Дворцовый мост.

      В клубе было почти пусто: шесть часов вечера, основной контингент ещё не подтянулся, поэтому Ганнибал спокойно сел за тот же столик, что и вчера, отогнав жестом официанта, требуя одиночества.       Вчера. Неужели прошли всего лишь сутки с тех пор, как он пришёл сюда из любопытства, и он уже погряз с головой в жизнь другого человека. Мысли об Уилле навязчиво крутились в голове целый день, как сломанная пластинка, а к вечеру уже появились даже небольшие претензии к его поведению.       — Всё дело в словах, — размышлял Лектер, хмурясь и кусая губы. — Уилл говорил о любви, легкомысленно обращаясь с такими важными признаниями. Как будто это пустой сосуд, который он наполняет всем подряд, что придёт в голову, не задумываясь о последствиях и чувствах других людей. Разве о любви можно говорить так просто и так быстро?       Ганнибал приуныл, когда понял, что за его сорок три года ему ни разу не признавались в любви. Никто не хотел встречаться с ним, или быть его парнем, и никто, кроме Уилла, так упорно не рвался к нему в объятия, требуя взаимности. Искреннее, а точнее, просто так, его любила только Миша, и эти мысли разбудили в Лектере самые глубокие переживания.       — Я ведь почти поверил ему, — задумался Ганнибал. — Ведь это всё было лишнее. Мы бы и так оказались в постели. Зачем эти признания, любовный шёпот, надежда на душевную близость? Он раскусил меня, хитрый эмпат, дал мне то, что, по его мнению, мне так отчаянно нужно. Таков его план и секрет успеха — он способен дать своему спутнику всё, что тот хочет. Он шёл по ночному городу совсем один и укрылся за мной от неприятностей, как за старым сухим деревом — от непогоды, и теперь считает, что должен помочь мне снова расцвести, раз я такой хороший. Полил меня своей любовью, удобрил лаской и заботой, окружил теплом и нужными словами, любуясь собой и своими добрыми делами, но никак не самим засохшим деревом. Как только я зацвету, он двинется дальше, не заботясь о том, что будет со мной потом.       Лектер снова нахмурился, начиная сердиться на Уилла, который разбудил спящего в эмоциональной изоляции Ганнибала. Доктор заколыхался, как застывшее болото, в которое легкомысленный Грэм кинул камень, и пустил волны воспоминаний, злости и обид.       — Уилл хотел, чтобы я ему доверился, — забормотал Лектер, комкая салфетку. — Но однажды я уже поверил кое-кому. "Посиди в подвале смирно, — попросили они, — будь умничкой и всё будет хорошо". И я сидел там, как идиот, пока Ганс убивал и ел мою сестру. "Мы будем вместе, Ганнибал, — сказал Уилл. — "Верь мне, я люблю тебя, сиди смирно, а я пока поебусь направо и налево, снимусь в вонючем порно, а ты, главное, не дёргайся и не суетись".       Бедный Ганнибал задыхался от раздражения на самого себя, не понимая, что с ним происходит. Он рассмеялся в лицо Фредди, когда тот упомянул о ветрености Уилла, сказав, что это его не волнует, но от реального факта минета впал в ярость, которую едва смог скрыть. О каком доверии может идти речь, если все липнут к нему из чувства благодарности: Чилтон, с нескрываемой эрекцией — за спасённую операцию, Уилл, разыгрывающий Отелло, — за помощь в сокрытии улик, любые случайные любовники — за пару бокалов вина, несколько тёплых слов и мягкую постель.       На самом деле Лектер был так далёк от слова «любовь», что искренне не понимал, за что его можно полюбить, и не хотел в неё верить, ища любые оправдания чужим порывам в его сторону, лишь бы не это «странное чувство». В его понятии, Любовь — это нечто эфемерное, воздушное, расцветающее у двух людей одновременно и несущее радость и счастье.       Но никак не то, что предложил ему Уилл, готовый давиться чужими членами за номер телефона или роль в мюзикле.       