Дворцовый мост.

      Несмотря на все свои растрёпанные чувства и желания, Ганнибал не успел полностью отойти от своего тюремного заключения, и прилетев в Берлин, не кинулся сразу к Фредди или Уиллу, зная, что пока неуравновешен. Он считал, что достаточно опозорился перед Уиллом, когда не смог вести себя как нормальный спутник жизни и лишь постоянно истерил и нервничал, а перед Чилтоном до сих пор чувствовал неловкость: собственные нелепые попытки лечь под Фредди смущали его, хотя это могло быть не так противно, как казалось. Дружбу сексом не испортишь — это, конечно, вполне вероятно, но, скорее всего, он чувствовал, что для Чилтона это имело бы другое, более важное значение, чем просто перепихнуться, поэтому и не хотел этого.       Но тюрьма изменила Ганнибала. Он стал, или захотел стать другим. Он понял, переосознал, почувствовал и начал дышать этими эмоциями. Из-за собственной тупости он потерял своего любимого человека, но понял, что именно так и учатся быть нормальными. Грусть и тоска — такие же важные эмоции, как радость и счастье, одно без другого не понять. Поражения учат ценить победу, потери — беречь то, что имеешь, разлука — не делать глупостей, от которых можно загреметь в тюрьму, а разбитое сердце — ценить отношение к себе и не играть с чужими чувствами.       Он вместе со своим верным и перепуганным оруженосцем даже и не подумал возвращаться в свою старую халупу, хотя был уверен, что всевидящее око Чилтона следило за его судьбой и знало, что Ганнибал отгрёб год колонии поселения и вот-вот должен был вернуться. Почему-то ему казалось, что Фредди точно был в курсе его планов — это не было большой проблемой, если знать, где поискать информацию. Так что и ключ, скорее всего, ждал его у консьержки, но они отправились в самый дорогой отель и заняли двухместный номер.       Ганнибал вернулся в Германию в той же одежде, что была на нём, когда его забрали. Те вещи и деньги, что передал ему с собой Фредди, отобрали у него ещё при перелёте в Литву, и сейчас на нём была всё та же рубашка с жуткими корабликами, которая была такой же глупой, как и все поступки, что он в ней совершил. Райли вообще был похож на одяжку, благо что без резиновых сапог и плетёной шляпы. Незатейливый деревенский литовский мальчик в стоптанных ботинках и мятых джинсах из девяностых если и вызвал недоумение у сотрудников отеля, то они его тщательно скрыли. Но Лектера смутить было не так просто. Небрежно брошенный графский титул, платиновая кредитная карта и заказ в номер самого дорогого вина и фруктов — и весь отель пришёл к выводу, что Райли супермодный хипстер, и вообще европейская знать может трахать, кого хочет, и не их это дело.       Ганнибал валялся весь вечер в махровом халате, вальяжно потягивая вино и объедаясь фруктами, а его мальчик бегал по номеру, прыгал на огромных кроватях и трогал замысловатые зеркала и подсвечники, развешанные по стенам. Утомившись, Райли залез к доктору подмышку и заснул, а сам новоявленный граф пролежал до утра без сна, практически физически ощущая свои изменения. Это было так непросто — чувствовать и переживать, но ему нравилось. Ему всё нравилось. Нравилось, что он не лежит на узких нарах совсем один, нравилось, что он ест вкусный виноград и пьёт хорошее вино, нравилось, что он страдает от желания увидеть Уилла, зная, что впредь он будет бережнее относится к тому, что ему на самом деле дорого, и ему нравилось, что он хочет скорее поехать в свою родную клинику и увидеть радость в глазах Фредди. Он начал понимать свои эмоции. Но всему своё время. Ганнибал понимал, что ему нужно ещё несколько дней, чтобы полностью оправиться от режима послушания и страха, привитого ему за год отсидки.       