«Откройте глаза, дабы видеть, о, люди, чей разум заплесневел; слушайте меня, недоуменные миллионы!» Anton Szandor LaVey
►Christopher Young — Suite Сомневаться в своих силах и способностях Мойра Уоррен начала тогда, когда впервые застряла в этой проклятой шахте, пытаясь протиснуться в узкий лаз заваленной пещеры. Дешёвые очки ночного видения, заказанные на сайте альпинистского снаряжения, сломались ещё в первые сутки. По предварительным подсчётам, она должна была провести в пещерах Аризоны не дольше трёх дней. Проверить свои способности перед более масштабной экстремальной поездкой с профессиональными диггерами. Но сразу всё как-то пошло не по плану. Заподозрила она неладное, когда начала пропадать еда и кое-какие вещи, пока она довольствовалась несколькими часами сна. Спала Мойра всегда довольно чутко, просыпаясь даже от храпа соседей из другой комнаты, однако в этот раз не смогла понять, что кто-то ворует припасы прямо из-под носа. Сначала она подумала на крыс или каких-то других местных животных, потому что пропадала только еда, но когда она не досчиталась нескольких упаковок с таблетками и бинтов, то мысли эти сразу отпали. Вряд ли крысам понадобились бы анальгетики и бинты. Хотя, бинты возможно, но крысы явно не оставляют после себя грязных человеческих следов. Мойра сразу же решила повернуть назад и выбираться из шахты как можно быстрее. С этим тоже возникла внезапная проблема: на глубине семисот футов, где она вела свою разведку, лифт на поверхность был сломан. Он итак на ладан дышал, когда она спускалась, а сейчас сломался вовсе. Пришлось искать другой путь на поверхность. Еды оставалось на день, воды тоже пока хватало. Мойра не паниковала. Ей было двадцать пять — самое время, чтобы начать гробить свою жизнь диггерством. Свои первые вылазки она помнила очень хорошо — то были простые заброшки в Финиксе, где она выросла, и особой опасности они не представляли. Именно тогда она и поняла, что получает немыслимый восторг от пребывания во всяких злополучных местах. Со временем навыки отточились, и ей стало интересно расследовать более опасные места. Про аризонские шахты она узнала чисто случайно. Ей нужно было срочно найти какие-то место, дабы проверить себя в экстремальной ситуации, потому что знакомые диггеры позвали Мойру в небольшую экспедицию на Повелью, в Италию. Так как эти шахты оказались не так уж далеко от Финикса, она решила, что почему бы и нет. Просто вывесила объявление в соответствующем чате и среди весьма глупых предложений смогла найти то, что ей подошло. Парень, который озвучил идею, предложил встретиться за завтраком в небольшой забегаловке и, уплетая омлет, рассказал, что планировал вылазку со своим другом, который в самый последний момент отказался. — Вообще, я журналист. Пишу статьи для одной корпорации. По заказу, конечно. Кто откажется от денег? Мойра понимающе кивала и пила свой кофе. Парень представился Лукасом и предложил организовать поездку вместе. Фамилию он свою не озвучивал, а Мойре было особо и не интересно. По приезде они разделились. Лукас остался на поверхности в небольшом импровизированном лагере, а девушка стала спускаться в шахты. Она всегда оставляла дома записки со своим местонахождением, также подробное описание вылазок было на её почте. Так что в момент, когда прервалась связь с Лукасом, она не паниковала. Если её не будет больше недели — предупреждённая заранее подруга вызовет полицию. На глубине семисот футов Мойра чувствовала себя нормально. Не было паники от замкнутого пространства, от давящей тишины и от темноты, с которой она справлялась хорошим ярким фонариком. Однако непонятные следы очень её напрягли. После пропажи из еды осталась лишь пара батончиков, вода же оказалась нетронутой. Сделав несколько глотков, Уоррен продолжила путь, изредка записывая кое-какие заметки на камеру. Из шахты должен был быть другой выход на поверхность, а чтобы не запутаться в многочисленных проходах и не вернуться обратно, Мойра делала небольшие полоски на камнях флуоресцентной краской, которые очень хорошо виднелись, если на них направить камеру. Узкий проход, по которому ей пришлось ползти на животе, закончился, и она спрыгнула вниз, оказавшись в небольшой комнате. Отвязав от ноги рюкзак, она надела его и вновь включила камеру, потому что в комнате, заваленной шахтёрским снаряжением, горела лампа. — Нашла комнату с вагонетками и рельсами. Шахта заброшена, но горит самодельная лампа. В конце пещеры также виднеется свет от факелов, — она увеличила зум, чтобы в кадр попал своеобразный каменный коридор. — Если мне не удастся выбраться отсюда незамеченной, то дело дрянь. Здесь явно кто-то живёт. Убрав камеру, она включила фонарик, дабы поподробнее рассмотреть место. Высветила