птенец. Неуверенный в себе и одинокий. Но одиноким, он не будет больше никогда. Это Вонн мог сказать со стопроцентной уверенностью. — Нет, ничего у тебя не отвалится, кроме того, что у тебя появится способность выносить, родить и выкормить ребенка. Двери рубки с шипением открылись, пропуская в помещение Эль Зарина в сопровождении Элиасса и Тая. Твинсы, с присущей им серьезностью, осмотрели обоих, ища следы телесных повреждений, и, не найдя, успокоились. Нежданный и нежеланный гость вел себя настороженно. «Уже хорошо!» — отметил Вонн. — Что значит выкормить ребенка? Как кормящая мать? — глаза парня стали огромными на лице. Он продолжил с того места, где и остановился, не обращая внимания на вошедших. — Да… Нет… Да… — произнесли все трое в один голос. Шай, не вполне понимая их реакцию, уставился на Тая. — Что это значит? Ребенка не будет, я не беременный? — Шай и твинсы уставились на него. Братья — нахмурившись и с непониманием, а глаза парня лучились такой надеждой, что Тайнану стало жаль его разочаровывать. — Я с уверенностью могу сказать, что ребенок будет… Сделал паузу. — И не один, а как минимум двое. Аура размыта, не четкая, — добавил с улыбкой, словно это объясняло всё. Шая колотило и ломало так, как не торкало никогда. Даже спасаясь от рептилоидов, он не чувствовал себя настолько неуверенным и разбитым. Осознав, наконец, что все приключившееся с ним не вымысел, а чистейшая — мать ее реальность, прикусил костяшки пальцев и заскулил, как щенок. Аскорианцы, как один, шагнули навстречу. Боль и страдание их пары отдавалось в них десятикратно усиленной болью. Шай взвился на кресле, будто подброшенный пружиной: — Не подходите ко мне! — парень соскочил с кресла и понесся к, как по заказу, открывшейся двери. Столкнулся и едва не сбил с ног Лиланда и, как ни в чем не бывало, пронесся мимо. Огромный Терранианец, до той поры стоявший молча и внимательно наблюдая за твинсами, сложил руки на груди: — Мальчишка будет моим! — произнес с уверенностью, словно это решенный вопрос. — Он наша пара, придурок, — произнес Элиасс на всеобщем. — У него нет вашей метки. Так что я могу ухаживать за ним, красивые вишневые губы растянулись в улыбке. Аскорианцы дружно зарычали, надвигаясь на него. Но Эль Зарин не дрогнул. То, что мальчишка принадлежит им и это вопрос уже решенный не только для этих варварски настроенных самцов, но и то, что парень принял всех троих, но пока не хочет признать этого, он понял сразу. Но подразнить Аскорианцев, было для него так же, как сунуть голову в пасть разъяренного терранианского льва. — Хотя нет, я, пожалуй, подожду с ухаживаниями. Посмотрю, как вы справитесь с мальчишкой. «Аскорианцы и Терранианцы — вечные противники в этой Вселенной. Словно представители разных полюсов. Аскорианцы во главу угла ставят культ богов, Терранианцы — науку. Они — черное и белое, — Эль Зарин вытянулся в полный рост на кровати в довольно просторном номере на пятом уровне «Фобоса» и скосил глаза на своего заместителя. — Но своего дома у них больше нет, и их народ еще сто декад назад обрел новый дом. А их небольшую группу зиентзилари-терров и митит-терров забросило на «Фобос». Когда они смогут воссоединиться со своим народом и смогут ли вообще?» Эль Таир, словно прочитав его мысли, вздохнул: — Нам придется какое-то время уживаться с ними. И не только здесь на Фобосе. Ведь придется и на Проксиме какое-то время переждать, чтобы добраться до Канис Майорис***. — Мы можем сделать это и на Земле. Вовсе необязательно лететь на Проксиму. Кракен* — мифический гигантский кальмар Горбатый валас** — кит. (фин) лат. VY Canis Majoris, VY CMa — звезда в созвездии Большого Пса, гипергигант. Одна из крупнейших известных звёзд.