Искупление грехом

Сонгю всегда, сколько себя помнил, считал, что ему очень повезло в жизни. И это была чистой воды правда. Ему действительно грех было жаловаться. Потому что у него было то, о чем мог мечтать любой человек - стабильность во всех ее проявлениях. Еще с самого рождения, звезды сложились так, что он появился на свет в очень обеспеченной благополучной семье, где был единственным ребенком. Его холили и лелеяли, давая если не все, то очень многое, окружая заботой и вкладывая хорошее воспитание. Сонгю рос очень активным и умным ребенком. Ему все всегда легко давалось, и он, пользуясь этим в полной мере, неизменно тянулся к новым знаниям, отчего обозримое будущее сулило ему весьма неплохие перспективы. С друзьями и знакомыми тоже никогда не было никаких проблем. Он без труда сходился с людьми, и его считали душой любой компании, потому как природа от всех щедрот наградила его удивительным обаянием и хорошим чувством юмора, а в совокупности с незаурядными внешними данными это и вовсе превращалось в удивительный коктейль, который "пьянил" всех без исключения людей, с которыми так или иначе доводилось общаться Гю. Сам же Гю чувствовал себя словно рыба в воде в подобной обстановке, наслаждаясь вниманием со стороны, и позволяя себе урвать толику удовольствия от этого самого внимания, никогда не отказывая себе в своих маленьких слабостях, которые были ему присущи, но о которых он старался не кричать во всеуслышание. У него, как и у всех людей без исключения, были свои секреты, и афишировать их было бы верхом глупости. Главное, что вполне устраивало Гю - это то, что никто особо не лез в подробности его жизни и не пытался вытянуть на свет его тайны. А значит, можно было спокойно жить, сохраняя необходимую бдительность, и не переживать по этому поводу. Ведь все складывалось очень хорошо, его жизнь была яркой и многообразной, причин для переживаний не было совершенно. Сонгю мог в любой момент лишь только пожелав, получить все, что хотел. Однако не смотря на прекрасные составляющие его жизни, он никогда не кичился своим положением, и старался быть скромнее, не привязываясь к вещам. Он, всегда достаточно прохладно относился ко всем модным веяниям, за которыми так упорно следил круг его общения. Ему вполне было достаточно обходиться усредненными благами, не смотря на попытки родителей изменить такое положение дел. Ведь по их мнению человека всегда встречали по одежке, а Гю в этом плане не сильно выделялся на фоне обычных людей. Но никакие убеждения не могли заставить Сонгю изменить своим принципам и он только отмахивался на попытки родителей сделать из него "человека". Он продолжал жить так, как привык, без излишеств, по справедливости считая, что много денег могли, разумеется, существенно улучшить материальную сторону жизни человека, но сделать его счастливее вряд ли были в состоянии. Ибо если человек не мог находить радости в мелочах, то его жизнь была не полной, лишенной глубинного смысла. Он действительно верил в это, и каждый раз проговарил про себя эти слова, лишь иногда возвращаясь к еще одному ключевому моменту, который периодически появлялся на периферии сознания и, подобно занозе, не давал покоя, напоминая о себе пробегающими по коже неприятными мурашками... В глубине души Гю жил страх... Именно он являлся той самой исконной причиной, по которой Сонгю было вполне комфортно придерживаться выбранной позиции. Гю не помнил, в какой момент задумался над этим, но мысль была ясной и четкой, и она рождала внутри зудящую тревогу... Сонгю был уверен в том, что жизнь являлась чрезвычайно хитрой и порой невероятно жестокой, и могла в одночасье отобрать у человека все блага, которые у него имелись. И чем выше тот взлетал, тем, по разумению Гю, было больнее падать. А когда ты ни за что особо не цепляешься, стараясь довольствоваться малым, то и терять тебе по факту особо нечего. Ведь если рассматривать вопрос с этой стороны, то что можно было забрать у человека, который вёл практически такую же жизнь, как все? Ничего. Свет его превосходства над другими не был заметен слишком наблюдательной жизни, и она не имела возможности подкинуть на его долю испытаний, для того, что уравновесить чашу весов, если вдруг человеку жилось слишком хорошо и спокойно. А, значит, и волноваться было не о чем. Безусловно, в его рассуждениях была огромная доля правды, и он не ошибся в вопросе коварства жизни, но он очень, жестоко ошибся в вопросе того, что ему нечего было терять. И когда в его жизни произошло страшное, вынувшее из него душу событие, эфемерный прежде страх, приобрел реальное обличие в своей ужасающей форме. В тот момент мир Сонгю перевернулся с ног на голову, потому что в один миг разрушился до основания, став походить на разбитое зеркало. Спасения не было нигде. Он просто остался на обочине своей судьбы, одинокий и опустошенный, потеряв самого себя и лишившись твёрдой почвы под ногами. Он не мог найти смысла в дальнейшем существовании, безуспешно пытаясь вернуть утраченное равновесие и прогнать чувство пробирающего до костей холода. Все потеряло значение. Все, что раньше радовало, теперь не вызывало никаких эмоций, кроме желания убежать, скрыться. Невыносимо было видеть сочувствие и сопереживание в глазах давно знакомых людей, которые старались оказать участие, совершенно никому ненужное. Потому что это ничего не могло изменить, потому что произошло непоправимое, и злой рок в один миг без лишний раздумий лишил его всего самого дорогого. Сонгю очень сильно замкнулся в себе. Он днями и ночами напролет лежал у себя в кровати, закрывшись ото всех на семь замков, пытаясь забыться, и в душе надеясь, что это просто кошмарный сон, который пройдет, стоит вновь открыть глаза. Но страшная реальность не спешила оставлять его, напоминая о себе двумя фоторамками с черно-белыми лентами, в окружении цветов. Сонгю сильно похудел, под глазами залегли темные круги. Он мучился от невозможности понять, за что жизнь обошлась с ним так жестоко. Ведь он никогда не был плохим человеком, он всегда старался поступать по совести, он всегда был примерным сыном... во всем... "Во всем?" - тихо вопросил внутренний голос, заставив Сонгю похолодеть от ужаса. Осознание пришло слишком резко, и Гю со всей очевидностью понял "за что". Это стало настоящим откровением и настолько ошеломительной правдой, что вслед за осознанием в тот же миг пришло чувство вины, огромной, словно камень, которая тяжким грузом легла ему на сердце, заставляя сходить с ума от незнания как после открывшейся истины быть. Потому как с чувством огромной утраты можно было постараться жить, даже если жизнь эта больше походила на существование, а вот с чувством, что утрата эта произошла по твоей вине - нет. Мысль о том, что он мог исправить ситуацию, не допустить трагедии, но не сделал этого, подобно серной кислоте разъедала всё внутри, оставляя после себя выжженное поле, черноту, которая с каждым днём становилась всё больше, разрастаясь подобно раковой опухоли. Сонгю настолько сильно погрузился в бездну отчаянья, что уверовал в то, что отныне недостоин обычной жизни, и чтобы заслужить прощение, он должен будет до конца дней своих просить Господа Бога, к которому до этого дня ни разу не обращался, и считал это делом пустым, даровать ему освобождение от грызущей изнутри тоски. Если уж кому и под силу было сделать это, так только Всевышнему. Только Господу Богу... В то мгновение на Сонгю словно снизошло озарение. Он понял, что у него есть выбор, и что надежда, такая маленькая и практически угасшая, может возродить его вновь. Надо было только покаяться и отказаться от себя прежнего. Стать совершенно другим человеком, и каждый день отсекать от себя всё греховное и неправильное, что присутствовало в его жизни до этого и являлось его вторым, невидимым для многих "я". Только так он мог заслужить прощение, только так мог научиться снова дышать. Решение было принято без лишних колебаний. Сонгю просто знал, что у него есть только один маршрут, и отказываться от своей затеи он был не намерен. Да, он прекрасно понимал, что дорога эта обещала быть безумно тернистой, но Гю эта мысль только добавила решимости не сворачивать с выбранного пути и довести начатое до конца. Он без сожалений оставил старую жизнь, бросил всё, словно стирая себя ластиком из жизни всех друзей и знакомых. Своими силами поступил в духовную семинарию, где проучился шесть лет, держась ото всех особняком. Ему не нужны были друзья, он не собирался подпускать к себе никого, хотя ребята пытались завязать с ним знакомство. Вот только хмурый вид парня сразу и подчистую очень быстро отбил у всех желание, каким-либо образом подружиться. И это было именно то, чего Сонгю добивался. Потому как все эти новые знакомства ему были совершенно ни к чему. У него была только одна цель, которую он слишком хорошо перед собой видел. Сонгю методично, с ледяной жестокостью уничтожал в себе улыбчивого, общительного человека, заставляя постепенно исчезнуть себя