Дворцовый мост.

      Закрыв дверь на ключ, Лектер испытал секундное замешательство, но быстро отогнал его: парень не был похож на вора, слишком напуган для этого. Прыгая через ступеньки, доктор спустился и выбежал на улицу, кидаясь к проезжей части и ловя машину. До клиники Фредерика Чилтона ехать от силы четверть часа, а если обратились к нему, то, значит, дело совсем плохо, и счёт идёт на минуты. Особого дела до чужой жизни у него не было, но такая работа неплохо его обеспечивала, и Ганнибал, не торгуясь, заскочил в первый же автомобиль, называя адрес.       Всё ещё живые воспоминания о потерянном парне, которого он подобрал сегодня на мосту, заставили его погрузиться в прошлое, где он увидел себя таким же отрешённым и бессмысленно идущим той ночью, когда он стал другим...       Голод, разруха, пропавшие родители и двое голодных детей — он и его сестрёнка — сидящие в заброшенном имении, собирающие с земли гнилые груши и яблоки, чтобы не умереть с голоду. Ганнибалу было шестнадцать. Высокий, худощавый, с впалыми щеками и обиженными глазами, он везде таскал с собой Мишу, которой едва исполнилось семь, в поисках еды и дров, и давал ей слово, что всё будет хорошо, они выкарабкаются, надо всего лишь дождаться ответа от тётки, которая спешно собирала бумаги на их переезд во Францию.       Но их планам так и не суждено было сбыться: к ним забрели мародёры, такие же голодные и озлобленные, как и эти испуганные дети. Заперев подростка в подвале, они забрали к себе его сестрёнку — в качестве залога хорошего поведения. Лектер не дёргался, сидел послушно и терпеливо ждал, пока грабители перероют весь дом в поисках еды и драгоценностей, прекрасно зная, что они ничего не найдут и тогда оставят их с Мишей в покое. Всё ценное давно было продано, а есть в доме давно было нечего. Ганнибал не ел уже почти неделю, а то, что удавалось найти на земле или украсть из близлежащих деревень, отдавал сестре.       Через несколько часов он учуял запах жареного мяса, который распространился по полупустому поместью и добрался даже до подвала, где он сидел. Лектер захлёбывался слюной от голода, корчился на полу от резей в животе, радуясь, что грабителям удалось кого-то поймать, и надеялся, что его и сестру тоже накормят, ну или хотя бы Мишу.       Дверь распахнулась, и в подвал спустился один из мужчин, неся на фарфоровой тарелке из фамильного сервиза кусок жареного мяса. Ганнибал вгрызся в него зубами, как одичавшая собака, и, отрывая большие куски, глотал их, почти не жуя. У входа столпились и остальные мародёры — всего их было пять человек — и с каким-то мерзким злорадством наблюдали за тощим парнем, жравшим плохо приготовленное мясо руками, отбросив тарелку и вилку, сидя на грязном полу и вытирая губы рукавом. Вдруг они начали смеяться, сначала негромко, но потом разошлись по полной. Лектер понимал, что что-то не так, нехорошие подозрения закрадывались в голову, но голод захватил всё его тело и разум, и он не мог остановиться, глотая куски и кашляя на потеху своим зрителям.       — Вкусно? Хочешь добавки? — спросил один из мужчин.       — Вы покормили Мишу? — с трудом отдышавшись, спросил Ганнибал. — Не давайте ей много, она давно не ела.       — Какую Мишу? — невинно спросил один из гостей, продолжая смеяться. — Здесь никого, кроме нас, нет.       — Мою сестру. Она у вас, вы же забрали её у меня.       — Что-то не припомню такую, — притворно нахмурившись, ответил мужчина и оскалился. — Странный ты какой-то, может, тебе приснилось что?       — Где она? — вскрикнул Лектер, вставая на ноги. — Что вы с ней сделали? Вы что… Она же ребёнок совсем!       — Насилие? — удивился третий гость, стоящий в самом проходе и говоривший с сильным акцентом. — Нет, конечно, мы бы не посмели. Мы просто хотели есть. Тебе понравилось мясо?       — Где вам удалось поймать живность? — отгоняя от себя холодящую догадку, спросил Ганнибал. — Здесь давно никто не водится. Что это за зверь? Странный вкус у мяса...       Мародёры снова рассмеялись и начали по одному покидать подвал. Лишь последний задержался у дверей и подло улыбнулся:       — Зверь, не зверь... Могу сказать одно: твоя сестрёнка действительно милая и нежная девочка. Особенно нежной она оказалась на вкус. Тебе понравилось мясо? Могу принести добавки.       