Весь второй день они провели, занимаясь шопингом и тусуясь в салонах красоты. Ганнибал очень сильно похудел за прошедший год, и новый гардероб был ему просто необходим. Даже раньше Лектер шил всю одежду на заказ, видимо, сказывались графские замашки даже у подпольного хирурга, но сейчас он покупал готовую одежду. У него была отличная фигура, особенно теперь, когда тюремная баланда уничтожила его ленивые жировые прослойки на боках, и подобрать одежду не составило большого труда. А вот за право приодеть Райли продавцы-консультанты чуть не разодрались. Ещё утром в парикмахерской волосы ему решили не состригать, а лишь подровняли концы, усилили цвет с помощью краски и сделали пробор сбоку, так что Леголас исчез, а на его месте появилась какая-то яркая рок звезда. Он был красив даже в тюремной робе, а сейчас, в модных узких джинсах и приталенной рубашке, даже Лектер нет-нет, да и пялился на его округлую задницу.       Вечером они отправились в ресторан и, не спеша проплывая мимо ресепшена, Ганнибал ловил на себе такие взгляды, что чувствовал себя то миллионером из фильма «Красотка», то старым извращенцем с купленным себе мальчишкой. Но хороший ужин, дорогой ресторан, и годная компания сделали своё дело. Он смог вернуться. Смог выдавить из себя ужасы тюрьмы, смог наслаждаться едой, смог любоваться своей новой игрушкой и полностью расслабиться. Вернувшись ночью в отель, Лектер отправил шокированного Райли к нужным людям, всегда находящимся где-то поблизости дорогих номеров, и велел привести ему через час красивую проститутку. Просидев год в окружении мужчин, он до ужаса жаждал женского тела, но ему было некогда играть в свидания и ухаживая, да и не было особого желания, поэтому платная любовь — это то, что вполне подходило под ситуацию.       Но его ждал крупный облом. Он принял тщательный душ, настраиваясь на хороший секс, но вместо проститутки к нему ввалился пьяный в слюни Райли, кидаясь упрёками, признаниями в любви и попытками воззвать к его совести, и ему пришлось полночи держать волосы парня, пока тот обнимался с унитазом. Такой расклад его не устроил. Утром, разбудив похмельного Райли, Ганнибал начал демонстративно собирать его вещи, быстро кидая их в новый чемодан, и, игнорируя его жалкие мольбы, вышвырнул его из номера в коридор. Договор был вполне чёткий — Лектер берёт парня с собой в Германию, а тот не лезет в его личную жизнь. Как бы не грело его обожание Райли, тот, в отличие от Фредди, не умел скрывать свои эмоции, поэтому мигом вылетел за дверь. Райли, видимо, решил, что у них медовый месяц. Парень долбился в его дверь ещё два часа, прежде чем Ганнибал вызвал охрану и велел с пинками вышвырнуть его из отеля на улицу.       Днём, выходя из гостиницы, он снова подвергся атаке провинившегося парня, но легко от него отбился и уехал на такси в миграционную службу, оставив Райли сидеть на обочине прямо на чемодане. Ганнибал погулял по Берлину, заглядывая в магазины и знакомые места, плотно поужинал в приличном бистро, и вернувшись поздно ночью, сжалился и забрал «поумневшего» парня обратно к себе. В номере он устроил ему настоящую тиранию, поливая упрёками и обвинениями, заставив Райли ползать перед ним на коленях несколько часов. Парень плакал, размазывая слёзы и сопли по лицу, умолял его не бросать, обещал быть послушным и ползал и ползал по полу за Лектером, нервно ходящему по комнате, хватая и целуя его одежду и руки.       А зачем всё это затеял Ганнибал? Он по-прежнему обеспечивал себе комфорт. В тюрьме он не мог быть жесток с Райли, которому и так хорошо досталось, и нежность и преданность этого мальчика была ему необходима для душевного равновесия — кругом было и так полно злости и ненависти. Но теперь ему не нужен был рядом сопливый мальчишка, который будет устраивать ему ревнивые сцены. Он вообще не собирался крутить с ним роман, и выкинуть его за дверь было самым милосердным способом донести информацию. Послушный Райли — отлично, Райли-слуга — замечательно, преданный его интересам Райли — просто супер, ревнивый и мотающий нервы — пошёл вон. Всё просто и доходчиво.       