прежнего. Того, кто слишком легко двигался по жизни, кому не было чуждо всё человеческое, и кому в радость были слабости и пороки. И под конец обучения его место занял новый человек - зрелый и рассудительный, холодный и неприступный, полностью лишённый мирских страстей. Человек целиком и без остатка принадлежащий Господу. Его покорный слуга. Но прежде чем это произошло, Сонгю пришлось очень долго над собой работать. Не одну ночь его одолевали неправильные желания, греховные мысли, словно сам дьявол нашёптывал ему на ухо слова, призывающие бросить всё и поддаться искушению. Но Сонгю, стиснув зубы, боролся с собой. Когда ему было совсем невмоготу он мог часами стоять на коленях перед иконой и читать молитвы. Соблазнов вокруг было слишком много, однако Гю стоически им сопротивлялся, и чтобы наверняка выйти победителем из этой схватки, он решил уехать вдаль от городской суеты, в небольшую деревеньку, куда его направили в качестве священника. Сонгю довольно быстро прижился на новом месте. Людей там было очень немного, что радовало, и не позволяло отвлекаться от своей миссии ни на минуту. Два года Сонгю служил в приходе. Всё шло своим чередом, и ничто не омрачало его существования. Каждый день в молитве, он был спокоен и смирен. Вот только в глубине души Гю чувствовал, что слишком просто ему далось избавление от порока, чувствовал, что это своего рода затишье перед бурей, и что самое главное испытание ему ещё придётся пройти. Потому что Господь часто испытывал своих детей. Но не смотря на это никогда не посылал непосильных испытаний, а лишь то, что человек мог вынести. Это, пожалуй, было единственным, что хоть как-то успокаивало Сонгю и заставляло верить, что даже если ему и правда будет ниспослано испытание, он его сможет пройти, как делал до этого не один раз. Но в тот день, когда он познакомился с Ухёном, он впервые очень сильно усомнился в том, что сможет это сделать. И от этого осознания ему стало по-настоящему страшно, потому что Нам Ухён был самым настоящим змеем искусителем в человеческом облике. Живой порок, сам дьявол, который был создан для того, чтобы лишать людей воли и красть их души. В нём настолько сильно пылал огонь страсти, что Гю физически ощущал это, да так, что его начинало душить, и голова кругом шла. Тело Ухёна было воплощением совершенства, его глаза, губы, нос, - всё было идеально. Словно сам Всевышний выводил карандашом эскиз будущего шедевра. Гю заставлял себя не смотреть, как мантру повторял слова молитвы, чтобы хотя бы немного переключиться, и избавиться от навязчивых мыслей, но всё было тщетно. Его словно магнитом притягивало к Ухёну, и глаза невольно прилипали к парню, который был... Боже!! Сонгю безумно злился на себя, его раздражала вновь заявившая о себе слабость. Как же так?? Почему? За что? Неужели он мало пережил?? Почему именно сейчас?? "Потому что ты вновь допустил греховные мысли, и позволил зерну порока упасть на плодотворную почву", - подсказал ему очевидный ответ внутренний голос. А раз так, то это могло означать лишь одно - надо было во что бы то ни стало доказать саму себе, что он может побороть это, что ему это не нужно. И что он может, не испытывая ни капли сомнения, избавиться от ненужных губительных чувств. И вероятно мог бы, если бы не одно обстоятельство, которое сильно осложняло задачу. Проблема заключалась в том, что, к огромному сожалению Сонгю, Ухён заметил его интерес. Как, за такое короткое мгновение, Гю до сих пор не мог понять, но факт оставался фактом. Он обратил на это внимание, и теперь абсолютно точно знал, видел Сонгю насквозь. Об этом красноречиво свидетельствовали его глаза, в которых плескалось слишком очевидное понимание, что к чему, и улыбка, которая ни на миг на позволила Гю обмануться. О, что это была за улыбка! В ней читалось не только понимание, но и обещание. Обещание всего того, что Сонгю давно для себя похоронил, сжег, вытравил из своей души. От этой улыбки мурашки врассыпную разбегались по телу, и Гю охватывало запретное предвкушение. Словно он это прочитал не по губам парня, а услышал от него лично. Оставалась, конечно, маленькая вероятность, что он просто себя накрутил, что ему просто показалось, но Ухён поспешил убедить его в правоте касательно всех своих мыслей. Когда после службы пришёл вечером желая обсудить важную проблему. Если бы Сонгю знал, о чём именно собирается ему рассказать Ухён, бежал бы сразу, не оглядываясь. Но он понадеялся, что характер разговора будет носить абсолютно безобидный характер. И как можно было быть таким наивным? В тот момент, когда Сонгю осознал, что к чему, он чуть было от переизбытка чувств не упал в обморок. Ухён совершенно забыв о том, кто перед ним, а быть может вообще не придавая этому значения, стал говорить такое, что у Гю дар речи пропал. Своими словами Ухён обнажал его душу, снимая защитный слои один за другим, пытаясь вытащить на свет того Гю, который казалось, давно перестал существовать, но голос которого теперь, пусть и слабо, всё же звучал в голове. В этот момент Сонгю запаниковал. Он понял, что если не включит холодную голову, то все его усилия пропадут напрасно, и он вновь вернется к прежней жизни, которая была давно забыта, и которую он не собирался воскрешать. Он не мог этого допустить, поэтому в весьма грубой форме отказал Ухену, проведя четкую границу и дав понять, что он никогда даже мысли не допускал о подобном, попутно не забыв пристыдить парня за его слова и неуместные порывы. На удивление Сонгю, тот практически сразу извинился и сделал вид, что ничего не было. Они мило распрощались, словно и правда не имел места быть разговор на запретную тему, и разошлись в разные стороны. Вот только в ту ночь Сонгю так и не смог нормально заснуть. Он вновь и вновь возвращался к сложившейся ситуации, и вспоминал во всех красках мельчайшие детали - горящие глаза Ухена во время признания, его руки, его губы, говорящие бесстыдные слова. И все это рождало сладостное томление в груди и ещё... Сонгю с силой ударил по подушке, крепко зажмурившись. Дышалось тяжело, лоб покрылся испариной, верный признак того, что его снова готов был поглотить огонь похоти... Но нет, он не позволит этому случиться... Не допустит. Сонгю запустил руку под одеяло, положив её на пах, и что есть силы сжал напрягшийся член, да так что аж искры из глаз посыпались. Ощутив резкую боль, Гю отпустил его, чувствуя, что в голове немного начинает проясняться. Он судорожно выдохнул и постарался взять себя в руки. Ничего страшного, это просто испытание, которое ему нужно пройти. И у этого испытания был срок. Ему только надо было продержаться. Около месяца, а дальше, когда Ухён уедет, все снова вернется на круги своя. Но убеждать себя, когда ты находишься наедине с собой было в разы легче, чем когда ты смотрел на свой персональный ад воотчию, и пытался прийти к конценсусу со своим внутренним "я". На следующий день Ухен стал еще более искусительным, словно нарочно отнимая последние крохи терпения Сонгю, отчего он чуть не взвыл в голос. И вроде бы больше попыток сократить дистанцию со стороны парня не было, и тем не менее, он всем своим видом транслировал Гю свою природную привлекательность и животный магнетизм. Невероятные по своему размаху, просто с ног сбивающие качества. Настолько сильно сбивающие, что Сонгю во время молитвы не смог избежать конфуза, и его голос ему изменил. Что могло быть хуже?? Может быть тот факт, что Ухен именно в этот момент посмотрел на него своими невозможными глазами? Когда это произошло, Гю даже дышать перестал, но очень быстро пришел в себя, с огромным трудом возвращая себе самообладание. Слава Господу, он смог сделать это вовремя, потому как Ухен, видимо, ничего не заметил. И казалось бы, стоило хотя бы немного выдохнуть, но и здесь Гю поторопился с выводами, потому что это были ещё не все сюрпризы. Главным событием дня стало общение Ухена и Сонджона, которые, как оказалось, уже успели познакомиться и очень неплохо поладили. Гю бы успокоиться и радоваться, что так произошло, но не тут то было. Все его существо восставало против. Вопреки всем доводам разума ему было неприятно видеть, как Ухен ярко улыбается мальчику, и как тот охотно идет на контакт, чуть ли не в рот заглядывая своему новому другу. Абсолютно необоснованное чувство обиды дало о себе знать весьма неожиданно, и Гю поддался эмоциям, заявив Ухену о том, что ему не следует развращать молодых парней, даже если очень хочется. Да, наверное не стоило этого говорить так... но язык Гю в тот момент бежал явно впереди мозга, и он, совершенно того не желая, неожиданно обидел Ухена. Он это слишком ясно увидел в его глазах, да и ответ того на неожиданное заявление Сонгю хорошо дал понять, что парня задели слова Гю. А его отсутствие на вечерней службе и весь следующий день окончательно убедили в том, что Сонгю перегнул палку. И можно было бы закрыть глаза на этот инцидент и без зазрения совести заниматься дальше своими делами, вот только та самая совесть моментально подала