Много смертей Гарри Поттера

      Гарри всегда считал, что не страдает клаустрофобией, но сейчас ему стало неуютно.       Изначальный эксперимент прошел просто великолепно. Воде Гибели воров и правда требовалось коснуться предмета или человека, чтобы смыть с них заклинания и поднять тревогу.       Именно поэтому Гарри сейчас и находился в таком неприятном положении. Схвачен и заперт в безвоздушном контейнере, с чарами головного пузыря, наколдованными на него Дамблдором, чтобы он не задохнулся. Несмотря на это, дышать оказалось немного тяжеловато.       Мангусты привыкли пробираться по туннелям, чтобы напасть на змей, так что свалить все на новую форму не выходило, затруднения испытывал сам Гарри. Не помогало и то, что однажды толпа раздавила его насмерть.       Магглам — владельцам животных продавали специальные сумочки, чтобы они могли носить в них хорьков, подобно игрушкам. В форме карликового мангуста Гарри оставался размером примерно в треть обычного хорька, так что там оказалось бы полно места.       Если бы ему не пришлось сидеть в пластиковом контейнере для еды, то у Гарри вообще не возникло бы проблем. Даже приятно оказалось бы проехаться в сумочке, покоящейся на женском животе. Но сейчас его заперли в прозрачном цилиндре. Гарри знал, что может выбить крышку, если бы пришлось спасаться бегством, но часть его психовала от заключения, в особенности из-за отсутствия сведений о происходящем вокруг.       Дамблдор считал Андромеду Тонкс надежной, и Гарри оставалось только надеяться, что так оно и есть. От ее сходства с Беллатрисой Лестрейндж становилось не по себе, и похожая внешность изрядно облегчила их план. В первоначальном варианте плана Гарри собирался использовать Нимфадору Тонкс, которая отменила бы свое превращение за мгновение до столкновения с Гибелью воров.       Дамблдор даже нашел способ, как обмануть чарами тест на кровь, который иногда использовали гоблины, но особых сложностей там не возникло, раз уж Андромеда и Беллатриса являлись сестрами.       Единственной проблемой оставалось то, что Андромеда, желая помочь, при этом совершенно не хотела использовать Непростительные. Сам Гарри не постеснялся бы применить Империо, ему и без того грозило заключение в Азкабане, но Андромеда и слышать не желала о подобном. В результате им пришлось прибегнуть к запасному плану.       Они воспользовались маггловскими средствами для ухода за волосами, чтобы изменить ей цвет с каштанового на черный, как у Беллатрисы. Андромеда с горечью жаловалась на жгучую боль и химический запах.       Глаза ее сидели шире, чем у Беллатрисы, но Гарри знал несколько фокусов макияжа, благодаря которым они стали выглядеть близко посаженными. Самым важным являлось то, что она могла вести себя как Беллатриса, и, судя по приглушенным звукам, доносящимся снаружи мантии, успешно справлялась со своей ролью.       Внезапный толчок, и Гарри швырнуло в стенку контейнера. Они находились на тележке, едущей вниз, к хранилищам. Гарри настроился и смирился с предстоящей неприятной поездкой.       Так оно и вышло. Очаровательный, пускай и тревожный опыт, когда Гарри первый раз спускался вниз, в свое хранилище, и нечто совершенно иное сейчас, в темноте, под мантией Андромеды. Тележку перекосило в сторону, и тело Гарри резко дернулось.       Он врезался с размаху головой в крышку контейнера и изо всех сил постарался не заплакать, хотя и не знал наверняка, как звучит плач мангустов.       Анимаги, похоже, обладали какого-то рода способностью к общению с животными. Он пока еще не встречал настоящих животных, только Гермиону, которая изначально с сомнением отнеслась к его плану.       Секрет заключался в создании законного предлога для посещения хранилища, находящегося поблизости от сейфа Беллатрисы. Гибель воров удаляла все чары на заклинателе и любом гоблине, прошедшем через нее, но не избавляла от того, что оказалось наколдовано уже после прохода.       Защита гоблинов обратила бы Империо, но не убрала стирание памяти.       Гарри шмякнуло о противоположную сторону контейнера, и он поморщился. Ему следовало бы настоять на амортизирующих чарах.       Возможно, так и он сделает во время следующего ограбления банка.       Будь в контейнере дырки, все стало бы легче, Гарри смог бы услышать, что там говорят. Сейчас же все звучало довольно приглушенно, сквозь стенки контейнера и чары головного пузыря.       Снова и снова его швыряло туда и сюда внутри маленького контейнера. В воображении его разыгрывались сцены, как вода Гибели воров попадает каким-то образом внутрь его убежища, и он начинает превращаться обратно, лишь затем, чтобы оказаться раздавленным и задохнуться, так как сам контейнер остался бы прежним.       