Однако здравствуйте

— Вообще-то три, а не четыре, — Фугаку флегматично переставляет чужую фигурку на одну клеточку обратно. — И зачем, позвольте спросить, вам этот свиток? — Вроде четыре было, — хмуро отозвался один из его собеседников, сосредоточенно думая, покупать ему Ичираку или не стоит. А жаль, стоящую следом Башню Хокаге он точно собирался купить. — Заказ. — Ку-ку-ку, как любопы-ытно, — второй, сидевший от Фугаку чуть в стороне, забрал кости и кинул. Потом недовольно дернул уголком губ, переставил свою фигуру и отдал кости Учиха. — Двойка. — А кто, если не секрет, заказал? — Фугаку сделал ход и сразу же выкупил территорию клана Нара. — Мне казалось, что с вашей репутацией, Сасори-сан, любому заказчику было бы выгодней самому явиться за свитком или нанять... менее видного шиноби. — Ку-ку, если только репутация самого заказчика это позволит, — Орочимару, а это был он, хищно следил за тем, как сидящий рядом с ним кукольник покупает госпиталь. Сасори в ответ на его замечание коротко кивнул, подтверждая правильность суждения. Фугаку задумчиво потер подбородок. — Фугаку-кун, продай клан Сарутоби, ху... — Не раньше, чем вы продадите мне АНБУ НЕ, Орочимару-сан. Орочимару скривился — продавать столь выгодную клетку ему не хотелось даже ради клана Сарутоби. — Что будем со свитком делать? — когда игральные кости перешли к нему, спросил Фугаку. В воздухе повисла напряженная тишина. Несмотря на уговор отдать добычу победителю игры, каждый понимал, что остальные все равно попробуют его отобрать. Сасори отдал Фугаку половину всей имеющейся суммы, весьма неудачно попав на принадлежащий Учиха клан, и подпер руками подбородок. — Копировать? — предложил Фугаку. — Не вариант, — сухо отрезал Сасори. Учиха пожал плечами: игра только начиналась, можно было не спешить... А начиналось все, стоит отметить, не так мирно. Аукцион подходил к завершению, когда на продажу наконец был выставлен их свиток. Полностью запечатанный, никем кроме создателя не читанный — сомневаться в честности Дома было нельзя, клан вел игру крайне прозрачно. Тут же начались ожесточенные торги, но цену, что было приятно, всегда перебивал Хиаши, который упорно соревновался с Кири. Когда Фугаку почувствовал незнакомую чакру и попытался осторожно определить направление, со стороны улицы раздался грохот и шум, что, естественно, не могло не напрячь. Переглянувшись с Хиаши, Фугаку едва не упустил момент появления Сасори: огромное... существо, которое свалилось с потолка над свитком, мало походило на человека. Оно стояло на четвереньках, грозно раскачивая металлическим хвостом, очень похожим на хвост скорпиона, а на спине у него было изображено хохочущее лицо. Приподнявшись, оно быстро схватило свиток у уже убитого ведущего и, с помощью хвоста, попыталось выпрыгнуть в проделанную дыру, когда Фугаку перекрыл ему путь. Хиаши, переглянувшись с Учиха, кивнул ему, подтверждая тот факт, что это человек. Странный, но человек, постольку-поскольку Хиаши сперва увидел его как марионетку, и только потом распознал в нем человека. Завязался короткий бой, в процессе которого Фугаку относительно легко смог дезориентировать противника и выиграть драгоценные мгновения, чтобы захватить врага... когда по всей деревне внезапно полыхнула такая жажда крови, что стало трудно дышать. Затряслась земля, начало рушится здание и Сасори снова разорвал дистанцию... на этот раз оставив свиток в руках Учиха. Продолжая сражаться, они постепенно меняли локацию, сначала оказавшись во внешнем круге Суны, а потом и вовсе за ее пределами, потому как Учиха старался максимально ничего не разрушить в деревне (он-то прекрасно помнит, как тяжело ее восстанавливать). Впрочем и тот и тот заметили, что в Суне до них мало кому есть дело — у песчаников были дела поважнее. К примеру вот эта вот громадная песчаная туша, очень похожая на еното-собаку, явно нуждалась в запечатывании. И, когда Фугаку почти оставил за собой решающее слово — свиток уже был у него, а Сасори под напором из техник, гендзюцу и