признаки жизни, и стала талдычить, чтобы Сонгю исправил такое вопиющее положение дел, и незамедлительно извинился, даже если отчасти чувствовал себя правым. Ведь он был не кем-нибудь, а священником - человеком для которого справедливость была одной из догм, которых он считал неизменной константой, и которых всегда придерживался. Именно поэтому, наступив на хвост своей упертости, Гю решил не сопротивляться и пойти с повинной. Да к тому же предлог у него имелся весьма неплохой. Госпожа Нам сама пригласила его, оговорив момент с тем, что Сонгю может приходить когда угодно. Двери для него всегда были открыты. И вот Сонгю стоит на пороге нужного ему дома, не в силах сделать еще один шаг. Совсем неожиданно с большим запозданием пришла мысль, что он вообще не в курсе, о чём ему следует говорить. Какие темы они будут поднимать? Ведь перед тем, как подойти к Ухену, ему сначала надо будет ради приличия составить компанию и госпоже Нам. В церкви никаких проблем с этим не было, да и беседы там велись на определённые специфические темы, а здесь Сонгю чувствовал себя не в своей тарелке, словно его насильно вырвали из привычной среды, где ему было хорошо и надежно. Долго, впрочем, ломать голову над этим вопросом ему не пришлось. Потому как в тот момент, когда он практически решился сбежать, входная дверь открылась, и ему навстречу вышла Госпожа Нам. - Отец Сонгю?? - женщина, видимо, была сильно удивлена увидеть возле своего дома именно его. - Вы.. к нам? - Да вот... решил все-таки принять приглашение и зайти на рисовые пирожки.. - выпалил Сонгю, моментально стушевавшись. Ведь по большому счету, именно сегодня его никто не ждал. Так почему он решил, что госпожа Нам угостит его рисовыми пирожками? Но на его счастье, сегодня удача была на его стороне. - Как здорово, что Вы все же передумали. Я словно чувствовала, что у нас ожидаются гости, и решила сделать выпечку, - ярко улыбнулась женщина, широко открывая дверь. - Проходите, я сейчас мигом накрою на стол. Сонгю с секунду поколебавшись, всё же ступил за порог. Но сделал это настолько неуверенно, словно боялся, что за дверью его ожидала расправа. Хотя где-то оно так и было. Только расправа эта могла произойти не в физическом плане, а в эмоциональном. И именно сейчас Гю осознал, что сильно рисковал, когда изъявил инициативу зайти на территорию своего "врага". Но поворачивать уже было слишком поздно, и он решил для себя во что бы то ни стало довести задуманное до конца, проявляя беспристрастность. А когда это сделает, он шустро распрощается с хозяевами, придумав какой-нибудь повод. Госпожа Нам тем временем позвала его в гостиную: - Отец, Сонгю, ну что же Вы там стоите? Проходите, не стесняйтесь. Сонгю вздохнул, и уверенным шагом направился на голос хозяйки. Но не дойдя буквально пары шагов, на лестнице сверху краем глаза уловил движение. Сонгю повернул голову, и тут же почувствовал, как его сердце сделало кульбит, и стало колотиться по ощущениям где-то в районе горла. На втором этаже, прямо у основания лестницы, стоял Ухён, и пристально смотрел на Сонгю. Взгляд его глаз рождал настоящую бурю внутри, выбивая весь воздух из груди и не давая возможности отвернуться. - Отец Сонгю, - бархатным грудным голосом проговорил Ухён, отчего у Гю волной прокатились мурашки по коже, - Не ожидал вас здесь увидеть. - Я... - Гю пытался сложить из слов предложение, но к сожалению, у него совершенно ничего не выходило, и вместо этого он просто продолжал пялиться на Ухёна, не в состоянии воспроизвести что-то более менее членораздельное. - Вы, - ещё немного понизил голос Ухён, на губах которого стала играть едва наметившаяся улыбка, больше похожая на ухмылку. - Я... решил принять предложение госпожи Нам и зайти на чай, - титаническим усилием воли заставил себя произнести простую фразу Гю, чтобы хоть немного прогнать свою заторможенность. - Вот как? - Ухён начал медленно спускаться, ведя рукой по перилам, и ни на секунду не отводя взгляда от замершего ледяным изваянием Сонгю. - Помнится, Вы говорили, что у Вас совершенно нет времени.. - Появилось пару свободных минут... - ответил Сонгю на автопилоте, как в замедленной съемке наблюдая за тем, как Ухён преодолевает последние ступеньки, и подходит к нему вплотную на неприлично близкое расстояние. Гю хотел повернуться и пойти в гостиную, но начисто забыл как шевелить ногами, словно прирос к полу. В голове билась безумная по своему содержанию мысль, что Ухён его прямо сейчас поцелует. Слишком плотоядно тот смотрел, чтобы Сонгю мог подумать что-то другое. Но вопреки всему Ухён вдруг, добродушно улыбнувшись, произнёс: - Хорошо, что передумали. Нам с мамой здесь порой действительно скучно, и компания нам не помешает. Сонгю моргнул, и с его губ чуть было не сорвался абсолютно абсурдный вопрос: "И всё?" Видимо, перемена в поведении Ухёна оказалась настолько резкой, что Гю элементарно не успел переключиться, как и не успел понять, чего же внутри него было больше - удивления или нелепого разочарования, что его догадки не подтвердились. Мысленно Гю снова отчитал себя за абсолютно неуместные чувства, не подобающие священнику. Он сюда пришёл с определённой целью, и забывать об этом не стоило. Как и терять бдительность. - Я ненадолго, - ответил он, чтобы не стоять истуканом, и хоть немного помочь себе собраться с мыслями. - Ну, может, Вам настолько сильно понравятся мамины рисовые пирожки, что Вы всё же решите задержаться, - предположил Ухён, отворачиваясь, и направляясь прямиком в гостиную. - Проходите. Сонгю шагнул следом, пытаясь поймать ощущение умиротворения, но понимая, что ему до этого чересчур далеко, и что он всё равно, не смотря на ни на что будет чувствовать себя скованно. Возможно дело было в Ухёне. Вернее сказать в его поведении. Сонгю никак не мог его прочитать, не был в состоянии предугадать следующий его ход. И это невероятно нервировало и сбивало с толку. Он не понимал, как было возможно настолько резко менять стиль поведения. Ведь еще минуту назад, перед ним стоял совершенно другой человек, и вот не успел Сонгю моргнуть, как Ухён моментально преобразился в гостеприимного хозяина дома. И произошло это настолько быстро, что Гю уже и сам не верил тому, что видел до этого. Быть может, это был плод его воображения?? Возможно, он просто настолько сильно переживал по этому поводу, что его фантазия не к месту во всю разгулялась, подкинув ему провокационную картинку? Сонгю мотнул головой. Нет, это не было игрой воображения, ему просто не могло это показаться. Он ещё не окончательно сошёл с ума. Зайдя в просторную гостиную вслед за Ухёном, Сонгю подошёл к свободному стулу и присел на его край. - Спасибо, что всё-таки решили нас посетить, - подала голос госпожа Нам, разливая чай по чашкам. - Ну... я подумал, что действительно слишком давно никуда не выбирался. И было бы не лишним немного отойти от этой своеобразной традиции, - ответил Гю, придумав на ходу логичное объяснение. - Это правильно. Вы человек очень добрый и чуткий, Вам надо больше общаться с людьми и вне церкви. Мне кажется Вам это пойдёт на пользу.., - заметила госпожа Нам, отставив чайник в сторону и придвигая блюдо с пирожками. - Наверное, - уклончиво ответил Гю, - я об этом особо не задумывался, если честно. Просто для начала решил попробовать немного разнообразить свой распорядок дня. - Думаю, здесь есть и ещё одна не явная причина, - лукаво усмехнулась женщина, заставив пульс Сонгю сильно участиться. - Признайтесь... - Я... - Реклама моих рисовых пирожков оказалась слишком качественной и Вы не смогли устоять перед соблазном отведать их? Сонгю облегченно улыбнулся, поняв, что госпожа Нам имела ввиду совсем другую причину, а не ту, которая на самом деле привела Гю в их дом. - Так и есть, - кивнул он, невольно коротко мазнув взглядом по Ухёну, который пристально на него смотрел, но пока что не произносил ни слова, словно считывая нужную ему информацию. - Ну, тогда нет никакого смысла отказывать Вам в этом удовольствии, - произнесла женщина и положила на тарелку пару аппетитных на вид пирожков. - Угощайтесь. Сонгю протянул руку к пирожку и поднеся его ко рту откусил кусочек. - Ммм... божественно, - закатил глаза в удовольствии Сонгю, потому что это было действительно очень вкусно. А ему, привыкшему к достаточно скудному рациону, так и вовсе новое лакомство показалось пищей Богов. - Ешьте, на здоровье, - разулыбалась, довольная похвалой женщина, - у меня их ещё очень много. - Готов съесть их все, потому что... вкусно очень... - запнувшись, вполголоса добавил Гю, вновь встретившись взглядом с Ухёном. И всё бы ничего, да только взгляд этот изменился и стал настолько пронзительным, с трудом удерживающим огненную бурю, что Сонгю невольно перестал жевать, словно загипнотизированный, глядя в ответ. - Нет, всё-таки здорово, что Вы решили прийти, - воодушевленно продолжила говорить женщина, не замечая заминки со стороны гостя, - Вообще сегодня удивительным образом всё удачно совпало. Я решила от нечего делать