деревянную табличку с надписью «700 ft». В заржавевших от времени шкафчиках не оказалось ничего полезного — только обрывки записок и пара фотографий, видимо оставшихся ещё от прежних рабочих. Фотографии она взяла с собой, как память о шахтах, хоть и были они сильно потрёпаны. Стараясь передвигаться как можно тише, она чувствовала, что нарастает паника. В подобных вылазках она — самый главный враг, поэтому Мойра тщетно старалась успокоиться, но пещеры становились всё более жуткими, давая ещё больше поводов для страха. На следующем повороте Уоррен пришлось выключить фонарик, потому что там снова горел факел, прибитый к стене. Она снова попробовала выйти на связь с Лукасом, но безуспешно. Достав камеру, она стала продвигаться дальше, а когда свернула опять, то вскрикнула от ужаса. В пещере была небольшая выемка, хорошо освещаемая лампой, а по центру, на импровизированном перевёрнутом кресте, висел труп. То, что это настоящий труп, Мойра не сомневалась — запах палёной и гниющей плоти был отвратителен. Зажав рот свободной рукой, она направила камеру на тело. Обгоревшая кожа свисала лохмотьями вперемешку с разорванной тканью, в нетронутых огнём ранах копошились черви. Голова трупа была запрокинута назад, рот — открыт. Судя по всему, его жгли заживо. Мойра не смогла сдержаться, и её вырвало желчью вперемешку с остатками батончика. Запах от тела был настолько отвратительный, что она не могла понять, как не почувствовала его раньше. На каменной стене за трупом была кровавая — она не сомневалась в этом, — надпись: «Satanas, Inimical Dei». Отдышавшись, Уоррен провела ладонью по лицу, стараясь придти в себя. Это всё казалось каким-то бредом. На секунду ей почудилось, что она наблюдает за всем со стороны, словно это не она сейчас находится в заброшенной шахте без связи вместе с изуродованным трупом. Резкая боль в голове заставила её очнуться, и она зажмурилась. «Это всё какой-то бред, такого быть не может, не может!..» Зажав рот рукой, она стала аккуратно продвигаться дальше. Выход надо было искать, и чем быстрее, тем лучше. Она старательно прислушивалась к любому шуму, но кроме треска огня не слышала ничего. Стало очень жарко, и Мойра сняла каску, дабы лучше слышать и не потеть. Длинными прядками волосы полезли на лицо, но её это мало волновало. Когда она услышала звук шагов в соседнем коридоре, то снова поддалась панике. Фонарик осветил один из старых шкафчиков, и Уоррен не раздумывая забралась в него, скинув рюкзак за ним. Она очень надеялась, что произвела как можно меньше шума при всём этом, и, прижав к груди фонарь, погасила его. В отверстия она смогла видеть часть пещеры, по которой только что шла, слабо освещаемую светом от факелов. Тихо трещал огонь, капли воды падали на камни, а её сердце стучало так, что ей казалось, будто оно заглушает все звуки. Стараясь дышать как можно тише, она смотрела, как по шахте передвигается человек, полностью измазанный в грязи и лишённый одежды. В руке у него был длинный нож, издалека очень похожий на мачете. Он остановился, словно принюхиваясь, и повернул голову в сторону шкафчика, в котором пряталась Уоррен. Закрыв ладонью рот, она зажмурилась, а когда открыла глаза, то человека уже не было. Последний раз такой страх она испытывала тогда, когда впервые полезла ночью в заброшенную клинику в Финиксе. В голову тогда лезли плохие мысли о монстрах и призраках, а по спине пробегали полчища мурашек, заставляя понемногу сходить с ума от страха. Сейчас же она чувствовала себя в разы хуже, потому что опасность была совсем не вымышлена. Тяжело выдохнув, она приготовилась было уже тихо выходить из укрытия, как внезапно заработала рация, да настолько громко, что Мойра сама испугалась. Лукас, наконец-то, вышел на связь, но сейчас она этому рада совершенно не была. Сердце в буквальном смысле провалилось в пятки, и Мойру с головой накрыл дикий холод. Она схватила рацию и быстро её выключила, но было поздно. Звук был настолько громкий, что будь тот человек глухим, он бы и то его услышал. Словно в тумане она видела, как неизвестный неожиданно быстро вернулся и распахнул дверцу шкафчика. Уоррен действовала чисто на инстинктах: выскочив из укрытия, она отпихнула человека в сторону и, не дав ему опомнится, бросилась бежать. Ладони на секунду погрузились в вязкую грязь на теле человека, и от этого девушку снова затошнило. Несмотря на то, что бежала она в кромешной тьме, глаза каким-то образом смогли привыкнуть, и она хоть чуть-чуть, но видела очертания стен, дабы сворачивать в стороны. Гневные крики позади неё давали понять, что гонятся за ней почти по пятам, к тому же казалось, что человек теперь не один. Свернув в очередной раз, Мойра поняла, что она в тупике. Дальше пути не было. Паника захлёстывала