Словно целую вечность его мотало по контейнеру во все стороны. В конечном итоге он нашел способ: растопырил конечности между стенами так, чтобы при внезапных поворотах удары выходили не такими болезненными.       Звук водопада оказался достаточно громким и пробился к нему даже сквозь пластик. По мере приближения к нему Гарри становился все напряженнее.       Мгновение спустя вода загрохотала по контейнеру, сотрясая его. Звук водопада стих, и только тогда Гарри расслабился.       Он услышал приглушенный звук и секунду спустя оказался ослеплен светом, так как Андромеда Тонкс откинула мантию и нависла над ним. Она сняла крышку контейнера.       — Вылезай, — коротко приказала она.       Они все еще находились в тележке, и та до сих пор двигалась. Управлявший ей гоблин рухнул лицом вперед и обмяк.       Андромеда приподняла контейнер и вытряхнула из него Гарри. Он с благодарностью принял свой обычный облик. Никогда в жизни Гарри не испытывал такой признательности за освобождение, даже внутри пещеры лучше, чем оказаться запертым в крошечной коробочке.       Гарри изменился и поднялся на ноги.       Указал палочкой на водителя и произнес:       — Конфундус!       Секунду спустя гоблин очнулся и огляделся в замешательстве. Ничего удивительного, его только что оглушили и приложили Конфундусом, так что соображал он сейчас довольно плохо.       Сириус ошибся как минимум в одном. Никаких дюжин драконов, каждый из которых охранял собственное хранилище. Здесь присутствовал только один дракон, и гоблины не проявляли желания поведать о способе, которым его контролировали.       — Чт... чта происходит? — спросил гоблин.       — Ты упал, дурак ты эдакий! — закричала Андромеда. — Ты что, пьян?       Она годами находилась рядом с Беллатрисой, и пусть Гарри оказалось не с чем сравнивать ее выступление, но гоблина оно убедило.       Гоблин поднес руки ко рту и уставился на них.       — А чем мы занимались?       — Ты вел меня в мое хранилище, — надменно заявила Андромеда. — Вместе с моим слугой.       Гоблин немедленно бы встревожился, не окажись он под воздействием Конфундуса. Портреты Гарри висели на каждой стене, контролируемой министерством, плакаты "Разыскивается", предлагавшие награду за него, не меньшую, чем у Пожирателей Смерти.       Любой, поймавший его, оказался бы в затруднительном положении, кому же сдать Гарри. Принимая во внимание легендарную жадность гоблинов, Гарри сдали бы министерству еще до того, как он успел бы выйти из вестибюля банка.       Но сейчас гоблин лишь кивнул смущенно.       Гарри также прибег к маггловским способам маскировки. Изменил цвет волос, превратившись в блондина, вроде Малфоя, и скрыл свой шрам.       Очки Гарри выделялись, так что он достал маггловские, большего размера и сильнее закрывавшие лицо. Также они скрывали его глаза, которые, как ему говорили, являлись весьма узнаваемыми.       Несмотря на все это, Гарри сомневался, что без Конфундуса удалось бы одурачить гоблина. Просто благодаря маскировке смущенный гоблин легче принял их личности. Это не продлится вечно, так что гоблину придется потом стереть память.       Не прошло и нескольких секунд, как тележка остановилась с резким рывком.       Прямо перед ними находился привязанный дракон, охранявший четыре или пять хранилищ, находившихся в самом низу. Выглядел дракон не очень, чешуйки его порозовели и слоились, глаза отливали молочным и розовым, и также цепи сковывали обе его задние лапы.       Маггловские власти наверняка пожаловались бы на жестокость, предполагая, что они вообще поверили бы в драконов. Тем не менее, гоблины, обращаясь с низшими формами жизни, исходили не из столь высоких стандартов.       Как подозревал Гарри, на самом деле гоблины и волшебников считали низшей формой жизни.       Дракон взревел и раскрыл крылья, насколько ему позволяло пространство вокруг. Крылья его задели противоположные стены пещеры. Дракон смотрел на них как-то неправильно, и Гарри предположил, что он частично слеп. В любом случае, то же самое утверждали и источники Дамблдора.       Гоблин вытащил несколько наборов металлических инструментов, протянул по одному Андромеде и Гарри. Гоблин проигнорировал Беллатрису, чью роль отыгрывала Андромеда, решив, что она уже бывала здесь ранее, и повернулся к Гарри.       — Зрение у дракона плохое. Он почти слеп. Когда слышит эти инструменты, то ожидает боли. Не потеряйте свой набор, или Гринготтс не несет ответственности за вашу безвременную кончину.       