Дождавшись, пока от личности парня останутся одни ошмётки, Ганнибал его простил, приласкал и даже залез вместе с ним в ванну, где заботливо вымыл его волосы и разрешил потереть себя мочалкой. Там же, в ванной, в наказание за испорченный вечер, Лектер усадил Райли на колени и разрешил продолжать выпрашивать прощение уже с помощью минета. Парень старательно сосал, умирая от счастья, усиливая усердия каждый раз, когда Ганнибал дёргал его за волосы, намотанные на кулак, и старался заглотить хозяйский член как можно глубже. Устав от такого бестолкового минета — Райли ещё немного трясло, и он постоянно дёргался и пускал в ход зубы — Лектер велел ему расслабиться и безжалостно оттрахал его в рот, наблюдая, как мальчик послушно глотает его сперму. На этот раз доктор не позволил ему самоудовлетворяться у себя в ногах, всё-таки это было наказание, и переключившись в режим нежности, заботливо вытащил дрожащего парня из ванны, укутал и уложил спать рядом с собой.       Утром он снова набросился на бедного парня и терзал его до тех пор, пока тот не дал слова больше не своевольничать и чётко исполнять приказы. Райли всё понимал. Он помнил, что Юргис прикрыл его убийство только благодаря его дружбе с доктором, и то, что он сейчас лежит на шёлковых простынях в Берлине, а не удовлетворяет конченых зеков на настоящей зоне — заслуга Ганнибала, и поехать с ним сюда было его решением. Лектер его не шантажировал, не заставлял выплачивать этот тяжёлый долг, поэтому Райли не чувствовал себя униженным и с радостью соглашался на все условия. Просидев день на обочине, он всё осознал. Теперь, если потребуется, он будет заботливо держать свечку над доктором, даже если тот приведёт десять шлюх и будет трахаться с ними весь день. Вот такой союз у них сложился, и он обоих устраивал. Даже я не уверена, что Ганнибал, действительно, изменился, хотя сам он в это свято верил. Что ж, время покажет.       На третий день пребывания в Берлине, Ганнибал понял, что полностью оправился. Он уже не дёргался от громких звуков, не набрасывался на еду, как одичавший, перестал пытаться убирать руки за спину при тяжёлых взглядах и подмял под себя Райли, убедившись, что он прогнал из себя страх.       Пора было навестить своего ненаглядного Фредди и убедиться, что тот ещё рад его видеть. Вполне могло оказаться, что Чилтон образумился и вообще давно женился на ком-нибудь. Единственное, чего не хотел Лектер, так это почувствовать себя полным кретином и вломиться туда, где его не ждут. Он сразу принял решение не пытаться искать встреч с Уиллом, который уже давно живёт с другим, но Фредди вполне мог его ждать. Доктор долго размышлял, но всё-таки решил поехать с Райли. Если ему будут не особо рады, Ганнибал вцепится в свой антидепрессант и сможет спокойно уйти и начать новую жизнь.       Они добрались до клиники пешком. На дворе была весна, и жаркое, почти летнее солнце, делало Берлин сказочно красивым. Ганнибал дышал, наслаждаясь родным воздухом, и понимал, что никогда не покинет этот город. Когда-то он думал, что захочет вернуться в Париж или, найдя последнего убийцу своей сестры, возненавидит этот город, но нет — он останется здесь и будет всегда восхищаться и любить эти улочки, по которым он бродил десять лет каждую ночь. Его маленький спутник уныло брёл рядом, и Ганнибал в порыве огромного счастья обнял его за плечи, заставляя поднять глаза от земли и любоваться красивым городом: "Я его люблю, Райли, и ты должен его полюбить, если хочешь быть рядом". Они даже остановились в уличном кафе, немного грязном и облезлом, но после зековской кухни их мало что могло напугать, и выпили по чашке капучино с пресладкими пирожными.       