приготовить свой коронный десерт, Вы неожиданно передумали и решили нас посетить, и даже Ухён снизошел до того, чтобы составить нам компанию, хотя его обычно волоком за стол не затащишь. Ухён, с трудом разорвав прочный зрительный контакт, перевёл взгляд на мать, отчего Сонгю воспользовался предоставленной возможностью и опустил глаза в пол, обещая, что больше не станет смотреть в глаза Ухёну ни при каких обстоятельствах. Слишком странной была реакция его организма на это невинное, казалось бы, действие. - Мам, я никогда не был против посидеть в приятной компании. Не делай из меня человека - отшельника, - заметил тем временем Ухён, справедливости ради. - Ладно, хорошо, - подняла руки в примирительном жесте женщина. - Но ты же не станешь отрицать, что в этот час ты обычно предпочитаешь другие занятия. - Ну так то ведь в городе, а здесь немного всё иначе, - ответил Ухён. - Я понимаю, просто скорее всего привыкла, что ты всё своё свободное время проводишь, занимаясь спортом. Поэтому мне немного и удивительно видеть тебя за столом в это время. - Спортом? - переспросил Сонгю, и вновь воззрился на Ухёна, забыв, что ещё мгновение назад обещал себе как можно меньше смотреть на парня. Но слова госпожи Нам его удивили. Нет, не заметить прекрасную физическую форму Ухена было трудно, и всё же... - Да, - буднично ответил Ухён. - стараюсь поддерживать тело в тонусе и не запускать себя. А вы, отец Сонгю, любите спорт? Сонгю неопределенно мотнул головой. - Я понимаю, что это польза для здоровья, но как я уже говорил раньше, у меня совершенно нет времени на это. - Неужели совсем? - недоверчиво вскинул брови Ухён. - У меня в последнее время действительно все расписано вплоть до минуты. - И тем не менее, вы сейчас здесь, - слегка усмехнулся Ухён. - Иногда случаются окна в моем расписании, - смутился Гю, которому тон Ухёна показался чересчур насмешливым. Словно парень прекрасно понимал истинную причину по которой Сонгю был сейчас в их доме. - Сынок, отец Сонгю действительно очень занят, - подала голос женщина - Он, в отличие от нас с тобой, здесь живёт и работает. И, разумеется, у него много дел. - Я понимаю, - кивнул Ухён. - просто подумал, что в делах связанных с душевным равновесием, не последнюю роль играют занятия спортом. Да хотя бы просто обычная зарядка. Ведь на зря же существует выражение "здоровый дух в здоровом теле". - Возможно, так и есть, но когда временной ресурс ограничен, с этим могут возникнуть сложности, - ответила женщина. Сонгю непроизвольно кивнул, соглашаясь: - Если честно, я считаю, что спортом надо заниматься на постоянной основе, а не время от времени. Иначе результата не будет... но думаю, ты отлично об этом знаешь не по наслышке, - добавил Гю, пытаясь свернуть разговор, потому что чем дальше, тем больше всё это напоминало блиц-опрос, и Гю начал переживать, как бы Ухен не стал углубляться ещё больше в выбранную тему. Глядя на блестящие от азарта глаза парня, Гю подумал, что совершенно напрасно переживал насчёт того, что поговорить будет не о чем. Только не с Ухёном, который по наблюдениям, и бревно смог бы втянуть в занимательную беседу. - Не могу не согласиться, - ответил Ухен. - но в данном вопросе важно не только заниматься спортом, тут не последнюю роль играет также и правильное питание. Я стараюсь есть много фруктов, чтобы пополнять запас витаминов в организме. - Фрукты я очень люблю, - произнёс Сонгю. - Да и во время поста стараюсь употреблять их как можно больше. - Серьёзно? А каким фруктам больше всего отдаёте предпочтение? - задал вопрос явно заинтересовавшийся Ухён. - Да разным, на самом деле это не имеет особого значения, - честно признался Гю, чувствуя, что напряжение немного отпускает в силу того, что Ухён свернул на более менее безобидную тему. - И даже яблокам? - выгнул бровь Ухён, не забыв слегка улыбнуться. Сонгю про себя закатил глаза. Отсылка к библейскому сюжету была слишком очевидной, чтобы её можно было не заметить. - Не вижу ничего плохого в этом фрукте, - ровно ответил Сонгю, ничуть не поддавшись на провокацию. - Во фрукте и правда нет ничего плохого, но я подумал, что для Вас это может быть чем-то вроде правила, - сказал Ухён, подтверждая первоначальное предположение Гю. - Абсолютно нет. Я считаю, что все фрукты по своей сути полезны, и никогда себе не отказываю в удовольствии полакомиться любым из них. Ухён хмыкнул, немного отводя глаза в сторону: - Наверное, вам действительно всё равно, потому что на вас не наседает тренер с определённым списком продуктов, которые необходимо в обязательном порядке употребить в своём рационе, - заметил Ухён. - Неужели это настолько принципиальный вопрос? - удивился Гю, переводя взгляд на госпожу Нам, которая тактично молчала, давая возможность сыну рассказать всё о своём явном увлечении. - Понимаете, - тут же поспешила она пояснить, - у Ухёна в его профессиональном хобби очень строгие тренера. И они действительно следят за питанием сына. Вплоть до того, что там чётко выверяется количество до грамма. - Это так, - кивнул Ухён, - вот только я иногда иду в обход правилам, касательно некоторых моментов. Ну, например, бананы я могу есть просто в неограниченных количествах, хотя этот фрукт очень калорийный, и с ним нужно быть немного осторожным. Но, я его просто обожаю, и когда вижу перед собой, просто не могу пройти мимо. Словно в подтверждение своих слов, Ухён протянул руку к стоящему напротив него блюду с фруктами и взял спелый банан, начав медленно очищать его. - Вот Вы знали, отец Сонгю, что вокруг бананов ходит много легенд и домыслов? От самых безобидных до совершенно идиотских. - Нет, не знал, - машинально ответил Сонгю завороженный движением пальцев Ухёна, который словно нарочито вальяжно отделял кожуру от ароматной спелой мякоти. - Ну и не нужно Вам этого знать, потому что эта тема, откровенно говоря, не для стола, - улыбнулся Ухён, продолжив развивать беседу. - Но мне лично всё равно, что бы кто ни говорил. Моя любовь к этому фрукту останется неизменной. И всякий раз когда я его ем, я стараюсь делать это не торопясь, чтобы как следует распробовать его абсолютно особенный вкус. - Для усвоения пищи вообще полезно есть медленно, тщательно пережёвывая, - вставила свои пару слов госпожа Нам. - И для усвоения, и для получения полного удовольствия, - хрипловато проговорил Ухён, поднимая глаза на Сонгю, и прошёлся широким движением языка по очищенному банану. Медленно и так развратно, что у Гю в глазах потемнело, а во рту так пересохло, что его собственный язык потерял чувствительность. - К слову, начинаю я обычно с середины ствола, и заканчиваю самым вкусным, на мой взгляд - кончиком. - после этих слов Ухён сделал языком круговое движение вокруг того самого кончика, и Гю поплохело окончательно. Он почувствовал, как весь взмок под рясой, сердце ускорилось до такой степени, что ему показалось, будто оно и вовсе вылетит изо рта. Но самым паршивым было то, что его основным предателем оказался его член, который в одно мгновение стал наливаться кровью и болезненно ныть, требуя дать ему разрядку. Что там Сонгю думал, касательно безобидности выбранной темы?? Боже! Да он бы её в жизни под таким углом не рассматривал. Ситуация реально грозила выйти из под контроля окончательно. Надо было как-то брать себя в руки. Но как?? Как?? Если ты не в силах отвести взгляда от столь похабного, но завораживающего зрелища, и только просишь всех святых прекратить эту пытку. Помочь хоть как-то... - Но вообще, это конечно, под настроение, - тем временем выдал Ухён, прервавшись так резко, словно и не совершал ничего из разряда вон ещё мгновение назад. - Когда нет времени, я могу и просто так его есть, быстро и на ходу, - Ухён невинно, совершенно по-мальчишески улыбнулся, и откусил кусочек банана, с аппетитом пережёвывая. - Вижу... - начал было Сонгю, но понял, что голос его капитально просел, что было само по себе не очень хорошо, потому как выдавало его с головой. Он слегка прочистил горло, и снова начал, стараясь делать вид, что просто рисовый пирожок, который он до этого ел, пошёл не в то горло. - Вижу, ты настоящий любитель бананов... Фраза получилась абсолютно неоднозначной, словно Сонгю пытался вложить в неё подтекст, хотя он явно и не помышлял об этом. И тем не менее, именно так её и воспринял Ухён, на лице которого расцвела красноречиво говорящая за хозяина улыбка. - Есть такой момент, и они отвечают мне взаимностью, святой отец, отдавая весь свой вкус без остатка. Так же, как и другие ... фрукты. Было бы несправедливым, если бы я не упомянул про киви. А ведь это просто кладезь полезных веществ. - Наверное, - пробубнил Сонгю, слегка ерзая на стуле, пытаясь принять удобное положение. Что было крайне затруднительно сделать, учитывая уже давшее о себе знать возбуждение. - Точно вам говорю, отец Сонгю, - многозначительно покивал Ухён, потянувшись за упомянутым киви, и взяв его в руку сразу два, из-за чего Гю, забывший, что такое нецензурная брань, чуть было на выматерился в