Гоблин ухмыльнулся, демонстрируя широкую, зубастую улыбку. Гарри вдруг стало тревожно рядом с гоблином, пусть даже попавшим под Конфундус. Возможно, из-за того, что он каждый год по два раза слушал, как Биннс заученно перечисляет гоблинские войны. Или просто сам факт знания о том, насколько глубоко гоблины ненавидели волшебников, и, как подозревал Гарри, они просто выжидали, готовясь к очередному восстанию.       Они затрясли жестяными погремушками, и ужасное эхо заметалось по пещере. Дракон застонал и отступил, и Гарри, приблизившись, увидел, что вся его морда изуродована шрамами.       Жестоко, но практично со стороны гоблинов.       Они добрались до хранилища, и гоблин оглянулся на Андромеду. Затем приложил ладонь к двери, и та исчезла мгновение спустя.       Прежде чем гоблин успел повернуться к ним, Гарри оглушил его. Стирание памяти поддавалось обращению при помощи пыток, но никто не смог бы выдать воспоминания, которого, в первую очередь, никогда не существовало.       Хранилище Беллатрисы до самого потолка заполняли золотые монеты и кубки, броня, шкурки странных созданий, которых Гарри не смог распознать. Бутыли с зельями и череп с короной, украшенной драгоценными камнями.       В сравнении с ее хранилищем состояние Гарри выглядело каплей в море.       Гарри настороженно ступил внутрь. Едва он вошел, как стена хранилища снова возникла за его спиной. Его предупреждали об этом, одна из причин, почему Андромеда осталась снаружи. Если Гарри попадется в ловушку, то она силой заставит гоблина освободить его.       Он начал наколдовывать заклинания. За неделю с момента, когда они родили план, Дамблдор обучил его ряду заклинаний, помогающих обнаруживать ловушки. К несчастью, времени хватило лишь на изучение заклинаний общего назначения, они не обнаруживали по-настоящему хитрые ловушки, и никто не знал, что там окажется в хранилище Беллатрисы.       Но здесь, по крайней мере, похоже, отсутствовали заклинания разрезающих линий.       Гарри шагнул вперед и легко задел ногой кубок. Отдернул ее от боли, так как кубок раскалился докрасна и превратился в двадцать копий самого себя.       Гарри скорчил гримасу. Проклятье "Джеминио", однажды он применил его против драконицы и теперь столкнулся с обратной ситуацией, использованием против себя. Быстрая проверка показала, что там два проклятия, причем наколдованных на каждый предмет в хранилище.       Чего бы он ни коснулся, оно преумножится и начнет нагреваться.       Так легко оказаться раздавленным насмерть, одновременно с этим обжигаясь о предметы, заполняющие комнату до краев, и хранилище и без того оказалось наполнено настолько, что невозможным оставалось не коснуться хоть чего-то. Гарри стоял полностью неподвижно, но знал — лишь вопрос времени, прежде чем он сдвинется, перенесет вес, и тогда случится что-то убийственное.       Он быстро наколдовал на себя чары обострения восприятия и начал разглядывать хранилище в поисках чаши. Зрение обострилось и внезапно все словно приблизилось. Гарри искал что-то с барсуком Хаффлпаффа или орлом Рейвенкло... они уничтожили по одному предмету, которыми владели Слизерин и Рейвенкло, но это никак не означало, что не найдется и других, которыми обладали Основатели. В конце концов, Риддл же не нашел меча Гриффиндора.       Поиск занял больше времени, чем предполагал Гарри. Чаша находилась на верху кучи и в глубине хранилища, лучшее место, чтобы проклятия отработали во всю мощь.       — Акцио чаша, — произнес Гарри, указывая палочкой.       Он знал о бесполезности своих действий, ведь Риддл защитил остальные крестражи от призыва, но все равно следовало попытаться. Иначе он уподобился бы заключенному, сидящему в камере с незакрытой дверью.       Чаша не пошевелилась.       Время оставалось ограниченно, вскоре очнулся бы гоблин, и пускай Андромеда и продолжила бы оглушать его, но в конечном итоге, он мог ускользнуть от нее. И уж точно не открыл бы снова стену, если бы на него напали.       Гарри глубоко вдохнул и закрыл глаза. Уменьшился, опять превращаясь в мангуста. Меньшие размеры — преимущество, да и легендарная ловкость мангустов тоже облегчала задачу.       Он начал осторожно пробираться между вещей, тщательно пытаясь ничего не коснуться, но несмотря на все его усилия, Гарри задел кубок кончиком хвоста, и внезапно ощутил жар сзади, когда предмет начал множиться.       Он проделал лишь половину пути по сокровищнице, прежде чем вокруг стало столько предметов, что даже Гарри, со своими крошечными размерами, не смог бы протиснуться мимо них. Он отступил назад, осознавая, что сокровища за спиной медленно увеличиваются в численности, и вернулся к своей обычной форме.       