Несмотря на всю свою выдержку, Ганнибал волновался, когда заходил в клинику, где много лет потрошил трупы, спивался со своим другом, делал тайные операции и терял остатки совести. Здесь умирал его Уилл, образ которого совсем не вовремя появился сейчас в его голове, и здесь же он потерял право быть с ним дальше. Он едва удержался от того, чтобы не развернуться и не убежать обратно в отель. Неожиданно Райли взял его за руку и сжал его ладонь, вернув уверенность в себе и своём будущем. Он не один.       Лектер распахнул дверь в кабинет Чилтона и без стука ввалился внутрь под ручку со своей белокурой принцессой. Фредди сидел за столом и что-то печатал и, подняв недовольный взгляд на непорядок, мгновенно замер и часто заморгал. Улыбка расползлась по его такому родному лицу сама по себе, и он резко вскочил, бросаясь к Ганнибалу, едва не свернув свой собственный стол.       — Ганнибал! — почти закричал Фредерик, подбегая и протягивая руку, но резко передумав, просто крепко его обнял и прижал к себе. — Ганнибал. Ты вернулся. Я уже совсем заждался.       — Фредди, дружище, — радостно вторил ему Лектер, тоже обнимая друга и хлопая его по спине, — я так рад тебя видеть. Весь мир вверх дном, я прошёл через ад, где-то начинается война, но здесь всё по-прежнему, сидишь себе за столом и решаешь, кому жить, а кому умереть.       Чилтон вырвался из объятий и, схватив Ганнибала за плечи, начал его внимательно осматривать, щупая руками и не отрывая взгляда от лица.       — Да жив, жив, — рассмеялся доктор, продолжая улыбаться, — со мной всё в порядке. Я всё тебе расскажу вечером, поверь мне, одной бутылкой коньяка мы не обойдёмся. Ты до скольки сегодня занят?       — Я постараюсь освободиться как можно раньше, — поспешно сказал Чилтон, быстро кивая, как послушный ослик. Его волнение становилось всё заметнее, и он, не зная, как его скрыть, перевёл взгляд на Райли, с любопытством выглядывающего из-за спины доктора. — А это что за чудо расчудесное?       — Это Райли, знакомься, — с улыбкой сказал Ганнибал, разворачиваясь и вытаскивая свою принцессу пред очами заинтригованного Чилтона, — как это сказать по-нашему, мой сокамерник, что ли. Короче, мы вместе чалились на зоне. Райли, это Фредди, мой хороший друг, не бойся и пожми ему лапку.       Райли немного помялся под внимательным взглядом Фредди, но пересилил себя, и они обменялись вежливыми рукопожатиями. Ганнибал довольно почесал парня за ушком и поймал его благодарную улыбку, не обращая внимания на Чилтона, который бросал настороженные взгляды то на одного, то на другого.       — Так во сколько нам прийти, Фредди? — небрежно спросил Лектер, проходя в кабинет и осматриваясь по сторонам. — Время обеденное, когда ты освободишься?       — Вы можете не уходить далеко, — засуетился Чилтон, возвращаясь за стол и просматривая свой ежедневник, — погуляйте пару часов, я пока разгребу самое важное, а всё остальное можно отложить на завтра.       — На завтра, — усмехнулся Ганнибал, усаживаясь прямо на краешек стола и рассматривая разноцветные ручки. — Смотрю, ты совсем не скучал по мне, дружище. Я рассчитывал накидаться с тобой по полной программе так, чтобы завтра ты мог лишь стонать и вздрагивать.       — Я просто отвык от тебя, — рассмеялся Чилтон, отбирая скрепки у шаловливого Лектера. — Прости, дай мне хоть полчаса привыкнуть к мысли, что ты здесь. Давай сделаем так. Я организую вечер по-домашнему. Закажу роллы, накрою столик, коньяк у меня есть... Что пьёт твой мальчик? Тоже коньяк?       Они вместе уставились на Райли, который с детским любопытством рассматривал рыбок в аквариуме. Парень зашуганно дёрнулся, особенно после утреннего промывания мозгов, и не придумав ничего лучше, по старой памяти бросился к доктору и попытался спрятаться у него подмышкой. Фредди охренело поморгал, а шокированного Ганнибала пробрал стыд за то, что он перестарался в своих воспитательных мерах. Ему хотелось гордиться своей красивой собачонкой, а не стыдиться его поведения, и он едва переборол в себе желание снова выкинуть бедного Райли за дверь.       — Я потом тебе всё объясню, — прошептал Чилтону доктор, бросив выразительный взгляд на дрожащего парня, — ему здорово досталось там. Он тоже будет коньяк. Только ещё фруктов и шоколад. Если хочешь, мы сами сходим в магазин.       — Да нет, не надо, — мотнул головой Фредди, всё ещё сбитый с толку поведением Райли, — у меня есть секретарша для этого. Идите погуляйте и приходите через пару часов. Твой телефон включён?       — Нет. Старой симки уже нет, и я, пожалуй, сделаю новый номер. Да, кстати, и Райли нужен телефон, так что мы найдём чем заняться. Пока, Фредди, скоро увидимся.       Ганнибал, чувствуя раздражение, без всякой жалости схватил Райли за воротник и потащил его к выходу.       — Что с тобой, придурок, — зашипел на него Лектер, волоча парня к выходу из больницы, — чего ты меня позоришь перед друзьями? Если ты ещё не оправился, так бы и сказал, я бы оставил тебя в гостинице. Ладно я, но ты-то уже два месяца на свободе. Здесь тебе не тюрьма, а я не твой покровитель.       — Прости. Прости. Это вышло само собой.       — Прекрати ныть. То, о чём мы говорим наедине, это наше личное дело, нельзя выносить это на улицу. Что подумает теперь Фредди? Что я бил и издевался над тобой? Разве я хоть раз обидел тебя?       Они выскочили на улицу, но доктор и не подумал его отпустить, продолжая пилить испуганного парня на ходу.       — Я не хотел.       — Бестолочь необразованная. Ты не в своей вонючей стране, а в Европе. Веди себя нормально. Ты сказал, что поедешь, чтобы успокаивать меня, а получается наоборот, у меня уже изжога начинается от твоих выходок. Я тебе не нянька, не хозяин, не любовник и не твой папочка, чтобы терпеть твою дурь.       — А кто мы тогда?       — Никто. Партнёры. Друзья. Выбирай что-то из этого. Я не буду жить с тобой в одной квартире и не собираюсь тебя содержать взамен жарких ночей и послушания. Я не твой бойфренд, и у нас не романтическое путешествие по Европе. Я здесь живу и работаю, мне на хрен не сдались твои причуды.       — Он твой парень? Фредди? Я думал у тебя какой-то Уилл есть, ты им бредил по ночам.       Ганнибал замер посреди тротуара, едва сдерживая себя от нанесения тяжких телесных, а Райли невинно хлопал глазами, продолжая топтаться на месте.       — Это вообще тебя не касается, а…       — Прости, — с грустной улыбкой перебил его Райли, понуро повесив голову, — если честно, я думал, тебе будет приятно. Я ошибся, и больше такого не повторится. Я всё понял.       — Ты специально, что ли, так себя повёл? — поневоле усмехнулся Лектер. — Вот дурень малолетний.       — Какой есть, — шмыгнул носом парень, смотря себе под ноги.       Ганнибал взял под руку расстроенного Райли, и они пошли убивать время. Купили новый телефон, подключили симки, ещё раз попили кофе в уличном кафе и наделали красивых фоток. Парень с восхищением продолжал рассматривать город, хрустя солёными орешками и слушая байки доктора о каких-то исторических местах, чем снова вернул любовь Лектера, и ему было позволено висеть на его локте.       Через два часа они вернулись в клинику, где взволнованный Фредди уже наматывал круги от напряжения и ежеминутно поправлял красиво украшенный стол. Несмотря на просьбы Ганнибала, он не стал ограничиваться только роллами и шоколадом и завалил стол разными деликатесами.       