И, громко расхохотавшись, он захлопнул дверь перед застывшим от шока парнем.       Когда до Ганнибала дошло, кого он только что съел, он упал на карачки, стараясь принять и осознать произошедшее. Первобытный рвотный рефлекс, подкативший к горлу при мысли, что он съел Мишу, мальчик тут же попытался сдержать в себе — раз он больше никогда её не увидит, нельзя позволить ей покинуть его тело сейчас. Лектер глубоко и часто дышал, давая своему телу и мозгу привыкнуть к тому, что у него внутри. Боль от потери была такой сильной, что хотелось разорвать грудную клетку и вырвать ноющее сердце, чтобы оно перестало рваться на части, парализуя всё тело убийственными судорогами.       В эти мгновения на забытой богом и людьми земле, в подвале разрушенного особняка, умирал обычный, добрый литовский мальчик, умирал мучительно и болезненно, со слезами на глазах и тоскующим сердцем. Вместо него появилось что-то новое, опасное и равнодушное, закрывшее свою душу от всех, спрятавшее свои эмоции так глубоко, что при желании и он сам бы не смог их отыскать. Любовь, радость, вера, боль и искреннее сопереживание — все эти чувства Ганнибал загнал вглубь сердца, которое замуровал толстой скорлупой, очищая мозг от ненужных переживаний, и не собирался никогда выпускать их оттуда, что бы ни случилось.       Туда же, под непробиваемую броню, Лектер загнал ещё одно важное чувство — страх. Он больше не боялся. Ничего и никого. Ничего страшнее того, что он только что пережил, случиться уже не могло. А человек, который перестал бояться и чувствовать, — это даже хуже больного на всю голову психопата, с которым можно хотя бы попытаться договориться.       Ганнибала перестало трясти, мозг очистился от боли и страха. Новое существо, которому бы даже все психологи мира не поставили диагноз, перестало царапать пол, ломая ногти и сдирая пальцы в кровь, и поднялось на ноги, подбирая забытую на полу вилку. Любые роды болезненны, и Лектер не стал мгновенно жестоким и безжалостным убийцей. Хаос в голове улёгся, но отголоски боли ещё пульсировали в теле.       Мозг, избавившись от эмоций, заработал быстро и рационально. Убить пятерых взрослых мужчин, у которых было огнестрельное оружие, взаимная поддержка и превосходящая физическая сила, с помощью одной вилки и жажды отмщения? Не вариант. Только бежать — пока он мог сделать только это. Лектер закрыл глаза, сохраняя в памяти лица и приметы всех пятерых мужчин, которые смеялись над ним, пока он жадно ел свою сестру. Миша... Он знал, что воспоминания о ней всегда будут причинять страдания, как бы глубоко он их не прятал, и обнял себя за талию, поглаживая живот, зная, что она рядом и частичка её останется с ним навсегда.       Он обшарил весь подвал в поисках подходящего оружия, но смог найти лишь доску, покрытую кривыми гвоздями, и несколько камней. Его гости-каннибалы даже не связали парня: он выглядел слишком слабым и измождённым, чтобы оказать сопротивление. Ганнибал сложил всё, что смог найти, у самых дверей и сел ждать, облокотившись на стену. За ним пришли довольно быстро. Видимо, мужчинам наверху было скучно, и забавный парень мог бы их поразвлечь, хотя даже спустя годы Лектер так и не смог понять, что они хотели с ним сделать. Может, тоже съесть, или развратить, а возможно — позвать к себе в банду, но скорее всего — просто убить, это самый вероятный ответ. Надо было действовать, ведь его доверчивость уже сыграла с ним злую шутку.       Он прислушался: шаги принадлежали одному человеку, и Ганнибал даже не стал отходить от двери. Клацнул засов, распахнулась дверь, освещая парня на пороге, с доской в одной руке и вилкой в другой. Грабитель даже не успел вскрикнуть, когда Ганнибал напал на него. Вилка со всей силы вошла в горло, достав почти до языка, разрывая голосовые связки и лишая возможности кричать. Мужчина сделал несколько рваных шагов под внимательным взглядом подростка, прижимая руки к шее в жалкой попытке остановить кровотечение, и свалился вниз, заливая и пачкая кровью всё вокруг. Тёплые капли крови попали и на Лектера, и ему показалось, что это единственное, что может его сейчас согреть. Возникло желание спуститься, помучить, вырезать органы и заставить ими давиться. Или съесть самому, чтобы они попали к Мише. Она бы поняла, зачем он это сделал. Но времени было мало, надо бежать: если будет два или три противника, ему уже не справиться.       