голос. Потому что было очевидным, что Ухён еще не всё сказал и далеко не всё сделал. А моральные силы Сонгю были совсем не безграничны. - Киви хоть и полезный фрукт, но много его не съешь, - произнесла госпожа Нам. - От его косточек сильно чешется язык. - Вот это мне в нём как раз-таки и нравится, - усмехнулся Ухён, покатав два небольших фрукта на ладони, и слегка сжав их, что, безусловно, не укрылось от внимания Сонгю. С трудом оторвавшись от созерцания фруктов в руке, он поднял глаза на Ухёна, который словно того и ждал. Следующая фраза добила Гю окончательно: - Люблю чувствовать остроту на языке. А ещё мне нравится, как от маленьких волосков на кожице, чешутся губы, - произнеся это, Ухён слегка провел языком по нижней губе, не отрывая пристального взгляда от Сонгю, для которого это стало последней каплей. - Прошу меня простить, - привстал Сонгю, - я Вас оставлю буквально на минутку, если Вы не против. Я совершенно забыл помыть руки перед тем, как сесть за стол. Где у вас уборная?? - У нас их две, но первая временно не функционирует. Поэтому вам нужно на второй этаж. Ухён может проводить. - Нет! - слишком резко выпалил Сонгю, расширив глаза, но за секунду постарался собраться с мыслями и взять себя в руки, - я сам справлюсь. Не стоит обременять себя такими мелочами, - постарался улыбнуться он. Бог его знает, какой вышла эта улыбка, но сейчас было откровенно говоря не до этого. Ему срочно надо было попасть в туалет и привести себя в нормальное состояние. - Хорошо, - улыбнулась в ответ женщина. - тогда ступайте на второй этаж. Как только подниметесь, поверните направо и пройдите до упора. По левую сторону будет нужная Вам дверь. - Спасибо, - поблагодарил Сонгю, и выйдя из-за стола, степенно направился на выход, стараясь изо всех сил не сорваться на бег. Женщина проводила фигуру священника глазами, и повернулась к сыну: - Удивительный всё-таки человек, - произнесла она, когда Сонгю скрылся в коридоре. - Такой замечательный, скромный парень. И совсем не чувствуется, что он всё своё время отдаёт церкви, очень простой в общении. - Да, простой, - кивнул Ухён, соглашаясь. - Немного зажатый, правда, но думаю, это ненадолго. - Ты, молодец, сынок. Очень быстро сориентировался, и действительно смог найти общую тему. Не думала, что у тебя получится так шустро найти точки соприкосновения. - Ну, мам, ты же понимаешь, что моё умение разбираться в людях всегда помогает мне в этом. Я как-то сразу умею прощупать, так сказать, слабые места человека, и увлечь его целиком и полностью. А с Сонгю у меня действительно много точек соприкосновения. Надеюсь отыскать их все до единой. И воспользоваться этим в полной мере... для достижения благой цели, - добавил Ухён, сразу же поправившись. - Только не забывай о чём мы с тобой говорили недавно, - сказала госпожа Нам. - Деликатнее будь и не форсируй события. Мне бы не хотелось, чтобы вместо положительного эффекта произошла обратная реакция. Всё-таки речь идёт о тонких чувствах, и тут надо быть очень осторожным. - Я помню, мам, - кивнул Ухён. - Но думаю, ты напрасно мне об этом всё время напоминаешь. - Лишним не будет. Да и я заметила немного нервное состояние святого отца, вот и подумала, что его могло что-то взволновать. Быть может, ты зря про яблоки сказал?? Ухён про себя усмехнулся. Уж что-что, а как раз таки яблоки в теме про фрукты оказались самыми безобидными и нужный эффект вызвали вовсе не они. - Мам, не вижу ничего плохого в заданном мной вопросе. Да и не имел я ничего плохого ввиду, просто боялся ненароком обидеть, по незнанию. А вдруг бы оказалось так, что святой отец даже вслух не желает слышать про этот плод. А я бы тут стал распинаться про его пользу и изумительную сочность... А так всё сразу ясно. Такие моменты лучше сразу оговаривать. - Да, наверное ты прав. Ухён побарабанил пальцами по столу, будто раздумывая над чем-то: - На самом деле мне тоже показалось, что отец Сонгю был взволнован, - признался он, приняв слегка обеспокоенный вид. - Может быть, у него что-то болит, а он просто постеснялся сказать? Госпожа Нам переменилась в лице, всерьёз задумавшись над словами сына: - Может и так, - согласилась она. - Ты бы сходил наверх, проверил. Ухён долго раздумывать не стал, словно только и ждал подходящего момента. - Я мигом, - произнёс он, вставая из-за стола и на ходу бросая, - Не переживай, уверен всё в порядке. Но проверить на всякий случай стоит. Без труда отыскав нужную дверь Сонгю буквально ввалился в маленькое помещение и закрылся на щеколду, прислоняясь спиной к деревянной поверхности. Сердце бухало с сумасшедшей силой, никак не желая успокоиться. И ладно бы только сердце, общее состояние в целом оставляло желать лучшего. Гю искренне не понимал, что с ним происходило, и почему у него каждый раз случалась такая реакция на Ухёна. Его разум на пару с телом просто начинали сходить с ума и жили своей жизнью, посылая любые доводы Сонгю к дьяволу. Один взгляд - и Гю уже чувствует себя невротиком со стажем, который дёргается от любого движения, от любого слова, произнесённого невероятным голосом парня. А его взгляд превращает и без того зашуганного Гю в человека с серьёзными психологическими отклонениями. Гю подошёл к раковине и выкрутил до упора кран с холодной водой, щедро плеснув себе на лицо, в надежде остудить пылающие щёки. Пусть совсем немного, но это помогло ему сбить градус напряжения. Однако для полного успокоения, нужно было ещё кое-что. Сонгю поднял подол рясы и подтянул его на пояс, оголяя живот и ноги, а затем, оттянув вниз белье, и ту самую проблемную зону, из-за которой ему пришлось сорваться с места и в спешке убежать в туалет. В отличие от щек, которые немного вернулись в прежний вид, член по-прежнему стоял по стойке смирно и опадать без посторонней помощи не собирался. Гю, конечно не был дремучим и прекрасно знал, что от него требовал этот орган, но он готов был скорее под землю провалится в самую преисподнюю, чем дать ему то самое необходимое и до одури желанное. Вместо этого Сонгю, совсем себя не щадя, набрал в горсть ледяной воды и полил на пах, зашипев от контраста температур. Приятного было мало, но в этом и заключался весь смысл. Ему надо было наизнанку вывернуться, но избежать состояния греховного удовольствия. Холодный душ отлично справился с поставленной задачей, заставив член понуро опасть, и одновременно возвращая ясность суждения и необходимую выдержку его хозяину. Обтеревшись бумагой и вернув одежду в исходный вид, Гю посмотрел на себя в зеркало: - Просто не забывай, зачем ты это делаешь, - произнёс он, обращаясь к своему двойнику в отражении, - и старайся думать на отвлечённые темы...Ты до этого как-то справлялся... и сейчас сможешь! Повторив ещё несколько раз про себя эти слова, Сонгю для верности пару раз глубоко вздохнул и выдохнул и открыл дверь, выходя в коридор. - Всё в порядке? - прозвучавший столь неожиданно голос, из темного угла, чуть было не заставил Гю позорно вскрикнуть, но на его счастье он ограничился лишь подпрыгиванием на месте. - Ухён?? - охнул Сонгю, прижимая руку в груди, - Ты зачем всё время это делаешь?.. - Что именно? - спокойно поинтересовался тот, делая вид что не понял в чём заключалась претензия. - Подходишь, словно призрак, - пояснил Сонгю, немного отойдя от чувства неожиданного испуга, но ощущая вновь возникшее уже привычное напряжение другого характера, правда теперь немного меньшее по воздействию. - Разве? - прикинулся дурачком Ухён. - Да, - кивнул Сонгю. - В первый раз было практически то же самое... - Вы запомнили как я появился в первый раз?? Это очень мило, - произнёс Ухён с уже привычной улыбкой в голосе, отчего Сонгю снова почувствовал смущение. - Когда тебя пугают до полусмерти, это вовсе не мило, - ответил он немного грубее, чем планировал. Однако Ухён как обычно никак не отреагировал на его неожиданный спонтанный выпад. - Я не нарочно, правда, - отозвался он. - Наверное всему виной мои занятия спортом, которые приучили меня не шаркать ногами, а двигаться плавно и практически бесшумно. Но я постараюсь в следующий раз добавлять шумового сопровождения, когда буду к Вам приближаться. "Утешил" - подумалось Сонгю, которому в идеале нужно было бы, чтобы Ухён вообще держался от него на расстоянии. Но произнести это вслух означало нанести новую обиду, а Сонгю ещё не извинился за свои неосторожные слова в храме. - А ты почему в принципе здесь? - задал вопрос Гю, поморщившись от неудачно выбранной формулировки. Прозвучало немного резковато, как для человека, который пришёл в гости. - Подумал, что Вам могла понадобиться моя помощь, - ответил Ухён. - Помощь какого рода? - вскинул бровь Сонгю. - Вы слишком суетливо встали из-за стола.., - пояснил Ухён, - из чего я сделал выводы, что у Вас могло что-то заболеть, но Вы просто постеснялись признаться. Вы выглядели взволнованным... - У меня всё в порядке, - твёрдо произнёс Гю, стараясь смотреть куда угодно, только не на Ухёна. - Я просто пошёл помыть руки. - Видимо, руками Вы не