Пьянка началась, как обычно, чинно и культурно, а закончилась вообще чёрти чем. Фредди и Ганнибал сидели на диване, а Райли напротив них в кресле. Их добрая связь ещё не наладилась, и сначала они почти всё время молчали, поспешно налегая на алкоголь и постоянно бегая курить на улицу. Через час настало долгожданное расслабление, Фредди вспомнил, что пить по-домашнему — это без носков и галстуков, и они поскидывали с себя всё, кроме брюк и рубашек, а Ганнибал, наконец-то вспомнил, что Чилтон — его лучший друг, и перестав вилять, начал ему рассказывать всё без утайки.       Райли вырубился в кресле через час, перестав смущать двух лучших друзей своим видом, а Фредди сидел со стаканом коньяка, не сводя огромных глаз с Лектера, и впитывал в себя его прошедший год и все его неприятности.       — Я такой вой до небес поднял у начальника, что сбежались все, кому не лень, — доверительно шептал доктор, — тащите сюда, кричу им, пацана, сейчас посмотрим, как он здоров по документам…       — И вот стою я с этим мясом, как дурак, — смеясь, вещал Ганнибал, размахивая полупустым стаканом, — менты на меня оружие направляют, Райли уже даже не скулит, Юргис воет на полу, а этот дурак с пистолетом…       — Ворованный шоколад, я тебе скажу, самый вкусный…       — Подтереться туалетной бумагой, оказывается, тоже может быть редкостью, представляешь, а то так ходи, пока до душа не доберёшься…       Ганнибал рассказывал и рассказывал, не переставая, а Чилтон молча смотрел на него, с трудом понимая, что тот ему рассказывает, снова попадая под эротическое влияние своего лучшего друга, и не знал, что с этим делать. Когда сумерки окутали кабинет, Лектер боязливо осмотрелся и придвинулся ближе.       — Райли убил там человека, и мы с Юргисом это скрыли. Драку затеял я, но…       Фредди с радостью позволял Ганнибалу делиться с ним своими грехами. Это давно стало традицией, и год разлуки ничего не поменял. Посвящая Чилтона в свои пороки, Лектер перекладывал на него часть своей вины за содеянное, подчищая ауру и освобождая свою грешную душу от непомерного груза. Два убийства блатных, молчаливое согласие на издевательства над сокамерником, подстава врача, подкинутый начальнику зоны труп — Ганнибал сыпал на Чилтона всё подряд, заставляя становиться соучастником его преступлений.       Но сам он не задавал никаких вопросов. Фредди их ждал, знал, что вот-вот, и Лектер начнёт спрашивать, и ему придётся отвечать. Спрашивать про своё массовое убийство, не посадили ли кого-нибудь вместо него, спрашивать про операцию Уилла, и как тот перенёс побег любимого, спрашивать про то, что сейчас нового в жизни самого Чилтона... а ему было что рассказать.       В жизни у Фредди появился новый и очень важный человек.       Они приступили к третьей бутылке коньяка, когда решили, что можно курить прямо в кабинете, что луковые чипсы Райли — отличная закуска, и пора бы включить музыку, и по фиг, что это больница. Ганнибал дважды упал в уборной и, падая, вырвал из стены крючки, на которых весели полотенца, за которые он уцепился, чтобы не разбить нос об раковину, а Фредди своротил столик и собирал суши с пола, пытаясь сдуть с них пылинки и скатать их снова в шарики. Ганнибалу не понравилось, что хозяин кабинета ползает по полу и, набрав в кувшин холодной воды, он безжалостно окатил ею спящего в кресле Райли. Разбудив бедолагу, они залезли на диван с ногами, а ему велели убрать с пола рис, протереть стол и сбегать в ночной магазин за томатным соком. Зачем он им понадобился, никто не мог вспомнить, но отступать от своей затеи уже не хотелось.       Истории Ганнибала не заканчивались, но они уже никуда не дёргались, развалившись на диване и стряхивая пепел в какое-то фарфоровое блюдечко. Вернулся Райли с соком и чупа-чупсом и, понаблюдав немного за этими пьяными чудиками, опять лёг спать прямо в кресле. Чилтон зигзагообразной походкой сгонял за подушечкой и одеялом и, укрыв скукожившегося парня, снова вернулся на диванчик к Лектеру.       