В действительности всё было довольно просто. Ганнибал отказался от чувств в совсем юном возрасте и прожил почти тридцать лет в коматозном состоянии, не развиваясь и не умея строить отношения. Он не переживал первую Любовь, первый разрыв, измену или предательство, не умел быть заботливым, понимающим и влюблённым, оставшись в развитии подростком с весьма размытым понятием о любви. Он не верил в чувства, потому что не знал их, волок за собой обиду за сестру, наполняя себя жаждой мести, как единственным смыслом своего существования, и прерывал любую попытку приблизиться к нему, успокаивая себя в операционной Чилтона или убивая случайного прохожего.       Нет чувств — нет волнений. Равнодушным быть проще, и Лектер испуганно ломал зубочистки за столом, не понимая, почему он так разволновался и никак не может успокоиться. Поступок Уилла задел его за живое, поднял всю грязь с самого дна болота, в котором он сидел столько лет, и смешал всю злость в одну кучу. Он снова вспомнил ухмыляющегося Ганса, сжимая зудящие пальцы в кулаки от желания задушить его, Уилла, трясущего своим членом перед всеми, и захотел вскрыть каждого ублюдка, который смотрел или захотел единственного человека, который вчера приласкал его от всего сердца.       Жажда убийства вспыхнула в нём с новой силой, поглощая и затмевая неясную боль в груди. Но случайная смерть не успокоит его. Просто прохожий не подойдёт, нужна жертва, которая действительно принесёт покой его измученной ревностью душе.       Определившись в своих желаниях, Ганнибал осмотрел зал и подозвал официанта.       — Добрый вечер, мистер, — поприветствовал его подошедший мальчик, мило улыбнувшись. — Вы снова к нам? Если вы к Уиллу, то он выступает позже, его даже ещё здесь нет.       — Да? — тупо переспросил доктор, присмотревшись к официанту. — Нет, я не к нему. Ты меня вчера обслуживал? …       — Мэтью, — представился мальчик. — Да, я. У меня хорошая память, особенно если кто-то уходит отсюда с нашими артистами. Принести что-нибудь?       — Пока не знаю, — честно ответил Ганнибал, по-прежнему растерянно моргая. — Ищу компанию, но точно не уверен.       — Попробуем помочь, — рассмеялся Мэтью, становясь за спину Лектера и немного наклоняясь к нему. — Вон, посмотрите направо, видите печального итальянца?       — Вижу, — кивнул Ганнибал, рассматривая унылую фигуру. — Что с ним?       — Хороший вопрос. Приходит сюда каждый день, находит себе пару, но быстро возвращается, печальный и расстроенный. Видимо, у него какая-то фантазия или фетиш, который отпугивает всех подряд.       — Хочешь подсунуть мне извращенца? — усмехнулся доктор. — И что, никто не знает, что с ним не так?       — Мы уже ставим ставки, — ответил официант, наклоняясь ближе. — Если бы вы прочитали все наши предположения, смеялись бы до утра. Когда мы запоминаем, с кем он ушёл, и потом пытаемся это выяснить, то все отмахиваются и не хотят говорить. Что у него там, два члена или желание жрать чужие экскременты, мы не знаем, но сумма выигрыша довольно приличная. Можем поделиться, если хотите.       — В другой раз, — отмахнулся Лектер. — Не сегодня.       — Хорошо, — сразу согласился Мэтью. — Напротив вас сидят две девушки, тоже приходят каждый день. Пьют дешёвое пиво, держатся за руки, потом уходят трахаться в туалет, и одна из них уезжает.       — Видимо та, которая замужем.       — Угадали. Так они создают иллюзию, что они вместе, и у них всё хорошо. Не просто секс за спиной у мужа, а отношения с посиделками в клубе и общением.       — Унылая картина, — ответил Лектер, покрутил головой и вдруг встретился взглядом с толстым немцем, который вчера запихивал деньги в карман Уилла. — А это кто? Толстый тип в красном свитере?       — Это? — искренне удивился официант. — Мерзкая улитка, лазящая по клубам и выискивающая красивых парней. Это продюсер, как он громко называет себя, снимает фильмы для взрослых.       — Интересно, — улыбнулся Ганнибал, едва скрывая искреннюю радость, и посмотрел на Мэтью. — Что он пьёт?       — Нет! — поразился мальчик, рассматривая идеальную красоту доктора и переводя взгляд на потного немца. — Вы шутите?       — Даже и не думаю. Его хочу. Что он пьёт, Мэтью?       — Пиво, что же ещё. Это же немец, — поражённо ответил официант, обходя стол и вставая напротив Лектера. — Его хотите? После Уилла? Нет. Я могу составить вам компанию, если хотите, у нас не принято, но я сам не против и…       — Спасибо, дружище, — натянуто рассмеялся доктор. У Ганнибала возникло желание посмотреть в зеркало и убедиться, что у него на лбу ничего не написано. Сначала Фредди, теперь молоденький Мэтью... у него что, настолько голодный взгляд, что все подряд хотят его утешить? — Ты слишком молод для меня, прости. Отнеси ему пива и скажи, что от меня.       — Как скажете, — кивнул официант и медленно ушёл в сторону бара, всем своим видом давая понять, насколько он недоволен выбором Лектера.       Ганнибал прикрыл глаза и довольно улыбнулся. Вот она, идеальная жертва, тянущая свои грязные лапы к его «парню» и олицетворяющая всех, кто тусит в этом клубе. Хочет затащить моего чувствительного мальчика в порно, где его будут драть как Сидорову козу негры с большими членами и заливать спермой с головы до ног. Ну уж нет, не сегодня. Может, это уже было, а может быть, ещё будет, но за все слова, что говорил Уилл, за всю нежность и внимание, что он подарил ему вчера, Лектер убьёт этого немца сегодня, распотрошит и съест, отогнав от своего сердца ложные надежды на счастье. Так Ганнибал выразит свою признательность и отблагодарит Уилла.       Из-под опущенных ресниц он наблюдал, как Мэтью принёс жиробасу пиво, указал рукой на Ганнибала и открыто посмотрел на «жертву», призывно улыбнувшись. Немец ошарашено улыбнулся в ответ, поднялся и несмело подошёл к его столику.       — Добрый вечер, — сказал мужчина, переминаясь с ноги на ногу. — У вас не занято?       — Свободно, — широко улыбнулся доктор, приглашая рукой к столу. — Присаживайтесь.       — Спасибо, — немец сел напротив, открыто рассматривая Ганнибала и протянул ему руку. — Позвольте представиться, Ганс.       — Ганс? — счастливо оскалился Лектер, не веря в свою удачу. — Очень приятно, Ганнибал.       — Вы не местный? — уловил акцент немец, переливая пиво из бутылки в бокал.       — Бывшая Советская республика — мой родной дом. Но проживал во Франции.       — Да, — задумчиво кивнул Ганс. — Весь Берлин превратился в коммуналку, где живут все подряд. Ой, простите, не примите на свой счёт, я не хотел обидеть…       — Правда не может обидеть, — усмехнулся доктор, облокачиваясь на стол. — Есть планы на вечер?       — На вечер? — как попугай, испуганно переспросил немец, зачаровано смотря на Ганнибала. — Хотите предложить провести его вместе?       — Простите, если неправильно вас понял, — серьёзно ответил Лектер. — Я думал, все здесь за этим.       — Я тут по работе, — ляпнул Ганс.       — Жаль. Могли передать отказ через официанта. Я…       — Нет. Нет, — поспешно прервал его немец. — Это я так сказал, просто растерялся. Я с радостью. Закажем что-нибудь?       — Ганс, — мягко сказал доктор, включая всё своё обаяние. — Позвольте мне быть откровенным?       — Настаиваю на этом…       — Я хирург очень узкой специализации и живу в вечном ожидании телефонного звонка. Эта работа отнимает всё моё время, личную жизнь и право на свободный неторопливый вечер. Я здесь, чтобы избежать долгих разговоров о погоде и футболе. Вы можете вернуться за свой столик, или мы можем покинуть это место прямо сейчас вместе, неплохо потрахаться и разбежаться по своим делам. Вы, кстати, на машине?       — Да, я за рулём, — пискнул Ганс, поспешно допивая пиво и вставая. — Я… Я вам понравился? Но…       — У каждого свой вкус, — развратно усмехнулся Ганнибал, смотря в выпуклые водянистые глаза порнорежиссёра. — Подгони машину ко входу, а я заплачу по счёту. Ты не против?       — Я за, — нервно кивнул Ганс — ситуация с оплатой счёта определила, кто кого сегодня будет иметь. — Жду на улице, красный мерседес.       — Беги, вкусняшка, — махнул рукой Лектер, поражаясь самому себе.       Личный рекорд побит. Снять мужчину за несколько минут, пусть и такого стрёмного, это, прямо сказать, большая редкость. Может, зря он избегал подобных мест, раз даже официанты хотят разделить с ним свой досуг. Ганнибал имел смутное представление о своей внешности и силе обаяния, никогда об этом не задумываясь. Он знал, что красив, но отказ от любых связей свёл это качество в разряд ненужных и бесполезных, и лишь Уилл, всю ночь воспевающий ему дифирамбы, напомнил ему, что красотой можно пользоваться.       Доктор подозвал недовольного Мэтью и под его укоряющим взглядом оплатил счёт Ганса.       — Спасибо, — буркнул официант, принимая деньги от Лектера. — Приходите ещё.       — Вряд ли, но, возможно, ещё загляну. Спасибо, Мэтью.       — Да, кстати. — оживился Мэтью, достал фигурку оленёнка из кармана и вложил её в руку Ганнибала. — Вы забыли вчера, когда так же поспешно покидали нас.       — Не дерзи, малыш, — задумчиво ответил доктор, вертя статуэтку в руках. Он хотел отблагодарить Уилла за ночь, хотел убить Ганса, чтобы напомнить самому себе о Мише и предательстве, но снова быть с Грэмом, слушать сладкую ложь и страдать от разочарования ему резко перехотелось, и он вернул оленя официанту. — Передай её Уиллу. Скажи… Хотя нет, ничего не говори, он сам всё поймёт. Пока, Мэтью, хорошего вечера.       Лектер быстро покинул заведение, одел перчатки, нашёл на парковке красный мерседес и смело сел на заднее сидение. Ганс, сидящий за рулём, повернулся к нему и счастливо улыбнулся.       — Куда поедем, Ганнибал? К тебе, ко мне или в отель? Я не спросил о семейном положении, но у меня дома никого нет, я всегда рад гостям.       — Может, для начала пересядешь ко мне, и попробуем наладить контакт?       Немец быстро заглушил машину, вылез из-за руля и залез назад к доктору, прижавшись к нему толстой коленкой. Оставшись наедине в тёмной машине, Ганс растерял всю свою неуверенность и бросился к Лектеру на шею, муслякая его своими вялыми губами. Ганнибал обхватил его голову одной рукой, прижав её к своему плечу, другую руку положил ему на шею, и, нащупав бешеную пульсацию слева под подбородком, со всей силы нажал на сонную артерию. Ганс попытался дёрнуться, но силы были неравны, и через пару минут он обмяк, потеряв сознание, и упал на колени доктора лицом. Лектер ласково уложил свой ужин на сиденье, забрал из безвольных пальцев ключи от машины, пересел за руль и выехал на дорогу, в сторону выезда из города.       Лектер бездумно гнал машину по трассе, лениво перебирая свои мысли и эмоции, понимая в душе, что поступает неправильно. Открыто ушёл из клуба с парнем, который будет числиться пропавшим без вести. Мэтью, конечно же, запомнит его, но остановиться Ганнибал уже не мог. За внешним спокойствием внутри него бушевала злоба и обида, которую при желании можно было заглушить, если бы не одно но — ещё какое-то непонятное чувство съедало изнутри, отключая мозг и инстинкт самосохранения.       Такое незнакомое ему чувство ревности, которому он не смог дать определение, терзало его, поэтому шёл у него на поводу, готовый убить и даже быть за это пойманным.       Через два часа он оставил машину в глухом лесу, включил свет в салоне, повернул к себе зеркало заднего вида и с интересом посмотрел в него, удивлённо отпрянув. Что-то жалкое, несчастное и обиженное взглянуло на него, и он понял, почему все так пытались его утешить. Поступок Уилла не только разбудил его сердце, но и вернул всю мимику на это равнодушное лицо, а Лектер, не готовый к такому, просто не сумел спрятать свои эмоции. Ганнибал сердито отвернул зеркало, вылез из машины и начал раздеваться до трусов. К этому убийству он не готовился и действовал по обстоятельствам.       