шарингана начал медленно отступать, — на поле боя появилось третье лицо, именем Орочимару. Который, как быстро догадался Фугаку, тоже имел виды на свиток. Прибытие Орочимару и завязавшийся бой между ним и Учиха (хэй, Оосава! Мы вроде как из одной деревни, нет?!), дало Сасори время, которое было ему необходимо, чтобы успеть "притянуть" к себе марионетки. Сражение с каждой минутой уводило их все дальше от Суны, пока они не очнулись, поняв, что вот-вот окажутся погребены под обваливающимися скалами ущелья, в которое случайно завел их бой. Далеко уйти никто не успел, поэтому все, что им оставалось, это нырнуть в ближайшую расселину и, на время забыв вражду, совместно переждать обвал. — Предлагаю... переговоры... — выдал тогда, зажатый между Сасори с Орочимару, Фугаку, радуясь тому, что скорпионий хвост Сасори отрубил еще в начале боя Орочимару, а сам санинн оказался настолько тесно прижат со всех сторон, что пошевелиться ему не представлялось возможности. На переговоры согласились все... по нескольким причинам: во-первых, передышка. Бой шел на очень высоких скоростях на очень неудобной местности (песок был крайне неустойчивой плоскостью и приходилось постоянно следить за тем, что под ногами). Во-вторых, любопытство. Орочимару с Фугаку были примерно равны по силам, а Сасори выкручивался за счет количества марионеток и хитростей. Естественно, что такие сильные противники вызывали интерес. В-третьих... ну они как-бы застряли в узкой расселине, без возможности двигаться и применять техники (по-крайней мере быстрые), и чтобы выбраться, было необходимо хотя бы какое-то время не пытаться друг друга убить. Впрочем, спасибо тому факту, что Орочимару владел Дотоном и, спустя время, которое они все дружно молчали и не обращали друг на друга внимание, расселина раздалась в ширь, образовав что-то вроде углубления в скале. Все трое мгновенно отпрыгнули друг от друга, выхватив оружие, когда Фугаку снова заговорил. — Начнем пытаться друг друга убить, и эта махина свалится на нас, — и, опасливо покосился на Орочимару, который явно раздумывал над тем, а не обрушить ли на головы врагов скалы. — Тем более, что проблему можно решить менее... радикальным способом. — И что ты предлагаешь, Фугаку-ку-ун? — Игру. Победитель забирает свиток. — Гарантии? — впервые за весь бой заговорил Сасори. Из всей тройки он был самым потрепанным. Все же и Учиха, и Оосава были бойцами-универсалами, и ближний бой, и дальний для них не представлял труда, тогда как Сасори, как кукольник, был больше бойцом дальнего боя, к тому же не настолько сильным, как санинн и глава клана. Хотя, стоит отдать честь его редкой изворотливости, нестандартным решениям и мастерством во владении марионеток, нервы он им потрепал знатно. — Свое честное слово это все, что я могу сейчас предложить, — развел руки в стороны Фугаку. И Орочимару, и Сасори задумались. И тот и другой знали, что для клановых и потомственных шиноби данное слово стоит очень дорого. Потом каждый медленно кивнул. — Хорошо, тогда даю слово шиноби и главы клана, что на протяжении всего времени, что мы находимся здесь, я не буду пытаться вас убить, если только не возникнет угроза для жизни. Когда и Орочимару, и Сасори тоже пообещали (со своими добавками, конечно, а змей так вообще такое колесо завернул, что Фугаку пришлось вытрясать из него уточнения), Фугаку начертил на земле "доску" с монополией, подобрал камни, заменившие фигуры, и обозначил правила. Деньги в игре "плавали" настоящие, так что играли все с оглядкой и очень серьезно. Все же слово чести не пустой звук, а игра оказалась достаточно интересной, чтобы на время отложить планы по убийству врагов... К тому же это была отличная возможность восстановить силы. — Тогда у меня есть идея, — с довольной улыбкой (еще бы, Орочимару на круг попал в тюрьму), наконец предложил он, понимая, что скорее всего это самый беспроигрышный вариант для всех троих. *** Они находились в лабиринте уже около трех часов, когда начало происходить неладное. Все вокруг тряслось, а