Ганнибал обыскал умирающего мужчину и смог найти перочинный нож, небольшой, но довольно острый, и, недолго думая, добил мародёра, вскрыв ему живот и запуская руки внутрь, чтобы согреться. Теперь у него был нож и вилка, и парень выскочил из подвала и ворвался в гостиную, где сидели остальные грабители. Ему надо было ещё раз посмотреть на них, запомнить каждую чёрточку, услышать и запомнить их голоса и язык, на котором они разговаривали, чтобы навсегда занести эту информацию в свой дворец памяти.       Сказать, что расслабленные мужики обалдели, — ничего не сказать. Высокий, лохматый подросток, залитый кровью до самых локтей, сжимающий нож и смотрящий на них сканирующим взглядом, парализовал их на какое-то время. Ганнибал кинулся мимо них, выскочил за дверь и скрылся в редком лесу. Двое грабителей бросились за ним, другие, видимо, пошли искать своего друга. Лектер быстро бежал по знакомому лесу, прислушиваясь к погоне. Он сделал ещё одно открытие: оказывается, его организм не так обессилен, как ему казалось. Стоило лишь перестать себя жалеть, как тело отблагодарило его за очищение от мук совести, и открылось второе дыхание.       Он услышал, как один из преследователей, споткнувшись, упал и выбыл из погони, но второй приближался довольно резво, и Ганнибал быстро обернулся. Мужчина был без оружия — видимо, не успел схватить, когда бросился в погоню — и Лектер дал по тормозам, резко развернулся и кинулся на своего преследователя сам. Его он убивал уже дольше и жёстче. Горло, живот, глаза — он всаживал свой ножик куда попало, ловя ладонями каждую каплю крови и наслаждаясь тёплой жидкостью, пока не устали руки. Он не успел насладиться его смертью: был слишком зол, эмоции всё ещё прорывались наружу, мешая жажду мести и логику в кучу, и лишь звуки новой погони вернули его в реальный мир.       Он быстро убил в себе желание вступить в открытый бой и убежал, скидывая с себя пропитанные кровью вещи, оставшись в одних трусах. Он бродил по лесу почти сутки, потерянный и отрешённый, как Уилл Грэм, которого он подобрал сегодня на мосту, и лишь случайная встреча с лесником спасла его от неминуемой гибели. Егерь подобрал полуживого подростка, согрел и накормил тушёной капустой с лисичками, одел в поношенные вещи и отвёз в город, где поселил у своей одинокой сестры. Женщина долечила его от простуды и заботилась о парне, пока он восстанавливал документы и не смог покинуть страну.       Дальше время побежало быстрее. Тётка смогла пробиться через железный занавес и увезти подростка из страны к себе, во Францию, где он поступил учиться медицине. Женщина оказалась не такой, каких привык видеть подросток. В его стране тётка — это что-то толстое, в пуховом платке и пахнущее потом и луком, но здесь, в Париже, таких женщин не было. Красивая и утончённая, несмотря на 10 лет разницы в возрасте, она смогла заставить Ганнибала почувствовать что-то, похожее на страсть. Через пару лет он оказался у неё в постели, где учился французской любви и феерическому сексу, а когда к ним присоединился и муж женщины, Лектер побывал во всех возможных позициях и положениях, научившись забываться в страсти.       Эти несколько лет их жизни втроём, возможно, и смогли бы помочь вернуться обычному и неплохому литовскому парню обратно, в нормальный мир, и забыть о мести, но снова всё пошло не так. Однажды у него отменили занятия, и он вернулся домой раньше времени, где увидел, что его сожители вполне могут обходиться и без него. Он сидел около приоткрытой двери, наблюдая, как они занимаются любовью, ревнуя то одного, то другого, и снова почувствовал себя одиноким — таким же, как и в ту ночь, когда он бродил по лесу в одном нижнем белье. Прорвавшиеся наружу чувства опять принесли страдания и дискомфорт, и он вспомнил, что однажды уже решил отказаться от них, но забылся в заботе и внимании.       Ганнибал вспомнил и сестру, и вкус её мяса, боль потери и жажду мести, о которых он позабыл, развлекаясь в постели со своими “родственниками”, которым до него не было никакого дела, и выкинул из головы всю романтическую чушь, которая сбила его с верного пути. В ту же ночь Лектер вернулся в свою комнату и больше не позволял себе привязываться к людям, а окунулся в учёбу и свои планы.       