ограничились... От последних слов щёки Сонгю обдало жаром, а сердце с таким трудом успокоившееся, снова начало молотить о рёбра с невероятной силой. - В каком смысле? - задал вопрос Гю, обмирая от страха, всерьёз ожидая услышать уличительную речь в ответ. Но Ухён пожав плечами, произнёс совершенно не то, о чём подумал Гю. - В том смысле, что Вас не было немного дольше, чем требуется на то, чтобы помыть руки. Но в этом нет ничего такого, отец Сонгю, всё в порядке. Мы все ходим в туалет, стесняться тут совершенно нечего. Гю так удивился, что невольно всё же перевёл взгляд на Ухёна: - Мне просто было неудобно озвучивать настоящую причину, - решил он воспользоваться милостиво предоставленной версией. - В следующий раз говорите прямо. Мы - люди простые, - улыбнулся добродушно Ухён. Сонгю кивнул, чувствуя, как лезвие нависшего над шеей метафорического меча, перестает холодить кожу. Слава Богу, Ухён ни о чём не догадался. Иначе... Даже думать было страшно, что могло бы быть в этом случае. - Давайте вернёмся обратно, а то мама решит, что мы с вами здесь решили найти занятие поинтереснее, чем посиделки за столом. - Что может быть интереснее, чем занимательные беседы за столом? - вопросил Сонгю, направляясь к лестнице. - У меня очень много вариантов, - протянул с томными нотками в голосе Ухён, следуя по пятам за ним, отчего Гю в который раз пожалел, что не заклеил себе рот пластырем. Ну и кто его за язык тянул, спрашивается? - Могу озвучить парочку самым интересных. - Как-нибудь в другой раз, - ответил спешно Гю, стараясь быстрее дойти до гостиной, где смог бы чувствовать себя в относительной безопасности, потому как рядом с Ухёном это чувство растворялось без следа. - Ловлю на слове, - прилетело ему вслед, отчего Гю кожей почувствовал, что Ухён ещё непременно постарается вернуться к этому вопросу. "В другой раз обязательно" думал про себя Ухён, глядя на спешащего Сонгю и невольно растягивая губы в улыбке, опуская глаза на край влажного подола рясы, с явными следами от пальцев священника. - Я уже успела начать переживать, - произнесла женщина, лишь только парни зашли в гостиную и расселись по своим местам. - Всё в порядке? Надеюсь, проблем с сантехникой не возникло? - Нет, что Вы, всё в полном порядке, - полным доброжелательности голосом ответил Сонгю. - Ну и слава Богу. Не хотелось бы, чтобы приятное впечатление от нашего небольшого застолья омрачилось такой досадной проблемой. - Всё правда замечательно, уверяю Вас, - поспешил успокоить хозяйку Сонгю, - и даже если бы что-то и пошло не так, я бы не придал этому значения. Потому что всё перекрывают Ваши невероятные рисовые пирожки, - решил Гю немного похвалить изумительную выпечку. - Сегодня получилось не так хорошо, как обычно... - поскромничала госпожа Нам. - Мам, перестань! Замечательно получилось, ты вообще божественно готовишь! Вон, отец Сонгю тоже не смог устоять., - привёл в качестве убедительного аргумента Ухён. - Это потому, что ему не с чем сравнить. А вот если бы он попробовал твой шедевральный десерт, про который ты мне все уши прожужжал, но так и не удосужился ни разу угостить, мои бы пирожки, наверное, сильно померкли на его фоне. - Это не так.., - мотнул головой Ухён. - Так, ты сам говорил, что в тот день когда твой близкий друг научил тебя его готовить, ты впервые попробовав, понял что такое райское наслаждение. - Там дело было не в самом даже десерте, а скорее в технологии приготовления и... творческой подаче, - Ухён опустил глаза в стол, пряча шальную улыбку, которая тем не менее не смогла остаться незамеченной для Сонгю. И ему эта улыбка явно не понравилась. Слишком много в ней читалось очень приятной ностальгии. Гю непроизвольно сжал пальцы правой руки в кулак, испытав непонятное негодование. Что ещё за друг с приготовлением замысловатого десерта с творческой подачей? Однако видя реакцию Ухёна, он приблизительно мог догадаться, о чём тот говорил. И сам факт того, что он выбрал именно такое объяснение яснее ясного давал понять, что именно имелось ввиду. - Стоило один раз рассказать мне об этом и я уже обзавелась комплексами касательно своей готовки. - Вот это точно лишнее, - искренне заверил Ухён. - десерт, конечно, хорош, но с твоими кулинарными шедеврами явно не сравнится. - И тем не менее, ты мне рецепт до сих пор не презентовал. - Потому что... - Ухён, закусил уголок нижней губы, скрывая усмешку, - мам... там правда смысл не в рецепте... - Но ты же сказал, что получил от десерта райское наслаждение... - Да, получил... - Ухён поднял глаза на мать и красноречиво посмотрел на нее так, что вопросы отпали сами собой. - Оу... кхм.. ну... теперь я не сомневаюсь, что конкурентов у меня именно в плане готовки нет... - смутилась женщина, не зная куда деть глаза от стыда, что невольно подняла пикантную тему, да еще и в присутствии отца Сонгю, который невольно хмурил брови, глядя на ухмыляющегося Ухёна. Все догадки подтвердились и настроение Гю полетело в тартарары. - А как же спортивный режим?? Разве вам не запрещено есть сладкое? - вложив в голос чуть больше яда, чем следовало бы, осведомился Сонгю. Ухён откинулся на спинку стула и широко улыбнулся Гю: - Это смотря какой десерт иметь ввиду... то сладкое, какое предпочитаю я, не то что не вредно, оно даже полезно для здоровья. Объяснения были лишние, и так было все понятно, но Сонгю словно кто-то невидимый подначивал сказать хоть что-нибудь и стереть эту довольную донельзя улыбку с лица парня. Что он и попытался сделать, произнеся: - Если злоупотреблять "сладким" и есть все без разбора, можно заработать диатез или еще чего похуже. Ухён прекрасно уловил нотки недовольства в голосе священника, и уж тем более понял, что тот имел ввиду вовсе не диатез, а кое-что не связанное с употреблением сладостей в первоначальном виде. И его это, откровенно говоря, позабавило: - Мои сладости проводят тщательную проверку, и я никогда не стану рисковать своим здоровьем почём зря. - Значит, ты готов есть "всё это" в неограниченных количествах, лишь бы удовлетворить свою потребность? - Именно. Если я хочу, я никогда не стану наступать себе на горло. Я просто возьму это. - Мера очень важна, Ухён. Иногда полезно и немного воздержаться. Иначе можно потерять контроль, - заметил Сонгю, продолжая зачем-то этот идиотский разговор. - А может быть мне просто жизненно необходимо все время терять контроль. Гулять напропалую, есть, что вздумается, заводить связи со всеми, кто под руку попадется. Это же так здорово! И никаких тебе ограничений. Жизнь, она ведь у человека одна. Так почему бы и не прожить её на полную катушку?? - Это называется прожигать жизнь. Пропуская мимо более важные вещи, - ответил Сонгю на пламенную речь парня. - Интересно слышать это от Вас, отец Сонгю... - Ухен... - одернула сына мать, до этого хранившая молчание, но теперь решившая вмешаться. Разговор явно неожиданно вывернул на какой-то странный маршрут и легкая атмосфера в мгновение ока перестала быть таковой. Но Ухён, видимо, еще не закончил свою мысль, поэтому продолжил: - Нет, мам, мне просто интересно, что для отца Сонгю означает "вещи более важные". - Да все что угодно, что не развращает душу, и помогает человеку сохранить ясными помыслы. То, что перечислил ты, совершенно этому не способствует, и незаметно разрушает человека изнутри. - Правда?? - хохотнул Ухён, - а мне вот наоборот кажется, что без маленьких радостей в виде развлечений, которые я описал, человек перестает быть человеком, и превращается в кусок чёрствого хлеба, без возможности чувствовать в полной мере. Может быть я вас удивлю, святой отец, но человек изначально создан для того, чтобы быть счастливым. Запреты на всё не смогут подарить ему счастья, уж поверьте. - Я с тобой не согласен. Я не веду такой образ жизни, как ты, но тем не менее я вполне счастлив. На это абсурдное заявление Ухён искренне рассмеялся, вогнав тем самым в ступор и свою мать и Сонгю, который настолько сильно растерялся, что все речевые заготовки моментально выветрились из головы. Когда смех немного сошёл на нет, Ухён с снисходительной улыбкой обратился к Сонгю: - Знаете, это самое нелепое заявление, которое мне доводилось слышать, вот правда. Нет, я бы вам, конечно, мог поверить на слово, если бы не один момент, который не позволяет мне этого сделать. Я знаком с Вами лично. И знаете, отец Сонгю, из всех мною виденных людей, Вы меньше всего напоминаете счастливого человека. Но, наверное, Ваше счастье выглядит как-то по-другому и очень сильно отличается от счастья каким его вижу я. Однако это не беда. Все можно исправить. Приходите ко мне в любое время дня и ночи и я помогу Вам почувствовать настоящее счастье, а не довольствоваться подделкой. Когда мы с вами проведем ряд профилактических работ, Вы больше никогда не захотите возвращаться к Вашему бутафорскому варианту, обещаю. - произнес Ухён с самодовольной улыбкой, не забыв пройтись языком по краешку нижней губы, заставляя четко понять, какие именно работы имел ввиду. Этот жест стал