вот зверушкам, что обитали в лабиринте, на столь сильную тряску было абсолютно наплевать, так что приходилось одновременно пытаться устоять на ногах и дать отпор кровожадным тварям. — Экзаменаторы точно рассчитывали на гениннов? — отлипнув от очередной убитой твари и, вынув руку с кунаем из ее пасти, спросил Шисуи. — Тряска не их рук дело, — покачала головой Норико, опираясь на стену. Ирьенин бы им в команде не помешал, однако увы — она потеряла эту способность когда стала джинчурики. — Вряд ли в их целях было погрести нас здесь, потому что смерть стольких гениннов непременно вызовет новую войну, к которой Суна не готова. Какаши кивнул, соглашаясь с ней. А в следующее мгновение из-за угла вылетел черный ворон Шисуи, сообщая о том, что совсем рядом с ними есть команда с нужным свитком. — Надеюсь, что не коноховцы, — буркнула Норико, на что Шисуи ободряюще потрепал ее по плечу. Не коноховцы... но близко. — Предлагаю разойтись миром, — тут же предложил Шисуи, стоило им рассмотреть на чужих протекторах знак деревни Дождя. — Уверен, в лабиринте еще очень много команд из других стран, чтобы нам не сражаться с союзниками. Насторожившиеся было дождевики расслабились, кивнули. Две команды нырнули в два разных ответвлениях в поисках другой добычи. — Как думаете, сколько нам потребуется времени, чтобы выйти к Пустыне Демона? — спросила Норико. — Дня два-три, если в текущем ритме, то думаю неделя. Провести неделю глубоко под землей никому не улыбалось, поэтому они ускорились, и вскоре вышли к развилке, натолкнувшись на две сражающиеся команды из Камня и Песка. Причем у Камня был нужный им свиток... Шисуи переглянулся с Какаши и оба взяли резкий старт, зная, что Норико их прикроет. И, не прошло и минуты, как Песок с Камнем расцепились, занявшись более насущной проблемой — Листом. А проблема была, и немаленькая. — Твою мать, — узнав одного из противников, выругался тот представитель Камня, у которого был свиток. — Это Шуншин-но-Шисуи! А в следующее мгновение оказался прижат к стене с клинком у горла. Бой завершился, не начавшись: два клона Учиха держали оставшихся двоих из Камня, а Какаши точно также взял контроль над группой из Песка. — Отдашь свиток по-хорошему или по-плохому? — мягко спросил Шисуи, тем не менее слегка усиливая давление клинка, пока Какаши на другом конце что-то втолковывал песчаникам. Представитель Ивы сглотнул, еще раз окинул взглядом "поле". Клоны Шисуи в любой момент могли прикончить его сокомандников, и это не учитывая тот факт, что у коноховцев на подстраховке была ничем не занятая куноичи, в чьей силе, почему-то, сомневаться не приходилось. — Забирай, — он кивнул на свиток, что висел у него на шее, однако Шисуи лишь как-то ласково улыбнулся, от чего у него по коже пробежались мурашки. — Сними и кинь Норико. Если думаешь, что я плохо знаю, что ты хочешь сделать, то ошибаешься. Рука, в которой был зажат сенбон с ядом, дрогнула. Если бы Шисуи решил бы сам забрать свиток, то ему бы пришлось подойти ближе и ослабить давление танто, и тогда бы он получил возможность воткнуть в него сенбон... Однако сейчас любое его движение вызовет мгновенную смерть — он даже метнуть не успеет, как уже будет мертв. Потянувшись к свитку, почувствовал, как острое лезвие мягко надавило, и как потекла по шее тонкая струйка. — Другой рукой, — мгновенно изменившись в голосе, приказал Шисуи и он сдался, послушно снял и кинул девчонке свиток. Призрак оправдывал свою славу. Шисуи довольно кивнул, а в следующее мгновение его клоны рукоятками кунаев вырубили своих "заключенных", то же самое молниеносно провернул и оригинал, только рукояткой танто. Какаши к тому времени уже вырубил песчаников, и вместе с Норико разглядывал свиток. — Теперь осталось только найти выход из лабиринта, — сказала Норико, когда очередной толчок сбил их с ног. — Интересно, что там наверху происходит? Какаши пожал плечами и призвал нинкена, чтобы тот помог выбрать дорогу. *** Дазай уже давно постиг дзен. С теми приключениями, которые его всегда