План мести он разрабатывал очень тщательно. Ганнибал решил съесть своих обидчиков, уготовив им такую же участь, какую они устроили его сестре, и посвятил всё своё время хирургии и изучению человеческого организма. Нельзя же жрать всё подряд, надо не просто убить и съесть — хотелось насладиться местью и возмездием.       Практически каждый человек способен на вкус различить баранину и свинину, если, конечно, сильно не углублять мясо приправами, и человеческое мясо тоже имело свои вкусовые качества. Лектер не хотел испортить единственную возможность насладиться врагом, и решил немного попрактиковаться. Случайное знакомство, немного флирта, недрогнувшая рука, и вот Ганнибал готовит человеческую печень, копаясь в кулинарных книгах и приправляя её разными травами. Первый блин комом — пережарил и пересолил, но всё равно съел, чтобы понять, что он сделал не так. Следующий бедолага уже получился лучше, тётка съела и очень похвалила блюдо, и дальше пошло-поехало. Он не убивал часто, но делал это с умом, растягивая удовольствие готовкой и новыми рецептами.       Его кулинарные изыски получили распространение, и вот он готовит званый ужин на двадцать персон, израсходовав на это пять человек. Не имея возможности наслаждаться поеданием своих врагов, он ловил кайф, наблюдая за тем, как другие поедают человечину и чуть ли не вылизывают тарелки, прося добавки. Кажется, он нашёл себя. Жизнь бежала своим чередом, полиция искала маньяка, то тётка, то дядя иногда пробирались к нему в постель, учёба шла на отлично, его отправили на интернатуру в хирургию — а он готовил всё более и более изысканные блюда, самостоятельно выращивая приправы и оттачивая своё мастерство до блеска.       В двадцать пять лет он решил, что готов, и, получив визу, отправился к себе на родину, где с удивлением обнаружил в своём доме одного из обидчиков. Тот спокойно жил там, обзавёлся женой и скотиной, изображая из себя графа и порядочного человека. Ганнибал сразу же убил его жену, которая попыталась не пустить его в дом, а потом добрался и до мужчины. Лектер наслаждался его мучениями почти две недели, ампутируя ноги и руки и обедая со своим врагом за одним столом его же мясом. По мнению Ганнибала, это было изыскано и достойно. Он выяснил имя ещё одного мужчины, а вот о последнем, пятом грабителе ничего не было известно, кроме того, что он немец и проживает в Берлине.       Ганнибал насытился этим убийством. Его желудок, его жажда мести и побитое сердце получило то, что так сильно хотело. Через неделю после смерти полуживого обидчика Лектер покинул свой дом и, найдя четвёртого грабителя, проделал с ним то же самое. Это был месяц его жалкого триумфа и наслаждения, к которому он готовился десять лет, и он взял с него по полной.       Но последний мерзавец был ему неизвестен. Было только имя — Ганс. Известно, что он был другом того мужчины, который погиб самым первым в подвале особняка. На следующий день после происшествия эта банда расползлась в разные стороны, и где искать, было пока непонятно. Ганнибал решил пробраться в паспортный стол, где должны были храниться сведения о всех иностранцах, прибывших в страну, и в миграционном отделе всё должно быть задокументировано.       По-честному он туда пробиться не смог, а когда залез туда ночью, попался в руки полиции. Его долго допрашивали, выясняли причину вылазки, но Лектер уже имел двойное гражданство, и его отпустили под подписку о невыезде, велев остаться в Литве до выяснения всех обстоятельств. Ганнибал забил на всё и покинул страну, не дожидаясь приговора, не понимая тогда, что можно было попытаться договориться или отсидеть положенный год, возможно, даже условно, не испортив себе жизнь. Но он сбежал — жажда преследования последнего врага одурманила его мозг, и ему не хотелось терять даже это время.       Лектер вернулся во Францию, где устроился в больницу хирургом и проработал там пять лет, продолжая заниматься тем же, чем и до этого, иногда убивая и кормя людей своими причудливыми блюдами. Его тётка прибавила в весе, но он по-прежнему был рад ей в своей кровати, а дядька закрутил роман на стороне с каким-то парнем, чем и разбил ей сердце.       