последней каплей для Сонгю, который почувствовал, как в нём медленно начинает закипать злость. Чувство, которое он вообще редко когда себе позволял, потому как оно было слишком разрушительным по своему воздействию и отнимало чересчур много жизненно-важных ресурсов, что было для Сонгю непозволительной роскошью. Ведь он был священником, а ему как никому другому пристало сохранять мир в душе. Иначе, как он мог общаться с людьми и помогать им справиться с душевными волнениями?? Только сам сохраняя чистый ничем не затуманенный разум. И вот теперь об этом приходилось забыть, потому что на горизонте появился возмутитель спокойствия, который одной фразой мог вывести Гю из себя, и заставить его как по мановению волшебной палочки превратиться в совершенно другого человека. И это так сильно утомило Сонгю, которому надоело всё время следить за своими реакциями, что он чётко для себя решил, что с него достаточно. Больше ни минуты не останется здесь. Видит Бог, он пришёл в этот дом с благими намерениями, но с каждым произнесённым словом Ухёна, и с каждым его действием, Сонгю понимал, что надобности в извинениях нет совершенно. А раз так, то и визит его оказался пустым и абсолютно бесполезным, и можно было со спокойной душой откланяться. - Знаете, я пожалуй пойду, - встал Сонгю со своего стула, обратившись к госпоже Нам и больше не смотря на Ухёна, но кожей чувствуя, как тот сверлит его глазами. - Как так, отец Сонгю?? Мы же только сели за стол! Вы и двадцати минут не пробыли, - расстроилась женщина. Вот перед кем действительно было неудобно, так это перед ней. И Сонгю хотел бы как-то сгладить неприятный момент, и побеседовать ещё немного, но не мог себя заставить. Он не в силах был больше находиться в одном помещении с Ухёном. Слишком сильно тот на него воздействовал, слишком много ненужных мыслей заставлял появляться в голове. Поэтому выход в подобном положении был один - уходить. - Я вспомнил об одном очень важном деле, про которое совершенно забыл. Я бы рад побыть, но лучше не откладывать в долгий ящик, чтобы не разгребать потом последствия. Я, быть может, как-нибудь постараюсь ещё зайти. Но сегодня, уж простите, мой визит подошёл к концу. Госпожа Нам кивнула, однако по её глазам Гю понял, что она не поверила ни единому его слову. Да тут и так всё было очевидно. Просто элементарные правила приличия не позволяли напрямую озвучить причину поспешного ухода, а молча удалиться было бы верхом бескультурья. - Ещё раз спасибо Вам за гостеприимство и за чудесные пирожки. Вы действительно замечательно готовите, - подсластил напоследок пилюлю Гю. - Спасибо, отец Сонгю, - мягко улыбнулась женщина. - И спасибо, что всё-таки зашли. Пусть и так ненадолго. Сонгю кивнул: - Жду вас сегодня на службе. - Я обязательно приду. Сонгю повернулся к Ухёну: - Всего хорошего, - безэмоционально обронил он, и скорым шагом направился на выход. Ухён бросил быстрый взгляд на мать, напоровшись на укор в глазах, вслед за которым женщина помотала головой, выражая явное неодобрение странным поведением своего сына. Конечно, Ухён понимал, почему мама так реагирует, а вот женщина явно не знала всех причин, которые побудили Ухёна поступить именно так. И если бы знала, не делала бы столь поспешных выводов. Да, со стороны ситуация выглядела не очень красиво. Но это так было только на первый взгляд. На самом деле именно так и задумывал Ухён, надеясь, что неожиданный разговор вывернет в нужное ему русло. Как, собственно, и произошло. Теперь настала очередь переходить с следующему пункту. - Я сейчас вернусь, - произнёс он, и метнулся вслед за Сонгю, который судя по звукам из коридора, ещё не успел далеко уйти. Ухён смог нагнать священника в тот момент, когда он открыл дверь, и уже ступил за порог. - Отец Сонгю, - окликнул его Нам, однако тот словно и не услышал его, настырно шагая вперед. - Отец Сонгю!! - снова позвал Ухён. - Погодите. На этот раз Гю неохотно, но отозвался: - Я очень спешу Ухён, прошу простить. - Неужели дело настолько срочное, что у вас действительно не осталось на общение в приятной компании хотя бы получаса? - Именно так...- отозвался Гю, не сбавляя темпа. - И всё же уверен, что немного задержаться вы можете. Но почему-то не хотите... Что не так?? Ведь всё хорошо было, мы так хорошо сидели. Могли бы ещё поговорить... Последние слова сработали словно стоп-кран, и Сонгю так резко остановился, что Ухён чуть было не налетел на него со спины. - Поговорить о чём? - добавляя в голос льда вопросил Сонгю, повернувшись к парню. - О том, какие сладости ты предпочитаешь или же о том, каким именно образом ты будешь заставлять меня чувствовать истинное счастье?? - На самом деле тем может быть множество, но если Вам, святой отец, интересны именно эти, можем обсудить их, я не против, - ответил Ухён и... снова улыбнулся этой своей плутоватой улыбкой, заставив Сонгю вспыхнуть подобно пороху, к которому поднесли спичку. Да он издевается!! - Перестань сейчас же... - потребовал Гю, больше, не в силах держать лицо, играя в учтивость. - Перестать что?? - невинно захлопал ресницами Ухён, вот только Сонгю видел, что он прекрасно понял, чего именно касалась просьба. Его глаза так и лучились от едва сдерживаемого смеха. Что ещё больше выводило Сонгю из себя и заставляло буквально кипеть изнутри. - Вести себя подобным образом и говорить всё то, что ты говоришь... - О чём Вы? - Не делай вид, что не знаешь, о чём я говорю, - голос Сонгю зазвенел от напряжения. - Поэтому прошу ещё раз, перестань вести себя так. Это просто возмутительно, и я честно не понимаю, зачем ты всё это делаешь. Улыбка Ухёна немного угасла и он с вызовом в голосе поинтересовался: - Делаю что? Говорю то, о чем думаю, не боясь осуждения со стороны? Называю вещи своими именами? Или, быть может, просто пытаюсь соответствовать образу, который Вы на меня примерили изначально?? Сонгю в удивлении открыл рот, за секунду растеряв все слова возмущения,и уставился на Ухёна так, словно увидел впервые. - Так что, святой отец??? Что из этого вызвало в вас бурю негодования?? Вы ведь сами приклеили этот ярлык, посчитав, что я поверхностный человек, для которого в жизни нет ничего важнее, чем гулять до потери пульса и трахать всё, что шевелится. - грубовато ответил Ухён, - А когда я постарался соответствовать вашему видению меня, как человека, вы искренне возмутились. - Ухён.. я... Сонгю почувствовал, как на смену злости приходит задвинутое им на задний план чувство вины, только на сей раз помноженное на два. Потому что Ухён говорил правду. Именно таким в голове Сонгю и представал парень. Несерьёзным, думающим лишь о разврате, и пытающийся перетянуть на свою тёмную сторону как можно больше невинных душ. - Видите ли, отец Сонгю... Я очень не люблю разочаровывать людей, и стараюсь соответствовать их представлениям о себе. Разумеется, всем не угодишь, но когда я вижу, что мне не оставляют шанса, я иду навстречу ярому желанию человека, стараясь совместить картинку в его воображении с реальностью. Не скажу, что мне это даётся просто, но что поделать, если от природы я достаточно отзывчивый парень, которому приходится выворачиваться наизнанку и помогать своему собеседнику сохранять иллюзию его видения, чтобы не дай Бог не разрушить придуманный им же образ. А зачем?? - усмехнулся невесело Ухён, - Ведь гораздо проще ничего не менять, и довольствоваться уже существующим вариантом, чем позволить человеку проявить себя с лучших сторон, узнав его ближе, и разглядев за очевидной "пустой" на первый взгляд оболочкой, кого-то действительно настоящего. Со своими слабостями, страхами, с кучей недостатков, не смотря на правильную внешность, но искреннего в своих побуждениях и доброго, не смотря на показную самоуверенность, граничащую с наглостью. Просто для того, чтобы всё это разглядеть, надо приложить небольшие усилия. Чего обычно не происходит, - закончил Ухён мысль и спустя секундную паузу добавил, - Как и в вашем случае... Сонгю стоял опустив глаза, не находясь с ответом, что сказать. Каждое слово достигло его ушей и не осталось неуслышанным. А то, что сказанное целиком и полностью соответствовало действительности, помимо вины рождало и острое чувство стыда. - Вот поэтому, святой отец, мне и непонятно, что именно Вас так задело... Ведь по сути сегодня Вы не увидели ничего нового. Я просто вёл себя именно так, как Вы того и ожидали, когда шли сюда. И можете не доказывать обратное... У Вас на лице всё хорошо написано. - Извини меня... - неожиданно произнёс Сонгю, поразившись тому насколько просто прозвучала фраза. Ведь ещё мгновение назад он не знал, как в принципе выдавить из себя такое простое, но в то же время настолько сложное слово. Наверное дело было в том, что он отчасти понял, что именно двигало Ухёном, когда он говорил и делал все те вещи в гостиной. Видимо, и ему было не очень приятно осознавать, что Гю навесил на него кучу штампов и воспринимал его слишком поверхностно. - За что именно вы просите прощения? - поинтересовался Ухён. - За