Гарри нахмурился. Если сдвинуться на дюйм в любую сторону, то он утонет в сокровищах. Если не сдвинуться, то вещи за спиной в конечном итоге преумножатся настолько, что раздавят его. Время истекало, и тут практически не оставалось хороших вариантов.       Гарри задумался и нашел решение.       Для начала наколдовал на себя чары замораживания пламени. Немедленно весь жар в хранилище превратился в ласковое тепло. Решение казалось очевидным, с учетом того, что волшебники в прошлом пользовались этим заклинанием, дабы выживать во время сжигания у позорного столба.       — Вингардиум Левиоса, — произнес Гарри, указывая на шкуру, из которой торчали шипы.       Шкура взмыла, не увеличиваясь в численности. Гарри повел ее в сторону находящейся выше чаши, осознавая нарастающий в хранилище жар.       Трудно оказалось сманеврировать шкурой так, чтобы один из шипов зацепил ручку чаши. Гарри потребовалось несколько попыток, и он не сомневался, что Флитвик устыдился бы его действий. Шкура оказалась объемистой и когда Гарри пытался двигать ее, то иногда возникали помехи из-за других шипов.       Гарри бросил взгляд назад. Куча за спиной росла, и там не осталось пути, по которому смог бы проскользнуть даже мангуст.       Гарри поморщился и мгновение спустя успешно подцепил ручку чаши.       Он легко отлевитировал шкуру с чашей и опустил их на пол перед собой. Залез в рубашку и вытащил клык василиска. Гарри не знал, останется ли чаша уничтоженной даже в случае перезагрузки, но попытаться определенно стоило.       Он вонзил клык, и дух внутри с завываниями вырвался наружу.       Гарри повалился в кучу сокровищ за спиной, и те немедленно начали множиться вокруг него. Чары замораживания пламени работали, так что Гарри не получил ожогов, но возникла более насущная тревога оказаться раздавленным.       Сунув клык василиска в ножны, он вытащил из кармана зеркальце.       — Сейчас! — издал вопль Гарри.       У Андромеды находилось парное зеркало Сириуса. Мгновение спустя стена исчезла, и гоблин с открытым ртом уставился на увеличивающиеся сокровища.       Андромеда оглушила гоблина и затем заорала:       — Превращайся!       Гарри обратился в мангуста и немедленно ощутил, как его раздавливает весом сокровищ вокруг.       — Акцио мангуст! — выкрикнула Андромеда.       Мгновение спустя Гарри пролетел по воздуху и приземлился ей в руку. Она сбросила его на пол, а стена хранилища в это время вернулась на место.       Сокровища оказались рассыпаны по полу за пределами хранилища. По крайней мере, они перестали множиться, но скрыть их присутствие уже не вышло бы. Оставалось только надеяться, что они исчезнут, как и большинство наколдованных предметов, прежде чем кто-нибудь успеет поднять тревогу.       Гарри обнаружил, что ему трудно дышать, чувствовал боль, и когда он надавил на бок, стало только хуже. Он сломал себе часть ребер. Такое уже случалось ранее, у Дурслей, по причинам, о которых ему не хотелось сейчас думать.       — Обливиэйт! — воскликнул он, указывая палочкой на гоблина.       Гарри превратился обратно в мангуста и позволил запихать себя в контейнер, несмотря на боль во время дыхания. Чары головного пузыря, наколдованные Дамблдором, до сих пор работали, но они ничуть не облегчали боли.       Возможно, что он сломал себе не только ребра.       Тьма под мантией Андромеды и звуки снаружи. Звуки бегущей воды, когда они опять проходили через Гибель воров, и Гарри прилагал все силы, чтобы не пищать от боли, пока гоблин доставлял их обратно наверх.       Гоблин слишком быстро совершил один из поворотов, Гарри впечатался в стенку контейнера и едва не отключился. Его тошнило, но он знал, что не стоит блевать внутри чар головного пузыря. Не стоило забывать о плачевном опыте столкновения с подобным в прошлом.       Гарри ощущал, что крышка контейнера разболталась, но они уже проскочили водопад. Знание того, что он сможет выбраться, если потребуется, слегка приподняло ему настроение.       Поездка вверх, казалось, длилась дольше, чем путешествие вниз, и Гарри обнаружил, что теряет сознание и приходит в него.       Он услышал сердитые голоса и затем звуки обмена заклинаниями. Крышка контейнера соскочила, и секунду спустя он выскользнул наружу, упав на землю.       В падении Гарри изменился, стал человеком и застонал, ощутив женскую ножку, наступившую ему на грудь.       Мгновение спустя он услышал звук аппарировавшей прочь Андромеды. Моргнул от внезапного света: он находился на Косой Аллее за пределами Гринготтса.       Семь авроров таращились на него, наставив палочки на его голову.       Гарри потерял сознание.