сопровождали, это было и не удивительно. Но иногда даже маска абсолютного спокойствия давала трещину. После начала экзамена где-то с час все было спокойно, однако потом Дазай заметил, как стали сменятся на постах песчаники: с сильных на более слабых. Джонины уходили со слежки за подопечными, приходили чунинны и генинны. — Я по нужде, — хлопнул он одного из коллег по плечу, и вышел. В кабинке туалета создал клона, который и вернулся к наблюдению за ребятами, а сам, использовав шаринган, чтобы избежать встреч, вышел на улицу. На площади никого не было, хотя Дазай сразу заметил дежурных и даже кивнул им, в знак приветствия, вытаскивая, заготовленные на такой случай сигареты — мол, вышел на перекур. Облокотившись на стену здания, принялся наблюдать. Дежурные на стенах тоже время от времени менялись, и с каждым разом все более и более встревоженные шиноби занимали свои места. Дазаю это не нравилось. В таком ожидании прошло еще около двух часов, когда к нему успели несколько раз подойти дежурные, чтобы узнать причину того, почему он так долго здесь стоит. — Внизу душно, к тому же скучновато, надеюсь я не нарушаю никаких правил, раз просто вышел подышать? А потом началось... сначала Дазай услышал звуки сражения: в стороне здания Казекаге послышался грохот, а потом в совершенно другой стороне обвалилось высокое здание Дома Аукциона. Не меняя позы, Дазай всем видом излучал спокойствие и крайний пофигизм. А потом случилось то, из-за чего Учиха подумал по возвращению подать в отставку. — Ичиби?.. — чересчур спокойно и даже равнодушно спросил он, стряхнул пепел и, подумав, что это галлюцинации и солнечный удар (все же он очень редко курит... и также редко перегревается), медленным шагом направился внутрь здания, по пути останавливая шиноби Суны. — Это нормально, что у вас там возле Резиденции биджу беснуется? — обыденным тоном спросил он, на что песчаник весь побледнел, затрясся. — Биджу? — Ну да, Ичиби. В следующее мгновение все здание было поднято на уши, заревела сирена, все шиноби вывалились на улицу. К этому времени однохвостый уже явно был неподконтролен ни джинчурики, ни главе деревни. Интересно, что его так разозлило? Дазай и сам не понял, как оказался в самом центре заварушки, с удивлением отметив, что происходит самый настоящий геноцид — шиноби Суны последовательно убивали всех, кто носил мон клана, на котором был изображен силуэт биджу. А Казекаге воюет с биджу, и вполне успешно. — Что происходит? — спросил он у куноичи-ирьенина, с тем самым моном, которая подлечивала напарника. — Не ваше дело, шиноби-сан, — торопливо отозвалась та, а в следующий момент Дазай отбил летевший в нее кунай. — А теперь? — Наш клан обвинили в предательстве, — с едва сдерживаемой злостью отозвалась в следующий момент девушка, вслед за этим заканчивая возиться с соклановцем и ринувшись в гущу битвы. Однохвостый трепыхался все меньше, силовыми методами усмиряемый Казекаге, хотя Дазай с горечью отметил, что даже так кровожданый биджу протоптался по половине деревни. *** Кохэку Араши — янтарная буря, — была джонинном Сунагакуре и представителем самого сильного клана в деревне. Она с гордостью носила как протектор деревни, так и мон своей семьи. И она более, чем просто любила свой дом. Клан Араши был самым богатым в Суне, им принадлежал не только Дом Палящей Пустыни, но и практически все более-менее прибыльные предприятия. А еще младший сын главы их клана был джинчурики — владельцем биджу. И, хотя официально считалось, что джинчурики Ичиби является Бунпуку, Кохэку, как дочь главы, прекрасно знала, что старый монах умер еще три года назад. Кохэку и подумать не могла, что однажды наступит день, когда отец прикажет атаковать бывших товарищей и друзей. Не могла даже представить, что Казекаге ответит тем же. — Нэо-Нэо, что же тебя так разозлило? — она с болью смотрела на то, во что превратился ее брат. Он ведь еще так мал... Она слышала, какими словами обменивались отец с Казекаге. Предательство, власть, сила... даже просто слышать это было