то, что действительно думал о тебе не самым лучшим образом, - признался Гю. - Просто я... - Сонгю запнулся старательно подбирая слова... - Просто ты действительно меня шокировал своим признанием тогда... И я решил, что это не с самой хорошей стороны характеризует тебя как человека... А потом ещё и с Сонджоном стал общаться, и это добавило сомнений касательно тебя в общую копилку. - Как я уже говорил, с Сонджоном мы просто дружим, а насчёт признания... я уже извинился. Больше сделать ничего не могу, потому как не обладаю способностью стирать память, - ответил Ухён. - Этого и не нужно. Мы уже всё обсудили... - Но сомнения остались, - подытожил Ухён, покачав головой. - Были... но сейчас... Я бы хотел, чтобы мы забыли об этом... и очень надеюсь, что ты меня простишь за то, что я поторопился с выводами. Сонгю наконец-то смог поднять глаза на Ухёна, в ожидании его слов. - Мне хотелось бы верить, что ваши слова продиктованы не только тем фактом, что Вы слишком сердобольный человек, а потому, что Вы на самом деле хотели бы дать мне шанс доказать, что я не совсем пропащий парень. - Моё сердоболие тут совершенно не при чём. Сказать "извини" не так то сложно, куда как сложнее сделать это искренне, признавая свою неправоту. Именно это я сейчас и делаю. Можешь поверить, для меня сказанные слова - не пустой звук. Ухён кивнул, принимая извинения, и слегка улыбнулся: - Я, конечно, далеко не идеал. Безусловно меня трудно причислить к разряду сильно добропорядочных людей. Да и понятие веселья мне очень близко. Но при всём при этом, мне хорошо знакомо чувство меры и я умею себя сдерживать, когда того требуют обстоятельства. А то, что я сказал в гостиной... Не принимайте близко к сердцу. Я перегнул палку, и хочу, в свою очередь, извиниться за это. В тот момент мной двигали эмоции, и я признаю, что не имел права говорить многое из того, что сказал. - Что ж, ты совершил ошибку, это так. Но ты сам сказал, что не идеал, а неидеальным людям свойственно ошибаться. - Да, впрочем, как и всем людям без исключения. - Твоя правда, - согласился Сонгю. - Поэтому предлагаю забыть этот эпизод и больше не возвращаться к этой теме. - Охотно это сделаю... только... - задумался Ухён, отчего Сонгю немного напрягся. - Только что?? - вопросил он. - Вы несправедливо обошлись по отношению ко мне и меня это немного уязвило, - выдал Ухён с невозмутимым видом. - И поэтому я требую компенсации... - Компенсации? - изумился Гю, не совсем понимая, к чему клонит парень. - Да, чтобы избавиться от неприятного осадка. - И.. что же это за компенсация?? - поинтересовался Сонгю, готовясь услышать самые безумные предложения. - Ну, для начала, предлагаю сейчас вернуться к столу и посидеть в спокойной обстановке, без затрагивания ненужных тем. Уверен, мама обрадуется. Мне показалось, она сильно расстроилась, когда Вы поспешно покинули нашу компанию. - Ладно, - согласился Гю, немного выдыхая от облегчения, что его предположения оказались лишь предположениями, но тут же снова ощутил небольшое напряжение, потому как вспомнил про приставку "для начала"... - Но это не всё... - продолжил Ухён, - для того, чтобы закрепить результат, я предлагаю Вам прогуляться вместе со мной по лесу и пообщаться наедине как нормальные люди. - Ухён... - По-дружески.. просто чтобы Вы имели возможность осознать насколько велико было Ваше заблуждение на мой счёт. Я, отец Сонгю, вполне адекватный человек и понятие "дружба" мне очень хорошо знакомо. Поэтому не вижу ничего плохого в том, чтобы мы с Вами начали всё с чистого листа, как хорошие приятели. Уверен, Вам это не составит большого труда, да и мне тоже пойдёт на пользу... Ведь кто знает, быть может Ваше особое влияние сможет наставить меня на путь истинный и выбьет ненужную дурь из головы. На эти слова Гю не смог сдержать улыбки. - Что?? Всё ещё считаете меня безнадёжным?? - с напускной обидой вопросил Ухён. - Ты, конечно, сложный случай, но думаю, далеко не безнадежный, - поспешил успокоить его Гю. - Так, значит, вы согласны на моё предложение? - воодушевился Ухён, явно ощущая, как непоколебимость Гю планомерно убывает. - Хорошо,- сдался тот. - Но настоятельно рекомендую очень постараться убедить меня в том, что я действительно оказался неправ в отношении своих заключений касательно тебя. - Очень постараюсь, - просиял Ухён. - Я умею прикладывать усилия и добиваться поставленной цели, когда нужно. - Ну ещё бы ты не умел. Я так понимаю, спортивный режим накладывает свой отпечаток? - Есть немного, - кивнул Ухён, про себя подумав, что только на одном спортивном режиме в важных вопросах далеко не уедешь, и здесь надо было пользоваться всем арсеналом подручных средств. Включая твёрдый характер, здоровое упрямство и, непременно, хитрость. Без неё добиться поставленной цели вообще не представлялось возможным. - Если мы пришли к общему знаменателю, могу я Вас снова пригласить за стол?? - Можешь. - Добро пожаловать, отец Сонгю, - поклонился вежливо Ухён, и указал рукой на дверь. - Прошу следовать за мной. - Спасибо, - кивнул тот, направившись за парнем, всеми силами пытаясь сдерживать нервный смех - следствие очень странного, немного нелепого поведения Ухёна. Когда они вошли в гостиную, госпожа Нам в удивлении распахнула глаза, совершенно не ожидая вновь увидеть Сонгю. Пресекая поток вопросов, Ухён поспешил прояснить ситуацию: - Мам, вижу ты удивлена, но не нужно. Я просто поговорил со святым отцом и смог убедить его, что дела вполне можно немного отложить. Взамен на помощь с моей стороны. Работы много, но если за дело берётся не один человек, а два, то результат тоже достигается в два раза быстрее, правда ведь?? Ухён перевёл взгляд на явно не ждавшего такого объяснения Гю, и красноречиво посмотрел на него, без слов давая понять, чтобы тот немного ему подыграл. - Да, именно так, - быстро сориентировался Сонгю. - Вдвоём получится управиться быстрее. Женщина, всё ещё находясь под лёгким впечатлением, машинально кивнула, но тут же широко улыбнулась: - Ну и замечательно если так. Я как раз ещё не успела убрать со стола. - Только я что-то не наблюдаю рисовых пирожков, - в шутку забеспокоился Ухён, глазами шаря по столу. - Неужели закончились?? - поддержал Гю, заламывая бровки домиком. - Нет, разумеется, - махнула рукой женщина. - Я их отнесла на кухню. Сейчас принесу. Как только женщина скрылась из виду, Сонгю с донельзя серьёзным видом произнёс: - Честно говоря, сомнения всё ещё были, принимать ли приглашение, но пирожки госпожи Нам перевесили чашу весов в сторону "за". - Вот видите, а Вы хотели упустить такую прекрасную возможность в полной мере насладиться удивительным десертом, - довольно улыбнулся Ухён. На слове десерт, Сонгю непроизвольно поморщился, вспоминая про недавнюю беседу, но постарался собраться с мыслями: - Да, это было бы большое упущение с моей стороны. Но слава Богу, уберёг от опрометчивого решения. Ухён, не сдержавшись, прыснул. Ну надо же, оказывается и отец Сонгю мог вполне позволить себе шутку на Божественные темы. Кто бы мог подумать. Остаток совместного времени прошёл без неприятных моментов. Темы поднимались безобидные, и не смотря на способность Ухёна превратить любую из них в нечто из ряда вон выходящее, ничего подобного на сей раз не произошло. Из чего Сонгю сделал вывод, что в первый раз Ухён делал всё специально. Намеренно провоцируя, видимо, желая таким образом проучить Сонгю за его недальновидность и неспособность зрить в корень. Что ж, это было вполне справедливо. И хоть Гю не одобрял такой подход, вынужден был признать, что результат по итогу был достигнут вполне положительный, который в один момент смог превратить Ухёна во вполне спокойного, рассудительного человека, без претензии на хоть какой-то уклон в сторону провокации на запретную тему. Радикальные перемены смогли здорово сбить градус напряжения, и безусловно немного успокоили Сонгю, но тем не менее, как он ни старался, устранить ощущение неправильного притяжения он не смог. В этом отношении всё осталось без изменений. Однако в сложившейся ситуации из двух зол приходилось выбирать меньшее., решил для себя он. И лучше пусть Ухён будет находиться рядом в качестве друга, и влечение Гю будет протекать вяло, без обострений, чем допустить тот вариант, где Ухён без конца провоцирует Гю, и заставляет его терять голову, что в итоге непременно приведёт к печальному финалу. Сонгю невольно перевёл глаза на Ухёна и встретился в ним взглядом. Сердце на секунду пропустило удар, но мягкая, совершенно лишённая подтекста улыбка напротив, смогла привести ритм в относительную норму. Ухён - друг... Сонгю еле слышно выдохнул. Затея была слишком сомнительная, но выбирать особо не приходилось. Придётся попытаться. А там, кто его знает, быть может и удастся убедить себя в том, что парень вполне может быть ему другом. На это у Сонгю было чуть меньше месяца. И если всё получится, то он сможет пройти это испытание без особых потерь, во всяком случае он очень на это надеялся. Да поможет ему Бог...