её, в ушах громыхало от ударов сердца, а голова разрывалась от внезапной боли. Посмотрев наверх, она увидела выступ. Подтянувшись, ей удалось забраться на него, но она тут же громко вскрикнула, встретившись почти вплотную с ещё одним трупом. Превозмогая отвращение, Мойра попыталась отпихнуть его, стараясь хоть как-то отгородить себя от погони, и быстро поползла вперёд. Однако, не успев пройти и пары метров, она кувырком скатилась вниз, сильно ударившись о камень. В голове загудело сильнее и по виску потекла горячая кровь. Белая стена застилала глаза, но Мойра ещё была в сознании, когда к ней подошло несколько человек. Её грубо перевернули, но сил на сопротивление уже не осталось. Что-то острое воткнулось в бок, однако боль в голове не давала возможности вспыхнуть новой волне. Уоррен потеряла сознание.***
— Я не верю в Бога, Мойра. Если б Он был, то не позволил бы такому случится. Ты знаешь, что сатанисты, оказывается, переоцениваются людьми? Никто не приносит в жертву девственниц и не убивает козлов, стараясь призвать Бафомета. Они просто верят, что загробной жизни нет, поэтому все желания надо осуществить при жизни. Хочешь пить — пей, курить — кури. Хочешь потрахаться на выпускном? Пожалуйста. Но не отказывай себе в своих желаниях, потом они не сбудутся. Это реализм, Мойра. Сатана представляет человека всего лишь еще одним животным, иногда лучшим, чаще даже худшим, чем те, кто ходит на четырех лапах; животным, которое вследствие своего «божественного, духовного и интеллектуального развития» стало самым опасным из всех животных! Мойра, очнись! Резко придя в себя, Уоррен зажмурилась от света факелов, бьющего в глаза. От раны в боку было трудно дышать, а головная боль никуда не делась, только немного притупилась. Сквозь пелену она слышала бормотание, будто бы на латыни, а слова умершей сестры из воспоминаний грохотали в голове похлеще барабанов. Повернув голову, она увидела рядом с собой связанного по рукам и ногам Лукаса. Тот был в ужасе и пытался докричаться до странных людей, окруживших их. Она постаралась дёрнуть руками, но тщетно: те были крепко связаны за спиной. — Ты... какого чёрта? Парень её не слышал или просто не хотел слышать, в который раз повторяя что-то людям. Те, казалось, совершенно не обращали внимания на его крики. Когда глаза привыкли к свету, Мойра смогла их рассмотреть: всё они были такие же, как и тот, который гнался за ней. Судя по фигурам, среди них были и женщины. Из-за слоя грязи на них было трудно адекватно оценить внешность, чтобы хотя бы постараться понять, что происходит. Внезапно они замолчали и расступились, пропуская ещё одного человека. Лукас тоже замолчал, но буквально на секунду. — Вы должны отпустить нас, вы не знаете, кто я! Дайте мне объяснить! Не обращая внимания на кричащего, на одно колено перед Мойрой опустился молодой мужчина в длинной чёрной рясе священника. На шее его висел деревянный крест, светлые пряди спадали на спокойное лицо. Не понимая, что происходит, Уоррен просто смотрела на него с дикой надеждой, заметив еле блещущие проблески адекватности в голубых глазах. Новый приступ боли заставил её зажмуриться, а неизвестный пододвинулся ближе, чтобы резко втянуть запах девушки. Горячо выдохнув, он поднялся на ноги и посмотрел на Лукаса, только вот взгляд его Мойре совершенно не понравился. — Я здесь по заданию! Вы, деревенские уроды, даже не понимаете, что тут происходит! — Лукас... что ты такое говоришь? — удивлённо спросила девушка, еле открывая рот. Слова давались с большой болью. — Ты вообще молчи! Из-за тебя всё это, тварь! Я должен был только привести тебя к еретикам и свалить! Это всё большой эксперимент, вы что, не понимаете?! В голове у Мойры всё ещё больше перепуталось. Кто приказал Лукасу привести её сюда? Почему именно сюда? Что за эксперимент? Запрокинув голову назад, она облокотилась ей о камень и прикрыла глаза, стараясь сосредоточиться только на боли. Так эти люди в грязи считаются еретиками?.. Неизвестный заговорил, вернув внимание девушки. — У нас есть женщина. Больше никого не надо. Вы близки? Голос у него был низкий, приятный, с хрипотцой. Уоррен не сразу сообразила, что вопрос предназначался ей. — Знакомы один день. Мне плевать. Не ожидав, что её слова произведут такой фурор среди еретиков, она заметила, как мужчина в рясе махнул рукой, и люди за его спиной накинулись на Лукаса. Протащив его за верёвки пару метров, они схватили колючую проволоку и начали обматывать его ею, тем самым притягивая колени к груди. Парень закричал от боли, стараясь вырваться, но сильный удар одного из мужчин заставил его замолчать. Сильно стянув проволоку за его спиной, они привязали его к столбу и... подожгли. Когда Лукас жарился в огне заживо, Мойра закричала.