больно. И все это на виду у других деревень! Друг и соклановец внезапно появился перед ней, показывая полностью разорванное плечо и тяжело привалился к стене. — Это все какой-то бред, — шептал он, а Кохэку с болью отметила, что его уже не спасти — яд проник слишком глубоко. — Этого просто не может быть... — Тиш, тиш, потерпи, — она навела на него сон, и продолжила пытаться хоть что-то сделать. — Что происходит? — из мыслей и работы ее выдернул чей-то голос. Шиноби Конохи, смотрел спокойно и даже с каким-то любопытством. Он явно не боялся ни биджу, что бесновался совсем близко, ни шальных кунаев. — Не ваше дело, шиноби-сан, — отозвалась она, понимая, что друг уже мертв. От бессильной ярости и злобы стало трудно дышать. В следующий миг однорукий шиноби резко поддался вперед, кунай в его руке блеснул на солнце, отбивая чужую атаку... направленную на нее. — А теперь? — он слегка склонил голову. И Кохэку, понимая, что теперь, раз он вмешался и спас ей жизнь, то в какой-то мере имеет право знать. Но что сказать? Что отец оказался не тем, кем она всегда его считала? Верным, добрым, сильным? Что Казекаге отдал приказ об уничтожении их клана? Что? Увидев, как на другом конце площади двое шиноби оттесняют двух детей-гениннов, рванула в ту сторону. — Наш клан обвинили в предательстве, — бросила она напоследок, молясь только о том, чтобы успеть. Последние метры, шуншин и она встает между соклановцами и бывшими товарищами. — Что вы творите?! Это же дети! В глазах Рена с Мику она видит плохо скрываемое нежелание и боль, а еще облегчение от того, что она успела. — Прости, прости Кохэку-чан, — руки Рена дрожат, но она с отвращением видит на них кровь. Вот кто настоящие предатели. Сердце обливается кровью, стучит бешено в висках. Она заносит кунай, и видит, как Рен покорно закрывает глаза. — Прости... — Предатель... — она чувствует, как слезы заливают ее лицо. Рен был ее сокомандником. Рен прошел с ней плечом к плечу через всю войну. — Как ты мог? Как? Мику рядом тоже плачет, ее кунай со звоном падает на землю. — Почему вы просто не отказались? Не предупредили? Вы ведь знали? Знали?! — она не понимает, почему бывшие друзья молчат. Не понимает. Не хочет понимать. Когда внезапно на плечи опускается чья-то рука. — Вам стоит уходить, — она отпрыгивает, проводя по воздуху кунаем — неизвестный шиноби, тот самый, оказался ловок и ушел от удара. На его лице все то же спокойствие. — Вам стоит уходить, куноичи-сан, этот бой не в вашу пользу. — Кто ты такой? — почти рычит она. — Я тоже клановый, — успокаивающе говорит он. — Поэтому советую: если хотите сохранить хоть что-то от клана, уходите из деревни. Земля трясется, она оглядывается. Казекаге почти закончил с биджу. Демон стал уменьшаться в размерах, перестал двигаться, крепко сдерживаемый песком и техниками главы деревни. Бой тоже почти прекратился. Она чувствует, как отказывают ноги. Как же... так?.. — Куда? — она смотрит на неизвестного шиноби и ничего не понимает. Кто он? Почему ей помогает? И только сейчас замечает, что его глаза полностью красные, что в их центре точка и три запятых... Но... — Куда захотите, — пожимает тот плечами. — Ваша деревня отказалась от вас, теперь вы свободны. — Вы из Листа? Шиноби кивает. — Вы... Учиха? Он снова кивает. — Поэтому на нас еще не обратили внимание, да? — до нее наконец доходит, почему Рен с Мику не двигаются, почему больше никто к ним не приходит... пока. Шиноби снова кивнул. Она старается не смотреть на площадь, залитую кровью. Не смотреть, как Казекаге мягко опускает на землю повисшего на его клинке отца. Не думать о том, что стало с ее младшим братом, матерью, друзьями... — Помогите, — она прижимает к себе детей. Если бы она была одна, она бы кинулась туда, в бой, погибла бы как полагается, но если выжили дети... — Если можете... — Могу, — шиноби вздыхает, подходит и поднимает маленького мальчика на руки. — И как вы здесь оказались?.. — Они пришли за родителями, — глухо отозвалась Кохэку, когда они вышли с площади и направились