В какую-то важную минуту Фредди больше не стал сопротивляться своим низменным желаниям, тому, что рядом с ним сидит человек, которого он по-прежнему любит, и, убрав свой стакан на столик, он просто обхватил лицо Ганнибала руками и жадно припал к его губам, прерывая очередную дурацкую историю. Бог коньяка, если такой существовал, должен был простить ему всё. Несколько секунд Лектер сидел неподвижно, не понимая, почему его прервали, но потом ответил на поцелуй, позволяя Фредерику завалить себя на спину.       — Ганнибал. Ганнибал, — шептал ему Фредди, наваливаясь сверху, запуская свои пальцы ему волосы и продолжая терзать его губы. — Я так рад. Так рад, что ты вернулся. Я так скучал по тебе. Я так тебя ждал, ты даже не представляешь, как мне было плохо без тебя. Я сам как будто отсидел этот год.       — Фредди, эй, дружище, — пьяно улыбался ему доктор, безуспешно уворачиваясь от этих горячих губ, — эй, погоди, Фредди, остановись.       — Чего я должен ждать? — нахмурился Чилтон, обнимая Лектера за шею и отчаянно прижимая его к себе. — Ты теперь свободен и я хочу быть рядом. Я не могу всю жизнь пытаться вклиниться между твоими дружками. Или мы снова заведём старую пластинку про Уилла Грэма?       Ганнибал начал выбираться из-под Фредди, чтобы хотя бы сесть и принять нормальную позу, ведь диван был совсем небольшой, и они едва с него не падали. Чилтон обиженно пополз в сторону, но Лектер подтянул его к себе, обнял и уткнулся носом ему в макушку.       — Расскажи мне всё, Фредди, пожалуйста. Я даю слово, что не буду его искать, но я хочу знать, что мы не зря купили себе билет в ад.       — Всё? — усмехнулся Чилтон, обнимая любимого за талию и пытаясь уложить свои длинные ноги поудобнее. — Ты свалил очень вовремя. Пиздец продолжался ещё два месяца, кругом были полицейские и журналисты, все искали Больничного Потрошителя. Больничный, Кровавый, из-за второй положительной, как только тебя не прозвали, но никого так и не нашли. О том, что ты покинул страну и уехал на Родину, я сказал Уиллу через несколько дней после того, как тебя депортировали, и, как ни странно, но он мне сразу поверил. Видимо, он и вправду эмпат, и смог прочитать мою тоску по моей печальной физиономии. Он прикреплён к моей клинике и приходит сюда раз в месяц сдать анализы. У него всё отлично, он встречается…       — Да, это я знаю, — перебил его Ганнибал, аккуратно потянувшись за стаканом с коньяком и делая большой глоток. — Это меня и взволновало в тюрьме. Я видел его Инстаграм, и опять чуть не попал в этот порочный круг злости и обиды. Жаждал крови и насилия, и из-за меня чуть не подставился Райли, именно поэтому он здесь.       — Райли! — огорчённо прошептал Фредди, усаживаясь рядом с Лектером и тоже беря свой стакан в руки. — Что ты с ним делаешь? Он же совсем ребёнок.       — Мы были нужны друг другу, но я вернулся к тебе, а у него никого нет. Поможем ему с работой и деньгами на первое время?       — Хорошо, — радостно кивнул Чилтон, согретый последними словами Ганнибала, — знаешь, мне тоже есть что тебе рассказать. В моей жизни тоже произошли перемены.       — Не уверен, что готов сейчас их услышать, — недовольно пробурчал Лектер, слезая с дивана и начиная искать свои носки на полу, — нам с Райли пора домой, меня уже здорово рубит, и я не хочу опять спать на этом убогом диванчике.       — Не хочешь ничего послушать обо мне? — не скрывая обиды пробормотал Фредди.       — Давай завтра. Мы остановились в отеле «Риц», приезжай вечером к нам на ужин.       — Договорились.       Ганнибал в спешке собрался, растолкал свой антидепрессант, вызвал такси и смотался от Чилтона быстрее, чем тот успел найти свои ботинки на полу. Фредди непонимающе поморгал, уныло смотря на дверь, поспешно схватил свой телефон и набрал единичку на быстром наборе.       — Алло, привет, это я. У вас всё нормально? Да, приезжал старый друг и мы немного посидели. Я уже еду домой.