Любовь вне дурдома

Через несколько часов школа зашевелилась и занялась своими обыкновенными делами, которые обыкновенно происходят практически каждый день. К Арти не подходил не только Директор, но и остальные, включая Мэри, что было довольно странно и в какой-то степени даже, пожалуй, подозрительно, однако сам юноша старался не думать об этом. У него были более важные заботы. В одиннадцать часов до полудня Арти вышел из своей комнатки. Шёл он медленно, развязно и как будто бы бесцельно — словно только разомнуть кости после долгого сидения. Обойдя несколько поворотов, пройдя мимо множества дверей, Арти ловко и незаметно юркнул в свою мастерскую. И со стороны казалось, словно кабинет так и остался закрытым и пустым. Юноша, закрыв осторожно и тихо дверь, не двинулся с места, ибо увидел покойно спящего уборщика, сидевшего на стуле перед мольбертом. Свип спиной облокотился на стену. Перевязанные немного уже истрепавшимся бинтом руки были перекрещены на животе. Голова опущена к груди. Некоторое время Арти стоял на пороге, и лишь затем он, мягко ступая, приблизился к мольберту. «Слава всему, он прочёл мою записку», — с облегчением думал юноша, устанавливая холст. В то утро буквально на несколько минут выглянуло солнце. Оно нежно касалось серых волос, которые теперь отливали серебром, переливаясь. Худая рука торопилась. Она порхала над холстом, краской выводя линии. Эти линии составляли фигуры, а фигуры складывались в образ. Глаза периодически обращались к спящему с расслабленно опущенными плечами. «Солнце, прошу, задержись, погости ещё немного!» — молил Арти. Он быстро и местами неосторожно смешивал краски прямо на руке, ибо не хотел тратить драгоценное время на поиск палитры, которая так неудачно куда-то затаилась. Но вот солнце снова скрылось, спряталось за плотным слоем туч. А вместе с лучами ускользал и тот прекрасный и в то же время обыденный образ. Нахлынувшее вдохновение исчезло так же внезапно, как и появилось. Арти, разглядывая набросок, с большим сожалением отложил кисть. Тем временем Свип зашевелился. Он поднял голову, посмотрел на юношу и сонно улыбнулся. «Каждая его улыбка освещает эту комнату лучше всякого солнца», — с теплотой на сердце подумал художник, улыбаясь в ответ. Уборщик встал, потянувшись, и протянул вперёд руки. Арти сделал неуверенный шаг вперёд, зачем-то и почему-то одёргивая себя, однако, наплевав на всё, кинулся в объятия. — Я скучал, — шепнул он радостно, утыкаясь носом в чужую грудь. — Я тоже, бро. Обнимались они долго: всё не хотели отходить друг от друга, словно боялись, что если сделают это, то исчезнут в тот же миг. — Нужно обработать раны, — сказал Свип. — Верно. Арти стянул свитер, уже совершенно не скрывая, что это действие ужасно для него неприятно, и повернулся спиной к другу. Послышалось что-то вроде тихого шипения — стало понятно, что самому Свипу стало физически не комфортно. — Будет немного больно, — предупредил он. — Это совершенно очевидно, — усмехнулся юноша и в тот же миг зашипел от резкой боли в спине. — Спирт?.. — Ага! Когда процедура закончилась, Арти сел на стул у мольберта и благодарно посмотрел на Свипа. Кожу на спине всё ещё немного пощипывало, однако юноша испытывал какое-то непонятное облегчение, даже радость. Словно он получил вознаграждение за долгие страдания и теперь готов двигаться дальше. — Меня Директор посылает в город за некоторыми вещами… И я тут подумал: может быть ты хочешь пойти со мной? — сказал через какое-то время Свип, задумчиво смотря в пол. «У меня будут проблемы, если он обнаружит моё отсутствие. Скорее всего опять изобьёт, — тут Арти еле заметно поёжился. — Даже не представляю, выживу ли я. Это очень рискованно. Особенно для меня…» — Хочу! Да, я очень хочу. Не представляешь, насколько сильно, — с непривычной радостью в голосе сказал юноша, улыбаясь. Его глаза сверкали в то утро необычайно ярко.