Ганнибал неделю смотрел на плачущую любовницу, пока ему это не надоело, и устроил романтический ужин, где подал ей её же мужа под соусом из сладких трав. После страстного секса он позвал её замуж, рассказав, что очень к ней привязан и хочет прожить с ней всю жизнь, но она отказалась. Сказала, что всё равно простит мужа и его любовник не причина для развода. Рассердившись, Лектер вывалил ей всю правду о том, чем они сегодня ужинали, что этот ублюдок и на вкус оказался пресный, как и вся его жизнь, чем шокировал женщину до глубины души. Она заперлась в уборной, где её тошнило и рвало, а Ганнибал сидел у дверей и ждал, пока она выйдет. Но когда стало тихо слишком долго, он взломал дверь и нашёл свою любовницу уже мёртвой: она повесилась на собственном лифчике — не смогла принять и переварить правду.       Несколько дней он уничтожал следы. Больше его ничего не держало во Франции, и он уехал в Германию, где и прожил пятнадцать лет, разыскивая последнего убийцу своей сестры. Его ждало большое наследство в Литве и Франции, но для этого надо было обратиться в полицию и разные службы, которые мигом бы сослали его обратно на Родину отбывать положенный срок за хулиганство.       Он каждый день говорил себе пойти и сдаться, отсидеть и вернуться обратно, но убеждал себя, что ещё сегодня походит и точно встретит Ганса, а потом уж уедет, и так продолжалось уже довольно давно. Ему казалось, что именно завтра, всегда завтра, он уже найдёт его, и откладывал свою явку уже пятнадцать лет.       Лектер познакомился с Фредериком Чилтоном случайно, когда тот поперхнулся в баре косточкой от вишни, и спас ему жизнь. Всю ночь они бухали как черти, и Ганнибал рассказал о невозможности работать официально, ведь в Германии не признавали дипломов врачей из других стран. Тогда Чилтон, у которого была своя частная клиника, взял его патологоанатомом, что не запрещалось законом, а сам тайно привлекал его на сложные операции, заработав себе имя ловкими руками Лектера. Несколько медсестёр и ассистентов знали правду: когда пациент засыпал, заходил Ганнибал и делал многочасовые операции, а Чилтон платил ему по-честному, двадцать пять процентов от стоимости работы. Все были довольны, всех всё устраивало. Операция могла стоить две тысячи евро, а иногда ее стоимость доходила и до нескольких сотен тысяч, так что наш доктор не страдал безденежьем и вполне сносно жил в Берлине, не прекращая своих поисков.       И сейчас он прибыл в клинику, пройдя все нужные процедуры, и принялся за раскуроченную девушку, пострадавшую в ДТП. Погружаясь в работу, он забывал обо всём. Его пальцы не дрожали, мозг работал как часы, он сшивал разорванные нервы и вычищал сгустки крови из ран, ни о чем не думая. Спасение жизни его не интересовало. Работа, тёплая кровь, блестящие органы — вот что заставляло его возвращаться сюда снова и снова. Операция продлилась два часа, в течение которых Ганнибал находился в нирване, придумывая новые рецепты из органов, которых сейчас касался, и ласково их поглаживая.       К сожалению, девушка не выжила. Лектер приложил все усилия, но повреждения были слишком серьёзны. Он не любил, когда умирали под его ножом при свидетелях, но это случалось, такова уж жизнь. Укатив девушку в морг, Ганнибал в четыре утра покинул клинику со стойким запахом смерти в носу.       Каждый раз после неудачной операции он был опустошён. Требовался крепкий алкоголь и долгий сон, чтобы вернуться в норму, и по пути домой Лектер заглянул в несколько баров, где накидался коньяком. Зайдя в номер и раздевшись на ходу, он рухнул в кровать. Слабый писк за спиной напугал его, и он резко присел, удивлённо рассматривая испуганного парня, который жался к стене, широко раскрыв глаза. Черт, Ганнибал совсем забыл о своём ночном госте, но именно этого ему сейчас и не хватало. Он был так же разбит и морально вымотан, как и Уилл, и решение пришло само собой. Алкоголь убрал моральные принципы, нехватка человеческого тепла разожгла его уставшее тело, и Лектер ласково коснулся застывшего в углу кровати парня.       — Иди сюда, — вытягиваясь на постели и закрывая глаза, сказал Ганнибал.       Парень по прежнему не шевелился, глядя на него пустыми глазами. Доктор потянул его к себе, мягко, но настойчиво направляя его голову к себе между ног, продолжая нежно гладить по волосам и шептать:       — Вот молодец, я же сказал, что быстро вернусь.