в сторону общежитий, где были поселены все приезжие — тот район лишь чудом не попал в заварушку. — Остальные дети остались в клановом квартале. Коноховец смотрит на нее, но она лишь качает головой. — Квартала больше нет — оттуда вырвался биджу... Он снова кивает, идет твердо, быстро, она замечает, что он не так спокоен, как ей показалось. Шиноби приводит их в общежитие, помогает устроится на футонах. А потом что-то делает, и дети, что до этого лишь чудом не плакали (видимо шок), засыпают. — Воды, чай, кофе, душ? — спрашивает он у нее, но она лишь качает головой. Ничего не хочется. Медленно, но адреналин и шок перестают затуплять боль и осознание произошедшего. А потом шиноби снова вздыхает. — Попробуйте поспать. И, мягко толкнув ее, помог улечься, а потом сделал, судя по всему, то же самое, что и с детьми. Кохэку чувствует, как проваливается в сон. *** — Предлагаю для начала отдать свиток мне, — жестом попросил напрягшихся было шиноби успокоиться. — Я отнесу его Хокаге, настою на том, чтобы после изучения, его отдали мне. Потом передам его вам, Орочимару-сан, вам ведь только техника нужна, а не сам свиток? Потом вы, Сасори-сан, заберете свиток у Орочимару, а нанимателю скажете, что просто не успели вовремя перехватить свиток и вам пришлось следить за тем, у кого он оказался. В пещерке снова воцарилась тишина. — Нет, — отрезал спустя время Сасори. — Никаких гарантий. И Фугаку его понимал. Он и сам до сих пор понять не мог, почему торгуется с нукенином. А Сасори рисковал. У него не было гарантий того, что Фугаку сдержит слово, что Орочимару не наведет на него охотников за головами. — Ку-ку-ку, разве Мина-то-кун разрешит? Это тоже проблема. Если за свитком явились шиноби всех, мало-мальски сильных, деревень, то вряд ли Минато позволит знаниям из него утечь на сторону. — Если не устраивает мировая, то можем, конечно, продолжить мордобой, — вдруг вполне серьезно сказал Фугаку, понимая, что дело заходит в тупик. — Однако Сасори-сан, видите ли, как тут получается. Если мы сейчас выберем драться, то мы с Орочимару-саном вас просто убьем, а потом поделим свиток между собой — из одной деревни, уж сумеем договориться. Но я предлагаю вам, нукенину-отступнику, за чью голову могу получить достаточно большие деньги, сделку. И вы еще торгуетесь? Сасори бросил на него хмурый взгляд, кинул кости и выкупил-таки Башню Хокаге. — Сделку... Фугаку кивнул. — Но, так как вы уже достаточно истрепали мне нервы, то вот что, — Фугаку взял свиток и положил его себе за пазуху, тут же вызвав два кровожадных взгляда. — Поверьте мне, если мы сейчас не сторгуемся, то мне придется показать, на что способен Учиха в плохом настроении, и свиток в любом случае достанется мне. — Ку-ку-ку, Фугаку-кун, чего же ты хочешь? — плотоядно улыбнулся Орочимару. — Ничего, — поднявшись, отряхнулся от пыли и выпрямился. — Ну, пока вы думаете я, пожалуй, пойду... И, выйдя к обвалу, принялся быстро взбираться по камням наверх. В том, что те двое его не убьют, он не сомневался. Во-первых, они с вероятностью в сто процентов были сейчас в совсем не культурном шоке. Во-вторых, он их заинтересовал. С другими шиноби, вроде Райкаге или даже того же Минато, такой фокус бы не прошел, но за игру он достаточно хорошо разобрался в своих противниках. Оба были в своем роде "бешеными". Орочимару был слишком высокомерным. Он не думал, что "добыча" сможет так просто уйти, поэтому позволял себе "играться" с ней. Он был в своем роде хорошим психологом, ему нравилось наблюдать за реакциями людей, ставить их в тупик. Орочимару был гением-ученым-экспериментатором, такой ни за что не станет убивать заинтересовавшую его личность, он сначала изучит ее от корки до корки да вместе с потрохами, и только потом прикончит. Сасори же искал вдохновение. Уже по его марионеткам было понятно, что парень сумасшедший фанатик своего дела, такую тонкую работу Фугаку видел впервые что в жизни, что в воспоминаниях того Фугаку. Такие готовы за стоящую идею и семью продать, что и говорить про