Через полчаса голый мужчина, в одних трусах и ботинках, волок по земле жирное тело немца, подальше от дороги, и, найдя чистую полянку, бросил его там. Сбегав обратно до машины за скальпелем, Ганнибал сел на корточки перед Гансом и, нежно поглаживая это тупое лицо, начал его раздевать до пояса.       Немец по прежнему был без сознания, и Лектер, сняв с него свитер, постелил его на землю и сел рядом с телом.       — Чего же ты ждёшь, Ганнибал? — раздался рядом нежный голосок, и подняв глаза, доктор встретился взглядом с Мишей, присевшей на землю с другой стороны от Ганса. — Если тебе это так необходимо, убей его скорее. Какая разница, этот Ганс или другой? Ты так упрям, братишка, игнорируешь настоящее, упорно лезешь в прошлое, так для кого эта жертва? Для меня или для Уилла?       — Для тебя, — неуверенно шепнул доктор. — Уилл оказался мерзавцем.       — А ты прямо ангел во плоти, — улыбнулась девочка.       — Он побудет рядом и бросит меня, — жалобно сказал Лектер. — Не хочу снова терять.       — Ты тоже побыл с ним в тяжёлую минуту и бросил его, разве нет? — хитро спросила Миша. — Но он не позволил, взял и вернул тебя. Ты тоже так сможешь. Бороться за своё счастье, не слышал об этом?       — Хорошо бы, если бы ты была сейчас рядом со мной, родная.       — Глупый, старый Ганнибал, — рассмеялась девочка. — Я бы не была рядом с тобой, даже если бы меня не съели. Я бы выросла, вышла замуж и жила бы где-нибудь далеко от тебя, звоня на рождество и на день рождения. Ты совсем упустил свою жизнь, лелея нелепую мечту, вынашивая злобные планы и игнорируя окружающих. Не гони от себя настоящее, просто помни обо мне, но не застывай во времени, как говно мамонта…       — Миша, — укоризненно перебил её доктор. — Что за слова?       — Меня же здесь нет, Ганечка, — отмахнулась девочка. — Я всего лишь проектирую твои мысли. Ты так долго ищешь Ганса, но никак не можешь найти. Может, не стоит на этом зацикливаться? Может, он давно умер в автокатастрофе или живёт в другой стране, а ты бродишь тут, как призрак отца Гамлета, покрылся сединой и морщинками, а жизнь пронеслась мимо. Раз не можем его найти, давай передадим ему послание, и если он рядом, то он его получит.       — Послание? Но как?       — Сделаем убийства значимыми. Ну, кроме этого, — Миша мотнула головой на Ганса. — Этот для Уилла. Будем убивать Гансов, но не просто так, а выставляя их напоказ. Заберём у них органы, развесим и покажем их так, чтобы слава об этом разнеслась по всему Берлину. Возможно, мы его и не найдём, но нагоним на него немного страха, это точно. Что ты напрасно копошишься в чужих животах, как навозный жук, пусть и другие знают о тебе, о том, что ты делаешь! Ещё один способ избежать одиночества, читая о себе в газетах. Ты умный, ты сделаешь так, что никто не сможет тебя поймать.       — Звучит заманчиво, — улыбнулся Ганнибал, погладив Мишу по щеке, но рука рассекла лишь воздух и он посмотрел на Ганса. — А этот собиратель мужских мошонок порадует меня сегодня на ужин. Что у него забрать, как думаешь?       Лектер поднял глаза, но Миша уже исчезла. Ганнибал осмотрелся по сторонам, внезапно почувствовав холод и озноб, ведь он сидел голый на земле при нулевой температуре.       Встав на колени, Лектер быстро рассёк грудную клетку Ганса новым скальпелем и радостно засунул обе руки под рёбра, схватив в ладони чужое сердце, ощущая и считая последние его удары. Внутри было тепло и уютно, но как только сердце остановилось, он с силой вырвал его, заливая всё кровью, поднёс к губам и нежно поцеловал.       — Для тебя, Уилл, — прошептал доктор, укладывая сердце на майку мёртвого немца, чтобы стекла кровь. — Спасибо за то, что вдохнул в меня немного жизни.       Через два часа он бросил машину у одного мутного бара и не спеша двинулся в сторону дома, неся в пакете человеческое сердце. Он размотал труп, как смог, вытерся, оделся в свою чистую одежду и вернулся в город.       Всю дорогу он придумывал рецепты, впервые за долгое время надеясь насладиться блюдом, как будто убил своего кровного врага.