деревню. Тоже своего рода экспериментатор. И, если Фугаку правильно оценил его взгляды, очередной его идеей не повезло стать ему самому... впрочем, это легко было обернуть в свою пользу, закинув удочку "узнаете, что может Учиха в плохом настроении". Таким образом кукольник, увидевший в нем очередную куклу, захотел узнать, что может злой Учиха, чтобы потом повторить это уже самому, но с его телом... бр-р-р... — Ку-ку-ку, Фугаку-кун, куда же ты? — Орочимару вырос на самой вершине это своеобразной горы, будто бы обиженно скрестив руки на груди. — Встретимся с вами в Суне, Орочимару-сан, — командирским голосом отрезал Фугаку, внимательно наблюдая за реакцией санинна. — Там и поговорим по поводу свитка. — Кхм, — раздалось чье-то заинтересованное сбоку. Сасори внимательно его разглядывал. — Какую же сделку вы имели в виду? Орочимару же, задумчиво потерев подбородок, вдруг широко-широко ухмыльнулся, повел длинным змеиным языком по губам и... будто растворился, использовав какую-то технику. Фугаку вздохнул и мысленно улыбнулся, — догадался, змей, что участвует в чужом эксперименте, заинтересовался еще больше. Теперь, конечно, придется сталкиваться с ним чаще, но зато угрозы жизни больше нет. Пока Фугаку будет змею интересен, можно будет не волноваться о смерти от его руки. Остался Сасори. — Уже никакую, Сасори-сан, — Фугаку слабо улыбнулся, глядя на него сверху вниз. Сасори был потрепан и новый бой явно не выдержал бы... добить, что ли? Хотя нет, есть у него одна идея. — Однако, если свиток вам все еще будет нужен, я буду в Конохе. И да, еще раз сунетесь в Суну во время экзамена, поймаю и сдам Каге. И, спасибо шарингану и его возможностям, по-быстрому смылся. Ситуацию, конечно, можно было разрулить и быстрее, но Фугаку что-то подсказывало, что он все сделал правильно. Теперь надо куда-нибудь спрятать свиток (а еще лучше все время носить с собой), отдать Расе деньги за него (он, конечно, мог сказать, что свиток унес Сасори, но совесть не позволяла), и решить вопрос с Орочимару... в принципе по последнему пункту идеи были. А потом на экзамен, контролировать процесс. *** Сказать, что Яхико был в шоке, это ничего не сказать. Во-первых, биджу. Да, тот самый биджу, который теперь запечатан в какой-то странный предмет, который Казекаге куда-то унес. Появление Однохвостого в Суне было неожиданным, стремительным и яростным — Яхико представлял, сколько он успел разрушить, прежде чем Раса его усмирил. Во-вторых, геноцид целого клана средь бела дня. Суна, фактически, собственноручно и на глазах чужих деревень вырезала один из своих сильнейших кланов! Яхико до сих пор не мог понять, что это: глупость или глупость со стороны Расы? Теперь все деревни будут знать, что Суна сильно ослабла, лишилась не только целого клана, но и тех шиноби, которые погибли в процессе сопротивления. А это значит, что скоро Песок попробуют подвинуть со звания одной из Пяти, ведь о их плачевном положении знали все в верхушках своих деревень. В-третьих, экзамен. Яхико сидел за столом в выделенном ему доме и думал. Рядом, на диване, тихо-мирно спала девушка-джинчурики Листа, о которой он знал со слов Нагато, который узнал это в свою очередь от Кушины Узумаки, которой разрешил об этом сказать Йондайме Хокаге. — Яхико-сан, — в дверь заглянула одна из АНБУ. — Фугаку-сан вернулся. Яхико кивнул, поднялся и, разбудив девушку, отправился за АНБУ к Учиха. И лучше бы ему было пойти туда попозже: Фугаку Учиха был не просто в ярости. Фугаку Учиха сейчас как никогда походил на того красноглазого дьявола, какими все рисовали представителей его клана. И, казалось, Фугаку Учиха из-за чего-то был готов сцепится с Расой. А, заметив свою джинчурики, которая по идее вообще должна была быть на экзамене, помрачнел еще сильнее. — Фугаку-сан, — приветствуя кивнул ему Яхико. — Яхико, — поздоровался тот. — Норико? — Во время экзамена ее попытались похитить, я был среди экзаменаторов и успел ее спасти, — коротко отчитался Яхико. — Это был человек в маске, без опознавательных знаков.